Министерство юстиции решило, что следственные изоляторы и колонии для несовершеннолетних должны заняться культурно-воспитательной работой с трудными подростками. Соответствующий законопроект опубликован на сайте ведомства. Эксперты заявляют, что перевоспитание следует начинать не в местах заключения, а на свободе. А сами тюрьмы сделать более открытыми обществу.
На сайте Министерства юстиции опубликован проект закона, расширяющий полномочия ведомства. В целях профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних предлагается наделить СИЗО, воспитательные колонии, уголовно-исполнительные инспекции и органы наркоконтроля правом осуществлять культурно-воспитательную работу. Такое начинание в прессе уже окрестили новой "республикой ШКИД". Агентство "Новый регион" вспоминает, как Феликс Дзержинский боролся с беспризорностью, создавая интернаты полутюремного типа, в которых должны были перевоспитываться трудные подростки.
Возвращение к опыту 20-х годов прошлого века невозможно, считает правозащитник, соучредитель Ассоциации независимых общественных наблюдателей за тюрьмами Валерий Борщев:
– Вообще, закон о подозреваемых и обвиняемых – один из самых худших в пенитенциарной системе. Там много пробелов и неясностей, к тому же прописан приоритет следователя над адвокатами, и прочее-прочее. Закон нуждается в серьезной переработке. Расширение полномочий СИЗО и колонии – тенденция положительная, потому что, например, в деле Магнитского мы столкнулись с такой проблемой, как перевод из СИЗО в СИЗО. Нет нормативного акта, по которому можно принимать решения о переводе в другое СИЗО, поэтому на практике все решает следователь. Если следователь против, СИЗО не может встрять в его решение, как это было в случае Магнитского.
Также надо урегулировать перевод из камеры в камеру – опять же, у нас есть пример Магнитского, который за три месяца поменял 8 камер, одна хуже другой. Вся уголовно-исправительная система ориентирована на репрессивные методы, и хотя в конце 90-х произошел отказ от карательной практики, тем не менее, по инерции все это идет в том же направлении. Профилактика же прямо противоположна карательному принципу, поэтому правового акта, изданного сейчас Минюстом, недостаточно.
По мнению правозащитника Валерия Борщева, колонии следует вновь перевести в ведение Министерства образования, как это было до 1980 года, а не оставлять их в подчинении ФСИН или в МВД, как было совсем недавно.
Наталья Дзядко из Центра содействия реформе уголовного правосудия считает, что, в первую очередь, надо препятствовать совершению правонарушений на свободе, а не заниматься исправлением уже совершивших преступление подростков в СИЗО или воспитательной колонии:
– Нужно сделать так, чтобы как можно меньше подростков попадали в тюрьму, поэтому надо заниматься профилактикой. Мне кажется, на это должны быть брошены все силы и средства – не дожидаясь, пока ребенок попадет за решетку. Следственные изоляторы и колонии относятся к институту исполнения наказаний, а не исправлению, воспитанию детей – получается, что людям придется переучиваться. Каждый же должен делать то, для чего он предназначен. В СИЗО и колониях можно перевоспитывать совсем закоренелых правонарушителей, в отношении которых превентивные меры не действуют.
– То есть, заниматься культурно-воспитательной работой – это не дело Федеральной службы исполнения наказаний?
– Давайте подумаем: могут ли это делать специалисты, которые получают деньги за то, что исполняют наказание? Сейчас они занимаются этим по мере своих сил, но, как мне кажется, для этих целей нужно все же приглашать специалистов извне. Проблема в том, что тюрьма вообще страшна, сколько бы ты там ни находился. Особенно для подростка, который не сформировался как личность и постоянно находится в компании себе подобных – они варятся, что называется, в собственном соку.
