Ирина Лагунина: В эфире – продолжение исторического цикла «Русский коллаборационизм». Автор и ведущий – Владимир Абаринов. Слушайте вторую часть главы девятой – «Спасибо фюреру за наше счастливое детство».
Владимир Абаринов: В книге генерал-майора КГБ Николая Губернаторова «СМЕРШ против «Буссарда». Репортаж из архива тайной войны» есть документ, который мы сейчас процитируем. Это рапорт начальника Абвергруппы 209 (кодовое наименование - «Буссард») капитана Фрица Больца от 20 июня 1943 года.
"Достоверно установлено, что забрасываемая нами агентура нередко задерживается не столько вследствие усиления контрразведки, сколько по причине
слабой маскировки агентов и низкого качества их документов прикрытия. Поэтому для усиления диверсионной деятельности предлагается усовершенствовать средства, тактику и способы совершения диверсионных актов, а также скрытность маскировки самих исполнителей. Гарантии успеха будут обеспечены:
Во-первых, маскировкой заряда взрывчатого вещества
большой мощности под естественные куски каменного
угля (разработано лабораторией Абвера-2), а также простотой и доступностью способа применения этого средства путем подбрасывания его в тендеры паровозов или в неохраняемые склады угля на железнодорожных станциях.
Во-вторых, исполнителями диверсионных актов будут задействованы не взрослые агенты, а специально обученные подростки от 10 до 16 лет. На их подготовку потребуется гораздо меньше средств и времени. В России они не имеют никаких документов, ими забиты все крупные прифронтовые вокзалы и станции, отношение к ним военных и охраны участливое и снисходительное. Поэтому появление их у объектов диверсии не вызывает подозрений.
Вышеназванная категория бездомных подростков, потерявших родителей, в большом количестве скопилась и на занимаемой вермахтом территории, а также в концлагерях, в детских домах, приютах, городах и селах".
Владимир Абаринов: Борис Николаевич, план этот был утвержден и принят к исполнению. Насколько успешным оказался этот проект?
Борис Ковалев: Нацисты осуществляли несколько таких проектов. Как я вам уже говорил, первые попытки использования несовершеннолетних в интересах спецслужб были еще в 41 году. Аналогичные школы действовали и в районе Смоленска, и в районе Орла. Я могу предположить, что так же в других оккупированных районах нашей страны. Здесь речь идет о том, что серьезного агента нужно много и долго учить, в него вкладывается и немало сил, и немало средств. А здесь нацисты просто пытались, отделавшись минимальными вложенными средствами, получить какой-то максимальный результат за счет большого количества засылаемой агентуры.
Владимир Абаринов: А кто работал с этими детьми? В книге Губернаторова подробно рассказана история руководителя группы «Буссард» обер-лейтенанта, бывшего белогвардейца Юрия Ростова-Беломорина – это имя упоминается и в рапорте Больца. Но люди, знакомые с первоисточниками, утверждают, что Николай Губернаторов принял за чистую монету легенду этого человека, а на самом деле его звали Юрий Евтухович, он был родом из Тамбова, гражданин СССР, по профессии – как раз воспитатель детского дома.
Борис Ковалев: Я вам хочу сказать как историк историку: к сожалению, некоторые легенды оказываются правдой, правда в конечном счете оказывается легендой. Но опять-таки, по теории больших чисел. Я не сомневаюсь, что в этих школах могли присутствовать и советские агенты, могли присутствовать и кадровые немецкие разведчики. Но опять-таки, по общей тенденции, по методике работы с этими детьми, повторюсь, что начали работать с шестилетними детьми – 6, 7, 8 лет. Что нужно этому ребенку? Ласковое слово, может быть обещание того, что его завтра снова хорошо накормят, еще что-либо, еще какая-то радость, еще какая-то забота в страшных условиях войны. Я думаю, что здесь не нужно было иметь ни высококвалифицированных психологов, ни высококвалифицированных специалистов. То есть здесь, я повторюсь, нацистские спецслужбы могли использовать любых своих сотрудников.
