Анна Качкаева: Пришло время подводить итоги телевизионного сезона, индустриальные и творческие. Персоны, программы, события и антисобытия – все, о чем телевидение с сентября по июнь заставляло нас всех говорить, а вас – обсуждать. Мы сегодня и подведем эти итоги в программе, часть членов «Клуба телепрессы», которая вот уже десятый год существует и вручает в сентябре, в октябре премию телепрессы академикам телевизионным, лучшим телевизионным программам, событиям и персонам. И мы уже девятый год подряд подводим летние итоги в студии «Свободы».
Арина Бородина, газета «КоммерсантЪ», Александр Мельман, «Московский комсомолец», Юрий Богомолов, «Российская газета».
Со вчерашнего дня на странице «Свободы» и на моей странице коллеги и друзья в «Facebook» размышляли о телесезоне и предлагали свои варианты лучшего и худшего на экране.
Я хочу, чтобы мы начали все равно с темы индустриальной, потому что мы не можем не заметить некоторых вещей, хотя, наверное, части наших слушателей, в общем, это было не сильно интересно, и они, может быть, даже не заметили, что происходило в минувшие 8-9 месяцев. А все-таки происходило и с тем, что называется переконфигурацией активов телевизионных, и с тем, что происходит с цифровизацией телевидения.
Арина Бородина: Для меня главный индустриальный итог – это монополизация Юрием Ковальчуком и группой его партнеров по бизнесу российских медиа-активов в своих руках. И это уже никого не удивляет, не поражает. Внутри индустриальной тусовки это, конечно, обсуждается. Негодование, возмущение, недоумение – все это смешивается вместе. Но даже российскую печать, которая обычно всегда следила за этими итогами, как-то уже даже и не поражает то, что в руках одного человека (такое не снилось ни Борису Березовскому, ни Владимиру Гусинскому) сосредоточены сразу несколько крупных телекомпаний. Причем одна из них торгуется на IPO, на международной бирже. Крупнейшее в стране рекламное агентство-монополист. И то, что даже сейчас, после последней сделки, когда группа Юрия Ковальчука купила «СТС Медиа», блокирующий пакет, но, по сути, все равно основной, что компания «Видео Интернешнл», где опять же они являются владельцами, оказывает консультационные услуги «СТС Медиа» - это уже вообще ни в какие рамки не вписывается. И все происходит только потому, что Юрий Ковальчук – это новый фаворит, назначенный человек, который контролирует медиа-активы, потому что его связывают добрые, давние товарищеские отношения с Владимиром Путиным. Представить, что это был бы просто какой-то бизнесмен, которого не связывают никакие отношения с верховной властью, было бы, наверное, невозможно.
Безусловно, есть и другие итоги - и развитие, и цифровые платформы, и разные новые медиа. Но вот эта, конечно, поглощающая история - это 25% «Первого» канала, было объявлено об этом, а говорят, что не только 25, а все 49 контролирует группа Юрия Ковальчука. Об «СТС Медиа» я уже сказала. Летом официально вступили в права с «Видео Интернешнл».
Анна Качкаева: Уж не говоря о РЕН, «Пятый» канал, «Известия»...
Арина Бородина: Я повторюсь, что ни Владимиру Гусинскому, ни Борису Березовскому такие масштабы, конечно, не снились.
Анна Качкаева: В интервью Петр Авен, который комментирует недавнюю сделку «СТС Медиа», «Forbes» говорит, что это главные медиа-инвесторы, «русские Мердоки», говорит крупный банкир. Позволю себе с ним не согласиться, потому что Мердок не имеет «СОГАЗа», «Газпромбанка» и так далее. Он все-таки владеет профильными активами.
Арина Бородина: А я еще добавлю, что через «Газпромбанк» он фактически контролирует и «Газпром-Медиа» активы, поскольку у него там контрольный пакет. То есть это по умолчанию цепочка, но «Газпромбанк» является акционером «Газпром-Медиа» и всех медиа-активов...
Анна Качкаева: И все это связано с НТВ, ТНТ и так далее. Вот так тихо и незаметно, почти в ползучем режиме за 6 лет, можно сказать, «Банк России», Юрий Ковальчук аккумулировал крупнейшие медиа-активы, главным образом – телевизионные, в собственных руках. Ни разу не дав развернутого интервью, что это за стратегия, какой она будет, для чего он это делает. Уже, конечно, знаком с частью иностранных инвесторов, которые входят в «СТС Медиа», и явно, что и «Артель Групп» теперь там связана. И это такой европейский истеблишмент, который, видимо, принимает Юрия Ковальчука в свой медийный пул. Наверное, это и есть главный индустриальный итог этого сезона.
Еще одна картинка, которую, может быть, не все разглядели, - поправки в закон о СМИ, которые были приняты. И хорошо, что для индустрии теперь есть универсальная лицензия на 10 лет. Спорно, на мой взгляд, что в результате этих поправок очень большие полномочия и власть получает «Телеком» как коммуникационная индустрия, и вещатели становятся все меньше интересны, а вот кабельщики, спутниковая связь, мобильная связь выходят на авансцену рынка. Но именно на обсуждении этих поправок представитель ЛДПР во втором чтении несколько раз говорил, почему для первого мультиплекса, так называемого социального пакета, который государство будет оплачивать, налогоплательщик финансирует каналы, три из которых теперь принадлежат Ковальчуку. С какой стати?
Арина Бородина: Я уж не говорю о том, что «Пятый» канал очень быстро стал общефедеральным каналом и получает льготу из бюджета.
Анна Качкаева: На эти вопросы ни в Думе, ни в каком другом месте не отвечают. И ФАС, который так активно боролся с монополией «Видео Интернешнл», тоже не видит, наверное, никаких проблем в аккумулировании такого количества активов.
Юрий Богомолов: Все же очень просто. Арина задалась вопросом, почему все так тихо, никто не замечает. Дело в том, что все согласились, что идет процесс национализации...
Анна Качкаева: На национализацию-то не похоже.
Юрий Богомолов: А тут специфическая национализация. Я вспомнил цитату из известного деятеля 30-ых годов, который говорил, смеясь над большевиками: «А зачем нам национализировать предприятия, заводы, пароходы, когда мы можем национализировать людей». Вот у нас и происходит национализация даже не столько фабрик, заводов и СМИ, сколько происходит как бы присвоение людей, приобщение людей к определенной когорте, которыми можно руководить, а дальше все само собой понятно. И распределение функций и обязанностей между теми или иными СМИ носят межкорпоративный характер, конкуренция практически убивается в этом отношении или становится чем-то второстепенным. А когда идет глобальный процесс в масштабе страны, то уже, ну, принадлежит СТС такому хозяину или другому хозяину, все равно мы знаем, что есть верхняя «крыша». Я говорю о том, почему можно не удивляться ничему и почему все так тихо происходит. Национализированы в этом смысле сами предприниматели.
Анна Качкаева: Это понятно. Но это еще и вписано в общий контекст укрупнения холдингов. Во всем мире этот процесс происходит. И этот верхний истеблишмент вполне себе договаривается на международном уровне, ему очень удобно.
Александр Мельман: Это обыкновенный фаворитизм. В этом случае исторически в России ничего не меняется. И тот, кто ближе к телу, получает лучшие, лакомые куски. Другой вопрос, насколько это бизнес-интересы и как это сочетается с политическими интересами. Может быть, это прежде всего политические интересы, потому что начинаются выборы. Но мы настолько привычно обо всем этом говорим, телекритики, другие общественные люди, мы совершенно привыкли ко всему этому, спокойно это воспринимаем, хотя это, по-моему, абсолютное нарушение антимонопольного законодательства. И молчит по этому поводу антимонопольный комитет, никто ничего не говорит. Нас уже так воспитали, мы уже ментально атрофированы в этом смысле, мы говорим: «Это их дела, пусть они занимаются чем хотят». Но только констатируем спокойно, холодно: «Видите, какая интересная картинка получается».
