Дмитрий Волчек: Гость радиожурнала ''Поверх барьеров'' – Вера Васильева, автор вышедшей в издательстве ''Права человека'' биографии Алексея Пичугина. Пичугин, бывший глава отдела экономической безопасности компании ЮКОС, осужден к пожизненному заключению по обвинению в организации заказных убийств и покушений на убийства. Многие правозащитники считают дело Пичугина полностью сфабрикованным, и Вера Васильева убеждена в невиновности героя своей книги. Вера, расскажите, пожалуйста, как началась для вас эта тема? Вы начали переписку с Алексеем Пичугиным во время его второго судебного дела – первое слушалось в закрытом режиме, туда журналистов не пускали.
Вера Васильева: Первое дело Алексея Пичугина слушалось в закрытом режиме, но уже тогда я проявляла к нему интерес, читала публикации, которые выходили на эту тему. Но все-таки это было свидетельство не непосредственное. Мне же хотелось увидеть происходящее своими глазами, чтобы составить мнение – виновен Пичугин или нет. Слишком тяжелые обвинения ему были предъявлены, чтобы доверять исключительно свидетельству посторонних, даже очень уважаемых, журналистов. Поэтому, когда начался второй судебный процесс, а он слушался уже в открытом режиме, я пришла для того, чтобы, прежде всего, разобраться самой. Я начала вести записки о происходящем, публиковала их в ''Живом Журнале'' и постепенно поняла, насколько сфальсифицировано это дело. Я возьму на себя смелость утверждать, что это одно из самых сфальсифицированных дел в рамках дела ЮКОСа. Меня также возмущало, что об этом очень мало пишут, потому что Алексей Пичугин – фигура не публичная, он не публикует статей, не делает громких заявлений как, допустим, Михаил Ходорковский, вокруг которого постоянно находятся наблюдатели, журналисты. Я считаю, что это, безусловно, правильно и хорошо, но, тем не менее, мне хотелось восполнить информационную брешь вокруг Алексея Пичугина. Поэтому я начала записи и так до сих пор не могу это прекратить, потому что несправедливость вопиющая, а информации об этом куда меньше, чем следовало бы.
Дмитрий Волчек: Вы делаете в книге важное примечание, и я его сейчас повторю. Довольно часто в журналистских материалах Алексея Пичугина как бы повышают в должности, называют ''начальником службы безопасности ЮКОСа'', а на самом деле он был только начальником отдела, а службу возглавлял Михаил Шестопалов, которому никогда никаких обвинений не предъявляли. Это очень важное примечание.
Вера Васильева: Мне кажется, что это делается специально. Я не думаю, что это журналисты умышленно фантазируют, скорее всего, они черпают информацию из официальных сообщений, а эти сообщения как раз делаются специально, чтобы обвинения в адрес Алексея Пичугина выглядели более убедительно. Вполне логично предположить, что начальник всей службы безопасности имел прямой доступ к Леониду Невзлину и они могли контактировать непосредственно. Между тем, Алексей Пичугин, чье должностное положение было гораздо ниже, никогда не общался с Невзлиным впрямую, он был подчиненным Михаила Шестопалова, и уже только в этом, не говоря о том, что, в принципе, ЮКОС никогда не применял криминальных методов, даже в этой субординации, о которой не говорится вообще, говорится неправильно или говорится очень мало, можно увидеть, что обвинение нелогично.
Дмитрий Волчек: Вы пишете, что единственным доказательством знакомства Пичугина и Невзлина стал любительский фильм об отдыхе на Кавказе.
Дмитрий Волчек: Вы высказываете даже предположение, что сцена из фильма, когда Невзлин и Пичугин стреляют в воздух (это салют), и породила замысел связать их вместе как организаторов нескольких заказных убийств.
Вера Васильева: Вполне возможно, потому что именно эта сцена, вырванная из почти часового фильма, демонстрировалась по одному из российских государственных телеканалов, когда там показывали фильм о преступной группе из ЮКОСа. Это, видимо, должно было еще более убедить телезрителей, что Пичугин и Невзлин связаны и что они очень кровожадные люди — вот, стреляют! Но там совсем не было объяснено, почему они стреляют. А поскольку я видела весь фильм, я поняла – это был просто салют в честь достижения вершины горы.
Дмитрий Волчек: Надо упомянуть о том, что Алексея Пичугина во время следствия настойчиво призывали лжесвидетельствовать против руководителей ЮКОСа, и он категорически отказался.
