Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует с американским экономистом, профессором Стэнфордского университета Михаилом Бернштамом.
Петр Вайль:
Как утверждают многие, одной из целей, которых добивались организаторы террористических нападений на США, было нанесение серьезного экономического ущерба США. На линии прямого эфира из Калифорнии - профессор экономики Стэнфордского университета Михаил Бернштам. Доктор Бернштам, мой вопрос состоит из трех последовательных частей: непосредственный ущерб, ущерб, который скажется в ближайшие месяцы и долговременный ущерб, на годы вперед. Ваша оценка?
Михаил Бернштам:
Я начну с конца. Долговременного ущерба не будет. В среднесрочной перспективе может быть даже некоторое улучшение, потому что кризис до этой катастрофы происходил, в основном, в новых отраслях промышленности - в компьютерной промышленности, в телекоммуникациях. Сейчас увеличится спрос - поменьше будут путешествовать, больше будет происходить телеконференций, государство будет закупать больше технологического оборудования... В краткосрочной перспективе ущерб довольно большой. Как сказал третьего дня министр финансов США Пол О'Нил, по его предварительной оценке возобновление экономического роста отодвинулось, по меньшей мере, на три месяца. Это означает, что в масштабах мировой экономики, которая завязана на Америку, такой ущерб может исчисляться фантастическими суммами, в пределах триллиона долларов ущерба для мировой экономики.
Петр Вайль:
Доктор Бернштам, давайте чуть-чуть поподробнее восстановим тот порядок, который я предложил сначала. "Кратковременный ущерб", - а что вы скажете о таком серьезном ударе, как по индустрии туризма. Вашингтон, допустим, не самый туристский город, но уж Нью-Йорк-то точно - один из главных туристических центров мира, по меньшей мере, и разрушение его достопримечательностей, страх, вообще, уничтожение прекрасных отелей, о существовании которых мы с вами знаем, и так далее... Это раз. Второе: авиационные перевозки. Сейчас просто в силу того, что служба безопасности повысила свои требования к авиационным перевозкам, авиакомпании должны будут сократить количество полетов. Я уже, например, столкнулся - просто на европейских рейсах, перелетая из Лондона в Амстердам и в Прагу, я столкнулся с тем, что надо проходить гораздо более серьезные меры безопасности. Значит, рейсов будет меньше. Таким образом, будет меньше пассажиров, меньше будет доходов, и все это ведь нарастает в некоей прогрессии именно потому, что США - экономический лидер мира - не так ли?
Михаил Бернштам:
Это совершенно правильно. Перевешивающие факторы вот какие: во-первых, происходит замещение одних производств на другие. Это естественный процесс. Сейчас это неестественно, потому что это подвигнуто шоком. Но всегда какие-то отрасли становятся менее важными, какие-то становятся более важными. Дело в том, что многие говорят, что очень много было излишних путешествий деловых людей, бизнесменов, потому что средневековая традиция личных связей людей, которые что-то продают и покупают, перешла в современный мир и развивалась на корпоративном уровне. Сейчас это, строго говоря, не нужно. Поэтому очень резко сократится число путешествий деловых, просто потому, что действительно очень трудно путешествовать - много времени тратится и это невыгодно. И увеличится число телекоммуникационных связей. Туристская промышленность, естественно, пострадает, многие другие отрасли промышленности пострадают, но в целом внутри экономики произойдет замещение. Очень многое будет зависеть от цены на нефть. Это ключевой фактор. Если квоты останутся нынешними и цена на нефть упадет - это облегчит экономическое восстановление.
Петр Вайль:
А есть какие-то основания предполагать, что цена на нефть может упасть?
Михаил Бернштам:
Цена на нефть упадет, если останутся квоты прежними. Пока что ОПЕК говорит, что квоты менять не будут, то есть производство уменьшаться не будет. Поскольку мировой спрос на нефть сейчас падает, поскольку одним из самых крупных потребителей нефтепродуктов была авиационная промышленность, а она сокращает свое потребление нефтепродуктов, соответственно, такой, очень эластичный рынок нефтепродуктов сразу это подхватывает, и, соответственно, цена на нефть должна падать. Что парадоксально - это может быть плохо для России, но для стран западного мира, тех, кто потребляет нефть, это хороший знак, потому что это позволит тем отраслям промышленности, особенно довольно энергоемким отраслям - позволит им выйти вперед и заместить те отрасли, которые будут сокращаться, скажем, авиационную промышленность.
Петр Вайль:
А что произойдет в долларом, в частности, в соотношении с евро - в связи со случившимся?
Михаил Бернштам:
Там есть возможность для маневра, которая существовала еще до трагических событий 11 сентября. Дело в том, что там может на 10 примерно процентов, вне зависимости даже от этих событий - доллар упасть, а евро подняться. Скорее всего, нет, но там есть этот резерв, потому что евро был неоправданно низким. Но в целом с долларом, строго говоря, по большому счету, произойти ничего не может, по той причине, что доллар является резервной валютой всех центральных банков мира. То есть, доллар с 1971-го года выполняет ту роль в мире, которую со времен Древнего Шумера выполняло серебро, и которую со времен, скажем, Древнего Рима выполняло золото. Доллар является запасной валютой для всех, он нужен центральным банкам. Везде, где есть недоверие своим валютам - там переходят на доллар. Мы прекрасно знаем, что в России доллар является, собственно говоря, такой твердой валютой, и так везде. Япония, Европейский центральный банк, все они примеряют свою валюту к доллару, и центральные банки держат в своих резервах именно доллар. Поэтому в этой ситуации доллар не может упасть по той же простой причине, что земля не может упасть, потому что земле падать некуда. Доллару падать некуда. Он - центровая, резервная валюта.
