Виталий Портников: Гость нашей киевской студии сегодня – режиссер, продюсер, один из тех, кто воссоздал Украинский клуб в Одессе, Сергей Проскурня.
Мое приглашение в эфир было связано с тем, что мы видим, как людей в Украине пытаются разъединить, столкнуть их позиции вокруг каких-то исторических событий, как страна с замиранием сердца начала ждать 9 мая или 22 июня. А вы в Одессе, который считается городом больших российских традиций, воссоздаете Украинский клуб. Или раздражитель или что это?
Сергей Проскурня: На самом деле, это продолжение той традиции, которая была начата, клуб был создан в 1910 году целой плеядой выдающихся украинских деятелей, мыслителей, философов, писателей, политических, общественных деятелей того времени и селян. Вы будете удивлены, но под документами о регистрации этого общественного учреждения стоят две фамилии «заможных селян», что потом, при советской власти, получило статус «кулака». Тогда он назывался Одесский украинский клуб, мы сейчас немножко изменили его название, чтобы была более благозвучная аббревиатура – УКО. Так вот, они не просто были соучредителями, они были его финансовыми донорами. И этот клуб огромные средства вкладывал в развитие культуры гуманитарной сферы, образования. Библиотека, которая была собрана в течение трех лет, стала основой Научной библиотеки, которая сейчас носит имя Горького в Одессе, Областная национальная библиотека, и содержал этот клуб огромный хор из 60 певчих, которые ежемесячно получали зарплату.
Виталий Портников: То, что вы рассказываете, это такие традиции российского имперского времени, когда украинская культура не представляла никакой политической опасности, правда?
Сергей Проскурня: На самом деле, это не так. Поэтому, скажем, такие украинские меценаты, как Терещенко, Хоненко, они вкладывали деньги как в частные коллекции, в музеи, но они также поддерживали украинскую национальную идею. И этим они занимались почти подпольно.
Виталий Портников: Нынешний клуб, наверное, отличается по своим задачами. В Одессе, насколько я понимаю, власть делает все, чтобы показать, что это город русских культурных традиций.
Сергей Проскурня: Они настолько грубо, нагло, хамски делают, что они таким образом просто медвежью услугу оказывают русской культуре. Нельзя завешивать весь город билбордами с портретами Пушкина, Ахматовой, Чехова, которые требуют просто от современников сохранения русского языка. На самом деле, они просто передергивают, спекулируют историей.
Виталий Портников: А вы хотите им что-то противопоставить?
Сергей Проскурня: Мы хотим быть самими собой. Мы не ставим перед собой каких-то политических целей, и если кто-то видит в нашей деятельности именно политику, то это говорит только об искаженном взгляде. На самом деле, наша задача – понять, кто мы, зачем мы. Очень либеральная идея.
Виталий Портников: А кто вы и зачем вы в Одессе?
Сергей Проскурня: В Одессе мы активные граждане, которые хотят, чтобы всем в этом городе жилось достойно.
Виталий Портников: В принципе, вы считаете, что люди, которые хотят быть частью украинской культуры, украинского культурного процесса, могут найти общий язык к людьми, которые вот так вот стремятся, живя на Украине, быть частью русского культурного процесса и это политически отстаивают? Где здесь взаимопонимание?
Сергей Проскурня: Перед вами сидит ярчайший пример именно такой жизненной, социальной позиции. Я даже позволю себе напомнить схему, о которой я много раз говорил, что коммунисты считали меня националистом, националисты считали меня космополитом. Поэтому, на самом деле, ни с кем из них не было комфортно. То, что делаю я, это мой язык, моя культура, мое стремление всеми возможными способами говорить о том, что украинское – значит, европейское, что украинская культура – это высокого уровня интеллекта европейская культура. Здесь я продолжаю те традиции, которые отстаивал Лесь Курбас, я считаю, что это мой предтеча, в режиссуре по крайней мере. В театральном институте мне запрещали задавать вопросы о Курбасе на истории украинского театра. А я хотел об этом знать! И я искал эту информацию и получал ее в России. Нелли Корниенко и Лесь Танюк тогда жили в России, и я мог приехать к ним, порыться у них в архиве, взять у них книжки почитать, Наталья Борисовна Кузякина тоже вынуждена была уехать в Ленинград, и мы с ней общались таким образом. Так что вот я получал эту информацию от диссидентов, которые жили вне Украины.
Виталий Портников: Вот это интересно, что украинские интеллектуалы интересовались своей историей посредством российских специалистов.
Сергей Проскурня: Украинских, которые уехали, вынуждены были покинуть Украину. На самом деле, мы тогда имели дело с советской имперской политикой. Она не была ни российской, ни украинской, ни таджикской, ни латышской. Она была советской. А национальный колорит, который, допустим, привносился в эту культуру ансамблем Игоря Моисеева или хором Пятницкого, или казаческим кубанским хором, или хором Веревки, Черкасским народным хором, - это были нюансы. Но я хочу сейчас поговорить о том, почему так просто быть изгоем в среде, где тебе пытаются навязать чужие формулировки, чужие схемы. О чем в своей мистической поэме «Сон» писал Тарас Григорьевич Шевченко? О том, что императору нужно бровью повести, для того чтобы в конце этой цепочки бюрократической кто-то получил смертельный удар. Так вот, здесь мы имеем дело с этой серединкой между императором и жертвой, которая святее папы Римского. И которая даже если и не будет получать установок, она будет из воздуха, из какой-то невероятной атмосферы задушья только по одним им известным бюрократическим мотивациями выстраивать то, что мы называем цензурой, не демократическими принципами.
Виталий Портников: На самом деле, многим не хочется, чтобы на Украине не было русскоязычного направления культуры, есть и такая позиция.
Сергей Проскурня: Нет, такой позиции, на самом деле, нет. Опять же я вам только что сказал, что я не готов говорить о крайностях. Тем более что мы с вами отстаиваем либеральные принципы.
Виталий Портников: Вы руководили одесской оперой недолго.
Сергей Проскурня: 80 дней. И я вам скажу, что это очень интересный пример. Итак в Одессе мои оппоненты выстроили ситуацию вокруг национального вопроса, именно в Одессе. То есть в Одессе Народные артисты Украины в мегафон кричали на митингах, что Одесским академическим национальным театром оперы и балета не может руководить человек, который разговаривает на украинском языке и носит вышиванки. Это все кричали на митингах. А в Киеве они преподнесли госпоже Тимошенко эту конфликтную ситуацию совершенно с другой стороны, они сказали, что я проклятый экспериментатор, который хочет уничтожить классическую культуру. И поэтому, увольняя меня, премьер-министр Тимошенко… Вообще, это беспрецедентный случай в мировой культуре, когда премьер-министр увольняет директора театра. Это совершенно не ее компетенция. Так вот, она увольняла меня как проклятого экспериментатора как фашиста, о чем она потом, приехав в Одессу, на сцене этого же театра и объявила, что мы театр сохранили, мы его защитили от провокаторов.
Виталий Портников: Кстати, тут дело не в самой госпоже Тимошенко, потому что она чиновник.
