С английским писателем Джоном Ле Карре беседовала корреспондент Радио Свобода в Лондоне Наталья Голицына:
19 октября одному из самых популярных английских писателей, Джону Ле Карре, исполнилось 70 лет. У Ле Карре репутация крупнейшего мастера шпионского триллера, его книги переведены на большинство языков мира. Читая романы Джона Ле Карре, нетрудно заметить, что шпионская интрига, собственно само детективное действо занимают второстепенное место в их сюжетном пространстве. Главное для писателя - это лепка характера, моральные и психологические проблемы, с которыми сталкиваются его герои. В его романах действуют законы не столько детективного жанра, сколько серьезной художественной прозы. Можно ли в таком случае считать Ле Карре реформатором жанра, в котором он работает? Или литературным новатором? Во всяком случае, он ввел в литературу абсолютно новый образ агента британской секретной службы. Джордж Смайли, которого многие критики считают альтер эго писателя, - полнейший антипод героев романов Яна Флеминга. В отличие от Джеймса Бонда (плейбоя и мачо) Смайли - это рефлексирующий интеллигент, у которого множество личных психологических проблем и который испытывает неприязнь к разведке, в которой служит. Истоки творчества Ле Карре коренятся в его детстве. Мать бросила семью, когда будущему писателю было пять лет. Отец - довольно беспутный бизнесмен - сыну уделял мало внимания. Отсутствие родительской любви, одиночество и психологическая травма, полученная в детстве, многое предопределили в проблематике и атмосфере романов Дэвида Джона Корнуэлла, взявшего псевдоним Ле Карре.
Мне посчастливилось брать интервью у писателя в его лондонском доме в респектабельном районе Хэмпстед. Зиму он обычно проводит в Лондоне. Навстречу мне вышел высокий, седеющий человек с мягкими манерами и острым проницательным взглядом. Все это странным образом совмещалось с застенчивостью и некоторой угловатостью. Говорил Ле Карре с редко встречающимся в наше время аристократическим акцентом выпускника частной привилегированной школы - английский он изучал в Оксфорде. Но менее всего Джон Ле Карре походил на отставного разведчика. Насколько важен был для него как для писателя опыт работы в британской разведке? - спросила я.
Джон Ле Карре:
Он был очень важен. У каждого из нас в жизни бывает какое-то главное испытание. У каждого художника, каждого писателя есть некая духовная обитель, куда он мысленно постоянно возвращается. Обычно это связано с тем, что составляет его главный жизненный опыт. Если бы в годы своего жизненного созревания я был моряком - я бы писал о море. Если бы я был банкиром или юристом - я обращался бы к их жизненному опыту. Мне очень повезло в том, что волею судьбы я оказался честным наблюдателем важных событий. В качестве второстепенного клерка я оказался в центре битвы, которую именуют "холодной войной". Это предоставило мне возможность изнутри понять очень многие вещи: как принимались решения, как люди, обладавшие ограниченной информацией, принимали безумные решения, как они общались. Это была очень живописная картина, где мне открывались человеческие слабости и амбиции. Я исследовал секретные службы как подсознательное народов, к которым они принадлежали.
Наталья Голицына:
Оглушительный успех пришел к Ле Карре в 1963-м году - после выхода его третьего романа "Шпион, который пришел с холода". Грэм Грин, который сам был блестящим мастером остросюжетной прозы, назвал его лучшим шпионским романом, который ему когда-либо приходилось читать. Седьмой роман Ле Карре "Лудильщик, портной, солдат, шпион", вышедший в 1974-м, вновь заставил заговорить о нем как о выдающемся мастере шпионского триллера. Последний, 17-й по счету, его роман - "Постоянный садовник", действие которого происходит в Кении, был опубликован в марте нынешнего года и вызвал резкий протест кенийских властей - как и в большинстве романов Ле Карре, в "Садовнике" бурлит взрывоопасная критическая смесь социальных и нравственных проблем. Как же пишет Ле Карре? Откуда черпает сюжеты?
