Один из главных тезисов избирательной кампании Михаила Прохорова – он эффективный менеджер, который после залоговых аукционов наладил работу "Норильского никеля" и жизнь в Норильске.
С этим тезисом не согласны, как минимум, два человека, которые знают "Норникель" изнутри. Это сопредседатель независимого профсоюза работников "Норникеля" Араб Шамсадов и бывший сотрудник службы экономической безопасности предприятия Ринат Файзулин. В интервью Радио Свобода они пытаются оспорить мнение сторонников олигарха и кандидата в президенты.
Араб Шамсадов живет в Норильске с 1982 года. Пятнадцать лет он работал в строительном управлении "Талнахпромстрой", подведомственном Норильскому металлургическому комбинату, затем семь лет – крепильщиком на руднике "Октябрьский". Сейчас Араб Шамсадов работает в муниципалитете Норильска ведущим специалистом отдела контроля управления имущества. С 2007 года возглавляет независимый профсоюз работников "Норникеля" "Защита":
– Михаил Прохоров, по моему мнению, фактически дискредитировал существовавшие в "Норникеле" профсоюзы. В начале девяностых среди горняков и металлургов были протестные настроения, и профсоюзы обретали силу и набирали популярность. Когда к власти пришли олигархи, профсоюзных лидеров просто купили. Затем были созданы сомнительные структуры – Социально-трудовой совет и Совет трудового коллектива – которые трудовым законодательством не обозначены как представители трудящихся, и которые по закону не имеют право заключать коллективные договора и вносить в них изменения. В итоге на "Норникеле" вместо настоящего профсоюза – эти две структуры и два традиционных профсоюза, деградировавших с начала девяностых. В них входят, по моей информации, порядка пятисот человек.
Всего же на "Норникеле" работают порядка тридцати тысяч человек, из которых половина – менеджеры: руководящий состав и инженерно-технические работники.
Для сравнения: перед акционированием Норильский комбинат имел численность 135 тысяч человек, основные сокращения пришлись на начало двухтысячных, в частности, за счет вывода из состава Норникеля предприятий по транспорту, ремонту, строительству.
Все это – причины, по которым мы решили создать в Норильске "Защиту". У нас всего двести человек, нам отказано в помещении, но мы сохраняем независимость.
– Вы обращаетесь в прокуратуру и суды?
– Норильская особенность: представители всех федеральных служб – Ростехнадзора, Ростехинспекции, судов, прокуратуры, полиции – фактически работают на "Норникель". Дело в том, что Фонд социальной защиты населения платит им компенсационные выплаты в связи с неблагоприятными условиями проживания на крайнем севере. А в этот фонд деньги вкладывает в основном "Норникель".
– Сторонники Михаила Прохорова утверждают, что он успешный руководитель: долги "Норникеля" погасил, зарплаты рабочим выплатил, с криминалом расправился. Вы не согласны с этим?
– Я живу в Норильске тридцать лет, и могу сравнивать. При советской власти Норильский комбинат ценили. Когда зарплату платили с задержками, она была очень высокой. Потом пришли мальчики, которые вообще не разбираются в производственных процессах, в том числе Прохоров. Зарплаты стали платить вовремя, но они снизились, а профсоюзы, способные за их повышение бороться, были дискредитированы.
Что касается криминала: если было несколько бандгруппировок, то стала одна, но более крупная и упорядоченная. Однако самое главное в том, что износ производственных мощностей достиг критической точки, поскольку команда Прохорова не провела полноценную модернизацию производства. Это приводит к высокому травматизму и уровню смертности на производстве, а также к сокрытию этой информации.
– У вас есть доказательства?
– Когда модернизации производства нет, зарплаты не растут и они в разы меньше зарплат руководства, экология ужасна и продолжает ухудшаться, а предприятие продолжает приносить прибыль, что-то, как минимум, не так…
– В 2010 году комитет Союза промышленников и предпринимателей по рынкам труда во главе с Прохоровым предложил поправки в трудовой кодекс, которые вызвали негодование многих рабочих. Среди них – отмена нормы об уведомлении работника о предстоящем сокращении, увеличение рабочей недели, увольнение по единоличному решению работодателя, повышение пенсионного возраста…
– Это несерьезно даже обсуждать. Прохоров не производственник и не государственник. Что Прохоров дал "Норникелю"? Этический кодекс работника, который пропагандирует доносительство и отсутствие конструктивной критики начальства. Негативные отзывы считаются клеветой. Есть случаи, когда сотрудников лишали премии за нарушение этического кодекса...
