Ведущая Петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович:
Обстановка в научно-исследовательских организациях Военно-Морского Флота на Северо-западе России на грани социального взрыва. Такова тема беседы с нашим сегодняшним гостем - председателем профсоюзного комитета государственного унитарного предприятия 24-й центральный научно-исследовательски1й институт Министерства обороны России Анной Воскресенской. Анна Ивановна, скажите пожалуйста, кого объединяет ваш профсоюз?
Анна Воскресенская:
Наш профсоюз объединяет работников ВМФ, это профсоюз общероссийский, недавно закончился наш пленум в Москве. Профсоюз объединяет весь гражданский персонал, который работает рядом с военнослужащими в системе ВМФ России.
Татьяна Валович:
А вот в Петербурге, в Ленинградской области - какое количество НИИ, подведомственных ВМФ?
Анна Воскресенская:
Порядка трех - четырех.
Татьяна Валович:
Какова же ситуация сейчас в институтах с выплатой заработной платы?
Анна Воскресенская:
В этом году ситуация у нас была невероятно тяжелой. С начала года всего один раз мы получили небольшие деньги, аванс, не заработную плату даже, и деньги бюджетные пошли только 5 апреля, появились у нас в Санкт-Петербурге первые деньги для работников института. Три месяца мы жили фактически без зарплаты.
Татьяна Валович:
Как же в этой ситуации могут выживать вообще люди - за счет чего они существуют?
Анна Воскресенская:
Существуют за счет того, что есть в семье пенсионеры, есть в семье кто-то, кто работает в других организациях, просто те, у кого есть какие-то запасы за счет огородов, дачных участков. А вообще мы занимали друг у друга деньги, сначала друг у друга, потом у пенсионеров, потом это стало уже совсем сложным. Тогда мы стали выходить в эфир, скажем так.
Татьяна Валович:
А какова средняя заработная плата гражданского персонала, и есть ли различия в зарплате гражданского персонала и военнослужащих, которые также работают в институтах наравне с гражданским персоналом?
Анна Воскресенская:
Разница в окладах у нас не такая большая, но когда взять все доплаты, надбавки, которые существуют, то приблизительно получается разница где-то 1:2. Средняя зарплата гражданского персонала - от уборщицы и до ведущего научного сотрудника, где-то порядка 1700-1800 рублей в основной части института, в которой живут на обычной тарифной сетке.
Татьяна Валович:
То есть, это едва-едва укладывается в прожиточный минимум?
Анна Воскресенская:
Да, если бы ее платили. А когда не платят и эту зарплату - получается совсем сложно.
Татьяна Валович:
А какое количество денег на нынешний момент задолжало вам Министерство обороны? Вы знаете? Какова потребность была, скажем, эти три месяца?
Анна Воскресенская:
Долг за три месяца у нас в институте, в нашем центре (ведь 24-й институт это не только то здание, которое находится в Петродворце, но еще есть и наши подразделения на Васильевском острое и в Пушкине, три института у нас в Санкт-Петербурге находятся, были институты, а теперь объединены один, и состояние у нас разное, поскольку это предприятие унитарное) так вот у нас в Петродворце долг составлял 2 миллиона. На Васильевском острове он был еще больше, такой же, порядка двух миллионов, был в Пушкине.
Татьяна Валович:
Почему сложилась такая ситуация, как ее объясняют вышестоящие инстанции?
Анна Воскресенская:
Я как член центрального комитета общероссийского профсоюза рабочих и служащих только что вернулась с пленума, и никаких объяснений там - на самом высоком уровне на пленуме с участием главнокомандующего, командующих родами сил или руководящих управлениями - мы не получили там и приехали очень расстроенными. Ждали этих денег, поступлений, но поскольку мы обращались и в центральный комитет профсоюзов и в федерацию профсоюзов Вооруженных сил, то информацию кое-какую нам удалось получить, и мы выяснили, что вот такая ситуация сложилась, потому что своевременно очевидно не были выполнены указания на самом высоком уровне о том, чтобы должным образом произвести регистрацию этих государственных федеральных унитарных предприятий, потому что мы были с 1988-го года на хозрасчете, вот так и жили по старым законодательным актам, положениям, не выполнив требования последнего законодательства, которые были приняты в последние годы. Поэтому очевидно и был перекрыт поток денег.
