День Благодарения лучше всего отмечать там, где всё началось: у северной оконечности мыса, который будет назван Тресковым, в заливе, возле которого вырастет Провинстаун, на берегу, где пассажиры корабля "Мэйфлауэр" впервые вступили на землю континента, который уже назывался Америкой, но еще ею не был.
Колонисты были очарованы этим, самым знаменитым в истории Америки мысом. Их можно понять. После долгого и опасного пути через океан они обрадовались бы любой суше, даже такой бесплодной песчаной косе, которой по совести говоря является Тресковый мыс - Кэйп-Код. Все, что они нашли на этом первом клочке Нового Света, были громадные дюны, суровое море, туманы, которые в жаркие дни здесь заменяют тень, и жалкую растительность, прозванную "травой бедных", потому что она растет даже там, где не выживает любая другая флора.
Все, однако, зависит от точки зрения. Безжизненный берег оказался превосходным пляжем. Бурное море пригодилось, чтобы кататься на досках в волнах прилива. А знаменитые дюны стали неиссякаемым источником романтических переживаний и излюбленным местом прогулок. Теперь вся северная часть мыса, а это километров пятьдесят - заповедная пустыня с оазисом в виде Провинстауна.
В сущности, это – всего лишь рыбацкий поселок с кривыми улочками (по ним если и ездят, то лишь на велосипедах). Поседевшие от ветра домики с окнами всегда на море. Скромные ресторанчики, меню которых определяет сегодняшний улов. И еще - изобилие песка, норовящего превратить город в одну из тех дюн, которыми славен местный пляж. Генри Торо, знавший и любивший эти места, писал, что как-то сторож оставил неплотно закрытыми школьные двери, и после летних каникул оказалось, что здание забито песком до самой крыши.
На первый взгляд, городок напоминает сдавшуюся погоде беломорскую деревню. Застенчивую элегантность Провинстауна определяет та нежная гамма упадка, что не терпит ничего кричащего, кроме чаек. Даже туристский бум, сделавший городок модным курортом, не стер с него изысканный богемный флер, что, в частности, выражает соотношение книжных магазинов с "Мак-Дональдсами": первых - с полдюжины, вторых - нет вовсе. Знаменитым Провинстаун делает его экстравагантное население - потомственные португальские рыбаки, художники-реалисты, охотящиеся за люминесцирующим рельефом, писатели, считающие, что им поможет весьма относительное одиночество, и сторонники однополой любви обоего пола.
С неба или на карте мыс Кэйп-Код напоминает загнутый к материку коготь. С высокой дюны видно, как солнце садится в воду. И это зрелище - необычное на атлантическом берегу США, но тривиальное на моем, Балтийском, море - встречают шампанским туристы, собравшиеся сюда отмечать самый американский из праздников.
Всякий раз попав сюда, я испытываю горячую благодарность пилигримам с "Мэйфлауера" за то, что они приплыли к этому берегу, и за то, что на нем не остались. Благодаря этому пейзаж остался таким, каким он был туманным утром 20 ноября 1620 года.
Колонисты были очарованы этим, самым знаменитым в истории Америки мысом. Их можно понять. После долгого и опасного пути через океан они обрадовались бы любой суше, даже такой бесплодной песчаной косе, которой по совести говоря является Тресковый мыс - Кэйп-Код. Все, что они нашли на этом первом клочке Нового Света, были громадные дюны, суровое море, туманы, которые в жаркие дни здесь заменяют тень, и жалкую растительность, прозванную "травой бедных", потому что она растет даже там, где не выживает любая другая флора.
Все, однако, зависит от точки зрения. Безжизненный берег оказался превосходным пляжем. Бурное море пригодилось, чтобы кататься на досках в волнах прилива. А знаменитые дюны стали неиссякаемым источником романтических переживаний и излюбленным местом прогулок. Теперь вся северная часть мыса, а это километров пятьдесят - заповедная пустыня с оазисом в виде Провинстауна.
В сущности, это – всего лишь рыбацкий поселок с кривыми улочками (по ним если и ездят, то лишь на велосипедах). Поседевшие от ветра домики с окнами всегда на море. Скромные ресторанчики, меню которых определяет сегодняшний улов. И еще - изобилие песка, норовящего превратить город в одну из тех дюн, которыми славен местный пляж. Генри Торо, знавший и любивший эти места, писал, что как-то сторож оставил неплотно закрытыми школьные двери, и после летних каникул оказалось, что здание забито песком до самой крыши.
На первый взгляд, городок напоминает сдавшуюся погоде беломорскую деревню. Застенчивую элегантность Провинстауна определяет та нежная гамма упадка, что не терпит ничего кричащего, кроме чаек. Даже туристский бум, сделавший городок модным курортом, не стер с него изысканный богемный флер, что, в частности, выражает соотношение книжных магазинов с "Мак-Дональдсами": первых - с полдюжины, вторых - нет вовсе. Знаменитым Провинстаун делает его экстравагантное население - потомственные португальские рыбаки, художники-реалисты, охотящиеся за люминесцирующим рельефом, писатели, считающие, что им поможет весьма относительное одиночество, и сторонники однополой любви обоего пола.
С неба или на карте мыс Кэйп-Код напоминает загнутый к материку коготь. С высокой дюны видно, как солнце садится в воду. И это зрелище - необычное на атлантическом берегу США, но тривиальное на моем, Балтийском, море - встречают шампанским туристы, собравшиеся сюда отмечать самый американский из праздников.
Всякий раз попав сюда, я испытываю горячую благодарность пилигримам с "Мэйфлауера" за то, что они приплыли к этому берегу, и за то, что на нем не остались. Благодаря этому пейзаж остался таким, каким он был туманным утром 20 ноября 1620 года.