Ключевое слово этой недели – "староверы". Можно еще сказать – "старообрядцы", это синоним. Для лингвистов они представляют особый интерес, поскольку в некоторых общинах в неприкосновенности сохраняется тот вариант русского языка, на котором говорили предки этих людей.
Старший научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова диалектолог Ольга Ровнова только что вернулась из дальней командировки:
– Побывала я в старообрядческих общинах Уругвая, Аргентины и Бразилии. Там две группы. Они называют себя синзянцы и харбинцы – по местам в Китае, откуда они переселились в Южную Америку.
– Но при этом, естественно, происходят они не из Китая, а из России?
– Китайского в них нет ничего принципиально. В Китай они попали по собственной воле, но не по собственному желанию. Они в конце 20-х годов бежали в Китай. Соответственно, синзянцы жили на Алтае и бежали оттуда, а харбинцы жили в Приморье, на Дальнем Востоке. Бежали они от раскулачивания и до конца 50-х годов жили в Китае, о котором они вспоминают очень тепло. Но когда в Китае устанавливается "коммунизьма", как они говорят, и им стали предлагать собираться в колхозы, все изменилось. Надо сказать, что староверы наши – принципиальные единоличники. Они живут семьей, семьи у них большие. Они живут своим хозяйством. И по экономическим, и по религиозным условиям и правилам, по законам их жизни колхоз им категорически противопоказан. Китайское правительство предложило им переселиться в другие страны. При этом, когда старообрядцы жили в Китае, то синзянцы и харбинцы не знали о существовании друг друга. И вот, когда они съехались в Гонконге, то там встретились. Эта встреча была очень важной, потому что они определили, что принципиальных различий в обрядах, обычаях, в молениях у них нет. И было принято очень важное решение – синзянцы и харбинцы могут жениться друг на друге. Страна, которая приняла староверов, была Бразилия. Из Бразилии началась уже внутренняя миграция по другим странам Латинской Америки.
– Больших различий в вере, в обрядах нет. А в языке?
– Говоры синзянцев и харбинцев отличаются друг от друга, но незначительно. Это среднерусские говоры, которые сформировались на основе северных русских говоров, но теперь эти говоры акающие. Надо сказать, что синзянцы и харбинцы осознавали и продолжают осознавать различия в своих говорах, над чем подсмеиваются. Обычно над синзянцами харбинцы подсмеиваются, потому что именно в их речи есть очень яркие фонетические черты, которые слышит любое ухо. Например, на месте литературного звука "ц" они произносят звук "с". Они говорят "в консе, в консах", "зайсы", "серква". А на месте "ч" они произносят звук "щ". Они говорят "пещка". Мое уменьшительное имя звучит как "Олещка", говорят "девощка" и т. д. "Щёкают" они, как харбинцы говорят. Кроме того, есть различия в лексике. У харбинцев "фартук", а у синзянцев "запон". У харбинцев "противень", а у синзянцев "листик". У харбинцев "чашка", а у синзянцев "касешка". А почему "касешка" – это заимствование из казахского языка. Синзянцы же с Алтая. Они там с тюркскими языками естественным образом контактировали.
– А когда они жили в Китае, зацепились ли какие-то местные слова? Попали ли они в их лексику?
– А вот заимствований из китайского языка я не наблюдала. Собственно, наш лингвистический интерес к говорам старообрядцев и определяется тем, что в данном случае, если говорить о странах Латинской Америки, их исконные диалекты не испытали воздействия литературного русского языка. Это редчайшая ситуация. Там нет другого русского языка, кроме их русского диалектного языка. При этом, находясь в изоляции, этот диалект не редуцируется. Наоборот, он обогащается. Из внутренних ресурсов черпаются средства для обозначения некоторых новых реалий. В Бразилии – португальский язык, или "бразильянский", как они его называют. В Уругвае и Аргентине – испанский. А в лексике старообрядцев нет сочетания "иностранный язык". Они не знают, как назвать иностранный язык, хотя слово "иностранный" им известно. "Иностранные люди" они могут сказать. Но вот "иностранный язык" – такого сочетания нет. А язык надо как-то называть, нужно общее понятие. Что они делают? У них есть прилагательное "разный" со значением "другой". "Это платье шьется разно", то есть по-другому. Так вот, они стали использовать сочетание "разный язык", то есть другой язык, в значении "иностранный язык". У слова "разный" в данном сочетании развивается новое значение, которого не было исконно.
