Перед выборами президента в России возобновится выпуск газеты "Не дай бог!". В 1996 году издание с таким названием выходило в течение нескольких месяцев перед президентскими выборами и активно убеждало читателей в том, что победа Геннадия Зюганова приведёт страну к ужасным последствиям. Работали в издании журналисты газеты "Коммерсант". Новую версию "Не дай бог" будут делать бывший главный редактор "Известий" Владимир Мамонтов и бывший генеральный директор медиагруппы "Живи!" Юрий Кацман. Издателем значится маркетинговое агентство "ADmotion". В интервью "Известиям" Владимир Мамонтов сообщил, газета будет рассказывать о вреде революций и о том, что такое честные выборы.
Андрей Васильев, продюсер проекта "Гражданин поэт" бывший главный редактор "Коммерсанта" и бывший сотрудник "Не дай бог!", рассказал РС о том, что он делал в 1996 году. А также о том, чего он ждёт от новой версии газеты.
- Как вы думаете, зачем решили выпустить такую газету?
- Ну, какая-то пропаганда... Чёрт его знает. Я очень плохо знаю этот проект, я в него не вникал. Знаю только, что идея в том, что не дай бог, революция, не дай бог, русский бунт, бессмысленный и беспощадный. И вряд это будет коммерческий проект, вы ж понимаете.
- То есть, вы думаете, что это будет пропаганда действующей власти?
- Наверное...
- А новая версия "Не дай бог!" будет напоминать старую, как думаете?
- Я так не думаю. Во-первых, то, что они взяли то же самое название, уже говорит об отсутствии креатива. Причём наша газета выпускалась на деньги проельцинских олигархов, Александра Смоленского и ещё кого-то, но она делалась с кайфом с диким. Потому что мы в самом деле очень не хотели и боялись прихода коммунистов, и мы там отжигали по-полной, мы веселились! Мы, конечно, осознавали, что делаем абсолютно оголтелую пропаганду, а не журналистику, и мы не особо это скрывали. Но работали от души. Другое дело, что сама газета "Коммерсант" в эту игру включиться не могла, потому что так она убила бы саму себя: выборы бы прошли, а "Коммерсанта" не осталось.
Поэтому сделали отдельный проект, зарегистрированный на какое-то специальное юридическое лицо... Никто не скрывал, что это делали журналисты "Коммерсанта". Ну, и она была клёвая, и отклики были положительными. Распространялась газета принудительно в регионах, поскольку считалось, что Москва и так проголосует против коммунистов. Была украдена база данных почтовых адресов, и люди а регионах открывали ящики, а там – газета "Не дай бог!"
- А что вы сами делали в газете?
- У меня была самая собачья работа: я должен был редактировать классиков, Андрея Колесникова, Валерия Панюшкина и Сергея Мостовщикова. Притом, что никакими они классиками не были, и, поскольку у них не было опыта работы при советской власти или он был, но маленький, они не могли делать пропаганду настоящую! Они пытались, как могли, но у них ни фига не получалось, а я уже мастерским пером делал из этого настоящую блевотину. Получались всё равно очень изящные вещи, убойные, потому что авторы были талантливые ребята.
- Зачем, на ваш взгляд, журналисты пойдут работать в "Не дай бог"?
- Ради бабок. Вот у нас были очень большие деньги. Насколько я помню, проект обошёлся в тринадцать миллионов долларов, при том, что газета выходила около двух месяцев.
- А как вы думаете, на чьи деньги будет издаваться она теперь?
- По логике, предвыборная агитация должна проводиться на деньги избирательного штаба. Но, скорее всего, это как-нибудь это закамуфлируют. Но я ничего не знаю про этот проект, я и о его существовании узнал, потому что у меня просят комментарии.
- А как вы думаете, первая газета "Не дай бог!" оказала влияние на политическую ситуацию перед выборами?
- Я думаю, да. Я же тогда работал заместителем генерального продюсера на "ОРТ", и меня отпустили в местную командировку. Я ходил в редакцию "Не дай бог!" по ночам и в выходные. А на телике у нас были совещания, и даже телевизионные специалисты говорили, что это дико круто, и ставили журналистам в пример то, как эффективно газета работает. Во всяком случае, например, в Ульяновской области и в Краснодарском крае были губернаторами коммунисты, и там газету пытались запретить. Коммунисты действительно очень её стремались.
- А возможно ли подобное влияние газеты сейчас?
