Виктор Резунков: Сегодня у нас в петербургской студии в гостях член координационного совета петербургской организации движения "Солидарность" Иосиф Скаковский, первый секретарь Центрального комитета Российской коммунистической рабочей партии Виктор Тюлькин и краевед, член Топонимической комиссии Санкт-Петербурга Алексей Ерофеев.
20 лет назад, 12 июня, в Ленинграде в один день с выборами президента России и мэра города был проведен референдум о возвращении городу исконного имени - Санкт-Петербург. Ленинградцам был задан вопрос: желаете ли вы возвращения нашему городу его первоначального названия - Санкт-Петербург? В голосовании приняло участие около 65 процентов ленинградцев, более половины из них - около 55 процентов - высказались за возвращение городу его исконного имени. 6 сентября 1991 года Верховный совет Российской Федерации утвердил указ о возвращении городу Ленинграду исторического названия Санкт-Петербург. После этого в Петербурге начался массовый демонтаж памятников Ленину и советским вождям, переименование улиц и площадей. Одним из первых на памятник Петру Первому был заменен памятник Ленину на Московском вокзале. В дальнейшем, однако, этот процесс сноса советских памятников и переименования улиц и площадей остановился. Более того, процесс пошел в обратную сторону. Недавно, например, в Петербурге была установлена памятная доска Григорию Романову. 12 июня этого года петербургское отделение движения "Солидарность" планирует проведение шествия и митинга, для того чтобы не только отметить юбилей общегородского референдума, но и обратить внимание петербургской общественности на необходимость возвращения исторических названий ряду петербургских улиц, продолжающих носить имя Ленина и других, для того чтобы продолжить процесс десоветизации и декоммунизации России. Надо ли менять советские названия улиц и площадей, демонтировать памятники советским вождям - в этом мы сегодня попытаемся разобраться.
Виктор, 20 лет назад, я помню, был создан комитет против проведения такого референдума. Как коммунисты себя вели?
Виктор Тюлькин: Замечу, что говорить, как и что делали коммунисты, сегодня не вполне корректно, потому что очень многие, особенно номенклатурные коммунисты тех лет, сегодня так же успешно работают в "Единой России" и зовут нас в другую сторону, чем тогда. Относительно того опроса и переименования, я, конечно, хотел бы отметить, что, честно говоря, постановка вопроса о том, что это исконные названия и прочее, это от лукавого и для пропаганды. На самом деле, это идеологическая борьба, шло население контрреволюции, и поднимая волну антисоветизма, антикоммунизма, затеяли так называемый опрос. Одна треть людей разной направленности, кто за компанию, кто сдуру, а кто идеологически, высказались за переименование. А закончили это все шагом, который имел своей целью воздействовать на умы, на мировоззрение людей. Сегодня новый виток десталинизации и прочее.
В этой связи я хотел заметить, что не первый раз затевается этот процесс. Как мы помним, на карте Адольфа Гитлера было исконное название - Санкт-Петербург, и они к этому стремились. Вот его мечту реализовали нынешние демократы. А первую оценку этому событию дали ветераны-блокадники, которые через год избранного мэра Собчака не пустили на Пискаревское кладбище. И среди них была моя покойная мама. Вот в этом заключается суть вопроса. И продолжая его, я бы спросил тех, кто ратует за переименование: вы те 400 тысяч, которые на Пискаревке лежат, в том числе моего деда, спросили? Вот если бы вы в 1942 год или в 1943 году затеяли этот вопрос по переименованию, мы бы с вами быстрее разобрались и правильнее, как это было.
Иосиф Скаковский: И на этот вопрос есть очень простой ответ. А те тысячи людей, которые строили город Петербург, которые его обустраивали, которые в нем жили на протяжении двух веков, кто-нибудь спрашивал, когда называл этот город - Ленинград? Поэтому вот такого рода вопросы совершенно ни к чему не ведут. Самое главное, что я ведь с Виктором Тюлькиным согласен. Я сейчас объясню, в чем согласен. События июня 1991 года мы можем понять только в контексте 1991 года. Январь 1991 года, вильнюсские события, тысячи ленинградцев выходят на улицы города и впервые во весь голос звучит лозунг: "Горбачев - в отставку!" Затем избирательная кампания президента Российской Федерации. Впервые в новейшей истории нашей страны Россия выбирает главу государства. Это была очень содержательная кампания, потому что среди людей, которые были альтернативой Ельцину, были вполне достойные люди. Затем начинается разговор о Союзном договоре, его подписание откладывается раз за разом. Вот мы справедливо вспомнили, что референдум состоялся в июне, а решение Верховного Совета в сентябре. Вот контекст этих событий, и август - посередине. Это, по сути дела, подготовка к августу, это постепенное отчаливание страны от Советского Союза, от соответствующей идеологии и так далее. И конечно, подлинный смысл этих событий понятен только в контексте 1991 года.
Виктор Резунков: Алексей, по поводу Михаила Горбачева, он был категорически против переименования Ленинграда в Санкт-Петербург. Что вы помните об этом референдуме?
Алексей Ерофеев: Я все прекрасно помню и соглашусь, что процесс этот был излишне полизитированным. Когда мы говорим о топонимике, названиях городов, улиц, мы все время этот вопрос политизируем, а я стараюсь говорить о том, что при возвращении исторических названий не надо судить людей, по локоть у них там руки в крови, по плечи или вообще он был белый и пушистый. Важно историко-культурное значение. Когда был придуман этот референдум, меня сразу насторожило то, что как-то он не очень корректно задан - Ленинград или Санкт-Петербург? Я, на самом деле, очень люблю название Ленинград, я в нем родился, но я люблю и Петербург, потому что у этого названия больше историко-культурного значения. Поэтому я считал, что город должен стать Петербургом, но не так сразу. Надо было объяснить народу, что Санкт-Петербург - это название очень официальное. Ведь всегда в разговоре это был только Петербург. И поэтому сейчас мы замечаем в предложениях по 10 раз: санкт-петербургский, санкт-петербургский... У нас есть мясокомбинат "Санкт-Петербург", на урнах написано "Санкт-Петербург" и так далее.
Это умаляет, во-первых, значение слова, и во-вторых, русский язык неприемлет этой конструкции. Неслучайно же город стал и Питером, и Петрополем, и Петроградом, это уже не только Пушкин, это и Державин уже употреблял эти названия. И надо было уже про Санкт-Петербург написать так: город может называться Санкт-Петербург, но в быту он может именоваться Петербургом. И такое впечатление, что люди не читали ни Пушкина, ни Тургенева, ни других писателей. Попробуйте найти у них "Санкт-Петербург", очень редко вы найдете.
