В российских блогах продолжают рассуждать об одновременно неожиданном и предсказуемом повороте в российской политике – обратной рокировке Медведева и Путина. Политический смысл этого события для обывателя скрыт, считает колумнист портала Полит.ру Андрей Левкин и предлагает варианты осмысления этого события в терминах публичной политики:
Медведев сообщает о том, что они решили и добавляет, что договорились об этом еще тогда, когда Медведев выдвигался в президенты. Стало понятно, что темы состязательности, модернизации и прочего такого, кое-как имевшие хождение до этого, являются ничтожными. Соответственно, все частные мысли относительно перспектив политической жизни РФ были лишь частной жизнью тех, кто хотел по этому поводу думать и переживать.
Чем-то этот вариант нехорош. Хотелось бы иметь другой, более холодный в нынешних психофизических обстоятельствах. Например, имелось ощущение подмены. Некоторый потенциальный электорат предполагал в некотором политике — по некоторым косвенным признакам — возможного представителя своих интересов. И не то, что политик, как таковой, оказался каким-то не таким сам по себе. Все конкретнее, он просто не представляет интересы того социального слоя, который им на какое-то время заинтересовался. Здесь поиск не заступника, а представителя. Не было тут никакой личной глупости, не было иллюзий, а было вполне политическое поведение. Ну, и политик тоже понимает, что почему-то с этим электоратом не сложилось и начинает наводить связи с другой социальной группой. Например, делая заявления о том, что "Россия – это не какая-нибудь банановая республика, которая может обойтись без высоких расходов на поддержание обороны и безопасности".
Безусловно, анализировать современную российскую политику на основании того, что говорится публично – занятие неблагодарное. Однако ее парадоксальность никуда не денется, даже если разбираться в том, что говорится приватно. На эту мысль наводит этюд Линор Горалик в ее блоге на Сноб.ру:
Например, политтехнолог К. рассказывает, что в молодости, в скудные годы, не мечтал он ни о доме на берегу, ни о "ягуаре" в гараже, ни о дорогих костюмах в шкафу, но одна идея фикс у него была: он хотел огромный, как в американских фильмах, холодильник, который, среди прочего, сам изготавливает лед. Такая у политтехнолога К. была ментальная картинка, суженный до металлической коробки образ преуспевания: вот он подходит к холодильнику со стаканом виски, p-р-раз — и такой сладостный грохот, и падают в стакан неровные, влажные кубики. Или вот он подходит к холодильнику со стаканом "куба либре", p-р-раз — сладостный грохот, влажные кубики, последний штрих. И вот политтехнолог К. окончил свой филологический факультет в своем естественно-научном институте, переехал в Питер, работал в штабе того, в штабе сего, потом еще раз переехал, потом вступил куда положено, поднялся, купил холодильник. Через год понял, что использовал к своему сороковому дню рождения ровно три кубика: два жена рассосала во время токсикоза, один он сам прикладывал к щеке, за которую его ребенок укусил. Так вот, на почве этого осознания политтехнолог К. и спился, а все остальные версии являются злой клеветой и к предвыборным событиям никакого отношения не имеют.
***
Фейсбук, не так давно обновившийся, занимает все больше и больше нашего времени – даже если оно тратится преимущественно на то, чтобы удалять из почты разного рода оповещения. Это посягательство на свободное время вызывает в блогах многообразные сетования. Но блогера портала The New Web Хэррисона Уэбера больше тревожит мягкое вторжение Фейсбука в частную жизнь:
Зайдите в Timeline: ясная картинка отсылает теперь к наиболее важным моментам, обозначенным в вашем профиле. Но копните чуть глубже, и вы обнаружите, что это сверхточное описание всей вашей жизни. Timeline – важнейший шаг к мечте Цукерберга о доступной для всех информации. Информация, запрятанная где-то в нашем прошлом, теперь лежит на поверхности, и любой может ею воспользоваться. Но задумайтесь о родителях, которые создают новый аккаунт для своих новорожденных детей (а свои аккаунты есть уже у 5% младенцев) – в этих случаях Timeline меняет саму парадигму обмена информацией между нами и миром. Для этих детей Timeline станет описанием всех важнейших событий их жизни. Фейсбук уже сейчас задействует технологии узнавания лиц, и описания правил приватности у этого сервиса длиннее американской конституции. Если не обходить вниманием все его новые сервисы, Фейсбук через какое-то время накопит информацию о том, что я ем, как провожу время, что читаю, куда хожу и что происходит в моей любовной и семейной жизни. И ведь вся эта информация в какой-то момент окажется в руках крупных корпораций. Получите, например, такое письмо: "Помните, вы пользовались подгузниками Huggies? Вот ваша младенческая фотография, если не верите. Почему бы не купить те же подгузники вашему годовалому Чарли (рост 56 см, вес 10 кг)?"
