Ирина Лагунина: Во второй части очередного выпуска рубрики «Шпионские страсти» Владимир Абаринов продолжает беседу с Вадимом Бирштейном, автором книги «СМЕРШ. Секретное оружие Сталина».
Владимир Абаринов: Мы прервали наш разговор рассказом о том, в каких чудовищных условиях, в Сухановской следственной тюрьме, содержались без суда и следствия арестованные во время войны по обвинению в измене Родине и в шпионаже генералы. Назовем имена этих генералов. В мае 1943 года был арестован генерал-лейтенант танковых войск, бывший командующий бронетанковыми войсками Юго-Западного фронта Владимир Тамручи. В русской Википедии сказано, что в том же году он был расстрелян, но это не так. Генерал Тамручи провел семь лет в Сухановской тюрьме и умер в октябре 50-го года, так и не дождавшись суда. Начальник штаба Северо-Кавказского фронта генерал-лейтенант Иван Ласкин, которому в Сталинграде, в подвале центрального универмага, сдался в плен фельдмаршал Паулюс вместе со своим штабом, был арестован в декабре 43-го года по обвинению в шпионаже. Уже после ареста правительство США наградило его «Крестом за выдающиеся заслуги». Он ждал приговора в Суханово 10 лет, был приговорен к 10 годам лишения свободы и освобожден по амнистии. Генерал-майор авиации, начальник штаба ВВС Сибирского военного округа Борис Теплинский был арестован в апреле 43-го, осужден лишь в марте 52-го.
Вадим Бирштейн пишет в своей книге, что при аресте военнослужащего по обвинению в измене родине автоматически арестовывались и его ближайшие родственники. Вадим, когда и кем было принято такое решение, как оно исполнялось?
Вадим Бирштейн: Надо подчеркнуть, что СМЕРШ как часть репрессивной системы, произошедший из НКВД, имел дело только с так называемыми политическими преступлениями по статье 58. И первый параграф этой статьи 58.1, для военнослужащих 58.1.Б, трактовался очень широко – это была измена родине. Измена родине понималась и как попытка и реальный переход к врагу, по этой статье судили тех, кто был в окружении, по этой статье судили тех, кто подозревался в шпионаже и так далее. В общем, очень широко трактуемая статья. И если человек судился по этой статье, то автоматически после приговора арестовывалась его семья. То есть ближайшие родственники и дети попадали, если они были маленькими, в спецучреждения НКВД, когда они подрастали, их судили, они получали лагерь или ссылку.
Эта система началась достаточно рано, в 34 году был первый законодательный акт, по которому родственники тех, кто перешел или улетел за границу, арестовывались или получали срока. Дальше эта система развивалась в эпоху Большого террора, в 37-м году одним из постановлений ежовских было детализирование этой системы, когда ближайшие родственники и дети осужденных, обычно расстрелянных, получали 5-8 лет лагерей или ссылку.
С начала Великой отечественной войны опять же были новые акты, которые детализировали все предыдущие. И соответственно, была разработана система, по которой родственники тех, кто был судим по этой статье, или ссылались или получали лагерь. Эта вся чудовищная система существовала до конца войны. Собственно, совершенно неизвестно, сколько людей пострадало таким образом, потому что данных о числе арестованных и сосланных родственников просто нет. Можно только предполагать по количеству расстрелянных по этой статье примерно. Это все были, вероятно, миллионы людей.
Владимир Абаринов: Насколько я понимаю, вы пришли к теме СМЕРШа через свои поиски следов Рауля Валленберга, шведского дипломата, арестованного органами СМЕРШ в Будапеште. Но Валленберг был далеко не единственным дипломатом, арестованным в столицах стран Восточной Европы после того, как они были заняты советскими войсками. Более того – вместе с дипломатами арестовывались их семьи.