Виктор Резунков: Я бы хотел обратить внимание на моральную сторону вопроса. Тогда многие люди думали, что в Ленинграде у них уже не будет хорошей жизни, а в Санкт-Петербурге будет. Вы с этим согласны?
Виктор Тюлькин: Очень даже согласен! И мы сегодня видим тех, у кого в Санкт-Петербурге хорошая жизнь. Вот у губернатора неплохая, у ее сына еще лучше. Поэтому, в конце концов, все сводится к сегодняшней политике. Если посмотреть на принадлежность людей к тому или иному классу, к тому или иному способу получения доходов, это будет на 99 процентов определять его позицию по вопросам переименования улиц, площадей и так далее. Но я бы хотел вот на что обратить внимание. Когда употребляют аргументы об историчности названия, возвращении к историческим названиям, что такое историческое? Это связанное с тем или иным моментом в истории, с событиями. И понятно, что люди дают одно название, потом, бывает, переименовывают. Поэтому Ленинград в историю вошел так, что никто не вычеркнет, как бы ни хотел. И подвиг ленинградцев не менее историчен, чем тех, которые здесь строили, осушали и так далее. Поэтому дело, конечно, не в привязке к тому или другому историческому моменту, а дело в политике, в убеждениях и в точке зрения. Поэтому точка зрения моя и нашей Российской коммунистической рабочей партии, что для простого народа, вообще-то, еще не раз вспомнятся те времена. И сегодня многие сказали бы: если бы от изменений названий менялось положение, вернемся в Ленинград.
Иосиф Скаковский: Я не очень понимаю, что значит - чувствовать себя ленинградцем и чем это чувство отличается от чувств петербуржца. Я питерец! Я больше всего люблю это название. Санкт-Петербургом может называться только столица, столица империи, и возвращение к этому названию было еще и с нашей претензией на некий столичный статус. Тогда это очень обсуждалось. Но в этом был и другой смысл. Это была готовность значительной части общества, я не буду сейчас спорить, сколько их было - 51 процент или 49, к новой жизни, к созданию новой страны, нового государства, где и города должны называться по-новому. Потому что Санкт-Петербург для всех людей, которые голосовали, - это было не старое название. Это для поколения Ахматовой было старое название, а для нас это было новое название. Это было не возвращение в прошлое, а движение в будущее. И это одна сторона, но есть другая сторона дела, заключающаяся в том, что памятников Ленину в нашем городе больше, чем памятников Пушкину и Петру вместе взятых.
Виктор Резунков: Неправильно! Памятников Ленину - 17, а памятников Петру Первому - тоже 17.
Иосиф Скаковский: Хорошо. Хотя я думаю, что если мы походим по территориям питерских заводов, то найдем еще. И это одна сторона дела. Я категорический противник того, чтобы переписывать историю. В Питере должна быть площадь Пролетарской диктатуры, чтобы мы могли детям рассказывать, что это такое. Нельзя трогать смольненский комплекс, и пускай памятник Ленину там стоит, это место, носящее характер исторической достопримечательности. Понятно, что должен стоять Ленин у Финляндского вокзала, с этим тоже связан целый комплекс. Я даже оставил бы памятник Ленину на Московском проспекте, это тоже знак определенной брежневской эпохи, это брежневский Ленин там. Но почему бюст Ленина должен стоять перед Александровским лицеем? Вот это кто-нибудь объяснить может? Вот это, с моей точки зрения, вещи абсурдные и необъяснимые. И эти вещи и общекультурные соображения требуют, безусловно, исправления. И от того, что улицу Широкая будет улицей Широкой, от этого историческая память петербуржцев будет не уже, а шире.
Виктор Резунков: Один философ сказал, что великие памятники ставятся великим поджигателям мира, людям, принесшим в жертву огромное количество людей. Будь то Петр Первый или Ленин, Наполеон тот же самый. Алексей, вы с этим согласны?
Алексей Ерофеев: В общем согласен. Помните, у Окуджавы: "Не раздобыть надежней слова, покуда кровь не пролилась". То же самое. Комментируя слова Иосифа, я скажу, что насчет бюста Ленина у Александровского лицея - не знаю, тут надо принимать решение относительного того, имеет он ценность какую-то или не имеет. Вообще, хорошо, что у нас не было такого массового снова памятников. Были демонтированы несколько монументов, скажем, у ДК пищевиков совершенно жуткий был Ленин, и слава богу, что его убрали. Что касается Широкой улицы, я говорил и сейчас скажу, что, конечно, Широкой желательно было бы вернуть название Широкая. Почему в свое время не получилось это? Потому что она состоит из двух - из Матвеевской, которая одно время носила имя Якова Калинина, рабочего фабрики "Скороход", и непосредственно Широкой улицы. Вся беда в том, что некоторые чиновники боятся перенумеровать, потому что это действительно сложный процесс. Спросите жителей, которые живут на Ленинском, бывшей улице Галстяна, это всегда очень сложный процесс. Я считаю, что Широкая - название более историчное, потому что там находится Музей-квартира Ленина, елизаровская квартира, в которой он жил. И это название дает гораздо больше, чем улица Ленина. Улиц Ленина масса, думаю, что в Петербурге их больше десятка, есть улицы Ленина в Царском Селе, в Стрельне. Что касается советских названий, они не исчезли, и Топонимическая комиссия, которая существует с 1991 года, поставила себе изначально задачу никоим образом не бороться с советскими названиями, если оно было дано первоначально. Потому что иначе мы придем опять к этой чехарде, будем все время повторять ошибки прошлого. В 1918 году поменяли название Невского проспекта на проспект 25 Октября, и что ценнее все-таки относительно историчности названия? И название Ленинград для меня очень дорого. Петербург и Санкт-Петербург не может быть Городом-героем. И слава богу, губернатор Яковлев в свое время, в конце 90-х, принял решение, что 18 января, 27 января, 9 мая наш город будут называть Городом-героем Ленинградом.
Виктор Резунков: Когда обсуждался вопрос о переименовании, Александр Солженицын обратился ко всем жителям города не Неве и предложил свой вариант: "Слышал, в вашем городе готовится референдум о возвращении ему названия Санкт-Петербург. Я бы хотел также подать голос и убедить вас, что это звучание возвращать не надо. Оно было в 18 веке навязано русскому языку и русскому сознанию. Переименование в 1914 году в Петроград было разумным, и оно верно, если считать город названным в честь императора. Если же хотеть, как исторически было, в честь апостола Петра, то естественная русская форма - Свято-Петроград. И, может быть, это решение по важности должно быть обсуждено не только жителями вашего города, но и всей России".