– В общем за Прохорова на президентских выборах ваши бывшие коллеги голосовать, видимо, не будут. А за кого голосовали на парламентских выборах в декабре?
– Официально победила "Единая Россия", но если бы выборы были честными, к власти пришел бы кто угодно, кроме нее. Начальник участка на "Норникеле" говорит: голосуйте за "Единую Россию", если хотите работу и зарплату. Избирательные участки организуют на производстве, чтобы контролировать голосование.
К Прохорову в Норильске относятся негативно: из-за этического кодекса, из-за того, что в течение десяти лет на фоне инфляции не повышалась зарплата, что к руководству приходят не профессионалы, а холуи. Для производства это катастрофа. Кроме того, есть основания считать, что по протекции людей из "Норникеля" формируется городской совет депутатов. В январе, к примеру, избирательная комиссия по сомнительным причинам отказала в регистрации списка кандидатов от местного отделения КПРФ. Прохоров – это пародия. Ему нечего предложить Норильску – самому загрязненному городу, в котором люди получают копейки.
***
Ринат Файзулин в Норильске с 1980 года. На "Норильском никеле" начинал электрослесарем, затем проводил анализ драгоценных металлов в технологических продуктах; был инженером-технологом металлургического цеха комбината, изучал технологии добычи и производства драгоценных металлов из комплексного сырья в горно-металлургическом опытно-исследовательском центре и, наконец, четыре года работал в службе экономической безопасности "Норильского никеля".
Четыре раза Файзулина увольняли с работы, как он говорит, "за активную жизненную позицию". Он восстанавливался, в том числе в судебном порядке.
– Все мои увольнения были связаны с тем, что я выявлял схемы, приносящие ущерб "Норильскому никелю". Когда я занимался анализом драгоценных металлов, узнал, что предприятие, грубо говоря, извлекает из руды меньше металла, чем может. После служебного расследования мою правоту вынуждены были признать, меня снова взяли на работу.
Когда я работал в металлургическом цехе, раскопал любопытную вещь. Существуют толлинговые схемы, когда российское предприятие перерабатывает иностранное сырье, после чего переработанное сырье вывозят обратно за границу (при толлинге таможенные пошлины гораздо ниже или вовсе отсутствуют – РС). Так вот, "Норильский никель" вместе с иностранным сырьем перерабатывал свои собственные отходы, в которых было неучтенное золото. Это неучтенное золото под видом переработанных отходов иностранного предприятия уезжало за пределы России. На языке уголовного кодекса это называется контрабандой драгоценных металлов. За это я потерял вторую работу. Восстановиться мне удалось – тогда, в середине девяностых, судьи еще не получали выплат от Фонда социальной защиты, а по сути – от "Норильского никеля".
Меня пригласили на работу в службу экономической безопасности заполярного филиала "Норникеля", где я проработал с 1997 до 2001 год. Как раз в это время Прохоров был не только одним из собственников, но и генеральным директором. Я написал ему записку обо всем том, что обнаружил на комбинате, разумеется, предложив представить подробные доказательства. Он не ответил. Вскоре меня уволили. Я добился лишь ответа от ФСБ: моя "информация частично подтверждается, но требуются временные и материальные зарплаты, чтобы разобраться во всем окончательно". Прошло десять лет, и они все еще разбираются.
– Все это нужно доказывать в суде. А вот сторонники Прохорова говорят о его успешной борьбе с долгами и криминалом как о факте доказанном.
– По моему мнению, новый хозяин лишь отсек всех тех, кто воровал не по рангу. Их уволили, но не посадили. Заработанные деньги не вкладывали в реконструкцию производства, рудники не строились. Комбинат работал на износ – по инерции. А экология продолжала и продолжает ухудшаться. Созданы все предпосылки для крупной техногенной катастрофы.
– Если в судах, как вы говорите, решения против руководства "Норильского никеля" невозможны, почему люди не устраивают забастовки? Их лояльность купили регулярными выплатами зарплат?
– Они боятся потерять работу. "Норильский никель" – монополист, в том числе на рынке труда. Я, например, занимаю активную жизненную позицию, но меня четыре раза увольняли, и у меня нет постоянной работы. Хорошо, взрослая дочь работает. Но голосовать за Прохорова не буду. Горняки работают, матерясь. Впрочем, весь вопрос в том, как считать результаты голосования.