И если опять-таки говорить о детях на войне, наверное, самый яркий ребенок на войне, которого мы знаем еще со средней школы – это Ваня Солнцев. Это герой небезызвестный классической советской повести "Сын полка". Однако, если посмотреть на воспоминания детей, переживших оккупацию, подобные сыновья полка были и во власовской армии. Но дети этих власовских сыновей полка вспоминают очень негативно, вспоминают о них по сути своей с ненавистью. И мне кажется, здесь эта ненависть связана не только с какой-то идеологической составляющей, наверное, она тоже присутствует, но в большей степени они видели сытенького, одетого, холеного мальчика, у которого вроде бы есть серьезные и влиятельные покровители, который в общем-то как им казалось, не думает со страхом о завтрашнем дне. Поэтому многие дети готовы были за эту иллюзию относительно сытной, относительно стабильной жизни отдать многое.
Владимир Абаринов: Книга Николая Губернаторова навлекла на себя упреки в тенденциозности. Писали, в частности, что автор противоречит фактам, когда пытается утверждать, что затея капитана Больца, в сущности, провалилась, что чуть ли не все агенты-подростки, оказавшись на советской стороне, сразу же шли в повинной. Как было на самом деле? Как вы, Борис Николаевич, в целом оцениваете эффективность детей в диверсионной и разведывательной работе немцев?
Борис Ковалев: Если смотреть на отчеты, если смотреть на ту информацию, которая присутствует в том числе в опубликованном сборнике "Советские органы государственной безопасности в годы Великой отечественной войны", такие проходят информации – подрывы паровозов, как раз удавалось подбрасывать куски тола, замаскированные под уголь. Далее – сбор каких-то разведсведений, разведданных, когда они возвращались обратно к немцам и об этом сообщали. Пусть таких успешных результатов было один на сто, пусть это было в районе 1-2%, но согласитесь, немцам подобная агентура ничего не стоила. Плюс, повторюсь, это были русские дети, которых было по большому счету не жалко. И в-третьих, мне кажется, что даже обед для ста голодных детей стоит в разы, если не в тысячи раз дешевле, чем поврежденный паровоз, который в условиях войны везет на фронт или с фронта эшелон с важным грузом.
Владимир Абаринов: Процитируем еще один документ – разведсводку, направленную лично Сталину.
"1 сентября 1943 г. в Управление контрразведки “Смерш” Брянского фронта явились два подростка:
Крутиков Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса. Оба они заявили, что в ночь на 1 сентября сего года с Оршанского аэродрома на двухмоторном немецком самолете были заброшены
на парашютах в район г. Плавска и имели задание немецкой разведки — проникнуть на любую железнодорожную станцию и незаметно подбросить в штабель угля, из которого паровозы заправляются топливом, по три куска взрывчатки, закамуфлированной под обычный каменный уголь. После чего перейти линию фронта на сторону немцев и доложить о выполнении задания.
Одновременно с Крутиковым и Маренковым в наш тыл с аналогичным заданием были заброшены еще 27 диверсантов-подростков в разные районы железнодорожных станций Московской, Тульской, Смоленской, Калининской, Курской и Воронежской областей. Это свидетельствует о том, что немцы пытаются этими диверсиями вывести из строя наш паровозный парк и тем самым нарушить снабжение наступающих войск Западного, Брянского, Калининского и Центрального фронтов.
Выброска на парашютах была произведена попарно с трех самолетов. Крутиков и Маренков принесли с собой парашюты, по три куска взрывчатки, сумки с продуктами и по 400 рублей денег. Они были одеты в грязные поношенные, красноармейского образца гимнастерки, гражданские брюки, что придавало им вид беспризорников".
Владимир Абаринов: И последний вопрос: что стало с теми агентами-подростками, которые добровольно сдались советской контрразведке?
Борис Ковалев: Данные о том, что их привлекали к уголовной ответственности, я имею в виду тех людей, которые добровольно перешли на сторону советской стороны, у меня нет. Более того, я встречал информацию о том, что после войны эти люди жили, жили достаточно без особых последствий. Хотя, повторюсь, экстремальные реалии войны таковы, что по теории больших чисел могут быть и обратные данные. Информации о том, что дети, перешедшие на нашу сторону, далее подвергались каким-либо репрессиям, у меня лично нет.