Вера Васильева: Да, совершенно верно. К нему неоднократно приходили с такими разговорами следователи, и не только следователи, а также прокурор Камиль Кашаев, который был гособвинителем на всех трех процессах по делу Алексея Пичугина. Камиль Кашаев, по свидетельству Алексея (которое он, кстати, сделал перед судом, то есть он понимал, что несет уголовную ответственность за неправду, поэтому я ему склонна доверять) даже в перерыве судебного заседания к нему подходил и призывал дать ложные показания на Невзлина и на Ходорковского, в противном случае Алексею грозит пожизненное заключение, а если он пойдет на сотрудничество, то приговор будет мягким, в отношении него применят ''программу защиты свидетелей'', он будет куда-то вывезен за границу и все у него будет хорошо.
Дмитрий Волчек: Но он отказался. И был случай, когда к нему во время следствия применяли психотропные препараты.
Вера Васильева: Это было 14 июля 2003 года. Алексея вызвал следователь уже после того, как от него ушли адвокаты, и к следователю также присоединились двое неизвестных Алексею Пичугину людей, которые, как они ему сказали, были сотрудниками ФСБ. Они предложили ему закурить и выпить чашечку кофе. После нескольких затяжек Алексей впал в состояние, в котором он не мог контролировать свои действия, и очнулся он уже только в камере. По его воспоминаниям, очень смутным, его допрашивали в таком состоянии отнюдь не о преступлениях ЮКОСа, а о движениях денежных средств между руководством ЮКОСа и политиками, государственными чиновниками. То есть возникает вопрос, что на самом деле интересовало следователя: преступления, которые вменялись Алексею Пичугину, или нечто другое? Я еще хочу сказать о том, что Пичугин, его защита, его мама и жена заявляли сразу же о применении к Алексею психотропных средств, поскольку они на следующий день были у него на свидании и видели следы инъекций на руках. Но этим заявлениям никто не верил, все официальные лица, к которым обращались с жалобами адвокаты, утверждали, что это придумано защитой Пичугина и самим Пичугиным. И вот намного позже, в 2008 году, как выяснилось, у Алексея есть свидетель. Этот свидетель – ученый Игорь Сутягин. Во время описываемых событий, то есть в 2003 году, Игорь Сутягин и Алексей Пичугин удерживались в одной камере в Лефортово, и Игорь Сутягин видел, в каком состоянии Алексея Пичугина буквально принесли с допроса. В 2008 году о том, что у него есть свидетель Игорь Сутягин, Алексей Пичугин рассказал на процессе по делу Леонида Невзлина. Вскоре после этого я написала Игорю Сутягину письмо по другому поводу, но я упомянула о факте моего знакомства с Алексеем Пичугиным и послала ему одну из моих книг об Алексее. Игорь Сутягин мне ответил и сказал, что напишет рассказ об Алексее. Этот рассказ действительно был написан, это был рассказ о применении к Алексею Пичугину психотропных средств. Причем он был написан еще в колонии — человек не побоялся свидетельствовать в пользу другого осужденного. Сама я получила этот рассказ уже после того, как Игорь Сутягин оказался в Великобритании. Этот рассказ был опубликован сначала в нескольких сетевых СМИ, а потом в моей книге. И когда он появился в интернете, он вызвал очень резкую реакцию спецслужб, резко отрицательно выступали официальные чины, обвиняли Сутягина в том, что он таким образом хочет привлечь внимание к своей персоне, каким-то образом пропиарить себя и что, конечно же, он лжет. С моей точки зрения, Алексей Пичугин и Игорь Сутягин действительно совершили поступки: первый отказался лжесвидетельствовать, второй выступил в защиту другого несправедливо гонимого и, тем самым, навлек на себя неприятности. Потом я спрашивала Игоря Сутягина, когда писала свою книгу, не жалеет ли он о том, что написал этот рассказ, который повлек за собой неприятности, и Игорь Сутягин сказал, что нисколько не жалеет, что он никак не мог молчать и держать внутри себя то, что он наблюдал.
Дмитрий Волчек: Вы говорите о свидетельствах Игоря Сутягина, и там есть очень интересная деталь о том, что Пичугина водили, когда он находился в Лефортово, в двух парах наручников, в то время как другие заключенные вообще могли ходить свободно. Почему? Его боялись?
Вера Васильева: Мне кажется, его боялись потому, что те, кто отдавал распоряжения, те, кто инициировал это дело, прекрасно понимали, что они совершают преступление. И страх быть рано или поздно разоблаченными и наказанными, видимо, довлел над ними.
