Михаил Борисович, слегка поскользнувшись, выбрался из мягкого нутра бронированного лимузина в светлый проем услужливо распахнутой дверцы. Погода была просто московская-замечательная. И даже предстоящая встреча с потенциально-геморройными студентами факультета журналистики не могла испортить хорошего осеннего настроения. «Президентско-осеннего»- непонятно зачем про себя добавил МБХ. Все было как обычно: фсошники, вроде как знакомые лица профессиональных статистов за их плечами, скандирующих: «Россия! Будущее! Ходорковский!», вездесущие журналюги с разными камерами и без.
Ходорковский бросил взгляд на верноподданнически расплывшихся в улыбке президента и декана факультета и нервно поморщился: даже за несколько лет президентства он никак не мог привыкнуть к строго формализованной народной любви. «Путину было куда легче», – подумал МБХ. - Он все-таки из силовиков-бюрократов». Справа у локтя тренированно-удобно пристроился Владислав Юрич.
Суркова пришлось оставить «на посту» несмотря на сильную замаранность биографии сотрудничеством с Кровавым Режимом. Поскольку в той кухне, которая существовала в Кремле и его окрестностях на момент прихода к власти «тандема» Потанин-Ходорковский (ныне существовавшего в формате Ходорковский-Потанин), разобраться не смогли бы все черти сразу. Короче, Юрич остался «при деле». Как в добрые 90-е. Что, может быть, и к лучшему, особенно вот для таких вот встреч. Сурков заученно зашептал на ухо: «Михаил Борисович, Михаил Борисович... Я тут фсошникам сказал, чтобы самых ретивых... того... подзадержали... А то тут... некоторые несознательные... А так – все вроде ничего, все проинструктированы...»
Зал был забит полностью. Некоторые даже стояли в проходах или сидели на коленях у друзей. Над головами будущих колесниковых и латыниных носился дух молодости и некого свободомыслия. Большую часть зала занимали сторонники «Открытой России» и молодые воспитанники «Федерации интернет-образования» в симпатичных джемперочках и кепочках, раскрашенных в цвета Экссон-ЮКОС. Отдельную секцию зала занимали воспитанники лицея Кораллово и его Царскосельского филиала вместе с внушительными воспитателями в черных костюмах.
Жалкие островки студентов-журналистов выдавили неуставно-разоцветные футболки, многочисленные iPаdы и недисциплинированный шум. Ходорковский кашлянул: «Юрич, а что они у тебя как из инкубатора? Ну надо было как-то того... подемократичней...» «Борисыч... Господин Президент, простите ради Бога, у нас если уж скомандуешь... лоб ведь разобьют... Ну отупели совсем без вашего прямого руководства - что возьмешь...»
Михаил Борисович бодро, как раньше бывало на буровой, вспрыгнул на трибуну, и зал зашелся в плановых аплодисментах. Ходорковский взял услужливо поданный iPad и начал презентацию. Зал внимал. Фсошники бросали грозные взгляды на островки журналисткой вольницы, где не прекращалось перешептывание и скрип непонятных записывающих устройств. «Нда, дисциплинка-то у них тут не наша... Не юкосовская», - про себя заметил Ходорковский, переходя к заключительной части доклада. «Так, господа будущие журналисты, хорошо поставленным тоном обратился президент факультета к отходящей от благоговейного транса аудитории, вопросы господину Президенту. Но, попрошу поорганизованней, поорганизованней…»
Совсем молодой студент, почти школьник, только что оторванный от материнской груди выкрикнул, подскочив: «А зачем вы продали ЮКОС американцам? Почему у них в совместном предприятии большинство?» Ходорковский нервно поправил очки: «Видите ли, друзья... Привлечение иностранных инвесторов – это очень сложный и многогранный процесс, требующий учета всех без исключения...»
Девушка с лицом будущей звезды гламурной журналистики робко подняла руку, малозаметную на фоне сотен других... «Да, да, вы!», - почему-то радостно выкрикнула декан. «Уважаемый Михаил Борисович! Прошу прощения... А почему здесь так мало нас – журналистов? Эти – привезенные... все места заняли, а у нас почти весь курс не пустили». Ходорковский метнул особый, натренированный еще в суровые менатеповские времена буйных 90-х взгляд на Суркова. Тот виновато чуть склонил голову. «Организационные вопросы – к администрации факультета», - удачно встряла декан.
Неожиданно, в одной из маленьких «журналистских» лагун возникло лихорадочное коловращение, и оттуда взметнулся поддерживаемый тремя парами тонких рук рукописный плакат: «Свободу Владимиру Путину! Нет кровавому олигархическому режиму!» Фсошники организованно метнулись к нарушителям. Плакатик жалко дрыгнулся и пропал, скомканный двумя взмахами тренированных рук. «Фсошникам надо личную благодарность», - почему-то молнией проскочило в мозгу Ходорковского. «Хорошо работают, черти... Не то что эти... Администраторы, понимаешь, акул пера и жрецы управляемой демократии...» Другой плакатик был выкинут чуть правее первого. На нем оранжевым было написано уже совсем крамольное: «Поддержим Игоря Сечина в его голодовке! Выполните решение Европейского суда».
Щёлкнули несколько камер. Фсошники совершили новый организованный маневр, и нарушители меньше чем за минуту оказались за дверями ответственного мероприятия. Президент и декан факультета лихорадочно всматривались в жалкие остатки пока еще не выведенных за дверь журналистов и их пособников. Бойко (мастерство не пропьешь) вмешался Владислав Юрич: «Уважаемые будущие журналисты! Давайте организованно и дружно поблагодарим нашего Президента, Михаил Борисовича Ходорковского, за уделенное нам время и подробные ответы на вопросы. Михаил Борисович обязательно придет к вам еще раз, очень скоро».
Зал, загипнотизированный фсошным действом, встрепенулся и грянул овацией... МБХ чуть-чуть распустил ненавистный галстук, спускаясь с трибуны : «Ну, слава Богу... Самая неудобная встреча месяца... нет года... Не забыть вставить Сурку... Совсем уже заорганизовался со своими марионетками...» Неожиданно за закрытыми дверями раздался дружный вопль нескольких молодых глоток: «Субботник! Субботник! Устроим субботник! Отмоем факультет от олигархической скверны! Нет – политике на журфаке!» Что-то прошелестело, и все стихло. Вслед спускающемуся Михаил Борисовичу с семенящим за ним руководством факультета неслись крики: «Почему вы в Твиттере, а Путин – в тюрьме? Свободу Игорю Сечину! Кто продал Россию американцам?»
Михаил Борисович нервно дернулся в неглубоком утреннем сне и проснулся. Барак был наполнен густым зековским храпом и непонятными предутренними тенями. До подъема оставалось еще полчаса. «Сон... только сон... почти праздничный... юбилейный... и приснится же...», - усмехнулся Ходорковский и зажмурил глаза. Сегодня должен был быть конец его первого зековского срока. Сидеть ему оставалось более пяти лет.
P.S. Все изложенное является сугубо личным галлюциногенным бредом автора, вызванным пьянкой с бывшими коллегами по ЮКОСу, находящимися в изгнании, в знак поддержки Михаил Борисовича Ходорковского в день условного окончания его первого тюремного срока. Любые совпадения имен, мест и событий случайны.
Ходорковский бросил взгляд на верноподданнически расплывшихся в улыбке президента и декана факультета и нервно поморщился: даже за несколько лет президентства он никак не мог привыкнуть к строго формализованной народной любви. «Путину было куда легче», – подумал МБХ. - Он все-таки из силовиков-бюрократов». Справа у локтя тренированно-удобно пристроился Владислав Юрич.
Суркова пришлось оставить «на посту» несмотря на сильную замаранность биографии сотрудничеством с Кровавым Режимом. Поскольку в той кухне, которая существовала в Кремле и его окрестностях на момент прихода к власти «тандема» Потанин-Ходорковский (ныне существовавшего в формате Ходорковский-Потанин), разобраться не смогли бы все черти сразу. Короче, Юрич остался «при деле». Как в добрые 90-е. Что, может быть, и к лучшему, особенно вот для таких вот встреч. Сурков заученно зашептал на ухо: «Михаил Борисович, Михаил Борисович... Я тут фсошникам сказал, чтобы самых ретивых... того... подзадержали... А то тут... некоторые несознательные... А так – все вроде ничего, все проинструктированы...»
Зал был забит полностью. Некоторые даже стояли в проходах или сидели на коленях у друзей. Над головами будущих колесниковых и латыниных носился дух молодости и некого свободомыслия. Большую часть зала занимали сторонники «Открытой России» и молодые воспитанники «Федерации интернет-образования» в симпатичных джемперочках и кепочках, раскрашенных в цвета Экссон-ЮКОС. Отдельную секцию зала занимали воспитанники лицея Кораллово и его Царскосельского филиала вместе с внушительными воспитателями в черных костюмах.
Жалкие островки студентов-журналистов выдавили неуставно-разоцветные футболки, многочисленные iPаdы и недисциплинированный шум. Ходорковский кашлянул: «Юрич, а что они у тебя как из инкубатора? Ну надо было как-то того... подемократичней...» «Борисыч... Господин Президент, простите ради Бога, у нас если уж скомандуешь... лоб ведь разобьют... Ну отупели совсем без вашего прямого руководства - что возьмешь...»
Михаил Борисович бодро, как раньше бывало на буровой, вспрыгнул на трибуну, и зал зашелся в плановых аплодисментах. Ходорковский взял услужливо поданный iPad и начал презентацию. Зал внимал. Фсошники бросали грозные взгляды на островки журналисткой вольницы, где не прекращалось перешептывание и скрип непонятных записывающих устройств. «Нда, дисциплинка-то у них тут не наша... Не юкосовская», - про себя заметил Ходорковский, переходя к заключительной части доклада. «Так, господа будущие журналисты, хорошо поставленным тоном обратился президент факультета к отходящей от благоговейного транса аудитории, вопросы господину Президенту. Но, попрошу поорганизованней, поорганизованней…»
Совсем молодой студент, почти школьник, только что оторванный от материнской груди выкрикнул, подскочив: «А зачем вы продали ЮКОС американцам? Почему у них в совместном предприятии большинство?» Ходорковский нервно поправил очки: «Видите ли, друзья... Привлечение иностранных инвесторов – это очень сложный и многогранный процесс, требующий учета всех без исключения...»
Девушка с лицом будущей звезды гламурной журналистики робко подняла руку, малозаметную на фоне сотен других... «Да, да, вы!», - почему-то радостно выкрикнула декан. «Уважаемый Михаил Борисович! Прошу прощения... А почему здесь так мало нас – журналистов? Эти – привезенные... все места заняли, а у нас почти весь курс не пустили». Ходорковский метнул особый, натренированный еще в суровые менатеповские времена буйных 90-х взгляд на Суркова. Тот виновато чуть склонил голову. «Организационные вопросы – к администрации факультета», - удачно встряла декан.
Неожиданно, в одной из маленьких «журналистских» лагун возникло лихорадочное коловращение, и оттуда взметнулся поддерживаемый тремя парами тонких рук рукописный плакат: «Свободу Владимиру Путину! Нет кровавому олигархическому режиму!» Фсошники организованно метнулись к нарушителям. Плакатик жалко дрыгнулся и пропал, скомканный двумя взмахами тренированных рук. «Фсошникам надо личную благодарность», - почему-то молнией проскочило в мозгу Ходорковского. «Хорошо работают, черти... Не то что эти... Администраторы, понимаешь, акул пера и жрецы управляемой демократии...» Другой плакатик был выкинут чуть правее первого. На нем оранжевым было написано уже совсем крамольное: «Поддержим Игоря Сечина в его голодовке! Выполните решение Европейского суда».
Щёлкнули несколько камер. Фсошники совершили новый организованный маневр, и нарушители меньше чем за минуту оказались за дверями ответственного мероприятия. Президент и декан факультета лихорадочно всматривались в жалкие остатки пока еще не выведенных за дверь журналистов и их пособников. Бойко (мастерство не пропьешь) вмешался Владислав Юрич: «Уважаемые будущие журналисты! Давайте организованно и дружно поблагодарим нашего Президента, Михаил Борисовича Ходорковского, за уделенное нам время и подробные ответы на вопросы. Михаил Борисович обязательно придет к вам еще раз, очень скоро».
Зал, загипнотизированный фсошным действом, встрепенулся и грянул овацией... МБХ чуть-чуть распустил ненавистный галстук, спускаясь с трибуны : «Ну, слава Богу... Самая неудобная встреча месяца... нет года... Не забыть вставить Сурку... Совсем уже заорганизовался со своими марионетками...» Неожиданно за закрытыми дверями раздался дружный вопль нескольких молодых глоток: «Субботник! Субботник! Устроим субботник! Отмоем факультет от олигархической скверны! Нет – политике на журфаке!» Что-то прошелестело, и все стихло. Вслед спускающемуся Михаил Борисовичу с семенящим за ним руководством факультета неслись крики: «Почему вы в Твиттере, а Путин – в тюрьме? Свободу Игорю Сечину! Кто продал Россию американцам?»
Михаил Борисович нервно дернулся в неглубоком утреннем сне и проснулся. Барак был наполнен густым зековским храпом и непонятными предутренними тенями. До подъема оставалось еще полчаса. «Сон... только сон... почти праздничный... юбилейный... и приснится же...», - усмехнулся Ходорковский и зажмурил глаза. Сегодня должен был быть конец его первого зековского срока. Сидеть ему оставалось более пяти лет.
P.S. Все изложенное является сугубо личным галлюциногенным бредом автора, вызванным пьянкой с бывшими коллегами по ЮКОСу, находящимися в изгнании, в знак поддержки Михаил Борисовича Ходорковского в день условного окончания его первого тюремного срока. Любые совпадения имен, мест и событий случайны.