Владимир Абаринов: В книге генерал-майора КГБ Николая Губернаторова «СМЕРШ против «Буссарда». Репортаж из архива тайной войны» есть документ, который мы сейчас процитируем. Это рапорт начальника Абвергруппы 209 (кодовое наименование - «Буссард») капитана Фрица Больца от 20 июня 1943 года.
"Достоверно установлено, что забрасываемая нами агентура нередко задерживается не столько вследствие усиления контрразведки, сколько по причине
слабой маскировки агентов и низкого качества их документов прикрытия. Поэтому для усиления диверсионной деятельности предлагается усовершенствовать средства, тактику и способы совершения диверсионных актов, а также скрытность маскировки самих исполнителей. Гарантии успеха будут обеспечены:
Во-первых, маскировкой заряда взрывчатого вещества
большой мощности под естественные куски каменного
угля (разработано лабораторией Абвера-2), а также простотой и доступностью способа применения этого средства путем подбрасывания его в тендеры паровозов или в неохраняемые склады угля на железнодорожных станциях.
Во-вторых, исполнителями диверсионных актов будут задействованы не взрослые агенты, а специально обученные подростки от 10 до 16 лет. На их подготовку потребуется гораздо меньше средств и времени. В России они не имеют никаких документов, ими забиты все крупные прифронтовые вокзалы и станции, отношение к ним военных и охраны участливое и снисходительное. Поэтому появление их у объектов диверсии не вызывает подозрений.
Вышеназванная категория бездомных подростков, потерявших родителей, в большом количестве скопилась и на занимаемой вермахтом территории, а также в концлагерях, в детских домах, приютах, городах и селах".
Владимир Абаринов: Борис Николаевич, план этот был утвержден и принят к исполнению. Насколько успешным оказался этот проект?
Борис Ковалев: Нацисты осуществляли несколько таких проектов. Как я вам уже говорил, первые попытки использования несовершеннолетних в интересах спецслужб были еще в 41 году. Аналогичные школы действовали и в районе Смоленска, и в районе Орла. Я могу предположить, что так же в других оккупированных районах нашей страны. Здесь речь идет о том, что серьезного агента нужно много и долго учить, в него вкладывается и немало сил, и немало средств. А здесь нацисты просто пытались, отделавшись минимальными вложенными средствами, получить какой-то максимальный результат за счет большого количества засылаемой агентуры.
Владимир Абаринов: А кто работал с этими детьми? В книге Губернаторова подробно рассказана история руководителя группы «Буссард» обер-лейтенанта, бывшего белогвардейца Юрия Ростова-Беломорина – это имя упоминается и в рапорте Больца. Но люди, знакомые с первоисточниками, утверждают, что Николай Губернаторов принял за чистую монету легенду этого человека, а на самом деле его звали Юрий Евтухович, он был родом из Тамбова, гражданин СССР, по профессии – как раз воспитатель детского дома.
Борис Ковалев: Я вам хочу сказать как историк историку: к сожалению, некоторые легенды оказываются правдой, правда в конечном счете оказывается легендой. Но опять-таки, по теории больших чисел. Я не сомневаюсь, что в этих школах могли присутствовать и советские агенты, могли присутствовать и кадровые немецкие разведчики. Но опять-таки, по общей тенденции, по методике работы с этими детьми, повторюсь, что начали работать с шестилетними детьми – 6, 7, 8 лет. Что нужно этому ребенку? Ласковое слово, может быть обещание того, что его завтра снова хорошо накормят, еще что-либо, еще какая-то радость, еще какая-то забота в страшных условиях войны. Я думаю, что здесь не нужно было иметь ни высококвалифицированных психологов, ни высококвалифицированных специалистов. То есть здесь, я повторюсь, нацистские спецслужбы могли использовать любых своих сотрудников.