С этим тезисом не согласны, как минимум, два человека, которые знают "Норникель" изнутри. Это сопредседатель независимого профсоюза работников "Норникеля" Араб Шамсадов и бывший сотрудник службы экономической безопасности предприятия Ринат Файзулин. В интервью Радио Свобода они пытаются оспорить мнение сторонников олигарха и кандидата в президенты.
Араб Шамсадов живет в Норильске с 1982 года. Пятнадцать лет он работал в строительном управлении "Талнахпромстрой", подведомственном Норильскому металлургическому комбинату, затем семь лет – крепильщиком на руднике "Октябрьский". Сейчас Араб Шамсадов работает в муниципалитете Норильска ведущим специалистом отдела контроля управления имущества. С 2007 года возглавляет независимый профсоюз работников "Норникеля" "Защита":
– Михаил Прохоров, по моему мнению, фактически дискредитировал существовавшие в "Норникеле" профсоюзы. В начале девяностых среди горняков и металлургов были протестные настроения, и профсоюзы обретали силу и набирали популярность. Когда к власти пришли олигархи, профсоюзных лидеров просто купили. Затем были созданы сомнительные структуры – Социально-трудовой совет и Совет трудового коллектива – которые трудовым законодательством не обозначены как представители трудящихся, и которые по закону не имеют право заключать коллективные договора и вносить в них изменения. В итоге на "Норникеле" вместо настоящего профсоюза – эти две структуры и два традиционных профсоюза, деградировавших с начала девяностых. В них входят, по моей информации, порядка пятисот человек.
Всего же на "Норникеле" работают порядка тридцати тысяч человек, из которых половина – менеджеры: руководящий состав и инженерно-технические работники.
Для сравнения: перед акционированием Норильский комбинат имел численность 135 тысяч человек, основные сокращения пришлись на начало двухтысячных, в частности, за счет вывода из состава Норникеля предприятий по транспорту, ремонту, строительству.
Все это – причины, по которым мы решили создать в Норильске "Защиту". У нас всего двести человек, нам отказано в помещении, но мы сохраняем независимость.
– Вы обращаетесь в прокуратуру и суды?
– Норильская особенность: представители всех федеральных служб – Ростехнадзора, Ростехинспекции, судов, прокуратуры, полиции – фактически работают на "Норникель". Дело в том, что Фонд социальной защиты населения платит им компенсационные выплаты в связи с неблагоприятными условиями проживания на крайнем севере. А в этот фонд деньги вкладывает в основном "Норникель".
– Сторонники Михаила Прохорова утверждают, что он успешный руководитель: долги "Норникеля" погасил, зарплаты рабочим выплатил, с криминалом расправился. Вы не согласны с этим?
– Я живу в Норильске тридцать лет, и могу сравнивать. При советской власти Норильский комбинат ценили. Когда зарплату платили с задержками, она была очень высокой. Потом пришли мальчики, которые вообще не разбираются в производственных процессах, в том числе Прохоров. Зарплаты стали платить вовремя, но они снизились, а профсоюзы, способные за их повышение бороться, были дискредитированы.
Что касается криминала: если было несколько бандгруппировок, то стала одна, но более крупная и упорядоченная. Однако самое главное в том, что износ производственных мощностей достиг критической точки, поскольку команда Прохорова не провела полноценную модернизацию производства. Это приводит к высокому травматизму и уровню смертности на производстве, а также к сокрытию этой информации.
– У вас есть доказательства?
– Когда модернизации производства нет, зарплаты не растут и они в разы меньше зарплат руководства, экология ужасна и продолжает ухудшаться, а предприятие продолжает приносить прибыль, что-то, как минимум, не так…
– В 2010 году комитет Союза промышленников и предпринимателей по рынкам труда во главе с Прохоровым предложил поправки в трудовой кодекс, которые вызвали негодование многих рабочих. Среди них – отмена нормы об уведомлении работника о предстоящем сокращении, увеличение рабочей недели, увольнение по единоличному решению работодателя, повышение пенсионного возраста…
– Это несерьезно даже обсуждать. Прохоров не производственник и не государственник. Что Прохоров дал "Норникелю"? Этический кодекс работника, который пропагандирует доносительство и отсутствие конструктивной критики начальства. Негативные отзывы считаются клеветой. Есть случаи, когда сотрудников лишали премии за нарушение этического кодекса...