Татьяна Валович:
А не связано это с тем, что с 2002-го года все финансирование идет централизованно из Федерального казначейства, я слышала такую мотивацию, что по некоторым пунктам Федеральное казначейство, просто не имея компьютерных программ, не перечисляет деньги тем или иным организациям?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, у нас в конце года, в конце прошлого года была такая ситуация, что нас тоже перевели на казначейство. В общем, это закономерно, у нас тоже есть военнослужащие, бюджет должен их финансировать, перевели на бюджет, но с начала этого года сказали, что мы финансироваться будем за выполненные работы в счет оплаты опытно-исследовательских конструкторских и технологических работ. Так что, через казначейство и мне кажется, что это был бы, в общем, нормальный подход к решению этой проблемы, потому что, что такое военнослужащий на хозрасчете - никто нам на этот вопрос ответить не может. Государство должно их обеспечивать, на то мы и налоги платим.
Татьяна Валович:
А какой процент гражданского персонала в институтах и военных, какое соотношение?
Анна Воскресенская:
У нас, наверное, порядка один к двум, гражданских больше, чем военнослужащих?
Татьяна Валович:
Определен ли сейчас статус гражданского персонала, который работает в организациях, подведомственных Министерству обороны?
Анна Воскресенская:
Вот это самое больное для нас место, потому что у нас нет законодательного акта, который бы определял статус гражданского персонала в Министерстве обороны вообще. Мы давно боролись за то, чтобы было принято хотя бы положение которое определяло наш правовой статус, это нам не удалось сделать. На уровне принятия Трудового кодекса мы пытались включить хотя бы раздел такой в Трудовой кодекс, опять нас не поняли. Так мы и существуем без всякого законодательного акта. Военнослужащие - на федеральном законе, а у нас правового статуса нет.
Татьяна Валович:
Анна Ивановна, ведь в соответствии с новым трудовым законодательством, если не выплачивается заработная плата в течение, по-моему, двух недель, работник имеет право приостановить работу и обратиться с жалобой в суд на работодателя. У вас были такие прецеденты, обращался кто-нибудь в суд, чтобы свои права отстоять?
Анна Воскресенская:
Я скажу о том, как применяется это законодательство у нас, как оно прописывает наши права. Несмотря на то, что все работники после 15 дней задержки заработной платы имеют право, письменно предупредив работодателя, приостановить работу, мы такого права лишены. Та же статья 142-я гласит "Не допускается приостановка работы в органах и организациях Вооруженных сил Российской Федерации". С одной стороны, статья 4-я говорит, что принудительный труд, каковым является задержка или несвоевременная выплата заработной платы, в стране запрещен, а с другой стороны нам запрещено протестовать таким образом. Единственное право, которое у нас есть у работников Министерства обороны - обратиться в суд или в государственную инспекцию труда и предъявить претензию для начисления нам выплаты компенсаций в размере не менее одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка. Это мы имеем право сделать буквально начиная со следующего дня, с определенного срока выплаты для данной организации. Но поскольку мы предприятие унитарное, мы сначала должны заработать эти деньги, чтобы их получить, то есть мы сами должны их заработать и сами получить. Вот так решаются наши проблемы.
Татьяна Валович:
Это законодательная такая коллизия получилась?
Анна Воскресенская:
Да вот это противоречие.
Татьяна Валович:
Вы говорите - унитарное предприятие, то есть вы находитесь на хозрасчете, предприятие может само зарабатывать деньги, почему же оно не зарабатывает? Может, какие-то резервы не использованы руководством института, или еще как-то - предложить свою продукцию на рынке, чтобы был спрос, и тогда, может, появятся и деньги, и вопросов не будет?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, почему так получается, потому что мы, во-первых, организация закрытая, все-таки, и Министерство обороны от нас никуда не уходило, это наш основной работодатель, работаем мы по договорам с Министерством обороны в первую очередь, выполняем государственный заказ, который составляет приблизительно до 70 процентов нашего объема работ, и 30 процентов мы зарабатываем сами. Так вот эти 70 процентов Министерство обороны оплачивает так, как оно считает нужным, разобравшись со всеми остальными своими проблемами, а 30 процентов мы должны заработать. Но на себестоимость нашей продукции накручиваются такие вещи, как денежное довольствие военнослужащих, кроме нашей заработной платы, материальная помощь военнослужащим в отпуске, проезд в отпуск и обратно военнослужащих и членов их семей, оплаты пайковых, оплата лечения офицерскому составу - все это входит в себестоимость нашей продукции. Вы сами понимаете, что заключить такой договор, на который вот такие вещи объемные по размеру финансирования накладываются - очень сложно. У нас пока заключен один договор и не знаю, наберем ли мы потребный объем в этом году.