Вадим Бирштейн: Когда я стал собирать материал для этой книжки, я наткнулся на данные о том, что дипломаты были особой статьей, за которой охотился СМЕРШ. Конечно, мы говорим о немецких, итальянских, венгерских дипломатах, но попадались и дипломаты нейтральных стран, такие как Валленберг, были и швейцарцы, которые были арестованы СМЕРШем. Их судьба сложилась благополучно, потому что их потом обменяли после войны, но с Валленбергом этого не произошло. Что касается дипломатов немецких, то как только Красная армия очистила от гитлеровцев первую страну, это была Болгария, сразу встал вопрос о дипломатах. Сначала им было разрешено уехать в Турцию, целый специальный поезд с дипломатами разных стран отправился в сторону Турции. На границе он встал, дипломаты ожидали турецких виз, и в это время в Москве Сталин приказал всех их арестовать. Специальный отряд СМЕРШа это проделал, и несколько десятков дипломатов, часто они были с женами, были направлены в Москву. И эти люди сидели, те, кто выжил, некоторые из них были судимы в 48-м году, остальные в 51-52=м. То есть они тоже сидели по многу лет в следственных тюрьмах. Что интересно, эти люди арестовывались без ордеров на арест, они назывались спецконтингентом. Ордера на арест были выписаны только перед их судами, то есть они сидели до 52-го года и только в 52-м в их деле появлялся ордер на арест, хотя человек уже провел лет 6-7 в тюрьме.
Самое чудовищное, что родственники этих людей тоже арестовывались. Я нашел сына немецкого военного дипломата, его арестовали, когда арестовали отца в Бухаресте, в Бухаресте тоже все дипломаты Германии, Италии были поголовно арестованы и посланы в Москву. Чуть позже в Германии, в Восточной Пруссии, арестовали жену и сына этого военного дипломата. Этот 13-летний мальчик был помещен со своей матерью в Лефортово, где они провели шесть лет вместе, и он рос в камере Лефортовской тюрьмы. Когда стало 19 лет, их обоих, мать и сына судили, как членов семьи военного преступника. Мать отправили в Александровскую тюрьму, одну из трех секретных тюрем МГБ, а юношу отправили в лагерь. К счастью, все трое выжили. Отец в это время получил 25 лет, поскольку смертная казнь тогда не применялась, 25 лет Владимирской тюрьмы – это еще одна самая секретная специальная тюрьма в то время для политических заключенных. Они все трое выжили и были репатриированы в Германию, где соединились опять. Этот человек, мальчик, выросший в Лефортовской тюрьме, в дальнейшем стал видным западногерманским дипломатом и даже послом Западной Германии в Сингапуре.
Владимир Абаринов: Я узнал из вашей книги еще одну поразительную историю. Майор Йоахим Кюн, участник заговора против Гитлера, перешел линию фронта 27 июля 1944 года, через неделю после провала заговора, спасаясь от неминуемого ареста. Во всех подробностях информировал следователей о заговоре, спустя несколько дней перевод его показаний лежал на столе у Сталина. Тем не менее, майор Кюн оставался в заключении без суда до осени 1950 года, а затем был приговорен к 25 годам лишения свободы за военные преступления. На родину он вернулся в январе 56-го. Судя по всему, повредился в уме. Умер в 94-м, реабилитирован в декабре 1998 года.
Вадим Бирштейн: Разумеется, это психология сталинского режима - всюду видеть врагов и не верить тому, что люди говорят, это совершенно понятно. Но к сожалению, эта психология остается достаточно распространенной и сейчас, как последствие сталинских лет. Да, они не верили, они считали, что все врут, что все враги, и надо их всех уничтожать.
Владимир Абаринов: В свое время мы с вами, занимаясь изучением закулисной стороны Нюрнбергского процесса, и я нашел в вашей книге ссылки на мои статьи на эту тему, узнали много нового об участии сотрудников СМЕРШ в подготовке и проведении процесса. Расскажите о команде полковника Лихачева и о том, чем она занималась в Нюрнберге.
Вадим Бирштейн: Да, это очень интересная деталь, совершенно практически неизвестная многим, особенно на Западе. Вся делегация прокуроров, судей советских в Нюрнберге, контролировалась группой, посланной СМЕРШем. Это так называемая команда Лихачева, состоявшая из нескольких офицеров, двое из которых были очень знакомы с ситуацией, потому что они были следователями, допрашивавшими важных немцев перед тем, как они были отправлены в Нюрнберг. Цель этой группы была присматривать за поведением прокуроров и судей, а также пытаться предотвратить появление неприятных для Сталина лично вопросов при обсуждении немецких преступников. В частности, вопрос о Катыни, который Сталин пытался представить как массовое убийство, совершенное нацистскими преступниками. Эта команда СМЕРШевцев привезла единственного подследственного, Ханса Фриче, который был привезен со стороны СМЕРШа. Другой подследственный, представленный Сталиным, адмирал Редер, был привезен из энкэведешных лагерей для военнопленных. И произошло большое разочарование с этим подследственным, привезенным СМЕРШем, потому что суд его оправдал, он не получил никакого наказания, вопреки всем страшным речам советских прокуроров.
