Почему Шариков и Швондер стали именами нарицательными, а профессор Преображенский превратился в героя? Это одна из загадок русской литературы, и если бы только литературы.
Через две недели, когда страна будет отмечать долгие ноябрьские выходные, хотя бы один из телеканалов обязательно покажет экранизацию "Собачьего сердца" режиссера Владимира Бортко. К радости ненавистников советской власти. Которую разделяют, правда, не все любители творчества Булгакова.
Потому что если брать формальную сторону дела, то любимец публики Преображенский – уголовный преступник, участник физической ликвидации человека. Убивал не он, а его помощник доктор Борменталь, но в присутствии и при одобрении Преображенского, который затем принял участие в сокрытии следов содеянного ранее не описанным в мировой литературе способом – расчленением трупа наоборот.
Был ли убитый человеком? Да, был, по свидетельству Булгакова. Он обладал всеми первичными и вторичными признаками homo sapiens, был признан органами государственной власти полноценным гражданином, да и Преображенский с Борменталем факт его принадлежности к человечеству не отрицали, наоборот, гордились этим как великим научным достижением.
Был ли процесс зарождения Полиграфа Полиграфовича Шарикова необычным? Для 1925 года – да. Был ли погибший человеком омерзительным – невоспитанным, пьющим и подлым? В этом сомнений, судя по тексту "Собачьего сердца", нет никаких. Но ни первое, ни второе обстоятельство не трактуются уголовным кодексом как смягчающие при убийстве человека.
По совокупности совершенного автор "Собачьего сердца" и назвал Преображенского и Борменталя преступниками: "Преступление созрело и упало, как камень…"
Михаил Афанасьевич расстался со своими героями в 1925 году. Но история на этом не закончилась.
Как жили дальше Преображенский и Борменталь? В 30-е, например, годы, которые были уже не за горами? Или в конце 40-х и начале 50-х, если пережили 30-е? Неужели ни разу не вспомнился им за это время злосчастный Шариков Полиграф Полиграфович, дитя и жертва их научной любознательности?
Ничего по этому поводу не рассказал нам Михаил Афанасьевич Булгаков, покинувший этот мир через пятнадцать лет после описываемых событий. И наверное, правильно не рассказавший – для того, чтобы жить тяжело, но уйти из жизни с больничной койки, а не с лагерных нар. Потому что "Собачье сердце" - это совсем не про науку.
Окончательно это стало ясно в 1987-ом, когда "Собачье сердце" было впервые опубликовано в Советском Союзе, а год спустя режиссер Владимир Бортко предложил свое понимание этой повести. Ничего удивительного, что оно было принято с восторгом: классная постановка, гениальные актеры, булгаковский текст. И самое главное – стопроцентное попадание во время, когда мир делился просто и ясно: на проклятое советское прошлое, и блистательное несоветское будущее, прекрасное именно своей неописуемостью.
Могли ли в том времени Шариков и Швондер не стать именами нарицательными? Мог ли профессор Преображенский избежать участи народного героя за одно только предложение никогда не читать советских газет? Разбираться в подробностях – кто там кого породил, как и за что убил – не было ни времени, ни потребности. Встретил обнаглевший гегемон жесткий интеллигентский отпор – и слава богу, и наконец-то.
Но и на этом история не закончилась. Потому что наступившее несоветское настоящее оказалось удивительно похожим на отвергнутое советское прошлое, не прошло после публикации-экранизации "Собачьего сердца" и двадцати лет. Но почему?! Ведь все же правильно делали – советские газеты читать перестали, швондеров прогнали взашей, шариковых убить не убили, но твердо поставили на место. И такой печальный результат - та же советская власть, только в профиль.
Может быть, не так уж и безобидна эта формальная сторона дела, где обаятельные Преображенский и Борменталь – убийцы, а отвратительный Шариков – все-таки жертва? Может быть, не совсем прав был режиссер Бортко в трактовке писателя Булгакова?
Не про науку написано "Собачье сердце", а про ответственность профессора Преображенского за Шарикова и физиологического его предка Клима Чугункина, пропойцу и вора. Проще говоря – про социальную ответственность широко понятых ученых – не только смелых исследователей природы, но всех тех, кого учили писать, читать, считать и даже в Летний сад водили гулять.