Татьяна Валович:
Получается, себестоимость продукции во сколько возрастает? Вы не пытались проанализировать - в полтора, два раза?
Анна Воскресенская:
Мы пока еще просто не успели этого сделать, поскольку мы долго разбирались в том, откуда все это идеи, и выяснили буквально вот недавно, уже вернувшись с пленума - все эти вещи мы пока не успели за прошедшие 5-6 дней сделать, но это обязательно сделаем... Если говорить даже об одном проезде в отпуск - проезд семьи с Самарканда и обратно - это полторы тысячи долларов, например. Я думаю, что во Владивосток поехать с семьей тоже будет очень дорого.
Татьяна Валович:
То есть конкурентоспособность вашей продукции на рынке российском...
Анна Воскресенская:
Мы становимся невыгодными партнерами для промышленности
Татьяна Валович:
А какова сейчас вообще ситуация в институте, идет ли утечка кадров, вообще что происходит?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, у нас было несколько таких этапов, очень тяжелых. Очень тяжелый 1996-й год, когда задерживалась зарплата по 3-5 месяцев, потом 1998-й, когда мы проходили через сокращение, много людей сократилось, в первую очередь ушли молодые перспективные ребята, первая волна, которая ушла, потом период сокращения - сократили пенсионеров, естественно, а сейчас уже начинают уходить те люди, на которых лежит основной объем работы. Вот это нас очень тревожит, начинается развал.
Татьяна Валович:
Анна Ивановна, можете ли вы спрогнозировать, как будет в дальнейшем развиваться ситуация? Все время российские граждане слышат о том, что идет реформа в армии, идет реформа в Военно-Морском Флоте, должны выделяться какие-то деньги, складывается впечатление, что вообще с июля, когда обещано какое-то повышение, армия будет прекрасно жить. Как вы считаете, что произойдет?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, вот нас не покидает чувство тревоги в связи с ожиданием этого самого 1 июля. С 1 июля, во-первых, ожидается увеличение денежного довольствия военнослужащих, а во-вторых и сокращение тоже, которое пойдет у нас в институте. А на сокращение, поскольку мы -унитарное предприятие, мы тоже должна зарабатывать деньги. Трагедия заключается в этом. Денежное довольствие военнослужащих - это довольно такое существенная нагрузка на бюджет организации, а когда уходит военнослужащий в отставку, ему нужно заплатить 20 окладов, а когда уходит по болезни - нужно заплатить 60 окладов каждому. И вот эти деньги, насколько я знаю, мы пытались задавать такие вопросы, заложены ли они в бюджет и гарантируется ли их своевременное поступление. Ответа мы не получили. Сами понимаете, что будет происходить, если эти две вещи пойдут одновременно. Какое-то увеличение объемов финансовое управление нам обещает произвести, но я не думаю, что это увеличение покроет все те издержки, которые могут возникнуть в связи с увеличением денежного довольствия и сокращением одновременно.
Татьяна Валович:
Какие-то конкретные шаги будет предпринимать ваш профсоюз, или, может, в объединении с другими, потому что ситуация в очень многих исследовательских институтах, принадлежащих не только ВМФ, но и Министерству обороны вообще, одинакова, но ведь вам тоже запрещено участвовать в забастовках?
Анна Воскресенская:
Да. В забастовках нам запрещено участвовать... Но я хочу сказать, что не все институты у нас в стране живут плохо. Есть такие институты, которые занимаются проектными работами проектируют например корабли, суда, проектируют причалы, оборудование для них, и они легко находят себе заказчиков среди гражданских организаций. Те, кто занимаются производством научно-технической продукции, разрабатывает матобеспечение, например, разрабатывает оперативно- стратегические обоснования для Министерства обороны - это сделать значительно сложнее с учетом накруток, о которых я говорила, на себестоимость нашей продукции. Поэтому мы - шаги, конечно, мы будем предпринимать, конечно, протестовать будем, но сначала мы должны до конца разобрать эту ситуацию о своим командованием - как они видят наши перспективы финансирования, и как мы будем жить в этом году, и тогда, в зависимости от этого, будем принимать какие-то меры.