Анна Качкаева: В общем, с глобальной индустрией закончим, потому что дальше, так или иначе, будем говорить о программных решениях и о том, как изменились взаимоотношения сетевого онлайн вещания, тематического вещания и мейнстримовского, большого. Конечно, программные проекты отражают этот процесс. И давайте все-таки перейдем к тому, что называется творческими итогами. Для меня, например, концептуально, что финал всех обсуждений и того, как мы с вами и в эфирах об этом говорили, и в социальных сетях люди обсуждают, выходит – вполне событие сезона – «Центральное телевидение», годовалая программа на канале «НТВ», сделанная молодыми продюсерами, молодыми людьми и Вадиком Такменевым, который, вроде бы, не собирался быть ведущим, а был просто замечательным репортером, но ведущим все-таки стал. Вот это новая программа мейнстримовского телевидения. И «Дождь» или «Поэт и гражданин» - кто в какой конфигурации вспоминает этот проект. Канал, который заработал себе славу через Интернет, социальные сети. Соединение того, что это теперь сравнимые вещи (по крайней мере, для части аудитории), мне кажется, очень показательно в этом сезоне, и наверное, обозначает какую-то точку, рамку или, наоборот, начало каких-то процессов. Что вы по этому поводу думаете? Давайте перейдем и к программным решениям, и концептуальным, событийным решениям.
Юрий Богомолов: Мне эти два явления – «Центральное телевидение» и «Дождь» - казались очень обнадеживающими проектами. Я бы сначала говорил о «Дожде», а потом уже о его способах существования и сосуществования. Очень интересно наблюдать за теми процессами, которые мы видим. Что касается «Дождя», там сразу поразили свежие лица, свежие способы общения, роль мобильных коммуникаций в деле освещения реальности. Это все было очень интересно.
Анна Качкаева: Там были знаковые проекты. Например, «Конституция» на «Дожде» - очень важная смысловая история.
Юрий Богомолов: И про капиталистов очень интересно. Но, мне кажется, все-таки информационная структура должна как-то развиваться и эволюционировать. И еще было приятно, что это прозрачная структура. Можно понаблюдать за «летучками», за времяпрепровождением сотрудников.
Анна Качкаева: Это тоже очень модная тема. На CNN, например, один из самых популярных проектов после «Новостей» - это специальный портал, где рассказывается о том, как делаются «Новости». То есть «Дождь» в этом смысле абсолютно встроен в систему координат мирового телевидения.
Юрий Богомолов: Но чем дальше, тем больше кажется, что это несколько домашнее телевидение и застольное. Хотя приемы существования ведущих в этих информационных программах мне пока нравятся. Не знаю, может быть, они надоедят. Мне нравится степень их раскованности, некоторой расслабленности, их человечности в отношениях. Это не функции, как я вижу, это живые люди, которые работают, которые потом анализируют свою работу. Это все очень хорошо. Но хотелось бы некоторого развития этого процесса.
Что касается «Центрального телевидения», то это очень важный проект, а особенно на фоне других информационных шоу, которые у нас есть. Такменев делает это очень правильно, дерзко, с некоторым вызовом отваги. Другое дело, что может показаться, что уж слишком фон не очень убедительный.
Анна Качкаева: Вы имеете в виду все остальные программы НТВ или вообще телевизионный фон?
Юрий Богомолов: Вообще все телевизионные программы. Поэтому они особенно выгодно смотрятся.
Анна Качкаева: Они еще выгодно смотрятся из-за того, что они все-таки шагнули в другой ритм. Ощущение будущего телевидения в этой программе пульсирует. В отличие от архаичных, традиционных итоговых и так далее программ. Мы даже о «Неделе» стали меньше говорить в этом сезоне.
Юрий Богомолов: Ну, понятно, сюжеты «Недели» отличались некоторой своей альтернативностью.
Анна Качкаева: Они и остаются. Но ощущение ритма времени телевизионного...
Юрий Богомолов: Телевизионного качества.
Арина Бородина: Мною лично, на мой взгляд, было выдано много авансов, не все из них оправдались. Безусловно, телевизионное явление на «Дожде» - это проект «Конституция» и «Люди, которые изменили мир». Это абсолютное телевидение, это украшение. И я была потрясена эффектом этого проекта на «Дожде». Чем дальше сейчас развиваются информационные структуры, тем мне становится печальнее. Мне кажется, что там есть определенная стагнация, и очень сильная. И качество информации, которую ребята выдают в большом объеме, оставляет желать лучшего именно из-за досадных ошибок, незнания чего-то. И это все составляет, скорее, негативный фон, чем положительный. Я бы отметила в работе «Дождя» освещение таких событий, как в декабре на Манежной площади столкновения были чудовищные и теракт в «Домодедово» в январе. Здесь, несмотря на огрехи, они, конечно, старались выкладываться и работали очень оперативно. Я считаю, что потолок для любого канала телевизионного, любого СМИ – это когда тебя цитируют конкуренты. Поэтому когда картинка «Дождя», снятая из метро «Охотный ряд», была на федеральных каналах, не везде титрованная, я считаю, что это было здорово. Но по части информации и качества программ, даже не информационных... Я смотрю сейчас больше, потому что имею возможность через «НТВ Плюс» их смотреть. Качество программ оставляет желать лучшего. Это про «Дождь». Но это все равно оживление, безусловно, пейзажа. Хотя многие телевизионные руководители федеральных каналов всерьез «Дождь» не воспринимали поначалу, а напрасно.
Что касается «Центрального телевидения». Это моя любовь. Не было ни одной программы, которую я бы пропустила, в этом сезоне. Я считаю, что это колоссальный труд. Я очень любила программу «Намедни» Леонида Парфенова, но это совсем другая программа. И я бы даже не стала их сравнивать, потому что это действительно первое информационное шоу. И это абсолютно новый формат телевизионный, как он сделан с режиссерской точки зрения, с авторской, какую колоссальную нагрузку несет на себе Вадик Такменев как ведущий, хотя, казалось бы, не всегда есть его комментарий. Он физически стоит целый час в студии, и это две орбиты, и все с одного на другое, такой диапазон тем. Я считаю, что это колоссальный труд большой команды.
Анна Качкаева: Вчера они появились у пруда с шампанским.
Арина Бородина: Я считаю, что это было оправдано и заслуживающий финал. Конечно, не без понтов. Но я считаю, что ребята заслужили.
Анна Качкаева: Это редкий, конечно, проект за последние несколько лет. Можно перечислить по пальцам – «Школа» и еще какие-то вещи. Когда ты фиксировал, что без 10-ти 9 вечера тебе нужно посмотреть эту программу.
Арина Бородина: Для меня это закономерно, что они так работают. Никакой революции даже в выпуске, где было интервью Михаила Ходорковского, не увидела. Были очень жесткие, очень яркие сюжеты. Я знаю, что за них били по голове фигурально не только создателей программы, но и гендиректора Владимира Кулистикова. Мы все знаем этого руководителя, но понятно, что эфиры выходят за его подписью как генерального директора. И если бы не он, как это ни парадоксально, а может быть, закономерно, то программа бы не вышла. И это парадокс телевизионного сезона, где, как всегда, Владимир Михайлович смог между всеми струйками дождя пройти. И «Дело в кепке», и все остальное. И тихо, мирно выходит «Центральное телевидение», на которое он сам, я думаю, не сильно обращает внимание, ну, что-то выходит и выходит. Для галочки есть итоговая программа «Сегодня», где события на Манежной могут поставить в проброс третьей темой, а первой поставить про нападение акул, а через два часа на этом же канале «Центральное телевидение» приводит молодых людей в масках, которые устроили побоище на Манежной. И то же самое с «Дело в кепке». Мы можем посмотреть фильм «Дорогая Елена Николаевна» и агитку про Лужкова в двух частях, и тут же спецвыпуск «НТВшников», куда пришли те, кого вообще не зовут в федеральный эфир. Когда я там Юлию Латынину увидела, я стала вспоминать, когда ее в последний раз показывали в федеральном эфире. От Леонида Парфенова до Алексея Венедиктова по периметру, и все в одной программе. И доля 27%. То есть это сразу смотрят зрители. Короче говоря, «Центральное телевидение» - это большой успех. Были программы «НТВшники», фильм Алексея Пивоварова на этом же канале. Особенно фильм про армию Власова, на мой взгляд, очень сильный, эмоциональный, мощный фильм. Это поразительно, как Владимиру Михайловичу Кулистикову удается совмещать и быть действительно, я думаю, внутренне свободнее, чем его коллеги по двум главным государственным каналам.