Алексей Ерофеев: Я не знаю, нужно ли было городить этот огород со Свято-Петроградом или еще Невоградом, такое название тоже звучало часто, потому что тут опять звучит, у Солженицына, отношение и к Петру, которого он тоже не считал таким человеком, в честь которого можно было называть. То есть у него такая человеческая позиция и к Ленину, и к Петру. Вспомним еще Волошина, что Великий Петр был первый большевик, из его поэмы "Россия". Я считаю, что нужно было просто дать несколько еще вариантов, в том числе и Петроград, и разъяснения, каким образом звучало название нашего города в быту.
Виктор Резунков: Петербург, Дмитрий, пожалуйста.
Слушатель: У меня просьба к господину Тюлькину - не ссылаться на людей, которые его не уполномачивали говорить. Я родился в Ленинграде, пережил блокаду, и для меня одним из самых радостных дней был тот, когда с моего города сняли эту поганую кличку, и он снова стал Петербургом. А что касается Петрограда, по-моему, с этого начались все беды. Как вот переименовали в Петроград, так и началась вся эта котовасия. И я считаю, очень правильное было решение о переименовании города!
Виктор Тюлькин: Я не знаю человека, который задал вопрос, но для меня авторитетом является моя мать, которая с семьей все 900 дней блокады здесь провела, которая отца на саночках отвезла вместе с сестрой в 1942 года, и она на Пескаревке лежит. Другие ленинградцы-блокадники. Поэтому я позволю себе мыслить так, как они мыслят. И я бы хотел вернуться к сегодняшнему дню и обратить внимание на то, что благополучие простых людей, прежде всего людей труда, очень и очень мало зависит от названия и переименований. И наоборот, очень большое желание тех, кто сегодня достиг благополучия, и очень часто на народных бедах, убрать из памяти народной всякое упоминание о советских временах и о власти людей труда.
Виктор Резунков: Тут я с вами не соглашусь, как раз Валентина Ивановна Матвиенко остановила процесс переименований.
Виктор Тюлькин: Вот Алексей сказал, что у нас не так много переименовали. Может быть, по сравнению с другими городами да, но вот скажите мне, Метрополитен имени Ленина строился-то как имени Ленина - это что, не историческое исконное название? Почему убрали-то? Или стадион имени Ленина - по инициативе комсомольцев, начиная с 1924 года, на субботниках строили - и чего ради переименовывать? Давайте возвращать историческое! Или Сергей Миронович Киров. Старый Петербург составляет одну шестую часть Ленинграда, львиная доля которого при Сергеем Мировиче строилась, с 1935 по 1941 год 300 школ было введено в эксплуатацию! Так зачем вместо стадиона имени Кирова строить какой-то новодел?
Иосиф Скаковский: Господин Тюлькин не хуже меня знает имя человека, который многие годы, больше, по-моему, чем Киров, руководил от имени партии коммунистов нашим городом. Имя этого человека - Григорий Зиновьев. Где улица Зиновьева на нашей карте?
Виктор Тюлькин: А я, кстати, и не возражаю. И Льва Давыдовича Троцкого тоже.
Иосиф Скаковский: Да. Но есть еще имена Столыпина, Витте, Победоносцева, Маклакова, Милюкова. Вот если бы у нас водитель автобуса объявлял «Остановка Площадь Троцкого, следующая – проспект Столыпина», вот это была бы топонимика, которая обучает истории. А когда у нас 17 улиц Ленина, то это топонимика, которая к истории никакого отношения не имеет.
Виктор Резунков: Владимир, Кемеровская область, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Сейчас, перед выборами, есть шанс всей оппозиции собраться и выйти на выборы. Если не будет допущена оппозиция на выборы, я бы проголосовал за коммунистов, чтобы этот режим ушел. Но когда Тюлькин начинает это все вспоминать, он отталкивает от себя избирателя. И как вы думаете, вот если вдруг Зюганов победит, он опять отдаст президентство?
Виктор Тюлькин: Я задающего вопрос ничем, по-моему, не обижал, а он меня сходу. Я в партии Зюганова не состою, я состою в другой – Российской коммунистической рабочей партии. Мы стоим на позиции защиты людей труда. Мы выступаем за то, чтобы люди могли участвовать в политике, и Российский объединенный трудовой фронт, ядром которого является РКРП, получил пять отказов от власти в регистрации, в том числе от Путина. Сегодня Путин создал свой фронт. Я обращаю внимание, что я могу поддержать в чем-то господина Скаковского, пусть будут и современные названия – тупик Горбачева или развал Ельцина, или задворки Собчака. Давайте усматривать за названиями, переименованиями сегодняшнюю суть.
Виктор Резунков: Яков из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Я поддерживаю товарища Тюлькина полностью. Но в Москве часто переименовывают улицы, станции метро, которые изначально имели советские названия. Если вернут старые названия, я готов с этим согласиться, но когда двойные стандарты, я против. И в этом смысле ленинградцы молодцы, что они оставили названия районов.
Виктор Резунков: «Хотелось бы узнать, - пишет нам Александра, - у борцов с советскими названиями, а слабо переименовать столицы республик в составе России, чтобы было как до революции: вместо Улан-Удэ – Верхний Удинск, Махачкала – Петровск, Сыктывкар – Усть-Сысольск, Йошкар-Ола – Древо Кокшайск, Салехард – Абдорск, Кызыл – Белцарск».
Иосиф Скаковский: Кому слабо? В каком городе жить и как ему называться – это вопрос жителей этого города. И если речь идет о Дагестане, Махачкале, то решают жители Дагестана решают, как называться их столице. Вот как они решат, так и должно быть. Захотят – переименуют. Это абсолютное их право.
Виктор Резунков: Если следовать вашей логике, Иосиф, как с памятниками Ленину вы хотите поступить?
Иосиф Скаковский: Мой визави уже говорил, что есть вопрос художественной ценности тех или иных вещей. Поэтому что-то не имеет смысла сохранять или сохранять как историческую реликвию и только, что-то имеет художественную ценность, и тогда это надо смотреть, оставлять ли на этом месте, как памятник Ленину у Финляндского вокзала, или куда-то перемещать. И для третьих вещей, которые какую-то художественную ценность, можно создавать некий парк. Если речь идет о 17 памятников, из которых некоторые должны остаться на своем месте, здесь вообще нет очень большой проблемы. Проблема есть для России, где в каждом районном городе главная улица называется улица или проспект Ленина, и там этот памятник Ленину стоит, причем в большинстве случаев никакой художественной ценности не имеющий. Я уже говорил, я больше всего люблю одно имя нашего города – Питер. Оно демократическое, оно массовое, оно общее. Но как называться городу… Я человек законопослушный, у нас есть город Нижний Новгород, у нас есть город Санкт-Петербург и так далее. Я же преподаватель, кроме всего прочего, и для сегодняшней молодежи от 25 и меньше, город наш называется Санкт-Петербург, и никаких других названий у него нет.