Еще пример. Знают слово "кредит", но наряду с выражением "взять в кредит" или "выплачивать кредит" бытует выражение "взять на выплатку", выплачивать. Несколько лет назад у них в обиходе стали появляться мобильные телефоны. Они называют его испанским или португальским словом "селулар", это заимствование. В то же время бытует русское слово "ручной", точнее, "рушной" как существительное. И интересно, что вместо глагола "позвонить" они используют глагол "погреметь" или "прогреметь". И вот возникло забавное сочетание "прогреметь по селулару". Таким образом и используются ресурсы русского языка.
С другой стороны, у старых русских слов могут возникать новые значения. Например, словом "ледник" в русских говорах называется погреб. "Холодильник" они тоже называют "ледник". И понятно, почему у этого слова развивается новое значение – функция та же самая. Старое слово "постоялка" (постоялый двор) используют для обозначения гостиницы. "А вы в городе, где стоите?" – задают нам вопрос. Мы говорим – вот есть такой отель. "А, знаю эту постоялку". Так что, можно сказать, говор этих людей ни в коем случае не исчезает, не редуцируется, не беднеет. Он развивается. Удивительно, что до сих пор все поколения старообрядцев, которые живут в Латинской Америке, говорят по-русски – от стариков до самых маленьких детей.
Ольга Ровнова вместе с коллегами готовы написать для латиноамериканских староверов буквари и другие детские учебники, в которых они остро нуждаются. В этих пособиях планируют использовать тот языковой материал, что был собран в последней экспедиции.
Старший научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова диалектолог Ольга Ровнова только что вернулась из дальней командировки:
– Побывала я в старообрядческих общинах Уругвая, Аргентины и Бразилии. Там две группы. Они называют себя синзянцы и харбинцы – по местам в Китае, откуда они переселились в Южную Америку.
– Но при этом, естественно, происходят они не из Китая, а из России?
– Китайского в них нет ничего принципиально. В Китай они попали по собственной воле, но не по собственному желанию. Они в конце 20-х годов бежали в Китай. Соответственно, синзянцы жили на Алтае и бежали оттуда, а харбинцы жили в Приморье, на Дальнем Востоке. Бежали они от раскулачивания и до конца 50-х годов жили в Китае, о котором они вспоминают очень тепло. Но когда в Китае устанавливается "коммунизьма", как они говорят, и им стали предлагать собираться в колхозы, все изменилось. Надо сказать, что староверы наши – принципиальные единоличники. Они живут семьей, семьи у них большие. Они живут своим хозяйством. И по экономическим, и по религиозным условиям и правилам, по законам их жизни колхоз им категорически противопоказан. Китайское правительство предложило им переселиться в другие страны. При этом, когда старообрядцы жили в Китае, то синзянцы и харбинцы не знали о существовании друг друга. И вот, когда они съехались в Гонконге, то там встретились. Эта встреча была очень важной, потому что они определили, что принципиальных различий в обрядах, обычаях, в молениях у них нет. И было принято очень важное решение – синзянцы и харбинцы могут жениться друг на друге. Страна, которая приняла староверов, была Бразилия. Из Бразилии началась уже внутренняя миграция по другим странам Латинской Америки.
– Больших различий в вере, в обрядах нет. А в языке?