А ведь искал Шариков других предков, ведь предлагал профессору Преображенскому признать отцовство (и это с его стороны было абсолютно логичным взглядом на вещи, иначе что же ему - верить в байки про пересадку гипофиза?). Но был сочтен обнаглевшей тварью и отвергнут (и это было со стороны профессора таким понятным поведением, потому что действительно обнаглевшая тварь, не поспоришь). Тут и подоспел со своими вредными подсказками Швондер – дурак, начетник и демагог. Как и все, собственно, большевики?
Если так, то все понятно: обманули аферисты народ-богоносец, научили дурному, и заварилась каша длиной в семьдесят лет. Не так, и мы это уже знаем.
Ни при каких обстоятельствах не поверил бы богоносец аферистам, если бы к октябрю 1917-го не был превращен в замордованное быдло. Жульнической земельной реформой Александра II. Александром III, склонным к запоям, и больше ни к чему. Профессиональным семьянином Николаем II, неспособным даже на запой. Бесконечными бессмысленными войнами с турками, японцами и немцами. Русским капитализмом, который по жестокости оказался вполне конкурентом русскому самодержавию. Судорожно-жестокими столыпинскими попытками спасти неспасаемое. И на сладкое – болезненно-брезгливым мыслящим слоем, всегда готовым теоретически полюбить и поддержать "народ", но не дальше прихожей, и показать фигу в кармане очередному антинародному режиму, но без потери в доходах.
Дурак был бы тот аферист, который прошел бы мимо такого материала.
Ни слова не написал Михаил Афанасьевич Булгаков в повести "Собачье сердце" ни об одном из трех последних русских самодержцев, это правда. Просто честно описал последствия их управленческой деятельности, не более того.
А история все никак не хочет заканчиваться. Восемьдесят шесть лет спустя после появления на свет "Собачье сердце" читается очень легко, ни одного незнакомого обстоятельства. Чего-то не хватает? Например, жульнических реформ? Или бессмысленных войн? Или русского капитализма? Может быть, профессиональных семьянинов у власти?
И персонажи все на месте. Чугункин виден? А Шариков? Швондер не заметен? Это всего лишь вопрос времени, не надо иллюзий. Потому что если Шариков и Чугункин здесь, и настроены агрессивно, Швондера не миновать. А где же любимый герой, где Преображенский? Профессор не принимает, он любуется собой в фильме режиссера Бортко, в тексте писателя Булгакова ему некомфортно.
Через две недели, когда страна будет отмечать долгие ноябрьские выходные, хотя бы один из телеканалов обязательно покажет экранизацию "Собачьего сердца" режиссера Владимира Бортко. К радости ненавистников советской власти. Которую разделяют, правда, не все любители творчества Булгакова.
Потому что если брать формальную сторону дела, то любимец публики Преображенский – уголовный преступник, участник физической ликвидации человека. Убивал не он, а его помощник доктор Борменталь, но в присутствии и при одобрении Преображенского, который затем принял участие в сокрытии следов содеянного ранее не описанным в мировой литературе способом – расчленением трупа наоборот.
Был ли убитый человеком? Да, был, по свидетельству Булгакова. Он обладал всеми первичными и вторичными признаками homo sapiens, был признан органами государственной власти полноценным гражданином, да и Преображенский с Борменталем факт его принадлежности к человечеству не отрицали, наоборот, гордились этим как великим научным достижением.
Был ли процесс зарождения Полиграфа Полиграфовича Шарикова необычным? Для 1925 года – да. Был ли погибший человеком омерзительным – невоспитанным, пьющим и подлым? В этом сомнений, судя по тексту "Собачьего сердца", нет никаких. Но ни первое, ни второе обстоятельство не трактуются уголовным кодексом как смягчающие при убийстве человека.
По совокупности совершенного автор "Собачьего сердца" и назвал Преображенского и Борменталя преступниками: "Преступление созрело и упало, как камень…"
Михаил Афанасьевич расстался со своими героями в 1925 году. Но история на этом не закончилась.
Как жили дальше Преображенский и Борменталь? В 30-е, например, годы, которые были уже не за горами? Или в конце 40-х и начале 50-х, если пережили 30-е? Неужели ни разу не вспомнился им за это время злосчастный Шариков Полиграф Полиграфович, дитя и жертва их научной любознательности?
Ничего по этому поводу не рассказал нам Михаил Афанасьевич Булгаков, покинувший этот мир через пятнадцать лет после описываемых событий. И наверное, правильно не рассказавший – для того, чтобы жить тяжело, но уйти из жизни с больничной койки, а не с лагерных нар. Потому что "Собачье сердце" - это совсем не про науку.