Дмитрий Волчек: Дело Пичугина – один из ключевых аргументов в информационной войне против ЮКОСа и, собственно говоря, с ареста Пичугина и началось дело ЮКОСа, фаза разгрома компании. Владимир Путин неоднократно говорил о том, что ЮКОС причастен к убийствам, и вы пишете, что Путин фактически оказывал давление на суд.
Алексей Пичугин - курсант
Вера Васильева: Я считаю, что заявления, которые делал Путин, причем он начал их делать еще до начала первого судебного процесса Алексея Пичугина, безусловно формировали мнение присяжных, которые участвовали в первом судебном процессе, безусловно, впоследствии, будучи много раз повторенными, влияли и на судей, выносивших обвинительные приговоры в отношении Алексея, и в этом я усматриваю факт давления.Дмитрий Волчек: Вы сказали, что Пичугин не публичный человек, более того, он ни в коем случае не был диссидентом, вообще ни в каком вольнодумии его невозможно заподозрить. Бывший офицер КГБ, православный, весьма строгих взглядов, он приветствовал приход Путина к власти, то есть принадлежал к тому социальному слою, на который в последние десять лет опирался режим. И именно с таким человеком расправились самым безжалостным образом.
Вера Васильева: Возможно, именно поэтому с ним расправились самым безжалостным образом – он выглядел в глазах власти своим и на него была сделана ставка. Я не исключаю, что если бы Пичугин сразу же пошел на сотрудничество, признался бы в приписываемых ему преступлениях, сказал бы, что их, якобы, заказывали Невзлин, Ходорковский, другие руководители ЮКОСа, то сейчас бы в "Черном дельфине" был Михаил Ходорковский. Может быть, именно этого и хочет наша власть. Этот план не сработал. Не сработал благодаря стойкости Алексея Пичугина. Возможно, что именно за это с ним и расправились так жестоко. Это была месть за то, что он не дал возможности реализовать план.
Дмитрий Волчек: Тут, наверное, можно провести параллель с делом Литвиненко. Бывших "своих" ненавидят больше и расправляются с ними жестче.
Вера Васильева: Совершенно верно. Ведь Литвиненко не просто физически устранили, его приговорили к длинной и мучительной смерти.
Дмитрий Волчек: Нужно добавить, и вы об этом пишете, что биография Пичугина и его работа в КГБ мешают людям либеральных взглядов воспринимать его как политзаключенного, как жертву режима. Но многие сумели преодолеть это отторжение. В частности, Елена Боннер – она следила за тем, как судили Пичугина, и сказала, что это ''один из самых сфальсифицированных процессов последних десятилетий''.
Вера Васильева: Да, Елена Георгиевна Боннер очень внимательно изучала материалы по делу Пичугина, мне посчастливилось несколько раз с ней говорить по телефону, я состояла с ней в переписке. Ее мнение не голословно, она действительно вникала в это дело и прониклась большим сочувствием к Алексею, за что я ей глубоко благодарна. И я считаю, что очень важно, что она – одна из не такого уж большого количества людей, которые постоянно помнят и о не высоких, не влиятельных, маленьких людях. Имя Ходорковского на слуху, а о том, что сидит Пичугин, сидит Курцин, сидят другие сотрудники ЮКОСа, которые не были такими высокопоставленными, не все вспоминают. Елена Георгиевна Боннер постоянно напоминала об этих людях.
Дмитрий Волчек: Вера, но вот аргумент, который возникает у всех, кто поверхностно знаком с делом. 90-е годы, крупная компания, огромные деньги, тогда в бизнесе царили дикие нравы, людей убивали направо и налево за три копейки. А почему Пичугин не мог? Вам этот вопрос задавали уже, наверное, десятки раз. Как вы на него ответите?