– Говоры синзянцев и харбинцев отличаются друг от друга, но незначительно. Это среднерусские говоры, которые сформировались на основе северных русских говоров, но теперь эти говоры акающие. Надо сказать, что синзянцы и харбинцы осознавали и продолжают осознавать различия в своих говорах, над чем подсмеиваются. Обычно над синзянцами харбинцы подсмеиваются, потому что именно в их речи есть очень яркие фонетические черты, которые слышит любое ухо. Например, на месте литературного звука "ц" они произносят звук "с". Они говорят "в консе, в консах", "зайсы", "серква". А на месте "ч" они произносят звук "щ". Они говорят "пещка". Мое уменьшительное имя звучит как "Олещка", говорят "девощка" и т. д. "Щёкают" они, как харбинцы говорят. Кроме того, есть различия в лексике. У харбинцев "фартук", а у синзянцев "запон". У харбинцев "противень", а у синзянцев "листик". У харбинцев "чашка", а у синзянцев "касешка". А почему "касешка" – это заимствование из казахского языка. Синзянцы же с Алтая. Они там с тюркскими языками естественным образом контактировали.
– А когда они жили в Китае, зацепились ли какие-то местные слова? Попали ли они в их лексику?
– А вот заимствований из китайского языка я не наблюдала. Собственно, наш лингвистический интерес к говорам старообрядцев и определяется тем, что в данном случае, если говорить о странах Латинской Америки, их исконные диалекты не испытали воздействия литературного русского языка. Это редчайшая ситуация. Там нет другого русского языка, кроме их русского диалектного языка. При этом, находясь в изоляции, этот диалект не редуцируется. Наоборот, он обогащается. Из внутренних ресурсов черпаются средства для обозначения некоторых новых реалий. В Бразилии – португальский язык, или "бразильянский", как они его называют. В Уругвае и Аргентине – испанский. А в лексике старообрядцев нет сочетания "иностранный язык". Они не знают, как назвать иностранный язык, хотя слово "иностранный" им известно. "Иностранные люди" они могут сказать. Но вот "иностранный язык" – такого сочетания нет. А язык надо как-то называть, нужно общее понятие. Что они делают? У них есть прилагательное "разный" со значением "другой". "Это платье шьется разно", то есть по-другому. Так вот, они стали использовать сочетание "разный язык", то есть другой язык, в значении "иностранный язык". У слова "разный" в данном сочетании развивается новое значение, которого не было исконно.
Еще пример. Знают слово "кредит", но наряду с выражением "взять в кредит" или "выплачивать кредит" бытует выражение "взять на выплатку", выплачивать. Несколько лет назад у них в обиходе стали появляться мобильные телефоны. Они называют его испанским или португальским словом "селулар", это заимствование. В то же время бытует русское слово "ручной", точнее, "рушной" как существительное. И интересно, что вместо глагола "позвонить" они используют глагол "погреметь" или "прогреметь". И вот возникло забавное сочетание "прогреметь по селулару". Таким образом и используются ресурсы русского языка.
С другой стороны, у старых русских слов могут возникать новые значения. Например, словом "ледник" в русских говорах называется погреб. "Холодильник" они тоже называют "ледник". И понятно, почему у этого слова развивается новое значение – функция та же самая. Старое слово "постоялка" (постоялый двор) используют для обозначения гостиницы. "А вы в городе, где стоите?" – задают нам вопрос. Мы говорим – вот есть такой отель. "А, знаю эту постоялку". Так что, можно сказать, говор этих людей ни в коем случае не исчезает, не редуцируется, не беднеет. Он развивается. Удивительно, что до сих пор все поколения старообрядцев, которые живут в Латинской Америке, говорят по-русски – от стариков до самых маленьких детей.
Ольга Ровнова вместе с коллегами готовы написать для латиноамериканских староверов буквари и другие детские учебники, в которых они остро нуждаются. В этих пособиях планируют использовать тот языковой материал, что был собран в последней экспедиции.