Анна Качкаева: Его внутренняя свобода, о которой он сказал, внутреннее раздвигаемая ироническим цинизмом, видимо, она ему позволяет существовать широко.
Арина Бородина: А если серьезно, то желание закрыть «Центральное телевидение», я знаю, возникало у вышестоящих организаций.
Юрий Богомолов: Все так, и заслуги...
Арина Бородина: Мы не героизируем, Юрий Александрович. Я просто говорю, что это невозможно не признать.
Юрий Богомолов: Но я подозреваю, что это еще следствие каких-то зазоров наверху между теми или иными группами.
Арина Бородина: Это не важно. Канал-то возглавляет Кулистиков.
Юрий Богомолов: Я понимаю и приветствую. Я понимаю, что в советское время зазор между Комитетом по телевидению и Министерством кино позволял делать очень важные вещи - позволял Захарову работать, Рязанову делать свои фильмы и так далее. Эти зазоры очень знаменательны, и на них некоторая надежда.
Анна Качкаева: Как сказал Николай Картозия, который занимается праймовым вещанием, нашей коллеге Юлии Лариной: мы отражаем шум времени. Вот шум времени, видимо, они как-то там складывают...
Арина Бородина: Это безусловный успех, я считаю.
Александр Мельман: Юрий Александрович сказал про зазоры. Зазоры были, прежде всего, в брежневское время, там был мягкий вид тоталитаризма. И нынешнее время чем-то напоминает брежневское, застойное время, поэтому появляются зазоры плюс, конечно, конфигурация, которую мы хорошо знаем. Что же касается главных программ, о которых мы сейчас говорим, так получилось, что они по-своему главные. Телеканал «Дождь», который был каким-то открытием, свежим воздухом, и когда убрали потом проект «Поэт и гражданин» с этого канала, когда потом приходил туда Дмитрий Медведев, и как с ним беседовали журналисты, - как-то сразу все поняли, что у каждого есть свой предел некоего административного потенциала.
Анна Качкаева: Нет, разрешенного себе. И история «Дождя», и история «ЦТ» - это разрешенное себе.
Александр Мельман: Кстати, Владимир Кулистиков играет в этой парадигме.
Анна Качкаева: И история с Парфеновым на Премии Листьева – это тоже разрешенное себе.
Александр Мельман: Когда нет точных договоренностей, где эти пределы, и никто не знает, докуда можно идти, а потом оказывается, что... как канал «Дождь», который стал неким событием общественным, вдруг стал выделяться, и его стали потихонечку приспускать, и он не пошел, и не смог, очевидно, пойти дальше - это показывает потолок. И когда зрители увидели этот потолок, поняли, что административный ресурс распространяется на очень многие сферы. И каждый должен знать меру своего возвышения.
Что касается «Центрального телевидения». Мне сначала казалось, что это больше форма, нежели содержание. Другое дело, что на фоне приниженного содержания форма тоже становится смыслами.
Арина Бородина: Там так все завернуто...
Александр Мельман: Там были, может быть, не самые удачные программы, когда была только форма, а за ней ничего не стояло. И мы это должны оценивать уже более серьезно. Но чаще всего там идет вторая подкладка, второй смысл, когда дается просто Юлий Ким, который поет...
Арина Бородина: Это самое сильное эмоциональное воздействие.
Александр Мельман: И конечно, не впрямую. Но когда идет подтекст...
Анна Качкаева: Кто-то сегодня в социальных сетях из зрителей написал, что «ЦТ» исполняет роль «Литературной газеты». Мы не будем спорить, но для части взрослых слушателей понятно, что за коннотация.
Александр Мельман: «Литературная газета» 80-ых годов под редакцией Александра Борисовича Чаковского – я это хорошо помню. В отличие от газеты «Правда», которая публиковала только официоз и коллективные письма против Сахарова и Солженицына. Но «Правда», с моей точки зрения, была гораздо честнее.
Арина Бородина: Я про «ЦТ» скажу одну вещь важную. Когда там даже не было политики, у них неполитические материалы и музыкальные, они были настолько все подобраны и настолько все звучали, что это вызывает мое искреннее восхищение тем, что и без политики можно делать интересную программу.
Александр Мельман: Вчера концовка программы «Мы ждем перемен» - просто музыка Цоя. Но как это было поставлено с точки зрения тех людей... Это кадры 80 какого-то года. И это было так сознательно сделано, что ты ассоциативно туда возвращался. И это было постановочно очень здорово сделано.
Анна Качкаева: Или не возвращался. Потому что для 25-летних никакого ассоциативного ряда нет, но есть песня, звучание оркестра...
Юрий Богомолов: Если бы еще при этом 25-летние смотрели эту программу.
Арина Бородина: Рейтинги у них очень неплохие, и это радует. А главное, что есть привычка смотреть эту программу.
Юрий Богомолов: Но на фоне эйфории по поводу «Центрального телевидения» я хотел бы напомнить, что в начале сезона мы потеряли лучшую, очевидно, программу прошлого сезона – «Справедливость». Кроме того, мы «Пятый» канал потеряли, там осталась одна «Открытая студия», по-моему. И Караулов...
Анна Качкаева: Этих мы пока не будем обсуждать, Карауловых и всех «возвращенцев». Они, видимо, будут объектом нашего обсуждения в следующем сезоне.
И чтобы подвести черту под каналом «Дождь», все-таки нужно сказать и о размножившейся ВГТРК, в том смысле, что тематические, нишевые каналы – это отчасти индустриальная, конечно, тема, но очень важная. Потому что, например, канал «Наука 2.0» действительно получился каналом. И то, что там происходит в связи со сферами и отраслями науки и промышленности, действительно очень хорошо. И правильно все это делается. Это очень близко к тому, что называется научным телевидением или научно-просветительским, или научно-популярным телевидением в спутниковых, кабельных каналах на Западе. И в этом смысле можно ВГТРК поздравить.
Арина Бородина: Но это редкий пример.
Юрий Богомолов: И я бы еще поздравил ВГТРК с каналом «Культура», где было несколько очень важных проектов – «Отдел» Архангельского, «Белинский» Архангельского...
Анна Качкаева: «Андрей и Зоя».
Арина Бородина: Я бы отметила 8 и 9 мая с показом архивных кадров – это важный момент, которого не было никогда в эфире.
Юрий Богомолов: Идея «Подстрочника», которая была до этого...
Арина Бородина: Но и канал «Россия» - это тоже решение, кстати, и Сергея Шумакова, и Олега Добродеева.
Юрий Богомолов: И новый цикл Ивана Толстого, который будет продолжен осенью, его «Исторические путешествия», четыре фильма которого прошли в начале июня.
Арина Бородина: Мария Розанова с «Синтаксисом», который показали на «России 1» - это важнейшая...
Юрий Богомолов: В принципе, «Культура» развивается в этом отношении.
Арина Бородина: В этом году было больше проектов, чем в прежнем, о которых можно было бы говорить, которые хотелось бы пересматривать.
Анна Качкаева: Которые к времени имеют большее отношение, притом, что они, вроде бы, говорят про прошлое.
Юрий Богомолов: «Сталин и писатели».
Александр Мельман: Мне кажется, мы сильно зациклены на политике. «Сати. Нескучная классика» - я стараюсь это не пропускать, по-моему, это блестяще, очень стильно сделано. Как и возрождение «Пресс-клуба». Мне кажется, что это сделано для сегодняшнего времени, и Иван Засурский здесь на своем месте.
Юрий Александрович сказал про «Пятый» канал. Ведь с этого телесезон начинался и, просуществовав несколько месяцев, был закрыт. И если не говорить о бизнесе, поглощении и так далее, а просто говорить об аудитории, потому что была попытка сделать канал смысла, который очень важен. Это в чем-то даже важнее, чем революционное «Центральное телевидение» и канал «Дождь».
Арина Бородина: Может быть, ты приведешь пример смыслов, по сравнению с «Центральным телевидением», на «Пятом» канале?
Александр Мельман: Мне кажется, что программа «Суд времени» была достаточно глубокой, смысловой. Она из глубин истории исходила к сегодняшнему дню. И эзопов язык, который, может быть, в сегодняшнее время не очень популярен, не очень читается, тем не менее, он был важным.
Арина Бородина: Я думаю, это скучноватая программа с точки зрения телевидения.
Александр Мельман: Была эта программа, была программа Дмитрия Быкова... Я просто говорю о попытке. Получилось вот что по поводу рейтингов. Рейтинги не повысились по сравнению с предыдущим форматом. Потом пришла новая команда, минимально обладая вложениями, минимально вкладываясь туда, поставила какие-то советские фильмы, какие-то сериалы – и рейтинги даже несколько подросли. Это говорит исключительно о нашей любимой аудитории, о зрителе, который воспитан телевидением, и это замкнутый круг, из которого очень трудно выйти. Есть программа «Прямой эфир», она не стала пока еще событием, хотя там есть отдельные вещи. И Михаил Зеленский – перспективный ведущий, с моей точки зрения. Но там они вынуждены балансировать. Как только они начинают говорить о социальном, что было бы очень правильно на государственном канале «Россия», - сразу рейтинги падают. Впрочем, так же было у Малахова. А как только они идут в более интимные, «желтые» места – сразу они становятся «вторым Малаховым». Очень трудно им балансировать. И опять это вопрос к аудитории, которая воспитана телевидением. Это очень серьезный вопрос, о котором стоит говорить.
Анна Качкаева: Давайте скажем пару слов о сериалах.
Юрий Богомолов: Идея Эрнста попробовать сделать вертикальное программирование...
Анна Качкаева: Один сериал – один день недели.
Юрий Богомолов: ...она напоролась, я думаю, не на ментальность зрителя, а она напоролась на то, что если ты даешь один качественный сериал через неделю – «Побег», то надо все остальные три дня – такого уровня. Иначе ты проваливаешься. А ведь за рубежом именно качественные сериалы идут в таком...
Анна Качкаева: Там традиция другая.
Арина Бородина: Я думаю, все-таки привычка смотреть каждый день здесь играет роль.
Юрий Богомолов: А что противопоставляется, когда канал каждый день показывает по три...
Арина Бородина: Канал «Россия» показывает по три серии...
Анна Качкаева: Опять же на Западе всегда деньги считают. Это эффективнее в смысле затрат.
Юрий Богомолов: И если мы вспомним, что было за этот сезон в сериальном репертуаре, то мы вспомним «Побег», «Тырсу» отчасти, на «России» идет...
Арина Бородина: Я бы отметила «Достоевского».
Юрий Богомолов: Но у меня отвращение вызывает этот сериал, как и «Петр I».
Арина Бородина: Например, «Глухарь» у меня тоже не вызывает симпатии, но не отметить его с чумовыми, извините, рейтингами...
Юрий Богомолов: В «Глухаре» была очень важная социальная...
Анна Качкаева: Все-таки на каналах «СТС» и «ТНТ»...
Арина Бородина: «Интерны», «Реальные пацаны».
Анна Качкаева: И «Закрытая школа».
Юрий Богомолов: В загашнике у «России» есть серьезные сериалы.
Арина Бородина: В новом сезоне они нам их покажут.
Юрий Богомолов: Я не уверен. «Раскол», который является в своем роде бомбой...
Арина Бородина: Может быть, они его в ночи покажут. Но поставят.
Юрий Богомолов: Я видел этот сериал и могу сказать, что будут большие трудности. Тем более что у «России» есть для начала сезона сериал «Утомленные солнцем», а не просто фильм.
Анна Качкаева: Еще и «Белая гвардия».
Юрий Богомолов: А политическая составляющая сериала «Раскол» острая...
Арина Бородина: Я думаю, что в сериальной оболочке руководители государственных каналов не боятся этих историй. Это то, что можно.
Александр Мельман: И даже нужно.
Арина Бородина: И в документальных проектах они этого не боятся.
Юрий Богомолов: Там такая есть острота и такие аллюзии...
Арина Бородина: Я знаю по опыту прошлых лет и нынешних, то, что не является информационным носителем, оно безопасно.
Анна Качкаева: Юрий Александрович, для того чтобы «въехать» в «Раскол», надо 5-6 серий посмотреть, погрузиться в атмосферу действительно кино, потому что это кинороман, даже не сериал. А то, что там все «тараканы», вылезающие в отношении власти...
Арина Бородина: У Марии Розановой тоже можно считать такие пласты про удои, про все остальное. Я читала на «Facebook»: как это современно, актуально. Но она же воспоминания рассказывает.
Александр Мельман: Это в рамках дозволенного.
Арина Бородина: Она рассказывает про своего мужа Андрея Синявского и про стилистические разногласия с советской властью, что тоже звучит актуально. Это творческое произведение. И они очень любят это показывать, мне кажется, потому что они себе ставят, таким образом, зачет.
Александр Мельман: Я хотел бы добавить по поводу молодежной аудитории. Арина об этом писала в «Коммерсанте», Константин Эрнст об этом говорил, что молодежная аудитория не особо-то уходит. Мне кажется, нужно градировать молодежную аудиторию. Некоторые провалы канала «СТС» и некоторый подъем канала «ТНТ», по-моему, в этом смысле очень характерен. На ТНТ идут фильмы для молодежи окраин. Это для сегментарной молодежи, которая как бы на обочине, как бы маргинальна. И эти люди узнают себя там и смотрят это. А уже более-менее успешные люди, они это не смотрят, они идут в Интернет, они занимаются собой. Поэтому СТС, который для них, вроде бы, устроен, теряет рейтинги на этом.
Анна Качкаева: Давайте поговорим про антисобытия.
Юрий Богомолов: У меня много таких. Когда Эрнст говорил по поводу кино, что мешает кино, что способствует провалу российского кино, он говорил о таких фильмах, как комедии, какие-то яйца он упоминал ТНТшные и бюст Семенович. «Первый» канал этим и занимается, кстати, по отношению к телевидению. И программа Малахова – это один из тех факторов, который влияет на качественную...
Анна Качкаева: Значит, Малахов, как объект, субъект и символ, у Богомолова.
Арина Бородина: Я бы сказала про два фильма «Шлейф» Аркадия Мамонтова. Это было сделано чудовищно и на коленке. Маргарита Симоньян с программой «Что происходит?» - это полное безобразие, я считаю, просто позор.
Александр Мельман: Абсолютно не согласен насчет Симоньян. У меня есть большое уважение к «Первому» каналу за то, что в прайм-тайм выходного дня они дают, с одной стороны, очень важные культурологические программы, документальные, художественные, посвященные великим людям эпохи. С другой стороны, фильм про Андрея Дмитриевича Сахарова господина Медведева меня вверг в ступор и в шок, когда человек, которого нет с нами больше 20 лет, оказывается, кому-то мешает, кто-то его до сих пор боится. И господин Медведев, который достаточно много сделал во время путча 91-го года, чтобы мы жили в демократическом обществе, то, что он говорит сейчас, и как это говорится, - как будто мы вернулись в советское время. По-моему, это ужасно. На канале «Россия» такого не было.
Анна Качкаева: И давайте поговорим о ярких персонах.
Юрий Богомолов: Я бы назвал все-таки Пивоварова.
Арина Бородина: Вадим Такменев и Алексей Пивоваров.
Александр Мельман: Алексей Пивоваров и Александр Архангельский, человек с высочайшим уровнем репутации. Все, что он делает, - это очень важно, это нужно смотреть.
Анна Качкаева: А я завершу Леонидом Парфеновым, который открывал своей речью сезон, о котором мы так много говорили, и в речи которого многие векторы спорного, двусмысленного, непонятного, еще не пророщенного оказались намеченными. И вокруг них многое сталкивалось и на канале «Дождь», и на «Центральном телевидении», и на других каналах, которые, собственно, и создавали этот очень неспокойный сезон. А следующий будет еще более неспокойным, как я понимаю.
Юрий Богомолов: Который подмочил все, что он сказал, своим проектом «Какие наши годы!».