Неплохое, хоть и несколько утопическое решение проблемы предлагает в блогах британской Guardian Дэвид Митчелл:
Фейсбук становится монополией. Уверен, что Фейсбук с этим не согласится – строго говоря, он все же не монополия, но именно в этом состоит его цель, и если уже теперь в обществе существуют целые сегменты, где сидеть в Фейсбуке считается обязательным, приходится признать, что эта цель недалека от осуществления. В каком-то смысле это хорошо: удобнее, когда все регистрируются в одной социальной сети – как Google только улучшается от того, что им пользуются почти все. Но есть и минусы: когда Фейсбук подписывает многомиллионный контракт на рекламу алкогольной продукции Diageo, родителям ничего не остается, как запастись посудой для коктейлей. Насколько соответствует общественным интересам то, что объединивший всех нас Фейсбук остается в частных руках? Ведь он уже практически превратился в общественное благо. Должны существовать серьезные экономические аргументы в пользу его национализации. Это защитит детей от рекламы крепких напитков. Кроме того, это наполовину сократит объем интернетной ругани, уменьшит время, которое мы проводим, пялясь в экраны компьютеров, и на ту же половину увеличит время, которое мы тратим на занятия спортом и встречи с живыми людьми. Почему это произойдет, если Фейсбук национализировать? Потому что он уподобится госучреждениям: половину времени работать просто не будет.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы"
Медведев сообщает о том, что они решили и добавляет, что договорились об этом еще тогда, когда Медведев выдвигался в президенты. Стало понятно, что темы состязательности, модернизации и прочего такого, кое-как имевшие хождение до этого, являются ничтожными. Соответственно, все частные мысли относительно перспектив политической жизни РФ были лишь частной жизнью тех, кто хотел по этому поводу думать и переживать.
Чем-то этот вариант нехорош. Хотелось бы иметь другой, более холодный в нынешних психофизических обстоятельствах. Например, имелось ощущение подмены. Некоторый потенциальный электорат предполагал в некотором политике — по некоторым косвенным признакам — возможного представителя своих интересов. И не то, что политик, как таковой, оказался каким-то не таким сам по себе. Все конкретнее, он просто не представляет интересы того социального слоя, который им на какое-то время заинтересовался. Здесь поиск не заступника, а представителя. Не было тут никакой личной глупости, не было иллюзий, а было вполне политическое поведение. Ну, и политик тоже понимает, что почему-то с этим электоратом не сложилось и начинает наводить связи с другой социальной группой. Например, делая заявления о том, что "Россия – это не какая-нибудь банановая республика, которая может обойтись без высоких расходов на поддержание обороны и безопасности".