По официальным данным, на 1 января 2011 года в заключении находилось 820 тыс. человек. Из них в Следственных изоляторах сидит 118 тысяч, а в колониях для несовершеннолетних – 4 тысячи трудных подростков. Сумма содержания в год на одного осужденного из федерального бюджета составляет примерно 32000 рублей, или около 90 рублей в сутки.
На сайте Министерства юстиции опубликован проект закона, расширяющий полномочия ведомства. В целях профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних предлагается наделить СИЗО, воспитательные колонии, уголовно-исполнительные инспекции и органы наркоконтроля правом осуществлять культурно-воспитательную работу. Такое начинание в прессе уже окрестили новой "республикой ШКИД". Агентство "Новый регион" вспоминает, как Феликс Дзержинский боролся с беспризорностью, создавая интернаты полутюремного типа, в которых должны были перевоспитываться трудные подростки.
Возвращение к опыту 20-х годов прошлого века невозможно, считает правозащитник, соучредитель Ассоциации независимых общественных наблюдателей за тюрьмами Валерий Борщев:
– Вообще, закон о подозреваемых и обвиняемых – один из самых худших в пенитенциарной системе. Там много пробелов и неясностей, к тому же прописан приоритет следователя над адвокатами, и прочее-прочее. Закон нуждается в серьезной переработке. Расширение полномочий СИЗО и колонии – тенденция положительная, потому что, например, в деле Магнитского мы столкнулись с такой проблемой, как перевод из СИЗО в СИЗО. Нет нормативного акта, по которому можно принимать решения о переводе в другое СИЗО, поэтому на практике все решает следователь. Если следователь против, СИЗО не может встрять в его решение, как это было в случае Магнитского.
Также надо урегулировать перевод из камеры в камеру – опять же, у нас есть пример Магнитского, который за три месяца поменял 8 камер, одна хуже другой. Вся уголовно-исправительная система ориентирована на репрессивные методы, и хотя в конце 90-х произошел отказ от карательной практики, тем не менее, по инерции все это идет в том же направлении. Профилактика же прямо противоположна карательному принципу, поэтому правового акта, изданного сейчас Минюстом, недостаточно.
По мнению правозащитника Валерия Борщева, колонии следует вновь перевести в ведение Министерства образования, как это было до 1980 года, а не оставлять их в подчинении ФСИН или в МВД, как было совсем недавно.
Наталья Дзядко из Центра содействия реформе уголовного правосудия считает, что, в первую очередь, надо препятствовать совершению правонарушений на свободе, а не заниматься исправлением уже совершивших преступление подростков в СИЗО или воспитательной колонии:
– Нужно сделать так, чтобы как можно меньше подростков попадали в тюрьму, поэтому надо заниматься профилактикой. Мне кажется, на это должны быть брошены все силы и средства – не дожидаясь, пока ребенок попадет за решетку. Следственные изоляторы и колонии относятся к институту исполнения наказаний, а не исправлению, воспитанию детей – получается, что людям придется переучиваться. Каждый же должен делать то, для чего он предназначен. В СИЗО и колониях можно перевоспитывать совсем закоренелых правонарушителей, в отношении которых превентивные меры не действуют.
– То есть, заниматься культурно-воспитательной работой – это не дело Федеральной службы исполнения наказаний?
– Давайте подумаем: могут ли это делать специалисты, которые получают деньги за то, что исполняют наказание? Сейчас они занимаются этим по мере своих сил, но, как мне кажется, для этих целей нужно все же приглашать специалистов извне. Проблема в том, что тюрьма вообще страшна, сколько бы ты там ни находился. Особенно для подростка, который не сформировался как личность и постоянно находится в компании себе подобных – они варятся, что называется, в собственном соку.
По официальным данным, на 1 января 2011 года в заключении находилось 820 тыс. человек. Из них в Следственных изоляторах сидит 118 тысяч, а в колониях для несовершеннолетних – 4 тысячи трудных подростков. Сумма содержания в год на одного осужденного из федерального бюджета составляет примерно 32000 рублей, или около 90 рублей в сутки.