Исторический взгляд на проблему дефолта
Ирина Лагунина: В США приближается к развязке долговой кризис. Президент Обама настаивает на повышении потолка заимствований и угрожает в противном случае заморозить выплату пенсий. Республиканское большинство в Палате представителей соглашается сделать это только при условии принятия поправки к Конституции, которая ограничит размер государственного долга 18 процентами валового национального продукта. Между тем в истории США долговая проблема существовала почти всегда, но не всегда считалась проблемой. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Человеку, привыкшему жить по средствам, вовремя отдающему долги или вообще не берущему в долг, американская долговая проблема представляется кошмаром наяву. Но государства, свободного от долгов, не бывает. Еще Адам Смит в XVIII веке писал, что к необходимости занимать деньги правительство приводит сама логика торгово-промышленного капитализма. Ему нет нужды проявлять бережливость – к его услугам всегда класс деловых людей, владеющих средствами, которые они не прочь вложить под гарантии государства. Смит, правда, осуждал такую финансовую политику и предсказывал разорение «всех великих наций Европы».
Получивший блестящее образование первый министр финансов США Александер Гамильтон, несомненно, хорошо знал книгу Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», - она была тогда бестселлером, да и по сей день переиздается - однако видел в государственных долгах не зло, а благо. По его настоянию новое государство приняло на себя ответственность по долгам всех штатов, которые вошли в его состав. Некоторым штатам, не имевшим долгов, это было невыгодно, но Гамильтон проявил упорство. Результат превзошел все ожидания. Благодаря введению внешнеторговых тарифов денег в казне для обслуживания долгов оказалось более чем достаточно. Государственные ценные бумаги США пользовались спросом в Европе. Страна получила самый высокий кредитный рейтинг. Инвестиции потекли рекой. Американская экономика окрепла на заемных средствах.
Бюджетным дефицитом были отмечены лишь годы, когда страна воевала. И только Великая депрессия и последовавшие за ней меры социальной защиты населения многократно увеличили национальный долг. 14 августа 1935 года по инициативе президента Франклина Рузвельта был принят Закон о социальном страховании, заложивший основы ныне действующей системы. Подписывая закон, президент подчеркнул его значение для миллионов простых американцев.
Франклин Рузвельт: Сегодня надежда, которую мы питали много лет, в значительной мере осуществилась. Цивилизация последнего столетия, с ее ошеломляющими промышленными переменами, делала жизнь все более и более незащищенной. Молодые люди начали задумываться, что будет со многими из них, когда они достигнут пожилого возраста. Работники спрашивали себя, как долго им придется работать. Меры социальной защиты дают хотя бы частичную безопасность 50 миллионам наших граждан. Мы никогда не сможем гарантировать ста процентам населения стопроцентную защиту от угроз и превратностей жизни, однако мы постарались принять закон, который предоставит рядовому гражданину и его семье некоторые меры защиты от потери работы и необеспеченной старости.
Владимир Абаринов: Именно социальные программы составили, в конечном счете, самую большую статью расходов федерального правительства. По мере старения населения рос и объем социальных пособий. В июне 1962 года президент Кеннеди спорил с теми, кто утверждал, что американским налогоплательщикам не по карману так называемое «большое правительство» - бюрократический аппарат, который будто бы и съедает все налоги.
Франклин Рузвельт: Существует миф о том, что правительство у нас большое и плохое и неуклонно становится все больше и хуже. Некоторые основания для такого мифа, безусловно, имеются. Действительно, в недавней истории каждая новая администрация тратила гораздо больше денег, чем предыдущая. Так, например, президент Рузвельт превзошел по расходам президента Гувера, и за вычетом расходов, связанных со Второй мировой войной, президент Трумэн израсходовал больше, чем президент Рузвельт. Этот вопрос не связан с партийной принадлежностью президента, что доказывают расходы президента Эйзенхауэра, превысившие расходы президента Трумэна на недурную сумму в 182 миллиарда долларов. Некоторые полагают, что эта тенденция, вполне возможно, сохранится и впредь.
Но означает ли это, что большое правительство становится больше в относительном смысле? Нет, не означает. Последние 15 лет федеральное правительство, а также федеральный долг росли медленнее, чем экономика в целом. Если не принимать в расчет расходы на оборону и космос, после Второй мировой войны федеральное правительство увеличилось меньше, чем любой другой аспект нашей национальной жизни – меньше, чем промышленность, меньше, чем торговля, меньше, чем сельское хозяйство, меньше, чем высшее образование, и гораздо меньше, чем разговоры о большом правительстве.