Безусловно, анализировать современную российскую политику на основании того, что говорится публично – занятие неблагодарное. Однако ее парадоксальность никуда не денется, даже если разбираться в том, что говорится приватно. На эту мысль наводит этюд Линор Горалик в ее блоге на Сноб.ру:
Например, политтехнолог К. рассказывает, что в молодости, в скудные годы, не мечтал он ни о доме на берегу, ни о "ягуаре" в гараже, ни о дорогих костюмах в шкафу, но одна идея фикс у него была: он хотел огромный, как в американских фильмах, холодильник, который, среди прочего, сам изготавливает лед. Такая у политтехнолога К. была ментальная картинка, суженный до металлической коробки образ преуспевания: вот он подходит к холодильнику со стаканом виски, p-р-раз — и такой сладостный грохот, и падают в стакан неровные, влажные кубики. Или вот он подходит к холодильнику со стаканом "куба либре", p-р-раз — сладостный грохот, влажные кубики, последний штрих. И вот политтехнолог К. окончил свой филологический факультет в своем естественно-научном институте, переехал в Питер, работал в штабе того, в штабе сего, потом еще раз переехал, потом вступил куда положено, поднялся, купил холодильник. Через год понял, что использовал к своему сороковому дню рождения ровно три кубика: два жена рассосала во время токсикоза, один он сам прикладывал к щеке, за которую его ребенок укусил. Так вот, на почве этого осознания политтехнолог К. и спился, а все остальные версии являются злой клеветой и к предвыборным событиям никакого отношения не имеют.
***
Фейсбук, не так давно обновившийся, занимает все больше и больше нашего времени – даже если оно тратится преимущественно на то, чтобы удалять из почты разного рода оповещения. Это посягательство на свободное время вызывает в блогах многообразные сетования. Но блогера портала The New Web Хэррисона Уэбера больше тревожит мягкое вторжение Фейсбука в частную жизнь:
Зайдите в Timeline: ясная картинка отсылает теперь к наиболее важным моментам, обозначенным в вашем профиле. Но копните чуть глубже, и вы обнаружите, что это сверхточное описание всей вашей жизни. Timeline – важнейший шаг к мечте Цукерберга о доступной для всех информации. Информация, запрятанная где-то в нашем прошлом, теперь лежит на поверхности, и любой может ею воспользоваться. Но задумайтесь о родителях, которые создают новый аккаунт для своих новорожденных детей (а свои аккаунты есть уже у 5% младенцев) – в этих случаях Timeline меняет саму парадигму обмена информацией между нами и миром. Для этих детей Timeline станет описанием всех важнейших событий их жизни. Фейсбук уже сейчас задействует технологии узнавания лиц, и описания правил приватности у этого сервиса длиннее американской конституции. Если не обходить вниманием все его новые сервисы, Фейсбук через какое-то время накопит информацию о том, что я ем, как провожу время, что читаю, куда хожу и что происходит в моей любовной и семейной жизни. И ведь вся эта информация в какой-то момент окажется в руках крупных корпораций. Получите, например, такое письмо: "Помните, вы пользовались подгузниками Huggies? Вот ваша младенческая фотография, если не верите. Почему бы не купить те же подгузники вашему годовалому Чарли (рост 56 см, вес 10 кг)?"
Неплохое, хоть и несколько утопическое решение проблемы предлагает в блогах британской Guardian Дэвид Митчелл:
Фейсбук становится монополией. Уверен, что Фейсбук с этим не согласится – строго говоря, он все же не монополия, но именно в этом состоит его цель, и если уже теперь в обществе существуют целые сегменты, где сидеть в Фейсбуке считается обязательным, приходится признать, что эта цель недалека от осуществления. В каком-то смысле это хорошо: удобнее, когда все регистрируются в одной социальной сети – как Google только улучшается от того, что им пользуются почти все. Но есть и минусы: когда Фейсбук подписывает многомиллионный контракт на рекламу алкогольной продукции Diageo, родителям ничего не остается, как запастись посудой для коктейлей. Насколько соответствует общественным интересам то, что объединивший всех нас Фейсбук остается в частных руках? Ведь он уже практически превратился в общественное благо. Должны существовать серьезные экономические аргументы в пользу его национализации. Это защитит детей от рекламы крепких напитков. Кроме того, это наполовину сократит объем интернетной ругани, уменьшит время, которое мы проводим, пялясь в экраны компьютеров, и на ту же половину увеличит время, которое мы тратим на занятия спортом и встречи с живыми людьми. Почему это произойдет, если Фейсбук национализировать? Потому что он уподобится госучреждениям: половину времени работать просто не будет.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы"