Какое глубокое, насыщенное смыслом номенклатурное молчание наступило в первые дни после смерти Елены Боннэр! Несчастные, убогие модернизаторы концлагеря, хозяева российской вертикали так и не придумали, что бы им сказать по такому случаю.
Лить прямо на гроб привычные ушаты мерзостей было бы совсем неприлично - это, слава богу, там сообразили. А сказать что-нибудь человеческое - не получилось. Скулы свело.
Их можно понять.
Мало было на свете людей, столь им ненавистных, как Елена Георгиевна. И столь противоположных. Воевавшая, а не тыловавшая; отважная, в жизни ничего не своровавшая и не распилившая… Ни на сантиметр не отступившая от жизненного азимута. Говорившая только правду; легко расстававшаяся со всем, кроме достоинства. Полвека символизировавшая протест свободного человека против бесчеловечной власти.
Любое их доброе слово в память о Боннэр обернулось бы пощечиной им самим, - вот их и парализовало.
И слава богу, что парализовало.
Короче: спасибо им, что промолчали. Все мы хорошо расслышали это молчание - и правильно его поняли.
Лить прямо на гроб привычные ушаты мерзостей было бы совсем неприлично - это, слава богу, там сообразили. А сказать что-нибудь человеческое - не получилось. Скулы свело.
Их можно понять.
Мало было на свете людей, столь им ненавистных, как Елена Георгиевна. И столь противоположных. Воевавшая, а не тыловавшая; отважная, в жизни ничего не своровавшая и не распилившая… Ни на сантиметр не отступившая от жизненного азимута. Говорившая только правду; легко расстававшаяся со всем, кроме достоинства. Полвека символизировавшая протест свободного человека против бесчеловечной власти.
Любое их доброе слово в память о Боннэр обернулось бы пощечиной им самим, - вот их и парализовало.
И слава богу, что парализовало.
Короче: спасибо им, что промолчали. Все мы хорошо расслышали это молчание - и правильно его поняли.