Владимир Абаринов: Президент Линдон Джонсон продолжил курс поддержки малоимущих и престарелых граждан. Однако его социальная политика была больше, чем обеспеченная старость. Он выдвинул программу глубоких преобразований под названием «Великое общество» и сумел увлечь страну своими идеями.
Линдон Джонсон: Великое общество – это общество, в котором каждый ребенок сможет получить знания, чтобы обогатить свой ум и развить свои таланты. Это общество, в котором досуг – это желанная возможность создавать и размышлять, а не повод для скуки и тревоги. Это общество, удовлетворяющее не только нужды плоти и интересы коммерции, но и потребность в красоте и жажду общения. Это общество, где человек восстановит свою связь с природой. Это общество, в котором люди больше заботятся о качестве своих целей, чем о количестве своего имущества. Но самое главное: Великое общество – это не тихая гавань, не место отдыха, не конечная станция, не завершение работы. Это постоянный вызов, манящий нас навстречу нашей судьбе, в осуществлении которой сольются воедино смысл нашей жизни и изумительные плоды нашего труда.
Владимир Абаринов: Но реальность была далека от красивой мечты. В том же 1964 году начинающий политик Рональд Рейган, участвуя в президентской кампании республиканца Барри Голдуотера, произнес речь, которая вошла в анналы американской риторики под заголовком «Время выбирать».
Рональд Рейган: Ни одна нация в истории не выносила налогового бремени, достигающего трети ее доходов. Сегодня доля налогового инспектора составляет 37 центов с каждого заработанного доллара, а наше правительство тратит в день на 17 миллионов долларов больше, чем кладет в казну. За последние 34 года 28 лет мы не имели сбалансированного бюджета. За последние 12 месяцев мы трижды поднимали лимит нашего долга, и сегодня наш национальный долг в полтора раза превышает долги всех стран мира вместе взятых. У нашего казначейства золота на 15 миллиардов долларов, но нам из этого количества не принадлежит ни одна унция. Объем долларов, обращающихся за границей, составляет 27,3 миллиарда. А только что нам объявили, что долларовые банкноты 1939 года выпуска будут обмениваться по курсу 45 центов от номинала.
Владимир Абаринов: Редкий политик не говорил о долговом бремени, под тяжестью которого государство если и не рухнет, то навсегда утратит свои позиции мирового лидера. Президентство Билла Клинтона совпало в периодом экономического подъема. В январе 2000 года он с ликованием сообщил Конгрессу и народу, что скоро страна выберется из долговой ямы.
Билл Клинтон: Два года назад, когда мы достигли межпартийного соглашения и сформировали наш первый сбалансированный бюджет, я просил проявлять ответственность перед следующим поколением и соблюдать фискальную дисциплину. И поскольку мы не сбились с этого пути, мы пришли к тому, о чем семь лет назад нельзя было и мечтать. Мы выплачиваем наш национальный долг. Если мы не свернем с дороги, мы полностью погасим задолженность в течение 13 лет и освободим Америку от долгового бремени впервые с тех пор, когда президентом был Эндрю Джексон в 1835 году.
Владимир Абаринов: Седьмой президент США Эндрю Джексон воспринимал национальный долг как личный позор и сделал погашение задолженности своей главной целью. В конце концов, он добился своего, но ценой экономического развития. В стране разразилась так называемая Банковская война, за которой последовал финансовый кризис, вошедший в историю под названием Паника 1837 года. Так что пример Джексона был не слишком удачным.
Тем временем фонды социального и медицинского страхования испытывали все большие трудности. Продолжительность жизни росла, к выходу на пенсию готовились бэби-бумеры – поколение демографического взрыва 1946-64 годов. В январе 2008 года президент Джордж Буш напомнил законодателям, что проблему надо безотлагательно решать.
Джордж Буш: Каждый член этой палаты знает, что расходы на программы социальной защиты растут быстрее, чем мы можем себе это позволить. Все мы знаем, что Америке предстоит сделать мучительный выбор, если она останется на этом пути: либо существенное повышение налогов и резкое и радикальное сокращение пособий, либо разрушительный дефицит. Я внес предложения по реформе этих программ. Теперь я прошу членов Конгресса выдвигать свои проекты и прийти к межпартийному решению, дабы спасти эти жизненно важные программы для наших детей и внуков.