Вера Васильева: Материалы дела, то, что происходило на судебных заседаниях, показания свидетелей убеждают меня в том, что эти убийства просто даже не были выгодны ЮКОСу. Есть свидетельские показания, доказывающие, что совсем не те лица – исполнители преступлений, которые себя так называли. Вот, скажем, наиболее известный эпизод с мэром города Нефтеюганск Владимиром Петуховым. Согласно приговору Алексею Пичугину, исполнителями были некие Цигельник и Решетников. Между тем, непосредственные очевидцы убийства – а мэра Нефтеюганска застрелили на улице на глазах у многих людей – описывали внешность преступников. И ни внешние данные, ни возраст совершенно не соответствуют тому, как выглядят Цигельник и Решетников. Более того, в материалах дела того времени, это 1998 год, есть рабочая версия следователей, которые также называли виновными других людей. Но потом эти исполнители, которых изначально подозревали, погибли при странных обстоятельствах; возможно, их просто устранили. Дело заглохло и только спустя много лет неожиданно выяснилось, что, оказывается, это ЮКОС – заказчик. И вдруг всплыли Цигельник и Решетников, совершенно не похожие на описания очевидцев. Более того, в 2008 году на процессе Леонида Невзлина Цигельник признался, что он оговорил Пичугина и Невзлина по просьбе следователей. Ему обещали маленький срок, а дали срок максимальный, дали 19 лет, и Цигельник решил, что больше нет смысла сотрудничать и выполнять просьбу следователей, и признался в лжесвидетельстве. Вот это только один эпизод, который показывает, что доказательная база совершенно неубедительна. Конечно, это был тяжелый период, 90-е годы, но в данных случаях убийц надо искать в другом месте и, возможно, до сих пор они прекрасно живут на свободе.
Дмитрий Волчек: Один из ключевых свидетелей обвинения – Ольга Костина. Это очень интересная дама, называющая себя правозащитницей. Вот недавно ''правозащитница'' объявила о том, что, допрашивая шестилетнего мальчика Ваню Аксенова, полиция ничего не нарушила. Кто такая Ольга Костина?
Вера Васильева: Ольга Костина – это бывшая сотрудница Михаила Ходорковского, она работала в пиар-службе, проработала не так долго – очевидно, отношения и сотрудничество не сложились. Я беседовала с Алексеем Кондауровым, начальником Информационно-аналитического управления ЮКОСа, которому непосредственно подчинялась Ольга Костина, он говорил, что у нее было много блестящих мыслей и проектов, но далеко не все эти проекты у нее хватало сил довести до конца. Впоследствии Ольга Костина перешла на работу в московскую мэрию, где, насколько я знаю из СМИ, ее тоже сопровождали какие-то трения и скандалы. Фигура неоднозначная в отношениях с людьми. На Ольгу Костину было покушение в 1998 году. Вернее, по версии следствия это было покушение на Ольгу Костину, но взрыв, который произошел в подъезде, никакого вреда, к счастью, никому не принес. Более того, это был не ее дом, а дом ее родителей. Еще есть сомнения, действительно ли это было покушение и покушение на Ольгу Костину. После произошедшего высказывались разные мысли, та же Ольга Костина связывала изначально этот инцидент с руководством аппарата московской мэрии, в частности, с начальником пресс-службы Сергеем Цоем, и совсем не говорила про ЮКОС. И спустя примерно пять лет, когда началось дело в отношении Алексея Пичугина, Ольга Костина уже обвинила его, без каких-либо оснований, с моей точки зрения, в том, что это, оказывается, Пичугин организовал покушение на нее по поручению руководства ЮКОСа – Леонида Невзлина и Михаила Ходорковского, которые были обижены на то, что она не лоббировала их интересы в мэрии. Но для меня это довольно странно, потому что прийти к такой мысли спустя пять лет, не обратиться сразу же с соответствующими жалобами к следователям, которые ее допрашивали – мне кажется, что это несколько надуманная трактовка.
Дмитрий Волчек: Вера, вы продолжаете вести переписку с Алексеем Пичугиным. Он находится в колонии для самых опасных преступников. ''Черный дельфин'' – место страшное. В каком он состоянии духа?
Вера Васильева: Он не только сам прекрасно держится, несмотря на действительно тяжелые условия, но и поддерживает своих родных, друзей, всех, с кем он переписывается. Даже совершенно посторонним людям, которые ему сочувствуют и пишут письма, он всегда отвечает ''держитесь и берегите себя'' – он больше думает о своих корреспондентах, чем о себе.
Дмитрий Волчек: Сейчас, конечно, надежды на пересмотр дела нет, надежды только политического толка – на смену режима или его смягчение. Уже даже Владимир Путин говорил, что если его изберут на третий срок, он может помиловать Михаила Ходорковского, а Михаил Прохоров вообще сказал, что это будет первое, что он сделает, если придет к власти – помилует Ходорковского...
Вера Васильева: Я думаю, что самое лучшее, что могла бы сделать наша власть, это просто перестать вмешиваться в судопроизводство. Этого вполне достаточно. Сам Алексей Пичугин, насколько я знаю, никогда не думал о том, чтобы просить о помиловании, потому что с его точки зрения помиловать можно того, кто виноват. Если же наша власть просто перестанет давить на суд, дело развалится само.