Джон Ле Карре:
Обычно все начинается очень скромно - с одного персонажа. Затем я занимаюсь поиском конфликтной ситуации, подобно кинорежиссеру, у меня в голове уже готова последняя сцена - визуальная картина того момента, когда публика покидает кинозал, а точнее - когда читатели выходят из книги. После этого я попросту даю возможность книге самой себя писать. Появляются персонажи и организуют книжное пространство. Это - процесс, который полностью трудно описать. Если бы я знал, как это происходит - он бы меня так не интересовал. Однажды Грем Грин сказал мне, что относится к своему писательскому дару как к другому человеку, как к кому-то, кто обладает собственным чувством юмора и по горло сыт здравым смыслом. С характерным для него чисто английским заиканием он сказал: "Когда я вхожу в комнату, полную людей, я оставляю этот чертов талант за дверью". Я делаю то же самое.
Наталья Голицына:
И еще одна черта героев романов Ле Карре: они отчуждены от своей среды, от своей работы и даже от своей страны, и выглядят нередко белыми воронами. В отличие от Джеймса Бонда, которого вполне можно считать безукоризненным инструментом британской политической системы, Джордж Смайли не скрывает неприязни к методам работы британской разведки, а нередко и к политике собственной страны. У самого Джона Ле Карре, значительная часть жизни которого прошла за пределами Англии, тоже возникали проблемы с национальной идентичностью. Насколько дома он чувствует себя в Англии?
Джон Ле Карре:
Я не живу подолгу в Лондоне. Мы с женой живем обычно в западной части Корнуэлла, в глубокой провинции, где я чувствую себя намного комфортабельнее. Я не чувствую, что занимаю какое-то место в английской литературе. Мне представляется, что я скорее писатель космополитический, и мне эта роль больше нравится. Я очень осторожно отношусь к английской академической среде, не общаюсь с ее представителями, не знаю в лицо литературных критиков, едва помню их имена. И - делаю все возможное, чтобы ничего не читать о себе, ибо это оставляет у меня ощущение бессмысленности и фальши. В результате я веду себя так, как на моем месте повел бы себя любой человек: я смастерил для себя замкнутую конструкцию и живу в ней. Во многих отношениях Англия до такой степени у меня в крови, что я не могу жить долго в другом месте. В этом смысле я похож на русского. Многие русские, как мне кажется, никогда не чувствовали себя дома на чужой земле. У меня такое же чувство, я много путешествовал. Впрочем, возможно, что я просто мечтаю об Англии, которая никогда не существовала.
19 октября одному из самых популярных английских писателей, Джону Ле Карре, исполнилось 70 лет. У Ле Карре репутация крупнейшего мастера шпионского триллера, его книги переведены на большинство языков мира. Читая романы Джона Ле Карре, нетрудно заметить, что шпионская интрига, собственно само детективное действо занимают второстепенное место в их сюжетном пространстве. Главное для писателя - это лепка характера, моральные и психологические проблемы, с которыми сталкиваются его герои. В его романах действуют законы не столько детективного жанра, сколько серьезной художественной прозы. Можно ли в таком случае считать Ле Карре реформатором жанра, в котором он работает? Или литературным новатором? Во всяком случае, он ввел в литературу абсолютно новый образ агента британской секретной службы. Джордж Смайли, которого многие критики считают альтер эго писателя, - полнейший антипод героев романов Яна Флеминга. В отличие от Джеймса Бонда (плейбоя и мачо) Смайли - это рефлексирующий интеллигент, у которого множество личных психологических проблем и который испытывает неприязнь к разведке, в которой служит. Истоки творчества Ле Карре коренятся в его детстве. Мать бросила семью, когда будущему писателю было пять лет. Отец - довольно беспутный бизнесмен - сыну уделял мало внимания. Отсутствие родительской любви, одиночество и психологическая травма, полученная в детстве, многое предопределили в проблематике и атмосфере романов Дэвида Джона Корнуэлла, взявшего псевдоним Ле Карре.
Мне посчастливилось брать интервью у писателя в его лондонском доме в респектабельном районе Хэмпстед. Зиму он обычно проводит в Лондоне. Навстречу мне вышел высокий, седеющий человек с мягкими манерами и острым проницательным взглядом. Все это странным образом совмещалось с застенчивостью и некоторой угловатостью. Говорил Ле Карре с редко встречающимся в наше время аристократическим акцентом выпускника частной привилегированной школы - английский он изучал в Оксфорде. Но менее всего Джон Ле Карре походил на отставного разведчика. Насколько важен был для него как для писателя опыт работы в британской разведке? - спросила я.