Обстановка в научно-исследовательских организациях Военно-Морского Флота на Северо-западе России на грани социального взрыва. Такова тема беседы с нашим сегодняшним гостем - председателем профсоюзного комитета государственного унитарного предприятия 24-й центральный научно-исследовательски1й институт Министерства обороны России Анной Воскресенской. Анна Ивановна, скажите пожалуйста, кого объединяет ваш профсоюз?
Анна Воскресенская:
Наш профсоюз объединяет работников ВМФ, это профсоюз общероссийский, недавно закончился наш пленум в Москве. Профсоюз объединяет весь гражданский персонал, который работает рядом с военнослужащими в системе ВМФ России.
Татьяна Валович:
А вот в Петербурге, в Ленинградской области - какое количество НИИ, подведомственных ВМФ?
Анна Воскресенская:
Порядка трех - четырех.
Татьяна Валович:
Какова же ситуация сейчас в институтах с выплатой заработной платы?
Анна Воскресенская:
В этом году ситуация у нас была невероятно тяжелой. С начала года всего один раз мы получили небольшие деньги, аванс, не заработную плату даже, и деньги бюджетные пошли только 5 апреля, появились у нас в Санкт-Петербурге первые деньги для работников института. Три месяца мы жили фактически без зарплаты.
Татьяна Валович:
Как же в этой ситуации могут выживать вообще люди - за счет чего они существуют?
Анна Воскресенская:
Существуют за счет того, что есть в семье пенсионеры, есть в семье кто-то, кто работает в других организациях, просто те, у кого есть какие-то запасы за счет огородов, дачных участков. А вообще мы занимали друг у друга деньги, сначала друг у друга, потом у пенсионеров, потом это стало уже совсем сложным. Тогда мы стали выходить в эфир, скажем так.
Татьяна Валович:
А какова средняя заработная плата гражданского персонала, и есть ли различия в зарплате гражданского персонала и военнослужащих, которые также работают в институтах наравне с гражданским персоналом?
Анна Воскресенская:
Разница в окладах у нас не такая большая, но когда взять все доплаты, надбавки, которые существуют, то приблизительно получается разница где-то 1:2. Средняя зарплата гражданского персонала - от уборщицы и до ведущего научного сотрудника, где-то порядка 1700-1800 рублей в основной части института, в которой живут на обычной тарифной сетке.
Татьяна Валович:
То есть, это едва-едва укладывается в прожиточный минимум?
Анна Воскресенская:
Да, если бы ее платили. А когда не платят и эту зарплату - получается совсем сложно.
Татьяна Валович:
А какое количество денег на нынешний момент задолжало вам Министерство обороны? Вы знаете? Какова потребность была, скажем, эти три месяца?
Анна Воскресенская:
Долг за три месяца у нас в институте, в нашем центре (ведь 24-й институт это не только то здание, которое находится в Петродворце, но еще есть и наши подразделения на Васильевском острое и в Пушкине, три института у нас в Санкт-Петербурге находятся, были институты, а теперь объединены один, и состояние у нас разное, поскольку это предприятие унитарное) так вот у нас в Петродворце долг составлял 2 миллиона. На Васильевском острове он был еще больше, такой же, порядка двух миллионов, был в Пушкине.
Татьяна Валович:
Почему сложилась такая ситуация, как ее объясняют вышестоящие инстанции?
Анна Воскресенская:
Я как член центрального комитета общероссийского профсоюза рабочих и служащих только что вернулась с пленума, и никаких объяснений там - на самом высоком уровне на пленуме с участием главнокомандующего, командующих родами сил или руководящих управлениями - мы не получили там и приехали очень расстроенными. Ждали этих денег, поступлений, но поскольку мы обращались и в центральный комитет профсоюзов и в федерацию профсоюзов Вооруженных сил, то информацию кое-какую нам удалось получить, и мы выяснили, что вот такая ситуация сложилась, потому что своевременно очевидно не были выполнены указания на самом высоком уровне о том, чтобы должным образом произвести регистрацию этих государственных федеральных унитарных предприятий, потому что мы были с 1988-го года на хозрасчете, вот так и жили по старым законодательным актам, положениям, не выполнив требования последнего законодательства, которые были приняты в последние годы. Поэтому очевидно и был перекрыт поток денег.