Андрей Ерофеев: Я бы все-таки называл его Петербург и приучал молодежь к этому названию.
Иосиф Скаковский: Конечно! В разговоре – только Петербург.
Виктор Тюлькин: А я скажу, что та же молодежь, если спросить Город-герой – она скажет Ленинград. И будут правы. Но я бы хотел обратить внимание на другой момент. Мы установили факт, что речь идет не только о нашей ленинградской проблеме. Обратите внимание на маленькую картинку. В Грозном господин Кадыров проспект Победы переименовал в проспект Путина. Вот! Вот вся отвратительность явления, все холуйство, услужливость, политиканство, вот оно в чем выражается. А в масштабах России проблема в том, что 20 лет прошло с 1991 года, а мы еще только сейчас выходим на уровен объема валового продукта советских времен. А с учетом того, что тогда более-менее равномерно распределялось, а сегодня одним жирно, а другим не очень, 20 лет коту под хвост! 20 лет, чтобы создать слой господ, которые мародерами являются очень часто по отношению к остальному народу. Вот в чем проблема. И переименование здесь, прошу прощения, совсем не при чем. Это только отвлечение и идеологическое прикрытие.
Иосиф Скаковский: Видимо, в этот валовой национальный продукт советского времени входили все тысячи боеприпасов, которые сегодня взрываются, от которых горят дома.
Виктор Резунков: Михаил из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер! Я хотел поправить товарища Тюлькина, что в самом начале Метрополитен носил имя Лазаря Кагановича в Москве, но потом переименовали. Я сторонник того, чтобы вспоминать тогда всех героев революции: площадь Троцкого, Рыкова, Бухарина и так далее.
Виктор Резунков: Я могу еще другой вариант предложить, который, на самом деле, был предложен в Ленинграде еще в 1988 году, в самиздатовском еженедельнике «Демсоюза». Поэт и прозаик Владимир Еременко предложил переименовать в Москву в Ленинград, потому что там мавзолей находится. А вот Москва, я недавно прочитал, в переводе с финно-угорского означает «грязная речка».
Андрей Ерофеев: Это похоже на правду, это очень древнее название.
Виктор Тюлькин: Я бы вот на что еще обратил бы внимание. Ведь под эту волну попали не только революционеры, Троцкий с Зиновьевым. Салтыков-Щедрин – что, не социальное достояние? И Публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина…
Андрей Ерофеев: Объясню, это была идея покойного Зайцева – сделать ее Российской национальной библиотекой. Так были какие-то преференции. Это имя было присвоено в 1932 году, насколько я помню. А улицу – к 50-летию со дня смерти Салтыкова-Щедрина. Но Кирочная – очень характерное петербургское название.
Виктор Тюлькин: И где сегодня Салтыков-Щедрин в топонимике?
Андрей Ерофеев: Увы, его нигде нет. Но я считаю, что в ближайшее время нужно сделать парк Салтыкова-Щедрина, поставить там скульптуры всех этих градоначальников – в назидание нашим современным товарищам. Вот это было бы здорово! Градоначальников, которые были в «Истории одного города», с цитатами Салтыкова-Щедрина. Вот это был бы музей под открытым небом. Но не сделают.
Иосиф Скаковский: Господин Тюлькин сегодня апеллировать к памяти своих родителей, и это понятно и заслуживает уважения. Я должен сказать, что для моей бабушки, для моих родителей улица, на которой я живу, называлась Кирочная. И я это название усвоил от них. Потом люди долго переучивались с Кирочной на Салтыкова-Щедрина. Другое дело, что в связи с этим возникает много проблем. Кирочная, Фурштадская, Сергиевская – это все понятно. Но там рядом – Радищева, Рылеева, Пестеля – это никто не трогает. И то ли этот процесс не надо завершать, то ли он должен быть каким-то образом к какому-то итогу приведен – здесь есть подвешенные вещи.
Виктор Резунков: Федор из Екатеринбурга, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер! Правильнее, наверное, говорить о возвращении исторических имен улицам, городом. Я полагаю, что дореволюционные названия должны вернуть одновременно и без указов. Ведь построили город от колышка – назвали его Ленинград. Вот и все!
Виктор Резунков: Алексей, что обсуждается в вашей комиссии, будут продолжаться какие-то процессы?
Виктор Тюлькин: И кто эту комиссию создал? И как она советуется с народом?
Андрей Ерофеев: С народом советуется, нам пишут очень много писем. Все это анализируется, смотрится, мы взвешиваем все это на весах здравого смысла. Комиссия была создана в 1991 году, и это, пожалуй, последний демократический орган, единственный сегодня в Петербурге остался, где работают люди совершенно разных убеждений. И мы на комиссии, бываем спорим. Вот последней у нас появилась Чаадаевская улица в Пушкине, и улица Михаила Дудина в Петербурге. Совершенно разные люди.
Виктор Резунков: А вы прислушаетесь к митингу, который будет проводиться 12 июня?
Андрей Ерофеев: Прислушаемся, конечно. Но я всегда говорил про то, что мы не хотим политизировать всю эту нашу работу. Политика, как писал Волошин, «расклейка этикетов, назначенных, чтоб утаить состав». Вот к топонимике это тоже относится. Это тоже из поэмы «Россия».
Виктор Тюлькин: Вот сейчас открыт вопрос по названию стадиона имени Кирова, мост рядом отгрохали…
Андрей Ерофеев: Дело в том, что на разных сайтах есть опросы, и в основном побеждает либо Крестовский, либо Зенит. Хотя и на Кировский стадион люди тоже…
Виктор Тюлькин: Так это же реконструкция, и стадион Кирова был внесен в реестры как европейское строение по архитектуре, по замыслу и инженерному исполнению.
Андрей Ерофеев: Да. И то, что его снесли, это, конечно, большая, грандиознейшая ошибка. Его надо было оставить, и был бы он стадион имени Сергея Мироновича Кирова. Но это будет, к сожалению, уже совершенно новый стадион.