Джон Ле Карре:
Он был очень важен. У каждого из нас в жизни бывает какое-то главное испытание. У каждого художника, каждого писателя есть некая духовная обитель, куда он мысленно постоянно возвращается. Обычно это связано с тем, что составляет его главный жизненный опыт. Если бы в годы своего жизненного созревания я был моряком - я бы писал о море. Если бы я был банкиром или юристом - я обращался бы к их жизненному опыту. Мне очень повезло в том, что волею судьбы я оказался честным наблюдателем важных событий. В качестве второстепенного клерка я оказался в центре битвы, которую именуют "холодной войной". Это предоставило мне возможность изнутри понять очень многие вещи: как принимались решения, как люди, обладавшие ограниченной информацией, принимали безумные решения, как они общались. Это была очень живописная картина, где мне открывались человеческие слабости и амбиции. Я исследовал секретные службы как подсознательное народов, к которым они принадлежали.
Наталья Голицына:
Оглушительный успех пришел к Ле Карре в 1963-м году - после выхода его третьего романа "Шпион, который пришел с холода". Грэм Грин, который сам был блестящим мастером остросюжетной прозы, назвал его лучшим шпионским романом, который ему когда-либо приходилось читать. Седьмой роман Ле Карре "Лудильщик, портной, солдат, шпион", вышедший в 1974-м, вновь заставил заговорить о нем как о выдающемся мастере шпионского триллера. Последний, 17-й по счету, его роман - "Постоянный садовник", действие которого происходит в Кении, был опубликован в марте нынешнего года и вызвал резкий протест кенийских властей - как и в большинстве романов Ле Карре, в "Садовнике" бурлит взрывоопасная критическая смесь социальных и нравственных проблем. Как же пишет Ле Карре? Откуда черпает сюжеты?
Джон Ле Карре:
Обычно все начинается очень скромно - с одного персонажа. Затем я занимаюсь поиском конфликтной ситуации, подобно кинорежиссеру, у меня в голове уже готова последняя сцена - визуальная картина того момента, когда публика покидает кинозал, а точнее - когда читатели выходят из книги. После этого я попросту даю возможность книге самой себя писать. Появляются персонажи и организуют книжное пространство. Это - процесс, который полностью трудно описать. Если бы я знал, как это происходит - он бы меня так не интересовал. Однажды Грем Грин сказал мне, что относится к своему писательскому дару как к другому человеку, как к кому-то, кто обладает собственным чувством юмора и по горло сыт здравым смыслом. С характерным для него чисто английским заиканием он сказал: "Когда я вхожу в комнату, полную людей, я оставляю этот чертов талант за дверью". Я делаю то же самое.
Наталья Голицына:
И еще одна черта героев романов Ле Карре: они отчуждены от своей среды, от своей работы и даже от своей страны, и выглядят нередко белыми воронами. В отличие от Джеймса Бонда, которого вполне можно считать безукоризненным инструментом британской политической системы, Джордж Смайли не скрывает неприязни к методам работы британской разведки, а нередко и к политике собственной страны. У самого Джона Ле Карре, значительная часть жизни которого прошла за пределами Англии, тоже возникали проблемы с национальной идентичностью. Насколько дома он чувствует себя в Англии?
Джон Ле Карре:
Я не живу подолгу в Лондоне. Мы с женой живем обычно в западной части Корнуэлла, в глубокой провинции, где я чувствую себя намного комфортабельнее. Я не чувствую, что занимаю какое-то место в английской литературе. Мне представляется, что я скорее писатель космополитический, и мне эта роль больше нравится. Я очень осторожно отношусь к английской академической среде, не общаюсь с ее представителями, не знаю в лицо литературных критиков, едва помню их имена. И - делаю все возможное, чтобы ничего не читать о себе, ибо это оставляет у меня ощущение бессмысленности и фальши. В результате я веду себя так, как на моем месте повел бы себя любой человек: я смастерил для себя замкнутую конструкцию и живу в ней. Во многих отношениях Англия до такой степени у меня в крови, что я не могу жить долго в другом месте. В этом смысле я похож на русского. Многие русские, как мне кажется, никогда не чувствовали себя дома на чужой земле. У меня такое же чувство, я много путешествовал. Впрочем, возможно, что я просто мечтаю об Англии, которая никогда не существовала.