Суд над Владимиром Макаровым, осуждённым по обвинению в изнасиловании собственной дочери, поставил вопрос о весе психологической экспертизе в уголовном процессе.
Заключение психолога Лейлы Соколовой о наличии косвенных признаков "вовлечённости в сексуальные отношения" дочери Макарова стало одним из основных пунктов обвинения. Есть ли основания настолько доверять мнению психолога? Корреспондент Радио Свобода попытался выяснить, как именно проводилась психологическая экспертиза по делу Макарова и насколько часто подобные экспертизы решают судьбу обвиняемых в педофилии.
Лейла Соколова, специалист Центра психолого-медико-социального сопровождения "Озон", встречалась с дочерью Макарова в больнице, где та лежала с ушибом позвоночника после падения со шведской стенки (именно в этой больнице были проведены анализы, показавшие, что в моче девочки есть сперма. Последующие анализы этот факт не подтвердили. - РС). В рисунках девочки психолог обнаружила косвенные признаки "вовлеченности в половые отношения".
Что за признаки? Рисуя женскую фигуру, Эля изобразила грудь и талию.
- В суде психолог сказала, что в рисунках Эли она прослеживает явно выраженную сексуализацию, - сказал корреспонденту РС адвокат Владимира Макарова Аркадий Завалько. - Однако на вопросы адвокатов она ответила, что первоначальной беседы мало, что надо было бы с ребёнком побеседовать ещё раз.
Важная деталь. Обследование проводилось Соколовой в рамках доследственной проверки, то есть не могло быть квалифицировано как судебно-психологическая экспертиза, которая может быть назначена только следователем.
После того, как началось уголовное разбирательство и дело получило огласку, Лейла Соколова дала единственное интервью журналу "Большой город". Корреспондент Радио Свобода прослушал аудиозапись интервью, в котором психолог признается, что для конкретных выводов требовалось несколько встреч с ребёнком, о чём она сообщила следователю, но, правда, не написала об этом в своем заключении.
Расспросить Лейлу Соколову о подробностях этого дела не удалось. От общения с журналистами она уклоняется. Директор центра "Озон" Евгений Цымбал мотивировал это тем, что общение с журналистами небезопасно для психологического здоровья эксперта. По его словам, она лучший специалист Центра и за её экспертизу по делу Макарова он готов поручиться, хотя сам не общался с ребёнком.
- Я уверен в одном: девочка была вовлечена в действия сексуального характера, - заявил Евгений Цымбал корреспонденту РС.
Евгений Цымбал, по его словам, имеет диплом врача-биофизика. До "Озона" Цымбал работал в психиатрии и в структурах Генеральной прокуратуры. Доктор имеет чин советника юстиции.
Центр "Озон" – государственное учреждение. В 2008 году он получил лицензию и государственную аккредитацию как "образовательное учреждение для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи". Центр регулярно получает от следственных органов заказы на обследование детей, которые, предположительно, пострадали от насильственных действий.
Репутация "Озона" среди специалистов по судебной психологии неоднозначная. В 2009 году Ксения Филимонова судилась со свекровью, не позволявшей ей видеться с собственной дочерью. С мужем Ксения была в разводе. Центр выпустил заключение о том, что девочке вредно видеться с матерью, хотя с самой Ксенией психолог не общалась, так как общение с ребёнком посчитали достаточным:
- Заключение я отнесла в Центр имени Сербского и там написали длинное и подробное заключение о неправомерности этого заключения и глубоком непрофессионализме экспертиз, которые делает "Озон", - вспоминает Ксения Филимонова (по бывшему мужу - Пушкина). - Центр, в свою очередь, написал в ответ, что мнение Института Сербского ничего не значит.
Александр Шадура, эксперт Национального фонда защиты детей и бывший руководитель Центра помощи пострадавшим от теракта в Беслане, считает, что сейчас центр "Озон" – основной поставщик психологических экспертиз в судах по делам, связанным с насилием над детьми:
- Очень плохо, что "Озон" стал практически монополистом. Важно развивать институт негосударственной экспертизы, чтобы профессиональное сообщество имело больше возможностей участвовать в таких делах...
Ну и еще одна деталь: 12 августа 2011 года прокуратура Москвы оштрафовала центр "Озон" на 170 тысяч рублей за медицинскую деятельность без лицензии. Евгений Цымбал утверждает, что такой деятельностью в Центре не занимаются.
После "Озона" Татьяна обращалась к целому ряду психологов с просьбой обследовать Элю. Их заключения противоположны "озоновскому": и с ребёнком, и с отношениями в семье Макаровых всё нормально.