Сергей Проскурня: На самом деле, конфликт был совершенно в другом. Я очень приличный театральный менеджер, я продюсер, и я просто за 80 дней развил такую работу активную, что мои оппоненты просто испугались, что им придется элементарно работать. Кроме того, я нашел «мертвые души», я остановил отмывание денег через театр, я начал наводить порядок в туристической сфере, связанно с театральной коррупцией. Поэтому, естественно, когда к тебе за неделю до совещания у премьер-министра приходит начальник областного управления Службы безопасности Украины, генерал-лейтенант, в кабинет приходит, официально, с протоколом, и говорит: «Мы не советуем вам ходить по улицам в одиночку, и если у вас есть охранник, то пусть он вас провожает до дверей квартиры» - я могу это воспринять только как шантаж.
Виталий Портников: Эта история говорит о том, современное искусство ли нет. Есть ощущение, что украинская среда в целом очень боится этого свежего ветра. Как только свежий ветер появляется, двери закрываются, и это разными вещами оправдывается.
Сергей Проскурня: Конфликт поколений в постсоветской Украине не связан с национальным вопросом. Конфликт поколений – это конфликт ментальностей – советского времени и современной ментальности. И если посмотреть на эту проблему с точки зрения национальной окраски, то и в старом поколении, советском еще, можно найти национальных героев, и в модерновом поколении можно их найти. И то же самое мы можем сказать и о антигероях.
Виталий Портников: Просто возникает вопрос, насколько само общество готово воспринято то, что не вмещается в рамки. Сначала в рамки такого классического восприятия искусства, советского, а теперь в рамки гламура. Приведу пример. Есть Центр современного искусства, созданный Виктором Пинчуком, и там постоянно стоят очереди, там такие модные экспозиции.
Сергей Проскурня: Это вопрос создания бренда. Вот в Киеве открылся магазин «Гэб». Я очень люблю спортивные вещи этой марки и покупают их в Нью-Йорке. И теперь я могу купить их в три раза дороже в Киеве. И мы видим сразу очереди в этом магазине, потому что это востребованный бренд. Пинчук просто заполнил нишу, которая была востребована, на самом деле, он заполнил ее своими деньгами, своими инвестициями. Но я считаю, что это вторичный продукт современной культуры, потому что он нам только пересказывает то, что касается событий международного характера. Он вторичен. И сейчас только он понимает, что этот симулякр начинает работать против его идеи, и он начинает искать контакты с современными украинскими художниками путем создания огромной армии грантоискателей. Он просто проводит конкурсы среди молодых художников Украины, и на эти гранты с надеждой смотрят очень многие. Это уже совершенно новое поколение, это новый подход. За это я Виктор Михайловича уважаю.
Было бы очень здорово поговорить о влиянии украинских деятелей культуры на российскую и мировую культуру. Это очень интересная тема.
Виталий Портников: Это любимая тема украинских интеллектуалов, что на самом деле они построили российскую империю.
Сергей Проскурня: На самом деле, идеологом российской имперской модели бы Феофан Прокопович, выдающийся украинский священник, митрополит, выдающийся поэта эпохи барокко, драматург.
Виталий Портников: Вы понимаете, тут всегда есть большая проблема в концепциях. Есть политическая концепция, ярким сторонником которой был бывший президент Виктор Ющенко, что украинцы – это колонизированная, несчастная, преследуемая нация, посыпали голову пеплом и плачем. И есть концепция о том, что украинцы – это один из народов, который созидал не только, кстати, Российскую, но и другие империи на территории нынешней Украины, - Австро-Венгерскую и Великое княжество Литовское, Речь Посполитую – участвовали в строительстве.
Сергей Проскурня: И осваивали земли современной Канады.
Виталий Портников: И не только Канады. Дальний Восток, много можно примеров привести украинской колонизации. И нужно не плакать, а думать, как это государство строить, опираясь на свой предыдущий опыт имперского строительства. Эти две концепции нельзя сочетать, только с одной можно согласиться.
Сергей Проскурня: Я согласен со второй концепцией, с панукраинской.
Виталий Портников: Но она фактически не востребована.
Сергей Проскурня: Она востребована невероятно! И я думаю, что с каждым днем вы будете об этом слышать все больше и больше. По поводу Ющенко, между прочим, маленький штрих. Я был одним из организаторов выставки коллекции президента еще тогда Виктора Ющенко в Музее имени Пушкина в Москве, в Музее частных коллекций. Эта выставка имела ошеломляющий успех! На открытии этой выставки мы долго дискутировали с Михаилом Ефимовичем Швыдким, и я специально остался в Москве на несколько дней, чтобы проследить, как медиа российские будут реагировать на это событие. И я сказал определенным людям, приехав, что ни один политический визит не имел такого общественного успеха, как эта выставка. Когда на первой полосе газеты «Известия» появляется заголовок «Президент Украины учит нас любить» - это дорогого стоит.
Виталий Портников: Но это опять то, о чем мы говорим, что люди в Москве увидели Украину с другой стороны.
Сергей Проскурня: Да, абсолютно. И во многих статьях было написано, что лучше пусть президент собирает старинные иконы и скульптуру барочную, чем оружие коллекционирует.
Виталий Портников: Понятно, что есть уровень культурных интересов, и этот уровень у большинства политиков исчерпывается футболом, новейшими технологиями, строительством стадиона или покупкой какого-то нового гаджета.
Сергей Проскурня: У меня есть потрясающая статистика, как украинские олигархи и даже люди менее богатые сейчас просто считают очень модным купить рояль «Стенвей».
Виталий Портников: Есть вопрос с Фейсбука от Святослава: «Украинская культура – это продукт по-украински или продукт, украинский по менталитету? Украинцы много сделали, чтобы появилась культура Петербурга, то есть существует, наверное, и украинский Петербург. Украинцы способны принять его как свое культурное достижение, даже если это наследие на русском языке?»
Сергей Проскурня: Когда готовилось празднование 300-летия Петербурга, у меня была разработана огромная программа «Украинский Петербург». И в Украине не нашлось ни одного адекватного политика, который помог бы мне эту программу воплотить в Петербурге. То есть они сами не хотели этого. Они сами этого не хотели. То есть мы сами не умеем ценить вот то, что я в Одессе постоянно повторяю, что вы ходите по золоту, вы не знаете себя, вы не знаете Одессу. То же самое и здесь. У меня есть совершенно замечательная гипотеза, которую слышал Михаил Швыдкой от меня, и он мне сказал: «Ты только никому это не рассказывай, потому что тебя просто поколотят». А гипотеза эта о том, как Мария Заньковецкая, выдающаяся украинская актриса так называемого театра корифеев, на самом деле это были аматоры, это были первые украинские граждане, имперской Украины, имперской России, которые зарабатывали на жизнь театром и драматургией, актерским мастерством, то есть это был первый профессиональный украинский театр, так вот, гипотеза о том, как Мария Константиновна Заньковецкая помогла Барбаре Стрейзанд. Барбара Стрейзанд не знает о Марии Заньковецкой, но она знает о том, что такое система Станиславского. Так вот, если бы не было потрясающих гастролей украинских артистов в Петербурге, и на эти гастроли приезжали все тогда еще молодые, совсем юные Мейерхольд, Станиславский, Чехов, который еще не написал «Чайку», Немирович-Данченко, то есть все, кто потом прославил российский театр, они все были на гастролях украинских артистов, которые предложили миру совершенно новый принцип и метод актерской игры в новой драматургии о простых людях. И вот то, что они делали на сцене, потом Станиславский сформулировал как органику.
Виталий Портников: А вы не думаете, что это происходило еще и потом, что украинский театр мог играть тогда только о простых людях?