Петр Вайль:
Как утверждают многие, одной из целей, которых добивались организаторы террористических нападений на США, было нанесение серьезного экономического ущерба США. На линии прямого эфира из Калифорнии - профессор экономики Стэнфордского университета Михаил Бернштам. Доктор Бернштам, мой вопрос состоит из трех последовательных частей: непосредственный ущерб, ущерб, который скажется в ближайшие месяцы и долговременный ущерб, на годы вперед. Ваша оценка?
Михаил Бернштам:
Я начну с конца. Долговременного ущерба не будет. В среднесрочной перспективе может быть даже некоторое улучшение, потому что кризис до этой катастрофы происходил, в основном, в новых отраслях промышленности - в компьютерной промышленности, в телекоммуникациях. Сейчас увеличится спрос - поменьше будут путешествовать, больше будет происходить телеконференций, государство будет закупать больше технологического оборудования... В краткосрочной перспективе ущерб довольно большой. Как сказал третьего дня министр финансов США Пол О'Нил, по его предварительной оценке возобновление экономического роста отодвинулось, по меньшей мере, на три месяца. Это означает, что в масштабах мировой экономики, которая завязана на Америку, такой ущерб может исчисляться фантастическими суммами, в пределах триллиона долларов ущерба для мировой экономики.
Петр Вайль:
Доктор Бернштам, давайте чуть-чуть поподробнее восстановим тот порядок, который я предложил сначала. "Кратковременный ущерб", - а что вы скажете о таком серьезном ударе, как по индустрии туризма. Вашингтон, допустим, не самый туристский город, но уж Нью-Йорк-то точно - один из главных туристических центров мира, по меньшей мере, и разрушение его достопримечательностей, страх, вообще, уничтожение прекрасных отелей, о существовании которых мы с вами знаем, и так далее... Это раз. Второе: авиационные перевозки. Сейчас просто в силу того, что служба безопасности повысила свои требования к авиационным перевозкам, авиакомпании должны будут сократить количество полетов. Я уже, например, столкнулся - просто на европейских рейсах, перелетая из Лондона в Амстердам и в Прагу, я столкнулся с тем, что надо проходить гораздо более серьезные меры безопасности. Значит, рейсов будет меньше. Таким образом, будет меньше пассажиров, меньше будет доходов, и все это ведь нарастает в некоей прогрессии именно потому, что США - экономический лидер мира - не так ли?
Михаил Бернштам:
Это совершенно правильно. Перевешивающие факторы вот какие: во-первых, происходит замещение одних производств на другие. Это естественный процесс. Сейчас это неестественно, потому что это подвигнуто шоком. Но всегда какие-то отрасли становятся менее важными, какие-то становятся более важными. Дело в том, что многие говорят, что очень много было излишних путешествий деловых людей, бизнесменов, потому что средневековая традиция личных связей людей, которые что-то продают и покупают, перешла в современный мир и развивалась на корпоративном уровне. Сейчас это, строго говоря, не нужно. Поэтому очень резко сократится число путешествий деловых, просто потому, что действительно очень трудно путешествовать - много времени тратится и это невыгодно. И увеличится число телекоммуникационных связей. Туристская промышленность, естественно, пострадает, многие другие отрасли промышленности пострадают, но в целом внутри экономики произойдет замещение. Очень многое будет зависеть от цены на нефть. Это ключевой фактор. Если квоты останутся нынешними и цена на нефть упадет - это облегчит экономическое восстановление.
Петр Вайль:
А есть какие-то основания предполагать, что цена на нефть может упасть?
Михаил Бернштам:
Цена на нефть упадет, если останутся квоты прежними. Пока что ОПЕК говорит, что квоты менять не будут, то есть производство уменьшаться не будет. Поскольку мировой спрос на нефть сейчас падает, поскольку одним из самых крупных потребителей нефтепродуктов была авиационная промышленность, а она сокращает свое потребление нефтепродуктов, соответственно, такой, очень эластичный рынок нефтепродуктов сразу это подхватывает, и, соответственно, цена на нефть должна падать. Что парадоксально - это может быть плохо для России, но для стран западного мира, тех, кто потребляет нефть, это хороший знак, потому что это позволит тем отраслям промышленности, особенно довольно энергоемким отраслям - позволит им выйти вперед и заместить те отрасли, которые будут сокращаться, скажем, авиационную промышленность.
Петр Вайль:
А что произойдет в долларом, в частности, в соотношении с евро - в связи со случившимся?
Михаил Бернштам:
Там есть возможность для маневра, которая существовала еще до трагических событий 11 сентября. Дело в том, что там может на 10 примерно процентов, вне зависимости даже от этих событий - доллар упасть, а евро подняться. Скорее всего, нет, но там есть этот резерв, потому что евро был неоправданно низким. Но в целом с долларом, строго говоря, по большому счету, произойти ничего не может, по той причине, что доллар является резервной валютой всех центральных банков мира. То есть, доллар с 1971-го года выполняет ту роль в мире, которую со времен Древнего Шумера выполняло серебро, и которую со времен, скажем, Древнего Рима выполняло золото. Доллар является запасной валютой для всех, он нужен центральным банкам. Везде, где есть недоверие своим валютам - там переходят на доллар. Мы прекрасно знаем, что в России доллар является, собственно говоря, такой твердой валютой, и так везде. Япония, Европейский центральный банк, все они примеряют свою валюту к доллару, и центральные банки держат в своих резервах именно доллар. Поэтому в этой ситуации доллар не может упасть по той же простой причине, что земля не может упасть, потому что земле падать некуда. Доллару падать некуда. Он - центровая, резервная валюта.