Татьяна Валович:
А не связано это с тем, что с 2002-го года все финансирование идет централизованно из Федерального казначейства, я слышала такую мотивацию, что по некоторым пунктам Федеральное казначейство, просто не имея компьютерных программ, не перечисляет деньги тем или иным организациям?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, у нас в конце года, в конце прошлого года была такая ситуация, что нас тоже перевели на казначейство. В общем, это закономерно, у нас тоже есть военнослужащие, бюджет должен их финансировать, перевели на бюджет, но с начала этого года сказали, что мы финансироваться будем за выполненные работы в счет оплаты опытно-исследовательских конструкторских и технологических работ. Так что, через казначейство и мне кажется, что это был бы, в общем, нормальный подход к решению этой проблемы, потому что, что такое военнослужащий на хозрасчете - никто нам на этот вопрос ответить не может. Государство должно их обеспечивать, на то мы и налоги платим.
Татьяна Валович:
А какой процент гражданского персонала в институтах и военных, какое соотношение?
Анна Воскресенская:
У нас, наверное, порядка один к двум, гражданских больше, чем военнослужащих?
Татьяна Валович:
Определен ли сейчас статус гражданского персонала, который работает в организациях, подведомственных Министерству обороны?
Анна Воскресенская:
Вот это самое больное для нас место, потому что у нас нет законодательного акта, который бы определял статус гражданского персонала в Министерстве обороны вообще. Мы давно боролись за то, чтобы было принято хотя бы положение которое определяло наш правовой статус, это нам не удалось сделать. На уровне принятия Трудового кодекса мы пытались включить хотя бы раздел такой в Трудовой кодекс, опять нас не поняли. Так мы и существуем без всякого законодательного акта. Военнослужащие - на федеральном законе, а у нас правового статуса нет.
Татьяна Валович:
Анна Ивановна, ведь в соответствии с новым трудовым законодательством, если не выплачивается заработная плата в течение, по-моему, двух недель, работник имеет право приостановить работу и обратиться с жалобой в суд на работодателя. У вас были такие прецеденты, обращался кто-нибудь в суд, чтобы свои права отстоять?
Анна Воскресенская:
Я скажу о том, как применяется это законодательство у нас, как оно прописывает наши права. Несмотря на то, что все работники после 15 дней задержки заработной платы имеют право, письменно предупредив работодателя, приостановить работу, мы такого права лишены. Та же статья 142-я гласит "Не допускается приостановка работы в органах и организациях Вооруженных сил Российской Федерации". С одной стороны, статья 4-я говорит, что принудительный труд, каковым является задержка или несвоевременная выплата заработной платы, в стране запрещен, а с другой стороны нам запрещено протестовать таким образом. Единственное право, которое у нас есть у работников Министерства обороны - обратиться в суд или в государственную инспекцию труда и предъявить претензию для начисления нам выплаты компенсаций в размере не менее одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка. Это мы имеем право сделать буквально начиная со следующего дня, с определенного срока выплаты для данной организации. Но поскольку мы предприятие унитарное, мы сначала должны заработать эти деньги, чтобы их получить, то есть мы сами должны их заработать и сами получить. Вот так решаются наши проблемы.
Татьяна Валович:
Это законодательная такая коллизия получилась?
Анна Воскресенская:
Да вот это противоречие.
Татьяна Валович:
Вы говорите - унитарное предприятие, то есть вы находитесь на хозрасчете, предприятие может само зарабатывать деньги, почему же оно не зарабатывает? Может, какие-то резервы не использованы руководством института, или еще как-то - предложить свою продукцию на рынке, чтобы был спрос, и тогда, может, появятся и деньги, и вопросов не будет?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, почему так получается, потому что мы, во-первых, организация закрытая, все-таки, и Министерство обороны от нас никуда не уходило, это наш основной работодатель, работаем мы по договорам с Министерством обороны в первую очередь, выполняем государственный заказ, который составляет приблизительно до 70 процентов нашего объема работ, и 30 процентов мы зарабатываем сами. Так вот эти 70 процентов Министерство обороны оплачивает так, как оно считает нужным, разобравшись со всеми остальными своими проблемами, а 30 процентов мы должны заработать. Но на себестоимость нашей продукции накручиваются такие вещи, как денежное довольствие военнослужащих, кроме нашей заработной платы, материальная помощь военнослужащим в отпуске, проезд в отпуск и обратно военнослужащих и членов их семей, оплаты пайковых, оплата лечения офицерскому составу - все это входит в себестоимость нашей продукции. Вы сами понимаете, что заключить такой договор, на который вот такие вещи объемные по размеру финансирования накладываются - очень сложно. У нас пока заключен один договор и не знаю, наберем ли мы потребный объем в этом году.