Виктор Тюлькин: И так во всей российской действительности: снесли то хорошее, что было, а что сегодня делается – хотели как лучше, а получилось…
Виктор Резунков: И чаще всего сносят и говорят: ах, какая ошибка.
20 лет назад, 12 июня, в Ленинграде в один день с выборами президента России и мэра города был проведен референдум о возвращении городу исконного имени - Санкт-Петербург. Ленинградцам был задан вопрос: желаете ли вы возвращения нашему городу его первоначального названия - Санкт-Петербург? В голосовании приняло участие около 65 процентов ленинградцев, более половины из них - около 55 процентов - высказались за возвращение городу его исконного имени. 6 сентября 1991 года Верховный совет Российской Федерации утвердил указ о возвращении городу Ленинграду исторического названия Санкт-Петербург. После этого в Петербурге начался массовый демонтаж памятников Ленину и советским вождям, переименование улиц и площадей. Одним из первых на памятник Петру Первому был заменен памятник Ленину на Московском вокзале. В дальнейшем, однако, этот процесс сноса советских памятников и переименования улиц и площадей остановился. Более того, процесс пошел в обратную сторону. Недавно, например, в Петербурге была установлена памятная доска Григорию Романову. 12 июня этого года петербургское отделение движения "Солидарность" планирует проведение шествия и митинга, для того чтобы не только отметить юбилей общегородского референдума, но и обратить внимание петербургской общественности на необходимость возвращения исторических названий ряду петербургских улиц, продолжающих носить имя Ленина и других, для того чтобы продолжить процесс десоветизации и декоммунизации России. Надо ли менять советские названия улиц и площадей, демонтировать памятники советским вождям - в этом мы сегодня попытаемся разобраться.
Виктор, 20 лет назад, я помню, был создан комитет против проведения такого референдума. Как коммунисты себя вели?
Виктор Тюлькин: Замечу, что говорить, как и что делали коммунисты, сегодня не вполне корректно, потому что очень многие, особенно номенклатурные коммунисты тех лет, сегодня так же успешно работают в "Единой России" и зовут нас в другую сторону, чем тогда. Относительно того опроса и переименования, я, конечно, хотел бы отметить, что, честно говоря, постановка вопроса о том, что это исконные названия и прочее, это от лукавого и для пропаганды. На самом деле, это идеологическая борьба, шло население контрреволюции, и поднимая волну антисоветизма, антикоммунизма, затеяли так называемый опрос. Одна треть людей разной направленности, кто за компанию, кто сдуру, а кто идеологически, высказались за переименование. А закончили это все шагом, который имел своей целью воздействовать на умы, на мировоззрение людей. Сегодня новый виток десталинизации и прочее.
В этой связи я хотел заметить, что не первый раз затевается этот процесс. Как мы помним, на карте Адольфа Гитлера было исконное название - Санкт-Петербург, и они к этому стремились. Вот его мечту реализовали нынешние демократы. А первую оценку этому событию дали ветераны-блокадники, которые через год избранного мэра Собчака не пустили на Пискаревское кладбище. И среди них была моя покойная мама. Вот в этом заключается суть вопроса. И продолжая его, я бы спросил тех, кто ратует за переименование: вы те 400 тысяч, которые на Пискаревке лежат, в том числе моего деда, спросили? Вот если бы вы в 1942 год или в 1943 году затеяли этот вопрос по переименованию, мы бы с вами быстрее разобрались и правильнее, как это было.
Иосиф Скаковский: И на этот вопрос есть очень простой ответ. А те тысячи людей, которые строили город Петербург, которые его обустраивали, которые в нем жили на протяжении двух веков, кто-нибудь спрашивал, когда называл этот город - Ленинград? Поэтому вот такого рода вопросы совершенно ни к чему не ведут. Самое главное, что я ведь с Виктором Тюлькиным согласен. Я сейчас объясню, в чем согласен. События июня 1991 года мы можем понять только в контексте 1991 года. Январь 1991 года, вильнюсские события, тысячи ленинградцев выходят на улицы города и впервые во весь голос звучит лозунг: "Горбачев - в отставку!" Затем избирательная кампания президента Российской Федерации. Впервые в новейшей истории нашей страны Россия выбирает главу государства. Это была очень содержательная кампания, потому что среди людей, которые были альтернативой Ельцину, были вполне достойные люди. Затем начинается разговор о Союзном договоре, его подписание откладывается раз за разом. Вот мы справедливо вспомнили, что референдум состоялся в июне, а решение Верховного Совета в сентябре. Вот контекст этих событий, и август - посередине. Это, по сути дела, подготовка к августу, это постепенное отчаливание страны от Советского Союза, от соответствующей идеологии и так далее. И конечно, подлинный смысл этих событий понятен только в контексте 1991 года.
Виктор Резунков: Алексей, по поводу Михаила Горбачева, он был категорически против переименования Ленинграда в Санкт-Петербург. Что вы помните об этом референдуме?
Алексей Ерофеев: Я все прекрасно помню и соглашусь, что процесс этот был излишне полизитированным. Когда мы говорим о топонимике, названиях городов, улиц, мы все время этот вопрос политизируем, а я стараюсь говорить о том, что при возвращении исторических названий не надо судить людей, по локоть у них там руки в крови, по плечи или вообще он был белый и пушистый. Важно историко-культурное значение. Когда был придуман этот референдум, меня сразу насторожило то, что как-то он не очень корректно задан - Ленинград или Санкт-Петербург? Я, на самом деле, очень люблю название Ленинград, я в нем родился, но я люблю и Петербург, потому что у этого названия больше историко-культурного значения. Поэтому я считал, что город должен стать Петербургом, но не так сразу. Надо было объяснить народу, что Санкт-Петербург - это название очень официальное. Ведь всегда в разговоре это был только Петербург. И поэтому сейчас мы замечаем в предложениях по 10 раз: санкт-петербургский, санкт-петербургский... У нас есть мясокомбинат "Санкт-Петербург", на урнах написано "Санкт-Петербург" и так далее.
Это умаляет, во-первых, значение слова, и во-вторых, русский язык неприемлет этой конструкции. Неслучайно же город стал и Питером, и Петрополем, и Петроградом, это уже не только Пушкин, это и Державин уже употреблял эти названия. И надо было уже про Санкт-Петербург написать так: город может называться Санкт-Петербург, но в быту он может именоваться Петербургом. И такое впечатление, что люди не читали ни Пушкина, ни Тургенева, ни других писателей. Попробуйте найти у них "Санкт-Петербург", очень редко вы найдете.