Владимир Абаринов: Однако воз и ныне там. Теперь уже от президента Обамы требуют радикальных решений. Но он к непопулярным решениям не готов.
- Вы сказали, что сокращение бюджетного дефицита потребует общих жертв. Мы знаем, что вы хотели бы повысить налоги с корпораций и с двух категорий налогоплательщиков, облагаемых по самой высокой ставке, однако нам пока неизвестно, что конкретно вы намерены делать с программами социальной защиты. Чтобы продемонстрировать прозрачность, роль лидера и показать американскому народу, что вы ведете переговоры честно, не могли бы вы сказать нам, какую структурную реформу этих социальных программ вы готовы провести, реформу, которая сыграла бы решающую роль в решении проблемы дефицита? Готовы ли вы повысить пенсионный возраст? Готовы ли вы ввести проверку потребности в выплатах по программам социального и медицинского страхования по старости?
Барак Обама: Мы сказали, что готовы рассмотреть все эти подходы. Я определил критерии приемлемости предложений. Так, например, я однозначно заявил, что мы сделаем все, что возможно, для того, чтобы нынешние получатели выплат не пострадали. Однако мы должны думать о том, что мы можем предпринять в дальнейшем, чтобы сделать эти программы более устойчивыми. Через неделю мне исполнится 50 лет, так что я и сам начинаю думать о своей медицинской страховке по старости. Да-да, скоро я получу свою карточку Американской ассоциации пенсионеров со всеми полагающимися скидками. Но нетрудно вообразить ситуацию, при которой человек в моем положении будет платить немного бóльший взнос или больше доплачивать за лечение. Это будет справедливо и это может повлиять на положение. К чему мы не готовы, это к структурной реформе, исходящей от нижней палаты Конгресса. Я считаю социальные программы самой важной системой социальной защиты, которая у нас есть. Думаю, они должны оставаться программами социальных гарантий, которые дают людям некоторую определенность и уверенность, когда они достигают преклонных лет.
Владимир Абаринов: Именно в этом суть нынешнего противостояния президента и республиканского большинства в Конгрессе. Откажется ли Америка от своей социальной политики? Стыдно урезать программы помощи беднякам и старикам. Но ведь в чем-то правы и те, кто утверждает, что эти программы сковывают американскую экономику по рукам и ногам и не дают малоимущим вырваться из замкнутого круга бедности.
Владимир Абаринов: Человеку, привыкшему жить по средствам, вовремя отдающему долги или вообще не берущему в долг, американская долговая проблема представляется кошмаром наяву. Но государства, свободного от долгов, не бывает. Еще Адам Смит в XVIII веке писал, что к необходимости занимать деньги правительство приводит сама логика торгово-промышленного капитализма. Ему нет нужды проявлять бережливость – к его услугам всегда класс деловых людей, владеющих средствами, которые они не прочь вложить под гарантии государства. Смит, правда, осуждал такую финансовую политику и предсказывал разорение «всех великих наций Европы».
Получивший блестящее образование первый министр финансов США Александер Гамильтон, несомненно, хорошо знал книгу Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», - она была тогда бестселлером, да и по сей день переиздается - однако видел в государственных долгах не зло, а благо. По его настоянию новое государство приняло на себя ответственность по долгам всех штатов, которые вошли в его состав. Некоторым штатам, не имевшим долгов, это было невыгодно, но Гамильтон проявил упорство. Результат превзошел все ожидания. Благодаря введению внешнеторговых тарифов денег в казне для обслуживания долгов оказалось более чем достаточно. Государственные ценные бумаги США пользовались спросом в Европе. Страна получила самый высокий кредитный рейтинг. Инвестиции потекли рекой. Американская экономика окрепла на заемных средствах.
Бюджетным дефицитом были отмечены лишь годы, когда страна воевала. И только Великая депрессия и последовавшие за ней меры социальной защиты населения многократно увеличили национальный долг. 14 августа 1935 года по инициативе президента Франклина Рузвельта был принят Закон о социальном страховании, заложивший основы ныне действующей системы. Подписывая закон, президент подчеркнул его значение для миллионов простых американцев.
Франклин Рузвельт: Сегодня надежда, которую мы питали много лет, в значительной мере осуществилась. Цивилизация последнего столетия, с ее ошеломляющими промышленными переменами, делала жизнь все более и более незащищенной. Молодые люди начали задумываться, что будет со многими из них, когда они достигнут пожилого возраста. Работники спрашивали себя, как долго им придется работать. Меры социальной защиты дают хотя бы частичную безопасность 50 миллионам наших граждан. Мы никогда не сможем гарантировать ста процентам населения стопроцентную защиту от угроз и превратностей жизни, однако мы постарались принять закон, который предоставит рядовому гражданину и его семье некоторые меры защиты от потери работы и необеспеченной старости.
Владимир Абаринов: Именно социальные программы составили, в конечном счете, самую большую статью расходов федерального правительства. По мере старения населения рос и объем социальных пособий. В июне 1962 года президент Кеннеди спорил с теми, кто утверждал, что американским налогоплательщикам не по карману так называемое «большое правительство» - бюрократический аппарат, который будто бы и съедает все налоги.
Франклин Рузвельт: Существует миф о том, что правительство у нас большое и плохое и неуклонно становится все больше и хуже. Некоторые основания для такого мифа, безусловно, имеются. Действительно, в недавней истории каждая новая администрация тратила гораздо больше денег, чем предыдущая. Так, например, президент Рузвельт превзошел по расходам президента Гувера, и за вычетом расходов, связанных со Второй мировой войной, президент Трумэн израсходовал больше, чем президент Рузвельт. Этот вопрос не связан с партийной принадлежностью президента, что доказывают расходы президента Эйзенхауэра, превысившие расходы президента Трумэна на недурную сумму в 182 миллиарда долларов. Некоторые полагают, что эта тенденция, вполне возможно, сохранится и впредь.
Но означает ли это, что большое правительство становится больше в относительном смысле? Нет, не означает. Последние 15 лет федеральное правительство, а также федеральный долг росли медленнее, чем экономика в целом. Если не принимать в расчет расходы на оборону и космос, после Второй мировой войны федеральное правительство увеличилось меньше, чем любой другой аспект нашей национальной жизни – меньше, чем промышленность, меньше, чем торговля, меньше, чем сельское хозяйство, меньше, чем высшее образование, и гораздо меньше, чем разговоры о большом правительстве.
Владимир Абаринов: Президент Линдон Джонсон продолжил курс поддержки малоимущих и престарелых граждан. Однако его социальная политика была больше, чем обеспеченная старость. Он выдвинул программу глубоких преобразований под названием «Великое общество» и сумел увлечь страну своими идеями.
Линдон Джонсон: Великое общество – это общество, в котором каждый ребенок сможет получить знания, чтобы обогатить свой ум и развить свои таланты. Это общество, в котором досуг – это желанная возможность создавать и размышлять, а не повод для скуки и тревоги. Это общество, удовлетворяющее не только нужды плоти и интересы коммерции, но и потребность в красоте и жажду общения. Это общество, где человек восстановит свою связь с природой. Это общество, в котором люди больше заботятся о качестве своих целей, чем о количестве своего имущества. Но самое главное: Великое общество – это не тихая гавань, не место отдыха, не конечная станция, не завершение работы. Это постоянный вызов, манящий нас навстречу нашей судьбе, в осуществлении которой сольются воедино смысл нашей жизни и изумительные плоды нашего труда.
Владимир Абаринов: Но реальность была далека от красивой мечты. В том же 1964 году начинающий политик Рональд Рейган, участвуя в президентской кампании республиканца Барри Голдуотера, произнес речь, которая вошла в анналы американской риторики под заголовком «Время выбирать».
Рональд Рейган: Ни одна нация в истории не выносила налогового бремени, достигающего трети ее доходов. Сегодня доля налогового инспектора составляет 37 центов с каждого заработанного доллара, а наше правительство тратит в день на 17 миллионов долларов больше, чем кладет в казну. За последние 34 года 28 лет мы не имели сбалансированного бюджета. За последние 12 месяцев мы трижды поднимали лимит нашего долга, и сегодня наш национальный долг в полтора раза превышает долги всех стран мира вместе взятых. У нашего казначейства золота на 15 миллиардов долларов, но нам из этого количества не принадлежит ни одна унция. Объем долларов, обращающихся за границей, составляет 27,3 миллиарда. А только что нам объявили, что долларовые банкноты 1939 года выпуска будут обмениваться по курсу 45 центов от номинала.
Владимир Абаринов: Редкий политик не говорил о долговом бремени, под тяжестью которого государство если и не рухнет, то навсегда утратит свои позиции мирового лидера. Президентство Билла Клинтона совпало в периодом экономического подъема. В январе 2000 года он с ликованием сообщил Конгрессу и народу, что скоро страна выберется из долговой ямы.
Билл Клинтон: Два года назад, когда мы достигли межпартийного соглашения и сформировали наш первый сбалансированный бюджет, я просил проявлять ответственность перед следующим поколением и соблюдать фискальную дисциплину. И поскольку мы не сбились с этого пути, мы пришли к тому, о чем семь лет назад нельзя было и мечтать. Мы выплачиваем наш национальный долг. Если мы не свернем с дороги, мы полностью погасим задолженность в течение 13 лет и освободим Америку от долгового бремени впервые с тех пор, когда президентом был Эндрю Джексон в 1835 году.
Владимир Абаринов: Седьмой президент США Эндрю Джексон воспринимал национальный долг как личный позор и сделал погашение задолженности своей главной целью. В конце концов, он добился своего, но ценой экономического развития. В стране разразилась так называемая Банковская война, за которой последовал финансовый кризис, вошедший в историю под названием Паника 1837 года. Так что пример Джексона был не слишком удачным.
Тем временем фонды социального и медицинского страхования испытывали все большие трудности. Продолжительность жизни росла, к выходу на пенсию готовились бэби-бумеры – поколение демографического взрыва 1946-64 годов. В январе 2008 года президент Джордж Буш напомнил законодателям, что проблему надо безотлагательно решать.
Джордж Буш: Каждый член этой палаты знает, что расходы на программы социальной защиты растут быстрее, чем мы можем себе это позволить. Все мы знаем, что Америке предстоит сделать мучительный выбор, если она останется на этом пути: либо существенное повышение налогов и резкое и радикальное сокращение пособий, либо разрушительный дефицит. Я внес предложения по реформе этих программ. Теперь я прошу членов Конгресса выдвигать свои проекты и прийти к межпартийному решению, дабы спасти эти жизненно важные программы для наших детей и внуков.
Владимир Абаринов: Однако воз и ныне там. Теперь уже от президента Обамы требуют радикальных решений. Но он к непопулярным решениям не готов.
- Вы сказали, что сокращение бюджетного дефицита потребует общих жертв. Мы знаем, что вы хотели бы повысить налоги с корпораций и с двух категорий налогоплательщиков, облагаемых по самой высокой ставке, однако нам пока неизвестно, что конкретно вы намерены делать с программами социальной защиты. Чтобы продемонстрировать прозрачность, роль лидера и показать американскому народу, что вы ведете переговоры честно, не могли бы вы сказать нам, какую структурную реформу этих социальных программ вы готовы провести, реформу, которая сыграла бы решающую роль в решении проблемы дефицита? Готовы ли вы повысить пенсионный возраст? Готовы ли вы ввести проверку потребности в выплатах по программам социального и медицинского страхования по старости?
Барак Обама: Мы сказали, что готовы рассмотреть все эти подходы. Я определил критерии приемлемости предложений. Так, например, я однозначно заявил, что мы сделаем все, что возможно, для того, чтобы нынешние получатели выплат не пострадали. Однако мы должны думать о том, что мы можем предпринять в дальнейшем, чтобы сделать эти программы более устойчивыми. Через неделю мне исполнится 50 лет, так что я и сам начинаю думать о своей медицинской страховке по старости. Да-да, скоро я получу свою карточку Американской ассоциации пенсионеров со всеми полагающимися скидками. Но нетрудно вообразить ситуацию, при которой человек в моем положении будет платить немного бóльший взнос или больше доплачивать за лечение. Это будет справедливо и это может повлиять на положение. К чему мы не готовы, это к структурной реформе, исходящей от нижней палаты Конгресса. Я считаю социальные программы самой важной системой социальной защиты, которая у нас есть. Думаю, они должны оставаться программами социальных гарантий, которые дают людям некоторую определенность и уверенность, когда они достигают преклонных лет.
Владимир Абаринов: Именно в этом суть нынешнего противостояния президента и республиканского большинства в Конгрессе. Откажется ли Америка от своей социальной политики? Стыдно урезать программы помощи беднякам и старикам. Но ведь в чем-то правы и те, кто утверждает, что эти программы сковывают американскую экономику по рукам и ногам и не дают малоимущим вырваться из замкнутого круга бедности.