И если опять-таки говорить о детях на войне, наверное, самый яркий ребенок на войне, которого мы знаем еще со средней школы – это Ваня Солнцев. Это герой небезызвестный классической советской повести "Сын полка". Однако, если посмотреть на воспоминания детей, переживших оккупацию, подобные сыновья полка были и во власовской армии. Но дети этих власовских сыновей полка вспоминают очень негативно, вспоминают о них по сути своей с ненавистью. И мне кажется, здесь эта ненависть связана не только с какой-то идеологической составляющей, наверное, она тоже присутствует, но в большей степени они видели сытенького, одетого, холеного мальчика, у которого вроде бы есть серьезные и влиятельные покровители, который в общем-то как им казалось, не думает со страхом о завтрашнем дне. Поэтому многие дети готовы были за эту иллюзию относительно сытной, относительно стабильной жизни отдать многое.
Владимир Абаринов: Книга Николая Губернаторова навлекла на себя упреки в тенденциозности. Писали, в частности, что автор противоречит фактам, когда пытается утверждать, что затея капитана Больца, в сущности, провалилась, что чуть ли не все агенты-подростки, оказавшись на советской стороне, сразу же шли в повинной. Как было на самом деле? Как вы, Борис Николаевич, в целом оцениваете эффективность детей в диверсионной и разведывательной работе немцев?
Борис Ковалев: Если смотреть на отчеты, если смотреть на ту информацию, которая присутствует в том числе в опубликованном сборнике "Советские органы государственной безопасности в годы Великой отечественной войны", такие проходят информации – подрывы паровозов, как раз удавалось подбрасывать куски тола, замаскированные под уголь. Далее – сбор каких-то разведсведений, разведданных, когда они возвращались обратно к немцам и об этом сообщали. Пусть таких успешных результатов было один на сто, пусть это было в районе 1-2%, но согласитесь, немцам подобная агентура ничего не стоила. Плюс, повторюсь, это были русские дети, которых было по большому счету не жалко. И в-третьих, мне кажется, что даже обед для ста голодных детей стоит в разы, если не в тысячи раз дешевле, чем поврежденный паровоз, который в условиях войны везет на фронт или с фронта эшелон с важным грузом.
Владимир Абаринов: Процитируем еще один документ – разведсводку, направленную лично Сталину.
"1 сентября 1943 г. в Управление контрразведки “Смерш” Брянского фронта явились два подростка:
Крутиков Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса. Оба они заявили, что в ночь на 1 сентября сего года с Оршанского аэродрома на двухмоторном немецком самолете были заброшены
на парашютах в район г. Плавска и имели задание немецкой разведки — проникнуть на любую железнодорожную станцию и незаметно подбросить в штабель угля, из которого паровозы заправляются топливом, по три куска взрывчатки, закамуфлированной под обычный каменный уголь. После чего перейти линию фронта на сторону немцев и доложить о выполнении задания.
Одновременно с Крутиковым и Маренковым в наш тыл с аналогичным заданием были заброшены еще 27 диверсантов-подростков в разные районы железнодорожных станций Московской, Тульской, Смоленской, Калининской, Курской и Воронежской областей. Это свидетельствует о том, что немцы пытаются этими диверсиями вывести из строя наш паровозный парк и тем самым нарушить снабжение наступающих войск Западного, Брянского, Калининского и Центрального фронтов.
Выброска на парашютах была произведена попарно с трех самолетов. Крутиков и Маренков принесли с собой парашюты, по три куска взрывчатки, сумки с продуктами и по 400 рублей денег. Они были одеты в грязные поношенные, красноармейского образца гимнастерки, гражданские брюки, что придавало им вид беспризорников".
Владимир Абаринов: И последний вопрос: что стало с теми агентами-подростками, которые добровольно сдались советской контрразведке?
Борис Ковалев: Данные о том, что их привлекали к уголовной ответственности, я имею в виду тех людей, которые добровольно перешли на сторону советской стороны, у меня нет. Более того, я встречал информацию о том, что после войны эти люди жили, жили достаточно без особых последствий. Хотя, повторюсь, экстремальные реалии войны таковы, что по теории больших чисел могут быть и обратные данные. Информации о том, что дети, перешедшие на нашу сторону, далее подвергались каким-либо репрессиям, у меня лично нет.