Проблема выбора – одна из самых важных в человеческой жизни. Выбираешь с первых дней и до смертного часа: машинку на веревочке в магазине игрушек, подругу жизни в детском саду, книжку на полке, первую сигарету из пачки, любимую работу, верную жену, провайдера, лечащего врача, место на кладбище. Такую проблему смело назову экзистенциальной.
Выбирать интересно. Даже судьба богатыря на распутье, поразившая некогда безысходностью предлагаемых вариантов, с годами кажется все привлекательней. Налево пойдешь – коня лишишься, направо – жизнь отдашь, а прямо двинешься – память потеряешь. Значит, есть что терять. В конце концов можно развернуться и поскакать к дому или заехать к знакомой богатырше.
Настоящая безысходность связана с отсутствием вариантов, когда даже отказ от выбора ничего не меняет. По-шахматному это называется "цугцванг", а по-русски – "парламентские выборы". Куда в этот день ни двинешь свою фигуру, ничего изменишь, не потеряешь и не приобретешь.
За партию власти, если ты ее горячий приверженец, проголосуют без тебя. Поставишь галочку за оппозицию, разрисуешь бюллетень "нах-нахами", унесешь его с собой – сыграешь против Чурова в игру под названием "Наперсток", причем с результатом, который трудно назвать непредсказуемым. Не явишься к урне – будешь всю жизнь себя корить за снобизм и равнодушие к будущему России.
Такие это выборы. Пойдешь – выбросишь свой голос, и не пойдешь – выбросишь. Поставишь крест на воровской власти, как призывают несогласные, а она его приплюсует к другим крестикам. Не пожелаешь, используя тот же словарь, участвовать в фарсе, а за тебя вбросят бюллетень. Если явка будет натурально низкой, то россиянам помогут определиться спецграждане в спецавтобусах, это еще называется "карусель". Если явка будет неестественно высокой, то власть похвастает победой "Единой России", одержанной при большой активности избирателей.
Короче, выбора нет.
Единственное, что слегка обнадеживает в ситуации полнейшей безнадеги, так это удивительная нервозность кремлевских господ накануне исторического дня. Оказывается, если эту власть освистать, то она начинает уклоняться от посещения массовых зрелищных мероприятий. Если не вставать при ее появлении, то она обижается, но, поджимая губы, благодарит непочтительных парламентариев за совместную работу. У нее тоже нет выбора, и тотальный мухлеж, которым у нас уже который год сопровождается всенародное волеизъявление, основан именно на этом. Оставаться на ринге в гудящем зале, где только что закончился бой без правил, страшновато, но уходить – еще страшней. Некуда.
Четыре года назад, когда Путин выбирал себе преемника, декабрьские выборы в Думу официально назывались "референдумом по доверию президенту", и оставалось неясным, что он будет делать с этим доверием после триумфальной победы. Сегодня проблема преемника решена, но это единственная решенная проблема. Все прочее скрыто в тумане, и те, кто в прошлом тысячелетии голосовал сердцем или возмущенным разумом, ныне пребывают в растерянности. Ни сердце, ни голова не в силах постичь, что делать 4 декабря и как отмахнуться, отмазаться, отделиться от этой даты, как защитить личный суверенитет и заявить о своей непричастности к национальному позору. А впереди еще президентские выборы.
Выбирать интересно. Даже судьба богатыря на распутье, поразившая некогда безысходностью предлагаемых вариантов, с годами кажется все привлекательней. Налево пойдешь – коня лишишься, направо – жизнь отдашь, а прямо двинешься – память потеряешь. Значит, есть что терять. В конце концов можно развернуться и поскакать к дому или заехать к знакомой богатырше.
Настоящая безысходность связана с отсутствием вариантов, когда даже отказ от выбора ничего не меняет. По-шахматному это называется "цугцванг", а по-русски – "парламентские выборы". Куда в этот день ни двинешь свою фигуру, ничего изменишь, не потеряешь и не приобретешь.
За партию власти, если ты ее горячий приверженец, проголосуют без тебя. Поставишь галочку за оппозицию, разрисуешь бюллетень "нах-нахами", унесешь его с собой – сыграешь против Чурова в игру под названием "Наперсток", причем с результатом, который трудно назвать непредсказуемым. Не явишься к урне – будешь всю жизнь себя корить за снобизм и равнодушие к будущему России.
Такие это выборы. Пойдешь – выбросишь свой голос, и не пойдешь – выбросишь. Поставишь крест на воровской власти, как призывают несогласные, а она его приплюсует к другим крестикам. Не пожелаешь, используя тот же словарь, участвовать в фарсе, а за тебя вбросят бюллетень. Если явка будет натурально низкой, то россиянам помогут определиться спецграждане в спецавтобусах, это еще называется "карусель". Если явка будет неестественно высокой, то власть похвастает победой "Единой России", одержанной при большой активности избирателей.
Короче, выбора нет.
Единственное, что слегка обнадеживает в ситуации полнейшей безнадеги, так это удивительная нервозность кремлевских господ накануне исторического дня. Оказывается, если эту власть освистать, то она начинает уклоняться от посещения массовых зрелищных мероприятий. Если не вставать при ее появлении, то она обижается, но, поджимая губы, благодарит непочтительных парламентариев за совместную работу. У нее тоже нет выбора, и тотальный мухлеж, которым у нас уже который год сопровождается всенародное волеизъявление, основан именно на этом. Оставаться на ринге в гудящем зале, где только что закончился бой без правил, страшновато, но уходить – еще страшней. Некуда.
Четыре года назад, когда Путин выбирал себе преемника, декабрьские выборы в Думу официально назывались "референдумом по доверию президенту", и оставалось неясным, что он будет делать с этим доверием после триумфальной победы. Сегодня проблема преемника решена, но это единственная решенная проблема. Все прочее скрыто в тумане, и те, кто в прошлом тысячелетии голосовал сердцем или возмущенным разумом, ныне пребывают в растерянности. Ни сердце, ни голова не в силах постичь, что делать 4 декабря и как отмахнуться, отмазаться, отделиться от этой даты, как защитить личный суверенитет и заявить о своей непричастности к национальному позору. А впереди еще президентские выборы.