Анна Качкаева: А дальше мы будем говорить про Познера, который так и не позвал в эфир оппозицию. Но это уже детали. Мы сказали о тех людях, которые, как мне кажется, определили лицо минувшего сезона.
Александр Мельман: Но сезон был живой и интересный.
Анна Качкаева: И уже окончательно проголосуем, подведем итоги и будем вручать призы мы в сентябре.
Арина Бородина, газета «КоммерсантЪ», Александр Мельман, «Московский комсомолец», Юрий Богомолов, «Российская газета».
Со вчерашнего дня на странице «Свободы» и на моей странице коллеги и друзья в «Facebook» размышляли о телесезоне и предлагали свои варианты лучшего и худшего на экране.
Я хочу, чтобы мы начали все равно с темы индустриальной, потому что мы не можем не заметить некоторых вещей, хотя, наверное, части наших слушателей, в общем, это было не сильно интересно, и они, может быть, даже не заметили, что происходило в минувшие 8-9 месяцев. А все-таки происходило и с тем, что называется переконфигурацией активов телевизионных, и с тем, что происходит с цифровизацией телевидения.
Арина Бородина: Для меня главный индустриальный итог – это монополизация Юрием Ковальчуком и группой его партнеров по бизнесу российских медиа-активов в своих руках. И это уже никого не удивляет, не поражает. Внутри индустриальной тусовки это, конечно, обсуждается. Негодование, возмущение, недоумение – все это смешивается вместе. Но даже российскую печать, которая обычно всегда следила за этими итогами, как-то уже даже и не поражает то, что в руках одного человека (такое не снилось ни Борису Березовскому, ни Владимиру Гусинскому) сосредоточены сразу несколько крупных телекомпаний. Причем одна из них торгуется на IPO, на международной бирже. Крупнейшее в стране рекламное агентство-монополист. И то, что даже сейчас, после последней сделки, когда группа Юрия Ковальчука купила «СТС Медиа», блокирующий пакет, но, по сути, все равно основной, что компания «Видео Интернешнл», где опять же они являются владельцами, оказывает консультационные услуги «СТС Медиа» - это уже вообще ни в какие рамки не вписывается. И все происходит только потому, что Юрий Ковальчук – это новый фаворит, назначенный человек, который контролирует медиа-активы, потому что его связывают добрые, давние товарищеские отношения с Владимиром Путиным. Представить, что это был бы просто какой-то бизнесмен, которого не связывают никакие отношения с верховной властью, было бы, наверное, невозможно.
Безусловно, есть и другие итоги - и развитие, и цифровые платформы, и разные новые медиа. Но вот эта, конечно, поглощающая история - это 25% «Первого» канала, было объявлено об этом, а говорят, что не только 25, а все 49 контролирует группа Юрия Ковальчука. Об «СТС Медиа» я уже сказала. Летом официально вступили в права с «Видео Интернешнл».
Анна Качкаева: Уж не говоря о РЕН, «Пятый» канал, «Известия»...
Арина Бородина: Я повторюсь, что ни Владимиру Гусинскому, ни Борису Березовскому такие масштабы, конечно, не снились.
Анна Качкаева: В интервью Петр Авен, который комментирует недавнюю сделку «СТС Медиа», «Forbes» говорит, что это главные медиа-инвесторы, «русские Мердоки», говорит крупный банкир. Позволю себе с ним не согласиться, потому что Мердок не имеет «СОГАЗа», «Газпромбанка» и так далее. Он все-таки владеет профильными активами.
Арина Бородина: А я еще добавлю, что через «Газпромбанк» он фактически контролирует и «Газпром-Медиа» активы, поскольку у него там контрольный пакет. То есть это по умолчанию цепочка, но «Газпромбанк» является акционером «Газпром-Медиа» и всех медиа-активов...
Анна Качкаева: И все это связано с НТВ, ТНТ и так далее. Вот так тихо и незаметно, почти в ползучем режиме за 6 лет, можно сказать, «Банк России», Юрий Ковальчук аккумулировал крупнейшие медиа-активы, главным образом – телевизионные, в собственных руках. Ни разу не дав развернутого интервью, что это за стратегия, какой она будет, для чего он это делает. Уже, конечно, знаком с частью иностранных инвесторов, которые входят в «СТС Медиа», и явно, что и «Артель Групп» теперь там связана. И это такой европейский истеблишмент, который, видимо, принимает Юрия Ковальчука в свой медийный пул. Наверное, это и есть главный индустриальный итог этого сезона.
Еще одна картинка, которую, может быть, не все разглядели, - поправки в закон о СМИ, которые были приняты. И хорошо, что для индустрии теперь есть универсальная лицензия на 10 лет. Спорно, на мой взгляд, что в результате этих поправок очень большие полномочия и власть получает «Телеком» как коммуникационная индустрия, и вещатели становятся все меньше интересны, а вот кабельщики, спутниковая связь, мобильная связь выходят на авансцену рынка. Но именно на обсуждении этих поправок представитель ЛДПР во втором чтении несколько раз говорил, почему для первого мультиплекса, так называемого социального пакета, который государство будет оплачивать, налогоплательщик финансирует каналы, три из которых теперь принадлежат Ковальчуку. С какой стати?
Арина Бородина: Я уж не говорю о том, что «Пятый» канал очень быстро стал общефедеральным каналом и получает льготу из бюджета.
Анна Качкаева: На эти вопросы ни в Думе, ни в каком другом месте не отвечают. И ФАС, который так активно боролся с монополией «Видео Интернешнл», тоже не видит, наверное, никаких проблем в аккумулировании такого количества активов.
Юрий Богомолов: Все же очень просто. Арина задалась вопросом, почему все так тихо, никто не замечает. Дело в том, что все согласились, что идет процесс национализации...
Анна Качкаева: На национализацию-то не похоже.
Юрий Богомолов: А тут специфическая национализация. Я вспомнил цитату из известного деятеля 30-ых годов, который говорил, смеясь над большевиками: «А зачем нам национализировать предприятия, заводы, пароходы, когда мы можем национализировать людей». Вот у нас и происходит национализация даже не столько фабрик, заводов и СМИ, сколько происходит как бы присвоение людей, приобщение людей к определенной когорте, которыми можно руководить, а дальше все само собой понятно. И распределение функций и обязанностей между теми или иными СМИ носят межкорпоративный характер, конкуренция практически убивается в этом отношении или становится чем-то второстепенным. А когда идет глобальный процесс в масштабе страны, то уже, ну, принадлежит СТС такому хозяину или другому хозяину, все равно мы знаем, что есть верхняя «крыша». Я говорю о том, почему можно не удивляться ничему и почему все так тихо происходит. Национализированы в этом смысле сами предприниматели.
Анна Качкаева: Это понятно. Но это еще и вписано в общий контекст укрупнения холдингов. Во всем мире этот процесс происходит. И этот верхний истеблишмент вполне себе договаривается на международном уровне, ему очень удобно.
Александр Мельман: Это обыкновенный фаворитизм. В этом случае исторически в России ничего не меняется. И тот, кто ближе к телу, получает лучшие, лакомые куски. Другой вопрос, насколько это бизнес-интересы и как это сочетается с политическими интересами. Может быть, это прежде всего политические интересы, потому что начинаются выборы. Но мы настолько привычно обо всем этом говорим, телекритики, другие общественные люди, мы совершенно привыкли ко всему этому, спокойно это воспринимаем, хотя это, по-моему, абсолютное нарушение антимонопольного законодательства. И молчит по этому поводу антимонопольный комитет, никто ничего не говорит. Нас уже так воспитали, мы уже ментально атрофированы в этом смысле, мы говорим: «Это их дела, пусть они занимаются чем хотят». Но только констатируем спокойно, холодно: «Видите, какая интересная картинка получается».