Виктор Резунков: Я бы хотел обратить внимание на моральную сторону вопроса. Тогда многие люди думали, что в Ленинграде у них уже не будет хорошей жизни, а в Санкт-Петербурге будет. Вы с этим согласны?
Виктор Тюлькин: Очень даже согласен! И мы сегодня видим тех, у кого в Санкт-Петербурге хорошая жизнь. Вот у губернатора неплохая, у ее сына еще лучше. Поэтому, в конце концов, все сводится к сегодняшней политике. Если посмотреть на принадлежность людей к тому или иному классу, к тому или иному способу получения доходов, это будет на 99 процентов определять его позицию по вопросам переименования улиц, площадей и так далее. Но я бы хотел вот на что обратить внимание. Когда употребляют аргументы об историчности названия, возвращении к историческим названиям, что такое историческое? Это связанное с тем или иным моментом в истории, с событиями. И понятно, что люди дают одно название, потом, бывает, переименовывают. Поэтому Ленинград в историю вошел так, что никто не вычеркнет, как бы ни хотел. И подвиг ленинградцев не менее историчен, чем тех, которые здесь строили, осушали и так далее. Поэтому дело, конечно, не в привязке к тому или другому историческому моменту, а дело в политике, в убеждениях и в точке зрения. Поэтому точка зрения моя и нашей Российской коммунистической рабочей партии, что для простого народа, вообще-то, еще не раз вспомнятся те времена. И сегодня многие сказали бы: если бы от изменений названий менялось положение, вернемся в Ленинград.
Иосиф Скаковский: Я не очень понимаю, что значит - чувствовать себя ленинградцем и чем это чувство отличается от чувств петербуржца. Я питерец! Я больше всего люблю это название. Санкт-Петербургом может называться только столица, столица империи, и возвращение к этому названию было еще и с нашей претензией на некий столичный статус. Тогда это очень обсуждалось. Но в этом был и другой смысл. Это была готовность значительной части общества, я не буду сейчас спорить, сколько их было - 51 процент или 49, к новой жизни, к созданию новой страны, нового государства, где и города должны называться по-новому. Потому что Санкт-Петербург для всех людей, которые голосовали, - это было не старое название. Это для поколения Ахматовой было старое название, а для нас это было новое название. Это было не возвращение в прошлое, а движение в будущее. И это одна сторона, но есть другая сторона дела, заключающаяся в том, что памятников Ленину в нашем городе больше, чем памятников Пушкину и Петру вместе взятых.
Виктор Резунков: Неправильно! Памятников Ленину - 17, а памятников Петру Первому - тоже 17.
Иосиф Скаковский: Хорошо. Хотя я думаю, что если мы походим по территориям питерских заводов, то найдем еще. И это одна сторона дела. Я категорический противник того, чтобы переписывать историю. В Питере должна быть площадь Пролетарской диктатуры, чтобы мы могли детям рассказывать, что это такое. Нельзя трогать смольненский комплекс, и пускай памятник Ленину там стоит, это место, носящее характер исторической достопримечательности. Понятно, что должен стоять Ленин у Финляндского вокзала, с этим тоже связан целый комплекс. Я даже оставил бы памятник Ленину на Московском проспекте, это тоже знак определенной брежневской эпохи, это брежневский Ленин там. Но почему бюст Ленина должен стоять перед Александровским лицеем? Вот это кто-нибудь объяснить может? Вот это, с моей точки зрения, вещи абсурдные и необъяснимые. И эти вещи и общекультурные соображения требуют, безусловно, исправления. И от того, что улицу Широкая будет улицей Широкой, от этого историческая память петербуржцев будет не уже, а шире.
Виктор Резунков: Один философ сказал, что великие памятники ставятся великим поджигателям мира, людям, принесшим в жертву огромное количество людей. Будь то Петр Первый или Ленин, Наполеон тот же самый. Алексей, вы с этим согласны?
Алексей Ерофеев: В общем согласен. Помните, у Окуджавы: "Не раздобыть надежней слова, покуда кровь не пролилась". То же самое. Комментируя слова Иосифа, я скажу, что насчет бюста Ленина у Александровского лицея - не знаю, тут надо принимать решение относительного того, имеет он ценность какую-то или не имеет. Вообще, хорошо, что у нас не было такого массового снова памятников. Были демонтированы несколько монументов, скажем, у ДК пищевиков совершенно жуткий был Ленин, и слава богу, что его убрали. Что касается Широкой улицы, я говорил и сейчас скажу, что, конечно, Широкой желательно было бы вернуть название Широкая. Почему в свое время не получилось это? Потому что она состоит из двух - из Матвеевской, которая одно время носила имя Якова Калинина, рабочего фабрики "Скороход", и непосредственно Широкой улицы. Вся беда в том, что некоторые чиновники боятся перенумеровать, потому что это действительно сложный процесс. Спросите жителей, которые живут на Ленинском, бывшей улице Галстяна, это всегда очень сложный процесс. Я считаю, что Широкая - название более историчное, потому что там находится Музей-квартира Ленина, елизаровская квартира, в которой он жил. И это название дает гораздо больше, чем улица Ленина. Улиц Ленина масса, думаю, что в Петербурге их больше десятка, есть улицы Ленина в Царском Селе, в Стрельне. Что касается советских названий, они не исчезли, и Топонимическая комиссия, которая существует с 1991 года, поставила себе изначально задачу никоим образом не бороться с советскими названиями, если оно было дано первоначально. Потому что иначе мы придем опять к этой чехарде, будем все время повторять ошибки прошлого. В 1918 году поменяли название Невского проспекта на проспект 25 Октября, и что ценнее все-таки относительно историчности названия? И название Ленинград для меня очень дорого. Петербург и Санкт-Петербург не может быть Городом-героем. И слава богу, губернатор Яковлев в свое время, в конце 90-х, принял решение, что 18 января, 27 января, 9 мая наш город будут называть Городом-героем Ленинградом.
Виктор Резунков: Когда обсуждался вопрос о переименовании, Александр Солженицын обратился ко всем жителям города не Неве и предложил свой вариант: "Слышал, в вашем городе готовится референдум о возвращении ему названия Санкт-Петербург. Я бы хотел также подать голос и убедить вас, что это звучание возвращать не надо. Оно было в 18 веке навязано русскому языку и русскому сознанию. Переименование в 1914 году в Петроград было разумным, и оно верно, если считать город названным в честь императора. Если же хотеть, как исторически было, в честь апостола Петра, то естественная русская форма - Свято-Петроград. И, может быть, это решение по важности должно быть обсуждено не только жителями вашего города, но и всей России".