Владимир Абаринов: Мы прервали наш разговор рассказом о том, в каких чудовищных условиях, в Сухановской следственной тюрьме, содержались без суда и следствия арестованные во время войны по обвинению в измене Родине и в шпионаже генералы. Назовем имена этих генералов. В мае 1943 года был арестован генерал-лейтенант танковых войск, бывший командующий бронетанковыми войсками Юго-Западного фронта Владимир Тамручи. В русской Википедии сказано, что в том же году он был расстрелян, но это не так. Генерал Тамручи провел семь лет в Сухановской тюрьме и умер в октябре 50-го года, так и не дождавшись суда. Начальник штаба Северо-Кавказского фронта генерал-лейтенант Иван Ласкин, которому в Сталинграде, в подвале центрального универмага, сдался в плен фельдмаршал Паулюс вместе со своим штабом, был арестован в декабре 43-го года по обвинению в шпионаже. Уже после ареста правительство США наградило его «Крестом за выдающиеся заслуги». Он ждал приговора в Суханово 10 лет, был приговорен к 10 годам лишения свободы и освобожден по амнистии. Генерал-майор авиации, начальник штаба ВВС Сибирского военного округа Борис Теплинский был арестован в апреле 43-го, осужден лишь в марте 52-го.
Вадим Бирштейн пишет в своей книге, что при аресте военнослужащего по обвинению в измене родине автоматически арестовывались и его ближайшие родственники. Вадим, когда и кем было принято такое решение, как оно исполнялось?
Вадим Бирштейн: Надо подчеркнуть, что СМЕРШ как часть репрессивной системы, произошедший из НКВД, имел дело только с так называемыми политическими преступлениями по статье 58. И первый параграф этой статьи 58.1, для военнослужащих 58.1.Б, трактовался очень широко – это была измена родине. Измена родине понималась и как попытка и реальный переход к врагу, по этой статье судили тех, кто был в окружении, по этой статье судили тех, кто подозревался в шпионаже и так далее. В общем, очень широко трактуемая статья. И если человек судился по этой статье, то автоматически после приговора арестовывалась его семья. То есть ближайшие родственники и дети попадали, если они были маленькими, в спецучреждения НКВД, когда они подрастали, их судили, они получали лагерь или ссылку.
Эта система началась достаточно рано, в 34 году был первый законодательный акт, по которому родственники тех, кто перешел или улетел за границу, арестовывались или получали срока. Дальше эта система развивалась в эпоху Большого террора, в 37-м году одним из постановлений ежовских было детализирование этой системы, когда ближайшие родственники и дети осужденных, обычно расстрелянных, получали 5-8 лет лагерей или ссылку.
С начала Великой отечественной войны опять же были новые акты, которые детализировали все предыдущие. И соответственно, была разработана система, по которой родственники тех, кто был судим по этой статье, или ссылались или получали лагерь. Эта вся чудовищная система существовала до конца войны. Собственно, совершенно неизвестно, сколько людей пострадало таким образом, потому что данных о числе арестованных и сосланных родственников просто нет. Можно только предполагать по количеству расстрелянных по этой статье примерно. Это все были, вероятно, миллионы людей.
Владимир Абаринов: Насколько я понимаю, вы пришли к теме СМЕРШа через свои поиски следов Рауля Валленберга, шведского дипломата, арестованного органами СМЕРШ в Будапеште. Но Валленберг был далеко не единственным дипломатом, арестованным в столицах стран Восточной Европы после того, как они были заняты советскими войсками. Более того – вместе с дипломатами арестовывались их семьи.
Вадим Бирштейн: Когда я стал собирать материал для этой книжки, я наткнулся на данные о том, что дипломаты были особой статьей, за которой охотился СМЕРШ. Конечно, мы говорим о немецких, итальянских, венгерских дипломатах, но попадались и дипломаты нейтральных стран, такие как Валленберг, были и швейцарцы, которые были арестованы СМЕРШем. Их судьба сложилась благополучно, потому что их потом обменяли после войны, но с Валленбергом этого не произошло. Что касается дипломатов немецких, то как только Красная армия очистила от гитлеровцев первую страну, это была Болгария, сразу встал вопрос о дипломатах. Сначала им было разрешено уехать в Турцию, целый специальный поезд с дипломатами разных стран отправился в сторону Турции. На границе он встал, дипломаты ожидали турецких виз, и в это время в Москве Сталин приказал всех их арестовать. Специальный отряд СМЕРШа это проделал, и несколько десятков дипломатов, часто они были с женами, были направлены в Москву. И эти люди сидели, те, кто выжил, некоторые из них были судимы в 48-м году, остальные в 51-52=м. То есть они тоже сидели по многу лет в следственных тюрьмах. Что интересно, эти люди арестовывались без ордеров на арест, они назывались спецконтингентом. Ордера на арест были выписаны только перед их судами, то есть они сидели до 52-го года и только в 52-м в их деле появлялся ордер на арест, хотя человек уже провел лет 6-7 в тюрьме.