Окончательно это стало ясно в 1987-ом, когда "Собачье сердце" было впервые опубликовано в Советском Союзе, а год спустя режиссер Владимир Бортко предложил свое понимание этой повести. Ничего удивительного, что оно было принято с восторгом: классная постановка, гениальные актеры, булгаковский текст. И самое главное – стопроцентное попадание во время, когда мир делился просто и ясно: на проклятое советское прошлое, и блистательное несоветское будущее, прекрасное именно своей неописуемостью.
Могли ли в том времени Шариков и Швондер не стать именами нарицательными? Мог ли профессор Преображенский избежать участи народного героя за одно только предложение никогда не читать советских газет? Разбираться в подробностях – кто там кого породил, как и за что убил – не было ни времени, ни потребности. Встретил обнаглевший гегемон жесткий интеллигентский отпор – и слава богу, и наконец-то.
Но и на этом история не закончилась. Потому что наступившее несоветское настоящее оказалось удивительно похожим на отвергнутое советское прошлое, не прошло после публикации-экранизации "Собачьего сердца" и двадцати лет. Но почему?! Ведь все же правильно делали – советские газеты читать перестали, швондеров прогнали взашей, шариковых убить не убили, но твердо поставили на место. И такой печальный результат - та же советская власть, только в профиль.
Может быть, не так уж и безобидна эта формальная сторона дела, где обаятельные Преображенский и Борменталь – убийцы, а отвратительный Шариков – все-таки жертва? Может быть, не совсем прав был режиссер Бортко в трактовке писателя Булгакова?
Не про науку написано "Собачье сердце", а про ответственность профессора Преображенского за Шарикова и физиологического его предка Клима Чугункина, пропойцу и вора. Проще говоря – про социальную ответственность широко понятых ученых – не только смелых исследователей природы, но всех тех, кого учили писать, читать, считать и даже в Летний сад водили гулять.
А ведь искал Шариков других предков, ведь предлагал профессору Преображенскому признать отцовство (и это с его стороны было абсолютно логичным взглядом на вещи, иначе что же ему - верить в байки про пересадку гипофиза?). Но был сочтен обнаглевшей тварью и отвергнут (и это было со стороны профессора таким понятным поведением, потому что действительно обнаглевшая тварь, не поспоришь). Тут и подоспел со своими вредными подсказками Швондер – дурак, начетник и демагог. Как и все, собственно, большевики?
Если так, то все понятно: обманули аферисты народ-богоносец, научили дурному, и заварилась каша длиной в семьдесят лет. Не так, и мы это уже знаем.
Ни при каких обстоятельствах не поверил бы богоносец аферистам, если бы к октябрю 1917-го не был превращен в замордованное быдло. Жульнической земельной реформой Александра II. Александром III, склонным к запоям, и больше ни к чему. Профессиональным семьянином Николаем II, неспособным даже на запой. Бесконечными бессмысленными войнами с турками, японцами и немцами. Русским капитализмом, который по жестокости оказался вполне конкурентом русскому самодержавию. Судорожно-жестокими столыпинскими попытками спасти неспасаемое. И на сладкое – болезненно-брезгливым мыслящим слоем, всегда готовым теоретически полюбить и поддержать "народ", но не дальше прихожей, и показать фигу в кармане очередному антинародному режиму, но без потери в доходах.
Дурак был бы тот аферист, который прошел бы мимо такого материала.
Ни слова не написал Михаил Афанасьевич Булгаков в повести "Собачье сердце" ни об одном из трех последних русских самодержцев, это правда. Просто честно описал последствия их управленческой деятельности, не более того.
А история все никак не хочет заканчиваться. Восемьдесят шесть лет спустя после появления на свет "Собачье сердце" читается очень легко, ни одного незнакомого обстоятельства. Чего-то не хватает? Например, жульнических реформ? Или бессмысленных войн? Или русского капитализма? Может быть, профессиональных семьянинов у власти?
И персонажи все на месте. Чугункин виден? А Шариков? Швондер не заметен? Это всего лишь вопрос времени, не надо иллюзий. Потому что если Шариков и Чугункин здесь, и настроены агрессивно, Швондера не миновать. А где же любимый герой, где Преображенский? Профессор не принимает, он любуется собой в фильме режиссера Бортко, в тексте писателя Булгакова ему некомфортно.