В заключении ростовского "Областного центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции", который работал с девочкой той же осенью по запросу Уполномоченного по правам человека Ростовской области, говорится:
"1. Психологическое состояние Элины в настоящий момент неудовлетворительное, т.к. характеризуется наличием эмоциональных переживаний, которые могут быть связаны с актуальной жизненной ситуацией ребёнка: сменой места жительства, разлукой с отцом, тревогой и переживаниями матери.
2. Психологический климат в семье благополучный. Девочка позитивно оценивает отношения, складывающиеся в семье, и отношения родителей к ней.
3. Отношение ребёнка к отцу позитивное.
4. Сексуальное развитие ребёнка соответствует возрастным нормам. Не выявлено повышенной значимости сексуальной сферы для ребёнка и признаков сексуального насилия или использования".
Корреспондент Радио Свобода попыталась выяснить, насколько в принципе можно опираться на выводы психолога в делах, подобных делу Макарова.
Уголовно-процессуальный кодекс не определяет границы применения психологической экспертизы, равно как и закон "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Однако специалисты по праву придерживаются мнения, что значимость выводов психолога часто преувеличивается, при том, что доказать конкретные факты с помощью такой экспертизой нельзя.
Психологическое обследование на том уровне, на котором оно существует в России, вообще не позволяет делать заключений о факте насилия над ребёнком, говорит Николай Дворянчиков, профессор Московского городского психолого-педагогического университета, бывший сотрудник Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского:
- В отношении детей, которые подверглись насильственным действиям сексуального характера, всегда проводится комплексная психолого-сексолого-психиатрическая экспертиза. Устанавливается степень половой зрелости ребёнка, состояние его психического здоровья и способность в полной мере осознавать характер и значение действий насильника. Но эта экспертиза не устанавливает самого факта насилия. Это задача следователя. В США, например, есть специальная методика анатомически точных кукол, с которым ребёнок играет. И в этой игре ребёнок, имеющий сексуальный опыт, явно его показывает. Но у нас такие методики не внедрены. Что касается проективных методик, к которым относится и анализ рисунков, то у них очень низкий уровень достоверности и надёжности. Поэтому в ряде стран, в Европе, например, они просто запрещены в судебной экспертизе.
Елена Забадыкина, преподаватель факультета психологии Российского педагогического государственного университета имени Герцена, один из руководителей петербургской общественной организации "Стеллит", напротив, уверена, что иногда психолог может установить факт насилия даже вернее, чем вещественные доказательства:
- Все случаи инцеста очень сложно расследуются, потому что родители имеют большую власть над ребёнком, - гворит Елена Забадыкина. - Как можно вычислить, что произошло насилие? Именно с помощью психологической экспертизы. Например, с помощью рисунка семьи. Бывает, рисуется папа, у которых вместо рук – половые органы. Причём ребёнок может не говорить, что ему плохо: с одной стороны он понимает, что что-то не то происходит, а с другой стороны, говорит: "Я люблю папу". В данном случае психологическая экспертиза является единственным доказательством.
По словам Александра Шадуры, в случаях, подобных делу Макарова, доверять психологическим экспертизам можно с большой осторожностью:
- Для того, чтобы экспертиза была решающим доказательством, экспертиз должно быть несколько, от разных независимых экспертов, - считает Александр Шадура. - Существует процесс психосексуального развития, и интерес ребёнка к этой сфере нередко определяется просто тем возрастным этапом, на котором он находится. Вот почему очень важно учитывать совокупность разных фактов. К сожалению, у нас этим вопросом начали заниматься только недавно и большому количеству квалифицированных специалистов неоткуда было взяться. У тех экспертиз, которые я видел, крайне низкое качество: из пяти экспертиз только одна была грамотной. Я видел, например, заключения, где специалисты категорически заявляют, что два года назад над этим ребёнком конкретный человек совершил действия сексуального характера. Но такие выводы сделать в принципе невозможно. Объективных, точных методик для обследования в этой сфере не существует. Психология всё-таки наука описательная, а не точная. В России в последнее время идёт кампания против педофилии, и не исключено, что общий настрой может влиять на судебные решения в ущерб объективности, которая здесь очень важна.
***
Владимир Макаров был осуждён на тринадцать лет лишения свободы. Приговор вынесла судья Таганского суда наталья Ларина. Сейчас адвокаты Макаровых готовят кассацию, а сам осуждённый объявил голодовку до момента, когда к нему в тюрьму пустят журналистов.
Заключение психолога Лейлы Соколовой о наличии косвенных признаков "вовлечённости в сексуальные отношения" дочери Макарова стало одним из основных пунктов обвинения. Есть ли основания настолько доверять мнению психолога? Корреспондент Радио Свобода попытался выяснить, как именно проводилась психологическая экспертиза по делу Макарова и насколько часто подобные экспертизы решают судьбу обвиняемых в педофилии.
Почему "Озон"?
Лейла Соколова, специалист Центра психолого-медико-социального сопровождения "Озон", встречалась с дочерью Макарова в больнице, где та лежала с ушибом позвоночника после падения со шведской стенки (именно в этой больнице были проведены анализы, показавшие, что в моче девочки есть сперма. Последующие анализы этот факт не подтвердили. - РС). В рисунках девочки психолог обнаружила косвенные признаки "вовлеченности в половые отношения".
Что за признаки? Рисуя женскую фигуру, Эля изобразила грудь и талию.
- В суде психолог сказала, что в рисунках Эли она прослеживает явно выраженную сексуализацию, - сказал корреспонденту РС адвокат Владимира Макарова Аркадий Завалько. - Однако на вопросы адвокатов она ответила, что первоначальной беседы мало, что надо было бы с ребёнком побеседовать ещё раз.
Важная деталь. Обследование проводилось Соколовой в рамках доследственной проверки, то есть не могло быть квалифицировано как судебно-психологическая экспертиза, которая может быть назначена только следователем.
После того, как началось уголовное разбирательство и дело получило огласку, Лейла Соколова дала единственное интервью журналу "Большой город". Корреспондент Радио Свобода прослушал аудиозапись интервью, в котором психолог признается, что для конкретных выводов требовалось несколько встреч с ребёнком, о чём она сообщила следователю, но, правда, не написала об этом в своем заключении.
Расспросить Лейлу Соколову о подробностях этого дела не удалось. От общения с журналистами она уклоняется. Директор центра "Озон" Евгений Цымбал мотивировал это тем, что общение с журналистами небезопасно для психологического здоровья эксперта. По его словам, она лучший специалист Центра и за её экспертизу по делу Макарова он готов поручиться, хотя сам не общался с ребёнком.
- Я уверен в одном: девочка была вовлечена в действия сексуального характера, - заявил Евгений Цымбал корреспонденту РС.
Евгений Цымбал, по его словам, имеет диплом врача-биофизика. До "Озона" Цымбал работал в психиатрии и в структурах Генеральной прокуратуры. Доктор имеет чин советника юстиции.
Центр "Озон" – государственное учреждение. В 2008 году он получил лицензию и государственную аккредитацию как "образовательное учреждение для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи". Центр регулярно получает от следственных органов заказы на обследование детей, которые, предположительно, пострадали от насильственных действий.
Репутация "Озона" среди специалистов по судебной психологии неоднозначная. В 2009 году Ксения Филимонова судилась со свекровью, не позволявшей ей видеться с собственной дочерью. С мужем Ксения была в разводе. Центр выпустил заключение о том, что девочке вредно видеться с матерью, хотя с самой Ксенией психолог не общалась, так как общение с ребёнком посчитали достаточным:
- Заключение я отнесла в Центр имени Сербского и там написали длинное и подробное заключение о неправомерности этого заключения и глубоком непрофессионализме экспертиз, которые делает "Озон", - вспоминает Ксения Филимонова (по бывшему мужу - Пушкина). - Центр, в свою очередь, написал в ответ, что мнение Института Сербского ничего не значит.
Александр Шадура, эксперт Национального фонда защиты детей и бывший руководитель Центра помощи пострадавшим от теракта в Беслане, считает, что сейчас центр "Озон" – основной поставщик психологических экспертиз в судах по делам, связанным с насилием над детьми:
- Очень плохо, что "Озон" стал практически монополистом. Важно развивать институт негосударственной экспертизы, чтобы профессиональное сообщество имело больше возможностей участвовать в таких делах...
Ну и еще одна деталь: 12 августа 2011 года прокуратура Москвы оштрафовала центр "Озон" на 170 тысяч рублей за медицинскую деятельность без лицензии. Евгений Цымбал утверждает, что такой деятельностью в Центре не занимаются.
Оппоненты "Озона"
После "Озона" Татьяна обращалась к целому ряду психологов с просьбой обследовать Элю. Их заключения противоположны "озоновскому": и с ребёнком, и с отношениями в семье Макаровых всё нормально.
В заключении ростовского "Областного центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции", который работал с девочкой той же осенью по запросу Уполномоченного по правам человека Ростовской области, говорится:
"1. Психологическое состояние Элины в настоящий момент неудовлетворительное, т.к. характеризуется наличием эмоциональных переживаний, которые могут быть связаны с актуальной жизненной ситуацией ребёнка: сменой места жительства, разлукой с отцом, тревогой и переживаниями матери.
2. Психологический климат в семье благополучный. Девочка позитивно оценивает отношения, складывающиеся в семье, и отношения родителей к ней.
3. Отношение ребёнка к отцу позитивное.
4. Сексуальное развитие ребёнка соответствует возрастным нормам. Не выявлено повышенной значимости сексуальной сферы для ребёнка и признаков сексуального насилия или использования".
Сколько весит психологическая экспертиза
Корреспондент Радио Свобода попыталась выяснить, насколько в принципе можно опираться на выводы психолога в делах, подобных делу Макарова.
Уголовно-процессуальный кодекс не определяет границы применения психологической экспертизы, равно как и закон "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Однако специалисты по праву придерживаются мнения, что значимость выводов психолога часто преувеличивается, при том, что доказать конкретные факты с помощью такой экспертизой нельзя.
Психологическое обследование на том уровне, на котором оно существует в России, вообще не позволяет делать заключений о факте насилия над ребёнком, говорит Николай Дворянчиков, профессор Московского городского психолого-педагогического университета, бывший сотрудник Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского:
- В отношении детей, которые подверглись насильственным действиям сексуального характера, всегда проводится комплексная психолого-сексолого-психиатрическая экспертиза. Устанавливается степень половой зрелости ребёнка, состояние его психического здоровья и способность в полной мере осознавать характер и значение действий насильника. Но эта экспертиза не устанавливает самого факта насилия. Это задача следователя. В США, например, есть специальная методика анатомически точных кукол, с которым ребёнок играет. И в этой игре ребёнок, имеющий сексуальный опыт, явно его показывает. Но у нас такие методики не внедрены. Что касается проективных методик, к которым относится и анализ рисунков, то у них очень низкий уровень достоверности и надёжности. Поэтому в ряде стран, в Европе, например, они просто запрещены в судебной экспертизе.
Елена Забадыкина, преподаватель факультета психологии Российского педагогического государственного университета имени Герцена, один из руководителей петербургской общественной организации "Стеллит", напротив, уверена, что иногда психолог может установить факт насилия даже вернее, чем вещественные доказательства:
- Все случаи инцеста очень сложно расследуются, потому что родители имеют большую власть над ребёнком, - гворит Елена Забадыкина. - Как можно вычислить, что произошло насилие? Именно с помощью психологической экспертизы. Например, с помощью рисунка семьи. Бывает, рисуется папа, у которых вместо рук – половые органы. Причём ребёнок может не говорить, что ему плохо: с одной стороны он понимает, что что-то не то происходит, а с другой стороны, говорит: "Я люблю папу". В данном случае психологическая экспертиза является единственным доказательством.
По словам Александра Шадуры, в случаях, подобных делу Макарова, доверять психологическим экспертизам можно с большой осторожностью:
- Для того, чтобы экспертиза была решающим доказательством, экспертиз должно быть несколько, от разных независимых экспертов, - считает Александр Шадура. - Существует процесс психосексуального развития, и интерес ребёнка к этой сфере нередко определяется просто тем возрастным этапом, на котором он находится. Вот почему очень важно учитывать совокупность разных фактов. К сожалению, у нас этим вопросом начали заниматься только недавно и большому количеству квалифицированных специалистов неоткуда было взяться. У тех экспертиз, которые я видел, крайне низкое качество: из пяти экспертиз только одна была грамотной. Я видел, например, заключения, где специалисты категорически заявляют, что два года назад над этим ребёнком конкретный человек совершил действия сексуального характера. Но такие выводы сделать в принципе невозможно. Объективных, точных методик для обследования в этой сфере не существует. Психология всё-таки наука описательная, а не точная. В России в последнее время идёт кампания против педофилии, и не исключено, что общий настрой может влиять на судебные решения в ущерб объективности, которая здесь очень важна.
***
Владимир Макаров был осуждён на тринадцать лет лишения свободы. Приговор вынесла судья Таганского суда наталья Ларина. Сейчас адвокаты Макаровых готовят кассацию, а сам осуждённый объявил голодовку до момента, когда к нему в тюрьму пустят журналистов.