Анна Качкаева: В общем, с глобальной индустрией закончим, потому что дальше, так или иначе, будем говорить о программных решениях и о том, как изменились взаимоотношения сетевого онлайн вещания, тематического вещания и мейнстримовского, большого. Конечно, программные проекты отражают этот процесс. И давайте все-таки перейдем к тому, что называется творческими итогами. Для меня, например, концептуально, что финал всех обсуждений и того, как мы с вами и в эфирах об этом говорили, и в социальных сетях люди обсуждают, выходит – вполне событие сезона – «Центральное телевидение», годовалая программа на канале «НТВ», сделанная молодыми продюсерами, молодыми людьми и Вадиком Такменевым, который, вроде бы, не собирался быть ведущим, а был просто замечательным репортером, но ведущим все-таки стал. Вот это новая программа мейнстримовского телевидения. И «Дождь» или «Поэт и гражданин» - кто в какой конфигурации вспоминает этот проект. Канал, который заработал себе славу через Интернет, социальные сети. Соединение того, что это теперь сравнимые вещи (по крайней мере, для части аудитории), мне кажется, очень показательно в этом сезоне, и наверное, обозначает какую-то точку, рамку или, наоборот, начало каких-то процессов. Что вы по этому поводу думаете? Давайте перейдем и к программным решениям, и концептуальным, событийным решениям.
Юрий Богомолов: Мне эти два явления – «Центральное телевидение» и «Дождь» - казались очень обнадеживающими проектами. Я бы сначала говорил о «Дожде», а потом уже о его способах существования и сосуществования. Очень интересно наблюдать за теми процессами, которые мы видим. Что касается «Дождя», там сразу поразили свежие лица, свежие способы общения, роль мобильных коммуникаций в деле освещения реальности. Это все было очень интересно.
Анна Качкаева: Там были знаковые проекты. Например, «Конституция» на «Дожде» - очень важная смысловая история.
Юрий Богомолов: И про капиталистов очень интересно. Но, мне кажется, все-таки информационная структура должна как-то развиваться и эволюционировать. И еще было приятно, что это прозрачная структура. Можно понаблюдать за «летучками», за времяпрепровождением сотрудников.
Анна Качкаева: Это тоже очень модная тема. На CNN, например, один из самых популярных проектов после «Новостей» - это специальный портал, где рассказывается о том, как делаются «Новости». То есть «Дождь» в этом смысле абсолютно встроен в систему координат мирового телевидения.
Юрий Богомолов: Но чем дальше, тем больше кажется, что это несколько домашнее телевидение и застольное. Хотя приемы существования ведущих в этих информационных программах мне пока нравятся. Не знаю, может быть, они надоедят. Мне нравится степень их раскованности, некоторой расслабленности, их человечности в отношениях. Это не функции, как я вижу, это живые люди, которые работают, которые потом анализируют свою работу. Это все очень хорошо. Но хотелось бы некоторого развития этого процесса.
Что касается «Центрального телевидения», то это очень важный проект, а особенно на фоне других информационных шоу, которые у нас есть. Такменев делает это очень правильно, дерзко, с некоторым вызовом отваги. Другое дело, что может показаться, что уж слишком фон не очень убедительный.
Анна Качкаева: Вы имеете в виду все остальные программы НТВ или вообще телевизионный фон?
Юрий Богомолов: Вообще все телевизионные программы. Поэтому они особенно выгодно смотрятся.
Анна Качкаева: Они еще выгодно смотрятся из-за того, что они все-таки шагнули в другой ритм. Ощущение будущего телевидения в этой программе пульсирует. В отличие от архаичных, традиционных итоговых и так далее программ. Мы даже о «Неделе» стали меньше говорить в этом сезоне.
Юрий Богомолов: Ну, понятно, сюжеты «Недели» отличались некоторой своей альтернативностью.
Анна Качкаева: Они и остаются. Но ощущение ритма времени телевизионного...
Юрий Богомолов: Телевизионного качества.
Арина Бородина: Мною лично, на мой взгляд, было выдано много авансов, не все из них оправдались. Безусловно, телевизионное явление на «Дожде» - это проект «Конституция» и «Люди, которые изменили мир». Это абсолютное телевидение, это украшение. И я была потрясена эффектом этого проекта на «Дожде». Чем дальше сейчас развиваются информационные структуры, тем мне становится печальнее. Мне кажется, что там есть определенная стагнация, и очень сильная. И качество информации, которую ребята выдают в большом объеме, оставляет желать лучшего именно из-за досадных ошибок, незнания чего-то. И это все составляет, скорее, негативный фон, чем положительный. Я бы отметила в работе «Дождя» освещение таких событий, как в декабре на Манежной площади столкновения были чудовищные и теракт в «Домодедово» в январе. Здесь, несмотря на огрехи, они, конечно, старались выкладываться и работали очень оперативно. Я считаю, что потолок для любого канала телевизионного, любого СМИ – это когда тебя цитируют конкуренты. Поэтому когда картинка «Дождя», снятая из метро «Охотный ряд», была на федеральных каналах, не везде титрованная, я считаю, что это было здорово. Но по части информации и качества программ, даже не информационных... Я смотрю сейчас больше, потому что имею возможность через «НТВ Плюс» их смотреть. Качество программ оставляет желать лучшего. Это про «Дождь». Но это все равно оживление, безусловно, пейзажа. Хотя многие телевизионные руководители федеральных каналов всерьез «Дождь» не воспринимали поначалу, а напрасно.
Что касается «Центрального телевидения». Это моя любовь. Не было ни одной программы, которую я бы пропустила, в этом сезоне. Я считаю, что это колоссальный труд. Я очень любила программу «Намедни» Леонида Парфенова, но это совсем другая программа. И я бы даже не стала их сравнивать, потому что это действительно первое информационное шоу. И это абсолютно новый формат телевизионный, как он сделан с режиссерской точки зрения, с авторской, какую колоссальную нагрузку несет на себе Вадик Такменев как ведущий, хотя, казалось бы, не всегда есть его комментарий. Он физически стоит целый час в студии, и это две орбиты, и все с одного на другое, такой диапазон тем. Я считаю, что это колоссальный труд большой команды.
Анна Качкаева: Вчера они появились у пруда с шампанским.
Арина Бородина: Я считаю, что это было оправдано и заслуживающий финал. Конечно, не без понтов. Но я считаю, что ребята заслужили.
Анна Качкаева: Это редкий, конечно, проект за последние несколько лет. Можно перечислить по пальцам – «Школа» и еще какие-то вещи. Когда ты фиксировал, что без 10-ти 9 вечера тебе нужно посмотреть эту программу.
Арина Бородина: Для меня это закономерно, что они так работают. Никакой революции даже в выпуске, где было интервью Михаила Ходорковского, не увидела. Были очень жесткие, очень яркие сюжеты. Я знаю, что за них били по голове фигурально не только создателей программы, но и гендиректора Владимира Кулистикова. Мы все знаем этого руководителя, но понятно, что эфиры выходят за его подписью как генерального директора. И если бы не он, как это ни парадоксально, а может быть, закономерно, то программа бы не вышла. И это парадокс телевизионного сезона, где, как всегда, Владимир Михайлович смог между всеми струйками дождя пройти. И «Дело в кепке», и все остальное. И тихо, мирно выходит «Центральное телевидение», на которое он сам, я думаю, не сильно обращает внимание, ну, что-то выходит и выходит. Для галочки есть итоговая программа «Сегодня», где события на Манежной могут поставить в проброс третьей темой, а первой поставить про нападение акул, а через два часа на этом же канале «Центральное телевидение» приводит молодых людей в масках, которые устроили побоище на Манежной. И то же самое с «Дело в кепке». Мы можем посмотреть фильм «Дорогая Елена Николаевна» и агитку про Лужкова в двух частях, и тут же спецвыпуск «НТВшников», куда пришли те, кого вообще не зовут в федеральный эфир. Когда я там Юлию Латынину увидела, я стала вспоминать, когда ее в последний раз показывали в федеральном эфире. От Леонида Парфенова до Алексея Венедиктова по периметру, и все в одной программе. И доля 27%. То есть это сразу смотрят зрители. Короче говоря, «Центральное телевидение» - это большой успех. Были программы «НТВшники», фильм Алексея Пивоварова на этом же канале. Особенно фильм про армию Власова, на мой взгляд, очень сильный, эмоциональный, мощный фильм. Это поразительно, как Владимиру Михайловичу Кулистикову удается совмещать и быть действительно, я думаю, внутренне свободнее, чем его коллеги по двум главным государственным каналам.
Анна Качкаева: Его внутренняя свобода, о которой он сказал, внутреннее раздвигаемая ироническим цинизмом, видимо, она ему позволяет существовать широко.