Алексей Ерофеев: Я не знаю, нужно ли было городить этот огород со Свято-Петроградом или еще Невоградом, такое название тоже звучало часто, потому что тут опять звучит, у Солженицына, отношение и к Петру, которого он тоже не считал таким человеком, в честь которого можно было называть. То есть у него такая человеческая позиция и к Ленину, и к Петру. Вспомним еще Волошина, что Великий Петр был первый большевик, из его поэмы "Россия". Я считаю, что нужно было просто дать несколько еще вариантов, в том числе и Петроград, и разъяснения, каким образом звучало название нашего города в быту.
Виктор Резунков: Петербург, Дмитрий, пожалуйста.
Слушатель: У меня просьба к господину Тюлькину - не ссылаться на людей, которые его не уполномачивали говорить. Я родился в Ленинграде, пережил блокаду, и для меня одним из самых радостных дней был тот, когда с моего города сняли эту поганую кличку, и он снова стал Петербургом. А что касается Петрограда, по-моему, с этого начались все беды. Как вот переименовали в Петроград, так и началась вся эта котовасия. И я считаю, очень правильное было решение о переименовании города!
Виктор Тюлькин: Я не знаю человека, который задал вопрос, но для меня авторитетом является моя мать, которая с семьей все 900 дней блокады здесь провела, которая отца на саночках отвезла вместе с сестрой в 1942 года, и она на Пескаревке лежит. Другие ленинградцы-блокадники. Поэтому я позволю себе мыслить так, как они мыслят. И я бы хотел вернуться к сегодняшнему дню и обратить внимание на то, что благополучие простых людей, прежде всего людей труда, очень и очень мало зависит от названия и переименований. И наоборот, очень большое желание тех, кто сегодня достиг благополучия, и очень часто на народных бедах, убрать из памяти народной всякое упоминание о советских временах и о власти людей труда.
Виктор Резунков: Тут я с вами не соглашусь, как раз Валентина Ивановна Матвиенко остановила процесс переименований.
Виктор Тюлькин: Вот Алексей сказал, что у нас не так много переименовали. Может быть, по сравнению с другими городами да, но вот скажите мне, Метрополитен имени Ленина строился-то как имени Ленина - это что, не историческое исконное название? Почему убрали-то? Или стадион имени Ленина - по инициативе комсомольцев, начиная с 1924 года, на субботниках строили - и чего ради переименовывать? Давайте возвращать историческое! Или Сергей Миронович Киров. Старый Петербург составляет одну шестую часть Ленинграда, львиная доля которого при Сергеем Мировиче строилась, с 1935 по 1941 год 300 школ было введено в эксплуатацию! Так зачем вместо стадиона имени Кирова строить какой-то новодел?
Иосиф Скаковский: Господин Тюлькин не хуже меня знает имя человека, который многие годы, больше, по-моему, чем Киров, руководил от имени партии коммунистов нашим городом. Имя этого человека - Григорий Зиновьев. Где улица Зиновьева на нашей карте?
Виктор Тюлькин: А я, кстати, и не возражаю. И Льва Давыдовича Троцкого тоже.
Иосиф Скаковский: Да. Но есть еще имена Столыпина, Витте, Победоносцева, Маклакова, Милюкова. Вот если бы у нас водитель автобуса объявлял «Остановка Площадь Троцкого, следующая – проспект Столыпина», вот это была бы топонимика, которая обучает истории. А когда у нас 17 улиц Ленина, то это топонимика, которая к истории никакого отношения не имеет.
Виктор Резунков: Владимир, Кемеровская область, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Сейчас, перед выборами, есть шанс всей оппозиции собраться и выйти на выборы. Если не будет допущена оппозиция на выборы, я бы проголосовал за коммунистов, чтобы этот режим ушел. Но когда Тюлькин начинает это все вспоминать, он отталкивает от себя избирателя. И как вы думаете, вот если вдруг Зюганов победит, он опять отдаст президентство?
Виктор Тюлькин: Я задающего вопрос ничем, по-моему, не обижал, а он меня сходу. Я в партии Зюганова не состою, я состою в другой – Российской коммунистической рабочей партии. Мы стоим на позиции защиты людей труда. Мы выступаем за то, чтобы люди могли участвовать в политике, и Российский объединенный трудовой фронт, ядром которого является РКРП, получил пять отказов от власти в регистрации, в том числе от Путина. Сегодня Путин создал свой фронт. Я обращаю внимание, что я могу поддержать в чем-то господина Скаковского, пусть будут и современные названия – тупик Горбачева или развал Ельцина, или задворки Собчака. Давайте усматривать за названиями, переименованиями сегодняшнюю суть.
Виктор Резунков: Яков из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Я поддерживаю товарища Тюлькина полностью. Но в Москве часто переименовывают улицы, станции метро, которые изначально имели советские названия. Если вернут старые названия, я готов с этим согласиться, но когда двойные стандарты, я против. И в этом смысле ленинградцы молодцы, что они оставили названия районов.
Виктор Резунков: «Хотелось бы узнать, - пишет нам Александра, - у борцов с советскими названиями, а слабо переименовать столицы республик в составе России, чтобы было как до революции: вместо Улан-Удэ – Верхний Удинск, Махачкала – Петровск, Сыктывкар – Усть-Сысольск, Йошкар-Ола – Древо Кокшайск, Салехард – Абдорск, Кызыл – Белцарск».
Иосиф Скаковский: Кому слабо? В каком городе жить и как ему называться – это вопрос жителей этого города. И если речь идет о Дагестане, Махачкале, то решают жители Дагестана решают, как называться их столице. Вот как они решат, так и должно быть. Захотят – переименуют. Это абсолютное их право.
Виктор Резунков: Если следовать вашей логике, Иосиф, как с памятниками Ленину вы хотите поступить?
Иосиф Скаковский: Мой визави уже говорил, что есть вопрос художественной ценности тех или иных вещей. Поэтому что-то не имеет смысла сохранять или сохранять как историческую реликвию и только, что-то имеет художественную ценность, и тогда это надо смотреть, оставлять ли на этом месте, как памятник Ленину у Финляндского вокзала, или куда-то перемещать. И для третьих вещей, которые какую-то художественную ценность, можно создавать некий парк. Если речь идет о 17 памятников, из которых некоторые должны остаться на своем месте, здесь вообще нет очень большой проблемы. Проблема есть для России, где в каждом районном городе главная улица называется улица или проспект Ленина, и там этот памятник Ленину стоит, причем в большинстве случаев никакой художественной ценности не имеющий. Я уже говорил, я больше всего люблю одно имя нашего города – Питер. Оно демократическое, оно массовое, оно общее. Но как называться городу… Я человек законопослушный, у нас есть город Нижний Новгород, у нас есть город Санкт-Петербург и так далее. Я же преподаватель, кроме всего прочего, и для сегодняшней молодежи от 25 и меньше, город наш называется Санкт-Петербург, и никаких других названий у него нет.