Сергей Проскурня: Не только, почему. О казаках играли, о гетманах.
Виталий Портников: Но казаки и гетманы тоже были попроще, чем все эти классические герои, короли…
Сергей Проскурня: Виталий, это все равно что вы бы обвинил Мольера, почему он не писал пьесы об античных героях. Это была своя эпоха, которая была, на самом деле очень гармоничной, и о которой мы говорим уже как о классическом примере. Так вот, Станиславский благодаря тому, что он получил именно такое впечатление, он задумался…
Виталий Портников: А вы уверены, что он был на этих гастролях?
Сергей Проскурня: Да, конечно! Об этом есть воспоминания. Более того, в Киеве в Театральном музее лежит письмо, написанное Антоном Павловичем Чеховым Марии Заньковецкой, о том, что именно она стала прообразом Нины Заречной в «Чайке». И это еще не все. И Станиславский создает свою систему, именно как живую систему и метод работы с актерами, и ее продолжает Михаил Чехов, который иммигрирует в Штаты, создает школу в Голливуде, в которой учится Барбара Стрейзанд. Так что это прямая связь.
Виталий Портников: Вот еще вопрос от Кати: «Для многих вообще украинская культура на русском языке кажется оксюмороном. А стойкий стереотип о русскоязычных украинцах – это Витренко. Было бы послушать определение того, что вообще такое украинская культура сегодня в принципе». Конечно, сложная задача для радиопрограммы – дать энциклопедическое определение.
Сергей Проскурня: Я хочу сказать сейчас о таких явлениях, как Наталья Витренко. Ведь, на самом деле, это еще вопрос узурпации. К сожалению, украинская культура, которую я считаю живой, реальной, европейской, современной, она не умеет себя защищать и подавать. А пиарятся всевозможные хамы и холуи. На самом деле, русскоязычный украинец – это Борис Херсонский, выдающийся современный поэт, одессит, который только что получил замечательную большую премию в России. Вот модель. Монстр интеллектуальный, энциклопедист, тончайшей души человек, психоаналитик. И он много раз об этом говорил публично. Опять же, говорим об Одессе, поэт Игорь Потоцкий. Замечательный совершенно, патриот Украины. Он просит, чтобы я с ним все время говорил на украинском языке, потому что ему очень нравится, как я говорю на украинском языке. А его супруга, Людмила Самадаева, один из лучших композиторов Украины, современных. Она только что написала камерную оперу на тексты Юрия Издрыка, украинского писателя, который представляет так называемый ивано-франковский станиславский феномен, один из ярких представителей галицкой культуры современной, литературной. Вот вам, пожалуйста. И никто ее не заставлял это делать, ей никто за это не платил денег, никто не делал ей государственный заказ, никто не говорил ей о том, что давайте соединять запад, восток, север и юг. Она просто была увлечена прозой Издрика и написала замечательную камерную оперу на его текст.
Виталий Портников: Да, но, с другой стороны, заметьте, что мы можем назвать сейчас много драматургов новой драмы, этой волны, которые живут здесь, на Украине, пишут интересные пьесы.
Сергей Проскурня: Наталья Ворожбит, моя подружка. Максим Курочкин, к сожалению, еще не вернулся в Украину, хотя он бывает каждый месяц в Киеве.
Виталий Портников: Он может здесь жить, но вопрос в том, где это ставится. Это востребовано за границей.
Сергей Проскурня: Это сейчас начнет ставиться, и мы этим очень плотно занимаемся. Например, только что в Черкассах произошла читка пьесы, которую инспирировала, то есть эта документальная пьеса была поставлена в Черкасском драматическом областном украинском театре, и Наталья Ворожбит была инициатором этого процесса. Они приехали, два месяца молодые драматурги под ее руководством, социологи работали с черкасчанами, собирали интервью и потом написали замечательную документальную пьесу, которую мы все уже слышали, премьера ее была 5 июня в Черкассах.
Виталий Портников: А насколько вообще можно развивать современную культуру в провинции? Вот в России Пермь хотели сделать культурной столицей, идет такой эксперимент. А как в Украине?
Сергей Проскурня: Вопрос из истории: может ли Флоренция диктовать моду Риму?
Виталий Портников: Но Флоренция не была никогда провинциальным городом. Она была великим городом с семьей Медичи.
Сергей Проскурня: Она была республикой. Так Пермь тоже может получить губернатора, который имеет амбиции республиканца. И если он не может чувствовать себя самостоятельным в политике, то в культуре он может почувствовать себя суперсамостоятельным, и он это делает. И слава богу! И Паневежис тоже был отдельной страной театральной, и весь Союз ездил туда, вся Европа ездила к Мильтинису на премьеры спектаклей.
Виталий Портников: Но это маленькая страна.
Сергей Проскурня: Большая страна может иметь маленькие островки счастья, творчества.
Виталий Портников: Но это нужно, чтобы кто-то захотел приехать в Черкассы в театр.
Сергей Проскурня: Ездят! Ко мне на спектакль, а я в Черкассах только что начал поставку большой эпопеи про Тараса Шевченко, этот спектакль я буду делать четыре года, и в результате в 2014 году это будет огромное полотно, которое будет длиться 6 часов. Я буду каждый год делать по маленькому фрагменту и потом все это соединю. Так вот, именно на этот спектакль приехали автобусами зрители из Киева. Они просто хотели посмотреть, что происходит с Тарасом Шевченко в черкасском театре, каким образом мы раскрываем эту тему.
Виталий Портников: А само общество вне столицы дозревает до этого?
Сергей Проскурня: Оно не просто дозревает. Настолько люди устали от телевизора и от DVD, что всем хочется просто уже послушать тихую музыку, классическую, в филармонии и сходить в театр.
Виталий Портников: Вы себе немножко противоречите. Мы говорили о ваших одесских экспериментах, а теперь вы говорите о тихой музыке в филармонии. А актеры Одесского оперного театра хотели как раз, чтобы у них была тихая музыка.
Сергей Проскурня: Я имею в виду тихая – настоящая, живая. Я очень люблю метамузыку, я обожаю музыку Пярта, Сильвестрова. У Канчелли, тоже моего любимого композитора, есть пьяниссимо и есть фортиссимо. Я имел в виду именно живую музыку.
Виталий Портников: А вы ощущаете культурный раскол в Украине?
Сергей Проскурня: Я ощущаю желание многих политиков этот раскол произвести.
Виталий Портников: Но они занимаются не культурным, а политическим расколом, скорее.
Сергей Проскурня: Вот это та серединка между императором и жертвой, которая будет приносить работу на дом, как в том анекдоте о палаче.
Виталий Портников: Но людям, вероятно, нужно тогда самим определиться с тем, какого рода культурная жизнь им близка. Вот есть еще вопрос от Дмитрия: «Мне кажется, что, в отличие от литературы, украинская культура может быть продуктом на другом языке. Но такой продукт должен иметь украинскую сущность». Тут сразу много вопросов. А что такое украинская сущность? А почему украинская литература не может быть русскоязычной, если она имеет сущность? Потому что мы же знаем, что был феномен еврейской литературы в начале 20 века, которая была на разных языках, но она еврейская по сущности. Вот тогда я знаю, что такое сущность, - это какие-то особые проблемы, какой-то особый взгляд на мир. Поэтому, допустим, человек мог быть евреем по происхождению, но писать блестящие русские книги, а мог быть…
Сергей Проскурня: У меня есть яркий пример, но он касается театра. У нас есть замечательный режиссер Андрей Жолдак, который выражает украинскую сущность, вот эту вот стихию, эту невероятную энергию, эту буйность, которая свойственна казачеству. И то, что он поставил в Петербурге «Тараса Бульбу», это же взорвало российскую и постсоветскую театральную культуру. Ни о ком так много не спорили, как об Андрее Жолдаке. Он может ставить в любой стране, на любом языке, любой текст, и в основном это сейчас русские тексты. Он в Финляндии поставил Анну Каренину, в Румынии он ставит Шекспира. Но это всегда будет об украинской сущности, потому что он воплощает свою сущность в своих спектаклях.
Виталий Портников: Это хороший пример, я согласен, но это один из немногих примеров, когда человек, вышедший из украинской культуры, выходит на мировую орбиту, и все это могут увидеть. Таких примеров мало, к сожалению.
Сергей Проскурня: Но он же не писатель. Мы имеем другой феноменальный абсолютно пример из истории литературы. Бруно Шульц – кто он? По происхождению еврей, классик польской литературы, всю жизнь проживший в Дрогобыче, в украинском городе.
Виталий Портников: Да, когда это не была еще Украина.
Сергей Проскурня: Но этот город был всегда украинским. То это не была Украина, но это Галичина.
Виталий Портников: Этот город был еврейским, окруженным украинскими селами, там было смешанное население – украинско-польско-еврейское.
Сергей Проскурня: И мы ведь его считаем великим украинским писателем.
Виталий Портников: Ну, кто считаете, а кто нет. Я специально ездил в Дрогобыч, и в этом городе есть атмосфера классического украинского города сейчас. Прекрасное место! Но там этой атмосферы города Шульца. Потому что город Шульца – это город совсем другой.
Сергей Проскурня: Мы ее уже создаем. И более того, мэром города стал опять человек, который, к сожалению, был причастен к краже фресок Шульца, которые сейчас находятся в Израиле. И понимая свою вину, он сейчас будет все делать для того, чтобы Дрогобыч был знаменит как город Шульца. Мы с ним об этом говорили. Более того, мы даже наметили определенные совместные действия, для того чтобы помочь им эту тему развить.
Виталий Портников: Есть много других примеров, которые тоже могли бы быть востребованы на Украине, которые связаны с русской культурой. Ведь если Дрогобыч – это город Шульца, то Киев – это очевидный город Булгакова. И эта тема, по большому счету, находится тоже как бы в стороне от основных киевских маршрутов туристических.
Сергей Проскурня: Мне кажется, что нет. Никто не мешает Михаилу Афанасьевичу здесь себя проявляться активнейшим образом и все более активно. Потому что в советскую эпоху мы не имели никакой надежды на то, чтобы дом на Андреевском спуске, 13 превратился в Дом-музей. И только сейчас, в нашей современной украинской действительности, независимой, это не просто один из самых посещаемых музеев, туда попасть невозможно! Люди на несколько месяцев вперед записываются на экскурсии. Но там же еще проходят удивительные совершенно культурные вечера, и даже ночи.
Виталий Портников: Но, с другой стороны, Булгаков – пример русской литературы, он был очень далек от украинского народного сознания.
Сергей Проскурня: Не был далек, потому что он через свои университеты, скажем так, через ту среду, в которой он обитал, он вел активный диалог с Лесей Украинкой. И то, что потом появляется как тема Иешуа, Христа в «Мастере и Маргарите», это, по сути, продолжение очень глубокого идеологического, интеллектуального диалога с Лесей Украинкой и с ее поэтическими драмами на тему христианства.
Виталий Портников: Это тоже гипотеза?
Сергей Проскурня: Нет, это литературоведческие исследования.
Виталий Портников: А как вы себе представляете будущее Украину, на каком языке в ней будут разговаривать?
Сергей Проскурня: Я не буду какие-то выстраивать прогнозы, а расскажу о примерах. Мы свидетели того, как украинское становится популярным в зависимости от того, насколько это украинское имеет синергию. В 1991 году до 1993 года, то есть после того, как судьба подарила нам независимость, мы ее получили в подарок, все украинское было невероятно модным. Люди старались говорить на украинском языке. Потом следующая волна моды на украинское была связана с так называемой «оранжевой» революцией. И в 2005 году практически вся страна одела вышиванки, это просто стало модно. И мы сейчас опять получим благодаря современной политике правительства Януковича еще одну волну такой либеральной украинизации. Потому что любить легче, чем ненавидеть. И когда в Одессе со мной здороваются на улице на украинском языке, я понимаю, что я не просто побеждаю в этом городе, а что я становлюсь для многих людей симпатичен, и со мной будут говорить на моем языке. И более того, если я стою на остановке, жду маршрутку, могут остановиться очень серьезные люди на очень серьезных машинах и предлагать меня подвезти. Это просто моя реальность в Одессе.
Виталий Портников: Ну, это реальность известного человека.
Сергей Проскурня: Еще два года тому назад мною в Одессе пугали детей.
Виталий Портников: Потому что вы были в оппозиции к власти, а сейчас тоже в оппозиции к власти, но…
Сергей Проскурня: Я не был в оппозиции к власти!
Виталий Портников: Нет, не вы, они были в оппозиции к власти. А сейчас они тоже разочарованы во власти, но в другой власти. И они могут выражать вам культурную солидарность, если угодно.
Сергей Проскурня: Мне кажется, что культурная солидарность – это вот часть той красоты, которая спасет мир.
Виталий Портников: Но опять-таки для меня очень важно понять, насколько люди будут сами неравнодушны ко всеми этим процессам. Потому что, еще раз говорю, одно дело – ваш случай, другое дело – случай обыкновенного человека.
Сергей Проскурня: Виталий, не мне вам рассказывать, как политизировано наше общество.
Виталий Портников: Да, очень политизировано. Но очень часто эта политизация не приводит к культурному результату. Некоторые люди стоят за украинский язык горой, но не читают украинских книг, не покупают украинские периодические издания.
Сергей Проскурня: Я считаю, что это проблема изданий, а не этих людей. Потому что если будет привлекательный продукт, он обязательно найдет покупателя. Но ведь украинскому языку, так или иначе, непросто в глобализированном мире. Мы с вами это должны понимать. Английский язык сильнее, русский язык сильнее. Русский мир, который существует реально из-за огромного количества русскоязычных людей в разных странах мира…
Сергей Проскурня: У меня есть еще один исторический пример. Мы говорим об энергии и синергии. Если у нас ее нет, то у нас нет будущего. И когда Лесь Курбас создал свой экспериментальный театр и заставил всю Европу говорить об этом, за сценографию к спектаклю они с Вадимом Меллером получили первую золотую медаль на Первой Всемирной выставке в Берлине. И когда он приезжал в Москву, Мейерхольд, увидев его в зале, выходил на сцену, просил включить свет и приветствовал его как величайшего режиссера современности. Почему об этом никто не знает сегодня? Почему эта серединная бюрократическая часть общества сделала все, власть, скажем так, сделал все, чтобы искоренить из живой памяти эти примеры, когда украинцы были востребованы и получали адекватную презентацию в России и в других странах Еропы?
Виталий Портников: Этим риторическим вопросом мы закончим наш диалог с режиссером и продюсером Сергеем Проскурней.
Мое приглашение в эфир было связано с тем, что мы видим, как людей в Украине пытаются разъединить, столкнуть их позиции вокруг каких-то исторических событий, как страна с замиранием сердца начала ждать 9 мая или 22 июня. А вы в Одессе, который считается городом больших российских традиций, воссоздаете Украинский клуб. Или раздражитель или что это?
Сергей Проскурня: На самом деле, это продолжение той традиции, которая была начата, клуб был создан в 1910 году целой плеядой выдающихся украинских деятелей, мыслителей, философов, писателей, политических, общественных деятелей того времени и селян. Вы будете удивлены, но под документами о регистрации этого общественного учреждения стоят две фамилии «заможных селян», что потом, при советской власти, получило статус «кулака». Тогда он назывался Одесский украинский клуб, мы сейчас немножко изменили его название, чтобы была более благозвучная аббревиатура – УКО. Так вот, они не просто были соучредителями, они были его финансовыми донорами. И этот клуб огромные средства вкладывал в развитие культуры гуманитарной сферы, образования. Библиотека, которая была собрана в течение трех лет, стала основой Научной библиотеки, которая сейчас носит имя Горького в Одессе, Областная национальная библиотека, и содержал этот клуб огромный хор из 60 певчих, которые ежемесячно получали зарплату.
Виталий Портников: То, что вы рассказываете, это такие традиции российского имперского времени, когда украинская культура не представляла никакой политической опасности, правда?
Сергей Проскурня: На самом деле, это не так. Поэтому, скажем, такие украинские меценаты, как Терещенко, Хоненко, они вкладывали деньги как в частные коллекции, в музеи, но они также поддерживали украинскую национальную идею. И этим они занимались почти подпольно.
Виталий Портников: Нынешний клуб, наверное, отличается по своим задачами. В Одессе, насколько я понимаю, власть делает все, чтобы показать, что это город русских культурных традиций.
Сергей Проскурня: Они настолько грубо, нагло, хамски делают, что они таким образом просто медвежью услугу оказывают русской культуре. Нельзя завешивать весь город билбордами с портретами Пушкина, Ахматовой, Чехова, которые требуют просто от современников сохранения русского языка. На самом деле, они просто передергивают, спекулируют историей.
Виталий Портников: А вы хотите им что-то противопоставить?
Сергей Проскурня: Мы хотим быть самими собой. Мы не ставим перед собой каких-то политических целей, и если кто-то видит в нашей деятельности именно политику, то это говорит только об искаженном взгляде. На самом деле, наша задача – понять, кто мы, зачем мы. Очень либеральная идея.
Виталий Портников: А кто вы и зачем вы в Одессе?
Сергей Проскурня: В Одессе мы активные граждане, которые хотят, чтобы всем в этом городе жилось достойно.
Виталий Портников: В принципе, вы считаете, что люди, которые хотят быть частью украинской культуры, украинского культурного процесса, могут найти общий язык к людьми, которые вот так вот стремятся, живя на Украине, быть частью русского культурного процесса и это политически отстаивают? Где здесь взаимопонимание?
Сергей Проскурня: Перед вами сидит ярчайший пример именно такой жизненной, социальной позиции. Я даже позволю себе напомнить схему, о которой я много раз говорил, что коммунисты считали меня националистом, националисты считали меня космополитом. Поэтому, на самом деле, ни с кем из них не было комфортно. То, что делаю я, это мой язык, моя культура, мое стремление всеми возможными способами говорить о том, что украинское – значит, европейское, что украинская культура – это высокого уровня интеллекта европейская культура. Здесь я продолжаю те традиции, которые отстаивал Лесь Курбас, я считаю, что это мой предтеча, в режиссуре по крайней мере. В театральном институте мне запрещали задавать вопросы о Курбасе на истории украинского театра. А я хотел об этом знать! И я искал эту информацию и получал ее в России. Нелли Корниенко и Лесь Танюк тогда жили в России, и я мог приехать к ним, порыться у них в архиве, взять у них книжки почитать, Наталья Борисовна Кузякина тоже вынуждена была уехать в Ленинград, и мы с ней общались таким образом. Так что вот я получал эту информацию от диссидентов, которые жили вне Украины.
Виталий Портников: Вот это интересно, что украинские интеллектуалы интересовались своей историей посредством российских специалистов.
Сергей Проскурня: Украинских, которые уехали, вынуждены были покинуть Украину. На самом деле, мы тогда имели дело с советской имперской политикой. Она не была ни российской, ни украинской, ни таджикской, ни латышской. Она была советской. А национальный колорит, который, допустим, привносился в эту культуру ансамблем Игоря Моисеева или хором Пятницкого, или казаческим кубанским хором, или хором Веревки, Черкасским народным хором, - это были нюансы. Но я хочу сейчас поговорить о том, почему так просто быть изгоем в среде, где тебе пытаются навязать чужие формулировки, чужие схемы. О чем в своей мистической поэме «Сон» писал Тарас Григорьевич Шевченко? О том, что императору нужно бровью повести, для того чтобы в конце этой цепочки бюрократической кто-то получил смертельный удар. Так вот, здесь мы имеем дело с этой серединкой между императором и жертвой, которая святее папы Римского. И которая даже если и не будет получать установок, она будет из воздуха, из какой-то невероятной атмосферы задушья только по одним им известным бюрократическим мотивациями выстраивать то, что мы называем цензурой, не демократическими принципами.
Виталий Портников: На самом деле, многим не хочется, чтобы на Украине не было русскоязычного направления культуры, есть и такая позиция.
Сергей Проскурня: Нет, такой позиции, на самом деле, нет. Опять же я вам только что сказал, что я не готов говорить о крайностях. Тем более что мы с вами отстаиваем либеральные принципы.
Виталий Портников: Вы руководили одесской оперой недолго.
Сергей Проскурня: 80 дней. И я вам скажу, что это очень интересный пример. Итак в Одессе мои оппоненты выстроили ситуацию вокруг национального вопроса, именно в Одессе. То есть в Одессе Народные артисты Украины в мегафон кричали на митингах, что Одесским академическим национальным театром оперы и балета не может руководить человек, который разговаривает на украинском языке и носит вышиванки. Это все кричали на митингах. А в Киеве они преподнесли госпоже Тимошенко эту конфликтную ситуацию совершенно с другой стороны, они сказали, что я проклятый экспериментатор, который хочет уничтожить классическую культуру. И поэтому, увольняя меня, премьер-министр Тимошенко… Вообще, это беспрецедентный случай в мировой культуре, когда премьер-министр увольняет директора театра. Это совершенно не ее компетенция. Так вот, она увольняла меня как проклятого экспериментатора как фашиста, о чем она потом, приехав в Одессу, на сцене этого же театра и объявила, что мы театр сохранили, мы его защитили от провокаторов.
Виталий Портников: Кстати, тут дело не в самой госпоже Тимошенко, потому что она чиновник.
Сергей Проскурня: На самом деле, конфликт был совершенно в другом. Я очень приличный театральный менеджер, я продюсер, и я просто за 80 дней развил такую работу активную, что мои оппоненты просто испугались, что им придется элементарно работать. Кроме того, я нашел «мертвые души», я остановил отмывание денег через театр, я начал наводить порядок в туристической сфере, связанно с театральной коррупцией. Поэтому, естественно, когда к тебе за неделю до совещания у премьер-министра приходит начальник областного управления Службы безопасности Украины, генерал-лейтенант, в кабинет приходит, официально, с протоколом, и говорит: «Мы не советуем вам ходить по улицам в одиночку, и если у вас есть охранник, то пусть он вас провожает до дверей квартиры» - я могу это воспринять только как шантаж.
Виталий Портников: Эта история говорит о том, современное искусство ли нет. Есть ощущение, что украинская среда в целом очень боится этого свежего ветра. Как только свежий ветер появляется, двери закрываются, и это разными вещами оправдывается.
Сергей Проскурня: Конфликт поколений в постсоветской Украине не связан с национальным вопросом. Конфликт поколений – это конфликт ментальностей – советского времени и современной ментальности. И если посмотреть на эту проблему с точки зрения национальной окраски, то и в старом поколении, советском еще, можно найти национальных героев, и в модерновом поколении можно их найти. И то же самое мы можем сказать и о антигероях.
Виталий Портников: Просто возникает вопрос, насколько само общество готово воспринято то, что не вмещается в рамки. Сначала в рамки такого классического восприятия искусства, советского, а теперь в рамки гламура. Приведу пример. Есть Центр современного искусства, созданный Виктором Пинчуком, и там постоянно стоят очереди, там такие модные экспозиции.
Сергей Проскурня: Это вопрос создания бренда. Вот в Киеве открылся магазин «Гэб». Я очень люблю спортивные вещи этой марки и покупают их в Нью-Йорке. И теперь я могу купить их в три раза дороже в Киеве. И мы видим сразу очереди в этом магазине, потому что это востребованный бренд. Пинчук просто заполнил нишу, которая была востребована, на самом деле, он заполнил ее своими деньгами, своими инвестициями. Но я считаю, что это вторичный продукт современной культуры, потому что он нам только пересказывает то, что касается событий международного характера. Он вторичен. И сейчас только он понимает, что этот симулякр начинает работать против его идеи, и он начинает искать контакты с современными украинскими художниками путем создания огромной армии грантоискателей. Он просто проводит конкурсы среди молодых художников Украины, и на эти гранты с надеждой смотрят очень многие. Это уже совершенно новое поколение, это новый подход. За это я Виктор Михайловича уважаю.
Было бы очень здорово поговорить о влиянии украинских деятелей культуры на российскую и мировую культуру. Это очень интересная тема.
Виталий Портников: Это любимая тема украинских интеллектуалов, что на самом деле они построили российскую империю.
Сергей Проскурня: На самом деле, идеологом российской имперской модели бы Феофан Прокопович, выдающийся украинский священник, митрополит, выдающийся поэта эпохи барокко, драматург.
Виталий Портников: Вы понимаете, тут всегда есть большая проблема в концепциях. Есть политическая концепция, ярким сторонником которой был бывший президент Виктор Ющенко, что украинцы – это колонизированная, несчастная, преследуемая нация, посыпали голову пеплом и плачем. И есть концепция о том, что украинцы – это один из народов, который созидал не только, кстати, Российскую, но и другие империи на территории нынешней Украины, - Австро-Венгерскую и Великое княжество Литовское, Речь Посполитую – участвовали в строительстве.
Сергей Проскурня: И осваивали земли современной Канады.
Виталий Портников: И не только Канады. Дальний Восток, много можно примеров привести украинской колонизации. И нужно не плакать, а думать, как это государство строить, опираясь на свой предыдущий опыт имперского строительства. Эти две концепции нельзя сочетать, только с одной можно согласиться.
Сергей Проскурня: Я согласен со второй концепцией, с панукраинской.
Виталий Портников: Но она фактически не востребована.
Сергей Проскурня: Она востребована невероятно! И я думаю, что с каждым днем вы будете об этом слышать все больше и больше. По поводу Ющенко, между прочим, маленький штрих. Я был одним из организаторов выставки коллекции президента еще тогда Виктора Ющенко в Музее имени Пушкина в Москве, в Музее частных коллекций. Эта выставка имела ошеломляющий успех! На открытии этой выставки мы долго дискутировали с Михаилом Ефимовичем Швыдким, и я специально остался в Москве на несколько дней, чтобы проследить, как медиа российские будут реагировать на это событие. И я сказал определенным людям, приехав, что ни один политический визит не имел такого общественного успеха, как эта выставка. Когда на первой полосе газеты «Известия» появляется заголовок «Президент Украины учит нас любить» - это дорогого стоит.
Виталий Портников: Но это опять то, о чем мы говорим, что люди в Москве увидели Украину с другой стороны.
Сергей Проскурня: Да, абсолютно. И во многих статьях было написано, что лучше пусть президент собирает старинные иконы и скульптуру барочную, чем оружие коллекционирует.
Виталий Портников: Понятно, что есть уровень культурных интересов, и этот уровень у большинства политиков исчерпывается футболом, новейшими технологиями, строительством стадиона или покупкой какого-то нового гаджета.
Сергей Проскурня: У меня есть потрясающая статистика, как украинские олигархи и даже люди менее богатые сейчас просто считают очень модным купить рояль «Стенвей».
Виталий Портников: Есть вопрос с Фейсбука от Святослава: «Украинская культура – это продукт по-украински или продукт, украинский по менталитету? Украинцы много сделали, чтобы появилась культура Петербурга, то есть существует, наверное, и украинский Петербург. Украинцы способны принять его как свое культурное достижение, даже если это наследие на русском языке?»
Сергей Проскурня: Когда готовилось празднование 300-летия Петербурга, у меня была разработана огромная программа «Украинский Петербург». И в Украине не нашлось ни одного адекватного политика, который помог бы мне эту программу воплотить в Петербурге. То есть они сами не хотели этого. Они сами этого не хотели. То есть мы сами не умеем ценить вот то, что я в Одессе постоянно повторяю, что вы ходите по золоту, вы не знаете себя, вы не знаете Одессу. То же самое и здесь. У меня есть совершенно замечательная гипотеза, которую слышал Михаил Швыдкой от меня, и он мне сказал: «Ты только никому это не рассказывай, потому что тебя просто поколотят». А гипотеза эта о том, как Мария Заньковецкая, выдающаяся украинская актриса так называемого театра корифеев, на самом деле это были аматоры, это были первые украинские граждане, имперской Украины, имперской России, которые зарабатывали на жизнь театром и драматургией, актерским мастерством, то есть это был первый профессиональный украинский театр, так вот, гипотеза о том, как Мария Константиновна Заньковецкая помогла Барбаре Стрейзанд. Барбара Стрейзанд не знает о Марии Заньковецкой, но она знает о том, что такое система Станиславского. Так вот, если бы не было потрясающих гастролей украинских артистов в Петербурге, и на эти гастроли приезжали все тогда еще молодые, совсем юные Мейерхольд, Станиславский, Чехов, который еще не написал «Чайку», Немирович-Данченко, то есть все, кто потом прославил российский театр, они все были на гастролях украинских артистов, которые предложили миру совершенно новый принцип и метод актерской игры в новой драматургии о простых людях. И вот то, что они делали на сцене, потом Станиславский сформулировал как органику.
Виталий Портников: А вы не думаете, что это происходило еще и потом, что украинский театр мог играть тогда только о простых людях?
Сергей Проскурня: Не только, почему. О казаках играли, о гетманах.
Виталий Портников: Но казаки и гетманы тоже были попроще, чем все эти классические герои, короли…
Сергей Проскурня: Виталий, это все равно что вы бы обвинил Мольера, почему он не писал пьесы об античных героях. Это была своя эпоха, которая была, на самом деле очень гармоничной, и о которой мы говорим уже как о классическом примере. Так вот, Станиславский благодаря тому, что он получил именно такое впечатление, он задумался…
Виталий Портников: А вы уверены, что он был на этих гастролях?
Сергей Проскурня: Да, конечно! Об этом есть воспоминания. Более того, в Киеве в Театральном музее лежит письмо, написанное Антоном Павловичем Чеховым Марии Заньковецкой, о том, что именно она стала прообразом Нины Заречной в «Чайке». И это еще не все. И Станиславский создает свою систему, именно как живую систему и метод работы с актерами, и ее продолжает Михаил Чехов, который иммигрирует в Штаты, создает школу в Голливуде, в которой учится Барбара Стрейзанд. Так что это прямая связь.
Виталий Портников: Вот еще вопрос от Кати: «Для многих вообще украинская культура на русском языке кажется оксюмороном. А стойкий стереотип о русскоязычных украинцах – это Витренко. Было бы послушать определение того, что вообще такое украинская культура сегодня в принципе». Конечно, сложная задача для радиопрограммы – дать энциклопедическое определение.
Сергей Проскурня: Я хочу сказать сейчас о таких явлениях, как Наталья Витренко. Ведь, на самом деле, это еще вопрос узурпации. К сожалению, украинская культура, которую я считаю живой, реальной, европейской, современной, она не умеет себя защищать и подавать. А пиарятся всевозможные хамы и холуи. На самом деле, русскоязычный украинец – это Борис Херсонский, выдающийся современный поэт, одессит, который только что получил замечательную большую премию в России. Вот модель. Монстр интеллектуальный, энциклопедист, тончайшей души человек, психоаналитик. И он много раз об этом говорил публично. Опять же, говорим об Одессе, поэт Игорь Потоцкий. Замечательный совершенно, патриот Украины. Он просит, чтобы я с ним все время говорил на украинском языке, потому что ему очень нравится, как я говорю на украинском языке. А его супруга, Людмила Самадаева, один из лучших композиторов Украины, современных. Она только что написала камерную оперу на тексты Юрия Издрыка, украинского писателя, который представляет так называемый ивано-франковский станиславский феномен, один из ярких представителей галицкой культуры современной, литературной. Вот вам, пожалуйста. И никто ее не заставлял это делать, ей никто за это не платил денег, никто не делал ей государственный заказ, никто не говорил ей о том, что давайте соединять запад, восток, север и юг. Она просто была увлечена прозой Издрика и написала замечательную камерную оперу на его текст.
Виталий Портников: Да, но, с другой стороны, заметьте, что мы можем назвать сейчас много драматургов новой драмы, этой волны, которые живут здесь, на Украине, пишут интересные пьесы.
Сергей Проскурня: Наталья Ворожбит, моя подружка. Максим Курочкин, к сожалению, еще не вернулся в Украину, хотя он бывает каждый месяц в Киеве.
Виталий Портников: Он может здесь жить, но вопрос в том, где это ставится. Это востребовано за границей.
Сергей Проскурня: Это сейчас начнет ставиться, и мы этим очень плотно занимаемся. Например, только что в Черкассах произошла читка пьесы, которую инспирировала, то есть эта документальная пьеса была поставлена в Черкасском драматическом областном украинском театре, и Наталья Ворожбит была инициатором этого процесса. Они приехали, два месяца молодые драматурги под ее руководством, социологи работали с черкасчанами, собирали интервью и потом написали замечательную документальную пьесу, которую мы все уже слышали, премьера ее была 5 июня в Черкассах.
Виталий Портников: А насколько вообще можно развивать современную культуру в провинции? Вот в России Пермь хотели сделать культурной столицей, идет такой эксперимент. А как в Украине?
Сергей Проскурня: Вопрос из истории: может ли Флоренция диктовать моду Риму?
Виталий Портников: Но Флоренция не была никогда провинциальным городом. Она была великим городом с семьей Медичи.
Сергей Проскурня: Она была республикой. Так Пермь тоже может получить губернатора, который имеет амбиции республиканца. И если он не может чувствовать себя самостоятельным в политике, то в культуре он может почувствовать себя суперсамостоятельным, и он это делает. И слава богу! И Паневежис тоже был отдельной страной театральной, и весь Союз ездил туда, вся Европа ездила к Мильтинису на премьеры спектаклей.
Виталий Портников: Но это маленькая страна.
Сергей Проскурня: Большая страна может иметь маленькие островки счастья, творчества.
Виталий Портников: Но это нужно, чтобы кто-то захотел приехать в Черкассы в театр.
Сергей Проскурня: Ездят! Ко мне на спектакль, а я в Черкассах только что начал поставку большой эпопеи про Тараса Шевченко, этот спектакль я буду делать четыре года, и в результате в 2014 году это будет огромное полотно, которое будет длиться 6 часов. Я буду каждый год делать по маленькому фрагменту и потом все это соединю. Так вот, именно на этот спектакль приехали автобусами зрители из Киева. Они просто хотели посмотреть, что происходит с Тарасом Шевченко в черкасском театре, каким образом мы раскрываем эту тему.
Виталий Портников: А само общество вне столицы дозревает до этого?
Сергей Проскурня: Оно не просто дозревает. Настолько люди устали от телевизора и от DVD, что всем хочется просто уже послушать тихую музыку, классическую, в филармонии и сходить в театр.
Виталий Портников: Вы себе немножко противоречите. Мы говорили о ваших одесских экспериментах, а теперь вы говорите о тихой музыке в филармонии. А актеры Одесского оперного театра хотели как раз, чтобы у них была тихая музыка.
Сергей Проскурня: Я имею в виду тихая – настоящая, живая. Я очень люблю метамузыку, я обожаю музыку Пярта, Сильвестрова. У Канчелли, тоже моего любимого композитора, есть пьяниссимо и есть фортиссимо. Я имел в виду именно живую музыку.
Виталий Портников: А вы ощущаете культурный раскол в Украине?
Сергей Проскурня: Я ощущаю желание многих политиков этот раскол произвести.
Виталий Портников: Но они занимаются не культурным, а политическим расколом, скорее.
Сергей Проскурня: Вот это та серединка между императором и жертвой, которая будет приносить работу на дом, как в том анекдоте о палаче.
Виталий Портников: Но людям, вероятно, нужно тогда самим определиться с тем, какого рода культурная жизнь им близка. Вот есть еще вопрос от Дмитрия: «Мне кажется, что, в отличие от литературы, украинская культура может быть продуктом на другом языке. Но такой продукт должен иметь украинскую сущность». Тут сразу много вопросов. А что такое украинская сущность? А почему украинская литература не может быть русскоязычной, если она имеет сущность? Потому что мы же знаем, что был феномен еврейской литературы в начале 20 века, которая была на разных языках, но она еврейская по сущности. Вот тогда я знаю, что такое сущность, - это какие-то особые проблемы, какой-то особый взгляд на мир. Поэтому, допустим, человек мог быть евреем по происхождению, но писать блестящие русские книги, а мог быть…
Сергей Проскурня: У меня есть яркий пример, но он касается театра. У нас есть замечательный режиссер Андрей Жолдак, который выражает украинскую сущность, вот эту вот стихию, эту невероятную энергию, эту буйность, которая свойственна казачеству. И то, что он поставил в Петербурге «Тараса Бульбу», это же взорвало российскую и постсоветскую театральную культуру. Ни о ком так много не спорили, как об Андрее Жолдаке. Он может ставить в любой стране, на любом языке, любой текст, и в основном это сейчас русские тексты. Он в Финляндии поставил Анну Каренину, в Румынии он ставит Шекспира. Но это всегда будет об украинской сущности, потому что он воплощает свою сущность в своих спектаклях.