– В общем за Прохорова на президентских выборах ваши бывшие коллеги голосовать, видимо, не будут. А за кого голосовали на парламентских выборах в декабре?
– Официально победила "Единая Россия", но если бы выборы были честными, к власти пришел бы кто угодно, кроме нее. Начальник участка на "Норникеле" говорит: голосуйте за "Единую Россию", если хотите работу и зарплату. Избирательные участки организуют на производстве, чтобы контролировать голосование.
К Прохорову в Норильске относятся негативно: из-за этического кодекса, из-за того, что в течение десяти лет на фоне инфляции не повышалась зарплата, что к руководству приходят не профессионалы, а холуи. Для производства это катастрофа. Кроме того, есть основания считать, что по протекции людей из "Норникеля" формируется городской совет депутатов. В январе, к примеру, избирательная комиссия по сомнительным причинам отказала в регистрации списка кандидатов от местного отделения КПРФ. Прохоров – это пародия. Ему нечего предложить Норильску – самому загрязненному городу, в котором люди получают копейки.
***
Ринат Файзулин в Норильске с 1980 года. На "Норильском никеле" начинал электрослесарем, затем проводил анализ драгоценных металлов в технологических продуктах; был инженером-технологом металлургического цеха комбината, изучал технологии добычи и производства драгоценных металлов из комплексного сырья в горно-металлургическом опытно-исследовательском центре и, наконец, четыре года работал в службе экономической безопасности "Норильского никеля".
Четыре раза Файзулина увольняли с работы, как он говорит, "за активную жизненную позицию". Он восстанавливался, в том числе в судебном порядке.
– Все мои увольнения были связаны с тем, что я выявлял схемы, приносящие ущерб "Норильскому никелю". Когда я занимался анализом драгоценных металлов, узнал, что предприятие, грубо говоря, извлекает из руды меньше металла, чем может. После служебного расследования мою правоту вынуждены были признать, меня снова взяли на работу.
Когда я работал в металлургическом цехе, раскопал любопытную вещь. Существуют толлинговые схемы, когда российское предприятие перерабатывает иностранное сырье, после чего переработанное сырье вывозят обратно за границу (при толлинге таможенные пошлины гораздо ниже или вовсе отсутствуют – РС). Так вот, "Норильский никель" вместе с иностранным сырьем перерабатывал свои собственные отходы, в которых было неучтенное золото. Это неучтенное золото под видом переработанных отходов иностранного предприятия уезжало за пределы России. На языке уголовного кодекса это называется контрабандой драгоценных металлов. За это я потерял вторую работу. Восстановиться мне удалось – тогда, в середине девяностых, судьи еще не получали выплат от Фонда социальной защиты, а по сути – от "Норильского никеля".
Меня пригласили на работу в службу экономической безопасности заполярного филиала "Норникеля", где я проработал с 1997 до 2001 год. Как раз в это время Прохоров был не только одним из собственников, но и генеральным директором. Я написал ему записку обо всем том, что обнаружил на комбинате, разумеется, предложив представить подробные доказательства. Он не ответил. Вскоре меня уволили. Я добился лишь ответа от ФСБ: моя "информация частично подтверждается, но требуются временные и материальные зарплаты, чтобы разобраться во всем окончательно". Прошло десять лет, и они все еще разбираются.
– Все это нужно доказывать в суде. А вот сторонники Прохорова говорят о его успешной борьбе с долгами и криминалом как о факте доказанном.
– По моему мнению, новый хозяин лишь отсек всех тех, кто воровал не по рангу. Их уволили, но не посадили. Заработанные деньги не вкладывали в реконструкцию производства, рудники не строились. Комбинат работал на износ – по инерции. А экология продолжала и продолжает ухудшаться. Созданы все предпосылки для крупной техногенной катастрофы.
– Если в судах, как вы говорите, решения против руководства "Норильского никеля" невозможны, почему люди не устраивают забастовки? Их лояльность купили регулярными выплатами зарплат?
– Они боятся потерять работу. "Норильский никель" – монополист, в том числе на рынке труда. Я, например, занимаю активную жизненную позицию, но меня четыре раза увольняли, и у меня нет постоянной работы. Хорошо, взрослая дочь работает. Но голосовать за Прохорова не буду. Горняки работают, матерясь. Впрочем, весь вопрос в том, как считать результаты голосования.