Татьяна Валович:
Получается, себестоимость продукции во сколько возрастает? Вы не пытались проанализировать - в полтора, два раза?
Анна Воскресенская:
Мы пока еще просто не успели этого сделать, поскольку мы долго разбирались в том, откуда все это идеи, и выяснили буквально вот недавно, уже вернувшись с пленума - все эти вещи мы пока не успели за прошедшие 5-6 дней сделать, но это обязательно сделаем... Если говорить даже об одном проезде в отпуск - проезд семьи с Самарканда и обратно - это полторы тысячи долларов, например. Я думаю, что во Владивосток поехать с семьей тоже будет очень дорого.
Татьяна Валович:
То есть конкурентоспособность вашей продукции на рынке российском...
Анна Воскресенская:
Мы становимся невыгодными партнерами для промышленности
Татьяна Валович:
А какова сейчас вообще ситуация в институте, идет ли утечка кадров, вообще что происходит?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, у нас было несколько таких этапов, очень тяжелых. Очень тяжелый 1996-й год, когда задерживалась зарплата по 3-5 месяцев, потом 1998-й, когда мы проходили через сокращение, много людей сократилось, в первую очередь ушли молодые перспективные ребята, первая волна, которая ушла, потом период сокращения - сократили пенсионеров, естественно, а сейчас уже начинают уходить те люди, на которых лежит основной объем работы. Вот это нас очень тревожит, начинается развал.
Татьяна Валович:
Анна Ивановна, можете ли вы спрогнозировать, как будет в дальнейшем развиваться ситуация? Все время российские граждане слышат о том, что идет реформа в армии, идет реформа в Военно-Морском Флоте, должны выделяться какие-то деньги, складывается впечатление, что вообще с июля, когда обещано какое-то повышение, армия будет прекрасно жить. Как вы считаете, что произойдет?
Анна Воскресенская:
Вы знаете, вот нас не покидает чувство тревоги в связи с ожиданием этого самого 1 июля. С 1 июля, во-первых, ожидается увеличение денежного довольствия военнослужащих, а во-вторых и сокращение тоже, которое пойдет у нас в институте. А на сокращение, поскольку мы -унитарное предприятие, мы тоже должна зарабатывать деньги. Трагедия заключается в этом. Денежное довольствие военнослужащих - это довольно такое существенная нагрузка на бюджет организации, а когда уходит военнослужащий в отставку, ему нужно заплатить 20 окладов, а когда уходит по болезни - нужно заплатить 60 окладов каждому. И вот эти деньги, насколько я знаю, мы пытались задавать такие вопросы, заложены ли они в бюджет и гарантируется ли их своевременное поступление. Ответа мы не получили. Сами понимаете, что будет происходить, если эти две вещи пойдут одновременно. Какое-то увеличение объемов финансовое управление нам обещает произвести, но я не думаю, что это увеличение покроет все те издержки, которые могут возникнуть в связи с увеличением денежного довольствия и сокращением одновременно.
Татьяна Валович:
Какие-то конкретные шаги будет предпринимать ваш профсоюз, или, может, в объединении с другими, потому что ситуация в очень многих исследовательских институтах, принадлежащих не только ВМФ, но и Министерству обороны вообще, одинакова, но ведь вам тоже запрещено участвовать в забастовках?
Анна Воскресенская:
Да. В забастовках нам запрещено участвовать... Но я хочу сказать, что не все институты у нас в стране живут плохо. Есть такие институты, которые занимаются проектными работами проектируют например корабли, суда, проектируют причалы, оборудование для них, и они легко находят себе заказчиков среди гражданских организаций. Те, кто занимаются производством научно-технической продукции, разрабатывает матобеспечение, например, разрабатывает оперативно- стратегические обоснования для Министерства обороны - это сделать значительно сложнее с учетом накруток, о которых я говорила, на себестоимость нашей продукции. Поэтому мы - шаги, конечно, мы будем предпринимать, конечно, протестовать будем, но сначала мы должны до конца разобрать эту ситуацию о своим командованием - как они видят наши перспективы финансирования, и как мы будем жить в этом году, и тогда, в зависимости от этого, будем принимать какие-то меры.