Арина Бородина: А если серьезно, то желание закрыть «Центральное телевидение», я знаю, возникало у вышестоящих организаций.
Юрий Богомолов: Все так, и заслуги...
Арина Бородина: Мы не героизируем, Юрий Александрович. Я просто говорю, что это невозможно не признать.
Юрий Богомолов: Но я подозреваю, что это еще следствие каких-то зазоров наверху между теми или иными группами.
Арина Бородина: Это не важно. Канал-то возглавляет Кулистиков.
Юрий Богомолов: Я понимаю и приветствую. Я понимаю, что в советское время зазор между Комитетом по телевидению и Министерством кино позволял делать очень важные вещи - позволял Захарову работать, Рязанову делать свои фильмы и так далее. Эти зазоры очень знаменательны, и на них некоторая надежда.
Анна Качкаева: Как сказал Николай Картозия, который занимается праймовым вещанием, нашей коллеге Юлии Лариной: мы отражаем шум времени. Вот шум времени, видимо, они как-то там складывают...
Арина Бородина: Это безусловный успех, я считаю.
Александр Мельман: Юрий Александрович сказал про зазоры. Зазоры были, прежде всего, в брежневское время, там был мягкий вид тоталитаризма. И нынешнее время чем-то напоминает брежневское, застойное время, поэтому появляются зазоры плюс, конечно, конфигурация, которую мы хорошо знаем. Что же касается главных программ, о которых мы сейчас говорим, так получилось, что они по-своему главные. Телеканал «Дождь», который был каким-то открытием, свежим воздухом, и когда убрали потом проект «Поэт и гражданин» с этого канала, когда потом приходил туда Дмитрий Медведев, и как с ним беседовали журналисты, - как-то сразу все поняли, что у каждого есть свой предел некоего административного потенциала.
Анна Качкаева: Нет, разрешенного себе. И история «Дождя», и история «ЦТ» - это разрешенное себе.
Александр Мельман: Кстати, Владимир Кулистиков играет в этой парадигме.
Анна Качкаева: И история с Парфеновым на Премии Листьева – это тоже разрешенное себе.
Александр Мельман: Когда нет точных договоренностей, где эти пределы, и никто не знает, докуда можно идти, а потом оказывается, что... как канал «Дождь», который стал неким событием общественным, вдруг стал выделяться, и его стали потихонечку приспускать, и он не пошел, и не смог, очевидно, пойти дальше - это показывает потолок. И когда зрители увидели этот потолок, поняли, что административный ресурс распространяется на очень многие сферы. И каждый должен знать меру своего возвышения.
Что касается «Центрального телевидения». Мне сначала казалось, что это больше форма, нежели содержание. Другое дело, что на фоне приниженного содержания форма тоже становится смыслами.
Арина Бородина: Там так все завернуто...
Александр Мельман: Там были, может быть, не самые удачные программы, когда была только форма, а за ней ничего не стояло. И мы это должны оценивать уже более серьезно. Но чаще всего там идет вторая подкладка, второй смысл, когда дается просто Юлий Ким, который поет...
Арина Бородина: Это самое сильное эмоциональное воздействие.
Александр Мельман: И конечно, не впрямую. Но когда идет подтекст...
Анна Качкаева: Кто-то сегодня в социальных сетях из зрителей написал, что «ЦТ» исполняет роль «Литературной газеты». Мы не будем спорить, но для части взрослых слушателей понятно, что за коннотация.
Александр Мельман: «Литературная газета» 80-ых годов под редакцией Александра Борисовича Чаковского – я это хорошо помню. В отличие от газеты «Правда», которая публиковала только официоз и коллективные письма против Сахарова и Солженицына. Но «Правда», с моей точки зрения, была гораздо честнее.
Арина Бородина: Я про «ЦТ» скажу одну вещь важную. Когда там даже не было политики, у них неполитические материалы и музыкальные, они были настолько все подобраны и настолько все звучали, что это вызывает мое искреннее восхищение тем, что и без политики можно делать интересную программу.
Александр Мельман: Вчера концовка программы «Мы ждем перемен» - просто музыка Цоя. Но как это было поставлено с точки зрения тех людей... Это кадры 80 какого-то года. И это было так сознательно сделано, что ты ассоциативно туда возвращался. И это было постановочно очень здорово сделано.
Анна Качкаева: Или не возвращался. Потому что для 25-летних никакого ассоциативного ряда нет, но есть песня, звучание оркестра...
Юрий Богомолов: Если бы еще при этом 25-летние смотрели эту программу.
Арина Бородина: Рейтинги у них очень неплохие, и это радует. А главное, что есть привычка смотреть эту программу.
Юрий Богомолов: Но на фоне эйфории по поводу «Центрального телевидения» я хотел бы напомнить, что в начале сезона мы потеряли лучшую, очевидно, программу прошлого сезона – «Справедливость». Кроме того, мы «Пятый» канал потеряли, там осталась одна «Открытая студия», по-моему. И Караулов...
Анна Качкаева: Этих мы пока не будем обсуждать, Карауловых и всех «возвращенцев». Они, видимо, будут объектом нашего обсуждения в следующем сезоне.
И чтобы подвести черту под каналом «Дождь», все-таки нужно сказать и о размножившейся ВГТРК, в том смысле, что тематические, нишевые каналы – это отчасти индустриальная, конечно, тема, но очень важная. Потому что, например, канал «Наука 2.0» действительно получился каналом. И то, что там происходит в связи со сферами и отраслями науки и промышленности, действительно очень хорошо. И правильно все это делается. Это очень близко к тому, что называется научным телевидением или научно-просветительским, или научно-популярным телевидением в спутниковых, кабельных каналах на Западе. И в этом смысле можно ВГТРК поздравить.
Арина Бородина: Но это редкий пример.
Юрий Богомолов: И я бы еще поздравил ВГТРК с каналом «Культура», где было несколько очень важных проектов – «Отдел» Архангельского, «Белинский» Архангельского...
Анна Качкаева: «Андрей и Зоя».
Арина Бородина: Я бы отметила 8 и 9 мая с показом архивных кадров – это важный момент, которого не было никогда в эфире.
Юрий Богомолов: Идея «Подстрочника», которая была до этого...
Арина Бородина: Но и канал «Россия» - это тоже решение, кстати, и Сергея Шумакова, и Олега Добродеева.
Юрий Богомолов: И новый цикл Ивана Толстого, который будет продолжен осенью, его «Исторические путешествия», четыре фильма которого прошли в начале июня.
Арина Бородина: Мария Розанова с «Синтаксисом», который показали на «России 1» - это важнейшая...
Юрий Богомолов: В принципе, «Культура» развивается в этом отношении.
Арина Бородина: В этом году было больше проектов, чем в прежнем, о которых можно было бы говорить, которые хотелось бы пересматривать.
Анна Качкаева: Которые к времени имеют большее отношение, притом, что они, вроде бы, говорят про прошлое.
Юрий Богомолов: «Сталин и писатели».
Александр Мельман: Мне кажется, мы сильно зациклены на политике. «Сати. Нескучная классика» - я стараюсь это не пропускать, по-моему, это блестяще, очень стильно сделано. Как и возрождение «Пресс-клуба». Мне кажется, что это сделано для сегодняшнего времени, и Иван Засурский здесь на своем месте.
Юрий Александрович сказал про «Пятый» канал. Ведь с этого телесезон начинался и, просуществовав несколько месяцев, был закрыт. И если не говорить о бизнесе, поглощении и так далее, а просто говорить об аудитории, потому что была попытка сделать канал смысла, который очень важен. Это в чем-то даже важнее, чем революционное «Центральное телевидение» и канал «Дождь».
Арина Бородина: Может быть, ты приведешь пример смыслов, по сравнению с «Центральным телевидением», на «Пятом» канале?
Александр Мельман: Мне кажется, что программа «Суд времени» была достаточно глубокой, смысловой. Она из глубин истории исходила к сегодняшнему дню. И эзопов язык, который, может быть, в сегодняшнее время не очень популярен, не очень читается, тем не менее, он был важным.
Арина Бородина: Я думаю, это скучноватая программа с точки зрения телевидения.