Андрей Ерофеев: Я бы все-таки называл его Петербург и приучал молодежь к этому названию.
Иосиф Скаковский: Конечно! В разговоре – только Петербург.
Виктор Тюлькин: А я скажу, что та же молодежь, если спросить Город-герой – она скажет Ленинград. И будут правы. Но я бы хотел обратить внимание на другой момент. Мы установили факт, что речь идет не только о нашей ленинградской проблеме. Обратите внимание на маленькую картинку. В Грозном господин Кадыров проспект Победы переименовал в проспект Путина. Вот! Вот вся отвратительность явления, все холуйство, услужливость, политиканство, вот оно в чем выражается. А в масштабах России проблема в том, что 20 лет прошло с 1991 года, а мы еще только сейчас выходим на уровен объема валового продукта советских времен. А с учетом того, что тогда более-менее равномерно распределялось, а сегодня одним жирно, а другим не очень, 20 лет коту под хвост! 20 лет, чтобы создать слой господ, которые мародерами являются очень часто по отношению к остальному народу. Вот в чем проблема. И переименование здесь, прошу прощения, совсем не при чем. Это только отвлечение и идеологическое прикрытие.
Иосиф Скаковский: Видимо, в этот валовой национальный продукт советского времени входили все тысячи боеприпасов, которые сегодня взрываются, от которых горят дома.
Виктор Резунков: Михаил из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер! Я хотел поправить товарища Тюлькина, что в самом начале Метрополитен носил имя Лазаря Кагановича в Москве, но потом переименовали. Я сторонник того, чтобы вспоминать тогда всех героев революции: площадь Троцкого, Рыкова, Бухарина и так далее.
Виктор Резунков: Я могу еще другой вариант предложить, который, на самом деле, был предложен в Ленинграде еще в 1988 году, в самиздатовском еженедельнике «Демсоюза». Поэт и прозаик Владимир Еременко предложил переименовать в Москву в Ленинград, потому что там мавзолей находится. А вот Москва, я недавно прочитал, в переводе с финно-угорского означает «грязная речка».
Андрей Ерофеев: Это похоже на правду, это очень древнее название.
Виктор Тюлькин: Я бы вот на что еще обратил бы внимание. Ведь под эту волну попали не только революционеры, Троцкий с Зиновьевым. Салтыков-Щедрин – что, не социальное достояние? И Публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина…
Андрей Ерофеев: Объясню, это была идея покойного Зайцева – сделать ее Российской национальной библиотекой. Так были какие-то преференции. Это имя было присвоено в 1932 году, насколько я помню. А улицу – к 50-летию со дня смерти Салтыкова-Щедрина. Но Кирочная – очень характерное петербургское название.
Виктор Тюлькин: И где сегодня Салтыков-Щедрин в топонимике?
Андрей Ерофеев: Увы, его нигде нет. Но я считаю, что в ближайшее время нужно сделать парк Салтыкова-Щедрина, поставить там скульптуры всех этих градоначальников – в назидание нашим современным товарищам. Вот это было бы здорово! Градоначальников, которые были в «Истории одного города», с цитатами Салтыкова-Щедрина. Вот это был бы музей под открытым небом. Но не сделают.
Иосиф Скаковский: Господин Тюлькин сегодня апеллировать к памяти своих родителей, и это понятно и заслуживает уважения. Я должен сказать, что для моей бабушки, для моих родителей улица, на которой я живу, называлась Кирочная. И я это название усвоил от них. Потом люди долго переучивались с Кирочной на Салтыкова-Щедрина. Другое дело, что в связи с этим возникает много проблем. Кирочная, Фурштадская, Сергиевская – это все понятно. Но там рядом – Радищева, Рылеева, Пестеля – это никто не трогает. И то ли этот процесс не надо завершать, то ли он должен быть каким-то образом к какому-то итогу приведен – здесь есть подвешенные вещи.
Виктор Резунков: Федор из Екатеринбурга, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер! Правильнее, наверное, говорить о возвращении исторических имен улицам, городом. Я полагаю, что дореволюционные названия должны вернуть одновременно и без указов. Ведь построили город от колышка – назвали его Ленинград. Вот и все!
Виктор Резунков: Алексей, что обсуждается в вашей комиссии, будут продолжаться какие-то процессы?
Виктор Тюлькин: И кто эту комиссию создал? И как она советуется с народом?
Андрей Ерофеев: С народом советуется, нам пишут очень много писем. Все это анализируется, смотрится, мы взвешиваем все это на весах здравого смысла. Комиссия была создана в 1991 году, и это, пожалуй, последний демократический орган, единственный сегодня в Петербурге остался, где работают люди совершенно разных убеждений. И мы на комиссии, бываем спорим. Вот последней у нас появилась Чаадаевская улица в Пушкине, и улица Михаила Дудина в Петербурге. Совершенно разные люди.
Виктор Резунков: А вы прислушаетесь к митингу, который будет проводиться 12 июня?
Андрей Ерофеев: Прислушаемся, конечно. Но я всегда говорил про то, что мы не хотим политизировать всю эту нашу работу. Политика, как писал Волошин, «расклейка этикетов, назначенных, чтоб утаить состав». Вот к топонимике это тоже относится. Это тоже из поэмы «Россия».
Виктор Тюлькин: Вот сейчас открыт вопрос по названию стадиона имени Кирова, мост рядом отгрохали…
Андрей Ерофеев: Дело в том, что на разных сайтах есть опросы, и в основном побеждает либо Крестовский, либо Зенит. Хотя и на Кировский стадион люди тоже…
Виктор Тюлькин: Так это же реконструкция, и стадион Кирова был внесен в реестры как европейское строение по архитектуре, по замыслу и инженерному исполнению.
Андрей Ерофеев: Да. И то, что его снесли, это, конечно, большая, грандиознейшая ошибка. Его надо было оставить, и был бы он стадион имени Сергея Мироновича Кирова. Но это будет, к сожалению, уже совершенно новый стадион.
Виктор Тюлькин: И так во всей российской действительности: снесли то хорошее, что было, а что сегодня делается – хотели как лучше, а получилось…
Виктор Резунков: И чаще всего сносят и говорят: ах, какая ошибка.