Власти Баварии намерены воспрепятствовать публикации отрывков из книги Гитлера, которую затеял британский издатель. Первая 16-страничная брошюра с фрагментами Mein Kampf и комментариями к ним должна появиться в продаже в качестве приложения к еженедельному изданию Zeitungszeugen, которое публикует репринты страниц нацистских газет, тоже с комментариями. Запланированный тираж – 100 тысяч экземпляров.
В Германии книга Гитлера запрещена, но на отрывки в периодической печати запрет не распространяется. Поэтому владелец копирайта – министерство финансов Баварии – намерено воспользоваться законом об охране авторских прав. Прелестно! Получается, минфин защищает права Гитлера.
Впрочем, в своих интервью должностные лица и представители общественных организаций говорят не об авторском праве, а о недопустимости пропаганды нацизма. На это автор комментариев профессор Хорст Пётткер отвечает, что через 66 лет после краха нацизма немецкое общество уже достигло совершеннолетия и способно самостоятельно дать оценку опусу фюрера.
По этому случаю мой знакомый по ЖЖ напомнил эпизод из книги Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии» - о том, как его дом обыскивали полицейские республиканской Испании:
Полиция вела обыск в традиционном стиле, свойственном ОГПУ и гестапо... Обнаружив экземпляр гитлеровского «Майн кампф» на французском языке, они пришли в дикий восторг. Найди они только эту книгу, нас ничего бы уже не спасло, но немедленно за «Майн кампф» полицейские вытащили брошюру Сталина «Методы борьбы с троцкистами и другими двурушниками», которая их несколько успокоила.
В США и Великобритании никаких законодательных запретов на нацистскую пропаганду нет. Здесь свободно, в лучших магазинах продается Mein Kampf, открыто действуют организации «белых супрематистов», они устраивают свои шествия и при этом пользуются всеми конституционными гарантиями. Дело не в запретах, а в общественной атмосфере.
Слово не может быть преступлением по определению. Именно на этом основании Нюрнбергский трибунал оправдал в свое время Ганса Фриче - главу управления радиовещания имперского министерства пропаганды. Он не совершал военных преступлений и преступлений против человечества - он только говорил в микрофон. Советский судья Никитченко с таким решением не согласился и заявил по этом поводу свое особое мнение. Разумеется, в сталинском СССР слово тоже было преступлением, подчас тяжким. Да у нас и сегодня есть федеральный список запрещенной литературы, признанной экстремистской.
«Если свобода хоть что-нибудь означает, то это право говорить людям то, чего они не хотят слышать», - сказал Оруэлл в предисловии к роману «Скотный двор». Сам он именно этим и занимался всю жизнь.