Александр Мельман: Была эта программа, была программа Дмитрия Быкова... Я просто говорю о попытке. Получилось вот что по поводу рейтингов. Рейтинги не повысились по сравнению с предыдущим форматом. Потом пришла новая команда, минимально обладая вложениями, минимально вкладываясь туда, поставила какие-то советские фильмы, какие-то сериалы – и рейтинги даже несколько подросли. Это говорит исключительно о нашей любимой аудитории, о зрителе, который воспитан телевидением, и это замкнутый круг, из которого очень трудно выйти. Есть программа «Прямой эфир», она не стала пока еще событием, хотя там есть отдельные вещи. И Михаил Зеленский – перспективный ведущий, с моей точки зрения. Но там они вынуждены балансировать. Как только они начинают говорить о социальном, что было бы очень правильно на государственном канале «Россия», - сразу рейтинги падают. Впрочем, так же было у Малахова. А как только они идут в более интимные, «желтые» места – сразу они становятся «вторым Малаховым». Очень трудно им балансировать. И опять это вопрос к аудитории, которая воспитана телевидением. Это очень серьезный вопрос, о котором стоит говорить.
Анна Качкаева: Давайте скажем пару слов о сериалах.
Юрий Богомолов: Идея Эрнста попробовать сделать вертикальное программирование...
Анна Качкаева: Один сериал – один день недели.
Юрий Богомолов: ...она напоролась, я думаю, не на ментальность зрителя, а она напоролась на то, что если ты даешь один качественный сериал через неделю – «Побег», то надо все остальные три дня – такого уровня. Иначе ты проваливаешься. А ведь за рубежом именно качественные сериалы идут в таком...
Анна Качкаева: Там традиция другая.
Арина Бородина: Я думаю, все-таки привычка смотреть каждый день здесь играет роль.
Юрий Богомолов: А что противопоставляется, когда канал каждый день показывает по три...
Арина Бородина: Канал «Россия» показывает по три серии...
Анна Качкаева: Опять же на Западе всегда деньги считают. Это эффективнее в смысле затрат.
Юрий Богомолов: И если мы вспомним, что было за этот сезон в сериальном репертуаре, то мы вспомним «Побег», «Тырсу» отчасти, на «России» идет...
Арина Бородина: Я бы отметила «Достоевского».
Юрий Богомолов: Но у меня отвращение вызывает этот сериал, как и «Петр I».
Арина Бородина: Например, «Глухарь» у меня тоже не вызывает симпатии, но не отметить его с чумовыми, извините, рейтингами...
Юрий Богомолов: В «Глухаре» была очень важная социальная...
Анна Качкаева: Все-таки на каналах «СТС» и «ТНТ»...
Арина Бородина: «Интерны», «Реальные пацаны».
Анна Качкаева: И «Закрытая школа».
Юрий Богомолов: В загашнике у «России» есть серьезные сериалы.
Арина Бородина: В новом сезоне они нам их покажут.
Юрий Богомолов: Я не уверен. «Раскол», который является в своем роде бомбой...
Арина Бородина: Может быть, они его в ночи покажут. Но поставят.
Юрий Богомолов: Я видел этот сериал и могу сказать, что будут большие трудности. Тем более что у «России» есть для начала сезона сериал «Утомленные солнцем», а не просто фильм.
Анна Качкаева: Еще и «Белая гвардия».
Юрий Богомолов: А политическая составляющая сериала «Раскол» острая...
Арина Бородина: Я думаю, что в сериальной оболочке руководители государственных каналов не боятся этих историй. Это то, что можно.
Александр Мельман: И даже нужно.
Арина Бородина: И в документальных проектах они этого не боятся.
Юрий Богомолов: Там такая есть острота и такие аллюзии...
Арина Бородина: Я знаю по опыту прошлых лет и нынешних, то, что не является информационным носителем, оно безопасно.
Анна Качкаева: Юрий Александрович, для того чтобы «въехать» в «Раскол», надо 5-6 серий посмотреть, погрузиться в атмосферу действительно кино, потому что это кинороман, даже не сериал. А то, что там все «тараканы», вылезающие в отношении власти...
Арина Бородина: У Марии Розановой тоже можно считать такие пласты про удои, про все остальное. Я читала на «Facebook»: как это современно, актуально. Но она же воспоминания рассказывает.
Александр Мельман: Это в рамках дозволенного.
Арина Бородина: Она рассказывает про своего мужа Андрея Синявского и про стилистические разногласия с советской властью, что тоже звучит актуально. Это творческое произведение. И они очень любят это показывать, мне кажется, потому что они себе ставят, таким образом, зачет.
Александр Мельман: Я хотел бы добавить по поводу молодежной аудитории. Арина об этом писала в «Коммерсанте», Константин Эрнст об этом говорил, что молодежная аудитория не особо-то уходит. Мне кажется, нужно градировать молодежную аудиторию. Некоторые провалы канала «СТС» и некоторый подъем канала «ТНТ», по-моему, в этом смысле очень характерен. На ТНТ идут фильмы для молодежи окраин. Это для сегментарной молодежи, которая как бы на обочине, как бы маргинальна. И эти люди узнают себя там и смотрят это. А уже более-менее успешные люди, они это не смотрят, они идут в Интернет, они занимаются собой. Поэтому СТС, который для них, вроде бы, устроен, теряет рейтинги на этом.
Анна Качкаева: Давайте поговорим про антисобытия.
Юрий Богомолов: У меня много таких. Когда Эрнст говорил по поводу кино, что мешает кино, что способствует провалу российского кино, он говорил о таких фильмах, как комедии, какие-то яйца он упоминал ТНТшные и бюст Семенович. «Первый» канал этим и занимается, кстати, по отношению к телевидению. И программа Малахова – это один из тех факторов, который влияет на качественную...
Анна Качкаева: Значит, Малахов, как объект, субъект и символ, у Богомолова.
Арина Бородина: Я бы сказала про два фильма «Шлейф» Аркадия Мамонтова. Это было сделано чудовищно и на коленке. Маргарита Симоньян с программой «Что происходит?» - это полное безобразие, я считаю, просто позор.
Александр Мельман: Абсолютно не согласен насчет Симоньян. У меня есть большое уважение к «Первому» каналу за то, что в прайм-тайм выходного дня они дают, с одной стороны, очень важные культурологические программы, документальные, художественные, посвященные великим людям эпохи. С другой стороны, фильм про Андрея Дмитриевича Сахарова господина Медведева меня вверг в ступор и в шок, когда человек, которого нет с нами больше 20 лет, оказывается, кому-то мешает, кто-то его до сих пор боится. И господин Медведев, который достаточно много сделал во время путча 91-го года, чтобы мы жили в демократическом обществе, то, что он говорит сейчас, и как это говорится, - как будто мы вернулись в советское время. По-моему, это ужасно. На канале «Россия» такого не было.
Анна Качкаева: И давайте поговорим о ярких персонах.
Юрий Богомолов: Я бы назвал все-таки Пивоварова.
Арина Бородина: Вадим Такменев и Алексей Пивоваров.
Александр Мельман: Алексей Пивоваров и Александр Архангельский, человек с высочайшим уровнем репутации. Все, что он делает, - это очень важно, это нужно смотреть.
Анна Качкаева: А я завершу Леонидом Парфеновым, который открывал своей речью сезон, о котором мы так много говорили, и в речи которого многие векторы спорного, двусмысленного, непонятного, еще не пророщенного оказались намеченными. И вокруг них многое сталкивалось и на канале «Дождь», и на «Центральном телевидении», и на других каналах, которые, собственно, и создавали этот очень неспокойный сезон. А следующий будет еще более неспокойным, как я понимаю.
Юрий Богомолов: Который подмочил все, что он сказал, своим проектом «Какие наши годы!».
Анна Качкаева: А дальше мы будем говорить про Познера, который так и не позвал в эфир оппозицию. Но это уже детали. Мы сказали о тех людях, которые, как мне кажется, определили лицо минувшего сезона.
Александр Мельман: Но сезон был живой и интересный.
Анна Качкаева: И уже окончательно проголосуем, подведем итоги и будем вручать призы мы в сентябре.