- Нет, я в это не верю. Я вообще не верю, что печатное слово сейчас может оказывать какое-то массовое воздействие. Другое дело, среди каких-то элит, узких целевых групп. А так – интернет уже не перебьёшь. С людьми, у которых есть доступ к широкому спектру информации, даже телевидение сейчас ничего не сможет сделать.
Андрей Васильев, продюсер проекта "Гражданин поэт" бывший главный редактор "Коммерсанта" и бывший сотрудник "Не дай бог!", рассказал РС о том, что он делал в 1996 году. А также о том, чего он ждёт от новой версии газеты.
- Как вы думаете, зачем решили выпустить такую газету?
- Ну, какая-то пропаганда... Чёрт его знает. Я очень плохо знаю этот проект, я в него не вникал. Знаю только, что идея в том, что не дай бог, революция, не дай бог, русский бунт, бессмысленный и беспощадный. И вряд это будет коммерческий проект, вы ж понимаете.
- То есть, вы думаете, что это будет пропаганда действующей власти?
- Наверное...
- А новая версия "Не дай бог!" будет напоминать старую, как думаете?
- Я так не думаю. Во-первых, то, что они взяли то же самое название, уже говорит об отсутствии креатива. Причём наша газета выпускалась на деньги проельцинских олигархов, Александра Смоленского и ещё кого-то, но она делалась с кайфом с диким. Потому что мы в самом деле очень не хотели и боялись прихода коммунистов, и мы там отжигали по-полной, мы веселились! Мы, конечно, осознавали, что делаем абсолютно оголтелую пропаганду, а не журналистику, и мы не особо это скрывали. Но работали от души. Другое дело, что сама газета "Коммерсант" в эту игру включиться не могла, потому что так она убила бы саму себя: выборы бы прошли, а "Коммерсанта" не осталось.
Поэтому сделали отдельный проект, зарегистрированный на какое-то специальное юридическое лицо... Никто не скрывал, что это делали журналисты "Коммерсанта". Ну, и она была клёвая, и отклики были положительными. Распространялась газета принудительно в регионах, поскольку считалось, что Москва и так проголосует против коммунистов. Была украдена база данных почтовых адресов, и люди а регионах открывали ящики, а там – газета "Не дай бог!"
- А что вы сами делали в газете?
- У меня была самая собачья работа: я должен был редактировать классиков, Андрея Колесникова, Валерия Панюшкина и Сергея Мостовщикова. Притом, что никакими они классиками не были, и, поскольку у них не было опыта работы при советской власти или он был, но маленький, они не могли делать пропаганду настоящую! Они пытались, как могли, но у них ни фига не получалось, а я уже мастерским пером делал из этого настоящую блевотину. Получались всё равно очень изящные вещи, убойные, потому что авторы были талантливые ребята.
- Зачем, на ваш взгляд, журналисты пойдут работать в "Не дай бог"?
- Ради бабок. Вот у нас были очень большие деньги. Насколько я помню, проект обошёлся в тринадцать миллионов долларов, при том, что газета выходила около двух месяцев.
- А как вы думаете, на чьи деньги будет издаваться она теперь?
- По логике, предвыборная агитация должна проводиться на деньги избирательного штаба. Но, скорее всего, это как-нибудь это закамуфлируют. Но я ничего не знаю про этот проект, я и о его существовании узнал, потому что у меня просят комментарии.
- А как вы думаете, первая газета "Не дай бог!" оказала влияние на политическую ситуацию перед выборами?
- Я думаю, да. Я же тогда работал заместителем генерального продюсера на "ОРТ", и меня отпустили в местную командировку. Я ходил в редакцию "Не дай бог!" по ночам и в выходные. А на телике у нас были совещания, и даже телевизионные специалисты говорили, что это дико круто, и ставили журналистам в пример то, как эффективно газета работает. Во всяком случае, например, в Ульяновской области и в Краснодарском крае были губернаторами коммунисты, и там газету пытались запретить. Коммунисты действительно очень её стремались.
- А возможно ли подобное влияние газеты сейчас?
- Нет, я в это не верю. Я вообще не верю, что печатное слово сейчас может оказывать какое-то массовое воздействие. Другое дело, среди каких-то элит, узких целевых групп. А так – интернет уже не перебьёшь. С людьми, у которых есть доступ к широкому спектру информации, даже телевидение сейчас ничего не сможет сделать.