Виталий Портников: Это хороший пример, я согласен, но это один из немногих примеров, когда человек, вышедший из украинской культуры, выходит на мировую орбиту, и все это могут увидеть. Таких примеров мало, к сожалению.
Сергей Проскурня: Но он же не писатель. Мы имеем другой феноменальный абсолютно пример из истории литературы. Бруно Шульц – кто он? По происхождению еврей, классик польской литературы, всю жизнь проживший в Дрогобыче, в украинском городе.
Виталий Портников: Да, когда это не была еще Украина.
Сергей Проскурня: Но этот город был всегда украинским. То это не была Украина, но это Галичина.
Виталий Портников: Этот город был еврейским, окруженным украинскими селами, там было смешанное население – украинско-польско-еврейское.
Сергей Проскурня: И мы ведь его считаем великим украинским писателем.
Виталий Портников: Ну, кто считаете, а кто нет. Я специально ездил в Дрогобыч, и в этом городе есть атмосфера классического украинского города сейчас. Прекрасное место! Но там этой атмосферы города Шульца. Потому что город Шульца – это город совсем другой.
Сергей Проскурня: Мы ее уже создаем. И более того, мэром города стал опять человек, который, к сожалению, был причастен к краже фресок Шульца, которые сейчас находятся в Израиле. И понимая свою вину, он сейчас будет все делать для того, чтобы Дрогобыч был знаменит как город Шульца. Мы с ним об этом говорили. Более того, мы даже наметили определенные совместные действия, для того чтобы помочь им эту тему развить.
Виталий Портников: Есть много других примеров, которые тоже могли бы быть востребованы на Украине, которые связаны с русской культурой. Ведь если Дрогобыч – это город Шульца, то Киев – это очевидный город Булгакова. И эта тема, по большому счету, находится тоже как бы в стороне от основных киевских маршрутов туристических.
Сергей Проскурня: Мне кажется, что нет. Никто не мешает Михаилу Афанасьевичу здесь себя проявляться активнейшим образом и все более активно. Потому что в советскую эпоху мы не имели никакой надежды на то, чтобы дом на Андреевском спуске, 13 превратился в Дом-музей. И только сейчас, в нашей современной украинской действительности, независимой, это не просто один из самых посещаемых музеев, туда попасть невозможно! Люди на несколько месяцев вперед записываются на экскурсии. Но там же еще проходят удивительные совершенно культурные вечера, и даже ночи.
Виталий Портников: Но, с другой стороны, Булгаков – пример русской литературы, он был очень далек от украинского народного сознания.
Сергей Проскурня: Не был далек, потому что он через свои университеты, скажем так, через ту среду, в которой он обитал, он вел активный диалог с Лесей Украинкой. И то, что потом появляется как тема Иешуа, Христа в «Мастере и Маргарите», это, по сути, продолжение очень глубокого идеологического, интеллектуального диалога с Лесей Украинкой и с ее поэтическими драмами на тему христианства.
Виталий Портников: Это тоже гипотеза?
Сергей Проскурня: Нет, это литературоведческие исследования.
Виталий Портников: А как вы себе представляете будущее Украину, на каком языке в ней будут разговаривать?
Сергей Проскурня: Я не буду какие-то выстраивать прогнозы, а расскажу о примерах. Мы свидетели того, как украинское становится популярным в зависимости от того, насколько это украинское имеет синергию. В 1991 году до 1993 года, то есть после того, как судьба подарила нам независимость, мы ее получили в подарок, все украинское было невероятно модным. Люди старались говорить на украинском языке. Потом следующая волна моды на украинское была связана с так называемой «оранжевой» революцией. И в 2005 году практически вся страна одела вышиванки, это просто стало модно. И мы сейчас опять получим благодаря современной политике правительства Януковича еще одну волну такой либеральной украинизации. Потому что любить легче, чем ненавидеть. И когда в Одессе со мной здороваются на улице на украинском языке, я понимаю, что я не просто побеждаю в этом городе, а что я становлюсь для многих людей симпатичен, и со мной будут говорить на моем языке. И более того, если я стою на остановке, жду маршрутку, могут остановиться очень серьезные люди на очень серьезных машинах и предлагать меня подвезти. Это просто моя реальность в Одессе.
Виталий Портников: Ну, это реальность известного человека.
Сергей Проскурня: Еще два года тому назад мною в Одессе пугали детей.
Виталий Портников: Потому что вы были в оппозиции к власти, а сейчас тоже в оппозиции к власти, но…
Сергей Проскурня: Я не был в оппозиции к власти!
Виталий Портников: Нет, не вы, они были в оппозиции к власти. А сейчас они тоже разочарованы во власти, но в другой власти. И они могут выражать вам культурную солидарность, если угодно.
Сергей Проскурня: Мне кажется, что культурная солидарность – это вот часть той красоты, которая спасет мир.
Виталий Портников: Но опять-таки для меня очень важно понять, насколько люди будут сами неравнодушны ко всеми этим процессам. Потому что, еще раз говорю, одно дело – ваш случай, другое дело – случай обыкновенного человека.
Сергей Проскурня: Виталий, не мне вам рассказывать, как политизировано наше общество.
Виталий Портников: Да, очень политизировано. Но очень часто эта политизация не приводит к культурному результату. Некоторые люди стоят за украинский язык горой, но не читают украинских книг, не покупают украинские периодические издания.
Сергей Проскурня: Я считаю, что это проблема изданий, а не этих людей. Потому что если будет привлекательный продукт, он обязательно найдет покупателя. Но ведь украинскому языку, так или иначе, непросто в глобализированном мире. Мы с вами это должны понимать. Английский язык сильнее, русский язык сильнее. Русский мир, который существует реально из-за огромного количества русскоязычных людей в разных странах мира…
Сергей Проскурня: У меня есть еще один исторический пример. Мы говорим об энергии и синергии. Если у нас ее нет, то у нас нет будущего. И когда Лесь Курбас создал свой экспериментальный театр и заставил всю Европу говорить об этом, за сценографию к спектаклю они с Вадимом Меллером получили первую золотую медаль на Первой Всемирной выставке в Берлине. И когда он приезжал в Москву, Мейерхольд, увидев его в зале, выходил на сцену, просил включить свет и приветствовал его как величайшего режиссера современности. Почему об этом никто не знает сегодня? Почему эта серединная бюрократическая часть общества сделала все, власть, скажем так, сделал все, чтобы искоренить из живой памяти эти примеры, когда украинцы были востребованы и получали адекватную презентацию в России и в других странах Еропы?
Виталий Портников: Этим риторическим вопросом мы закончим наш диалог с режиссером и продюсером Сергеем Проскурней.