Самое чудовищное, что родственники этих людей тоже арестовывались. Я нашел сына немецкого военного дипломата, его арестовали, когда арестовали отца в Бухаресте, в Бухаресте тоже все дипломаты Германии, Италии были поголовно арестованы и посланы в Москву. Чуть позже в Германии, в Восточной Пруссии, арестовали жену и сына этого военного дипломата. Этот 13-летний мальчик был помещен со своей матерью в Лефортово, где они провели шесть лет вместе, и он рос в камере Лефортовской тюрьмы. Когда стало 19 лет, их обоих, мать и сына судили, как членов семьи военного преступника. Мать отправили в Александровскую тюрьму, одну из трех секретных тюрем МГБ, а юношу отправили в лагерь. К счастью, все трое выжили. Отец в это время получил 25 лет, поскольку смертная казнь тогда не применялась, 25 лет Владимирской тюрьмы – это еще одна самая секретная специальная тюрьма в то время для политических заключенных. Они все трое выжили и были репатриированы в Германию, где соединились опять. Этот человек, мальчик, выросший в Лефортовской тюрьме, в дальнейшем стал видным западногерманским дипломатом и даже послом Западной Германии в Сингапуре.
Владимир Абаринов: Я узнал из вашей книги еще одну поразительную историю. Майор Йоахим Кюн, участник заговора против Гитлера, перешел линию фронта 27 июля 1944 года, через неделю после провала заговора, спасаясь от неминуемого ареста. Во всех подробностях информировал следователей о заговоре, спустя несколько дней перевод его показаний лежал на столе у Сталина. Тем не менее, майор Кюн оставался в заключении без суда до осени 1950 года, а затем был приговорен к 25 годам лишения свободы за военные преступления. На родину он вернулся в январе 56-го. Судя по всему, повредился в уме. Умер в 94-м, реабилитирован в декабре 1998 года.
Вадим Бирштейн: Разумеется, это психология сталинского режима - всюду видеть врагов и не верить тому, что люди говорят, это совершенно понятно. Но к сожалению, эта психология остается достаточно распространенной и сейчас, как последствие сталинских лет. Да, они не верили, они считали, что все врут, что все враги, и надо их всех уничтожать.
Владимир Абаринов: В свое время мы с вами, занимаясь изучением закулисной стороны Нюрнбергского процесса, и я нашел в вашей книге ссылки на мои статьи на эту тему, узнали много нового об участии сотрудников СМЕРШ в подготовке и проведении процесса. Расскажите о команде полковника Лихачева и о том, чем она занималась в Нюрнберге.
Вадим Бирштейн: Да, это очень интересная деталь, совершенно практически неизвестная многим, особенно на Западе. Вся делегация прокуроров, судей советских в Нюрнберге, контролировалась группой, посланной СМЕРШем. Это так называемая команда Лихачева, состоявшая из нескольких офицеров, двое из которых были очень знакомы с ситуацией, потому что они были следователями, допрашивавшими важных немцев перед тем, как они были отправлены в Нюрнберг. Цель этой группы была присматривать за поведением прокуроров и судей, а также пытаться предотвратить появление неприятных для Сталина лично вопросов при обсуждении немецких преступников. В частности, вопрос о Катыни, который Сталин пытался представить как массовое убийство, совершенное нацистскими преступниками. Эта команда СМЕРШевцев привезла единственного подследственного, Ханса Фриче, который был привезен со стороны СМЕРШа. Другой подследственный, представленный Сталиным, адмирал Редер, был привезен из энкэведешных лагерей для военнопленных. И произошло большое разочарование с этим подследственным, привезенным СМЕРШем, потому что суд его оправдал, он не получил никакого наказания, вопреки всем страшным речам советских прокуроров.