Ирина Лагунина: 5 марта прошел многотысячный митинг на Пушкинской площади, очередной назначен на 10 марта на Новом Арбате. Власти сделали ответный ход, задержав несколько сотен человек, оставшихся на Пушкинской после митинга. В тот же день в Петербурге была жестко разогнана несанкционированная акция. Несколько человек, задержанных в тот день, остаются в заключении, и в Петербурге проходит серия одиночных пикетов. По февральским данным Аналитического Центра Юрия Левады, уличные протесты поддерживают 38 % российского населения. О том, как оценивают ситуацию социологи, психологи и другие эксперты, рассказывает Вероника Боде.
Вероника Боде: В конце февраля Аналитический Центр Юрия Левады спросил у россиян, что, по их мнению, будет происходить с протестным движением в стране после президентских выборов. 40% опрошенных ответили, что протестные настроения пойдут на спад, 29% - что они сохранятся на прежнем уровне, и 18% граждан были уверены, что протестные настроения будут расти. Однако на митинг вечером 5 марта вышло значительно меньше людей, чем, скажем, на проспект Сахарова или на Болотную площадь. Своими впечатлениями от митинга делится писатель и психоаналитик Александр Плоткин.
Александр Плоткин: Сама обстановка была совершенно нереалистической. Эти самосвалы, которыми перегорожена площадь, справа крутится подъемный кран со стрелой, которая все время над площадью заносится, сверху вертолет, отряды ОМОН вдоль бульваров, огромное количество военных машин. Становилось очень тревожно.
Что касается того, что людей было меньше, чем на Якеманке или на Болотной, во-первых, это потому, что вечер рабочего дня. Второй фактор, конечно, вот это давление, которое постарались оказать, нагнав в город войск, навезя сотни автобусов с иногородними. Наверное, какую-то долю людей удручили эти дутые огромные цифры, которые собрал Путин. Для того они и надуты, эти цифры, чтобы подавить. Нужна не просто победа, нужно было именно подавляющую победу. Протестное движение прежде всего власть хочет задавить психологически. Вот этого не случилось, сразу говорю.
Вероника Боде: Каково, на ваш взгляд, значение этого митинга?
Александр Плоткин: Это, конечно, очень важное событие. Прежде всего это психологический перелом, я считаю. Людям потребовалось какое-то время, чтобы ассимилировать эти чудовищные надутые цифры. И к этому нужно было, конечно, приспособиться, к этому сильному агитационному приему, ради которого возили людей голосовать в Москву – это же денег все-таки стоит. И вот это все нужно было переломить, и этот митинг этот эффект дал. Люди пришли, конечно, в таком тревожном напряженном состоянии, но все уходили опять довольные, их не удалось сломать. Вы знаете, что самое главное на допросах? Самое главное – сломать, когда человек сдается, и он готов на все. Вот этого не случилось, и люди пришли в состоянии мобилизованности, люди показали, что они готовы на это тратить время и силы. Большое количество молодежи показывает, что она готова на риск. Я думаю, что это будет нарастать.
Вероника Боде: Это был Александр Плоткин, писатель и психоаналитик. О том, чем отличался митинг на Пушкинской от предыдущих массовых протестных акций, я побеседовала с социологом Борисом Дубиным. По его наблюдениям, социально-демографический состав участников примерно тот же, что на проспекте Сахарова и на второй Болотной, где Левада-Центр проводил подробнейшие опросы. На Пушкинской были люди разного возраста, принадлежащие к различным социальным слоям, разделяющие разные политические убеждения. А что, по мнению Бориса Дубина, означал разгон протестующих, оставшихся на площади после завершения акции?
Борис Дубин: В целом, я бы так прочитал это: погуляли и будет. Может быть это знак, дающий представление о том, как дальше будут развиваться отношения власти и участников этих митингов.
Вероника Боде: Как бы вы охарактеризовали процессы, происходящие в России в самое последнее время, буквально последнюю неделю-две?
Борис Дубин: Я бы сказал, они во многом противоречивы. Есть поведение условно конформистского большинства, которое принимает ту власть, которая есть. С другой стороны есть поведение тоже достаточно большой части людей, которым в принципе наплевать. И наконец, есть поведение меньшинства, которое предъявляет довольно простые запросы, но тем не менее, видимо, для власти представляющие большую трудность. Это запросы на реально работающие институты, причем институты современного общества. С другой стороны это люди, которые предъявляют запрос на будущее, и они озабочены не столько тем, чем была Россия в прошлом и образ чего ей надо вернуть, а они озабочены будущим своим, своих детей и своей страны. И в-третьих, у них есть такой капитал, которого, похоже, нет в других группах российского общества – этот капитал называется солидарность и доверие.
Вероника Боде: Социолог Борис Дубин, Левада-Центр. Культуролог, историк и политолог Игорь Яковенко отмечает, что сразу после президентских выборов заметно изменилась реакция власти на протестные выступления граждан.
Игорь Яковенко: Мы видим, что послабления, которые были у нас с вами с декабря до выборов президента – это были временные послабления. Теперь объявлено: все кончено, мы возвращаемся к устойчивой политической традиции.
Вероника Боде: Вопрос к вам, как к автору книги "Россия и репрессии", ждете ли вы каких-то совсем жестких действий со стороны властей по отношению к протестующим?
Игорь Яковенко: Вы знаете, когда сняли Никиту Сергеевича Хрущева, ходил анекдот относительно тех мотивов, по которым его снимали. Потому что он предлагал райкомы партии поделить на сельскохозяйственные и промышленные, министерство путей сообщения на министерство прибытия и министерство отбытия поездов. Еще, что он был инициатором награды Николая Второго за создание революционной ситуации в России. Звучит парадоксально, но в этом есть некоторый смысл. Наша власть безукоризненно, точно совершает поступки и телодвижения, которые напрягают ситуацию в стране. Если этой власти совсем откажет чувство реальности, она будет закручивать еще более жестко. Если там сидят люди, чуть-чуть умеющие смотреть на два-три шага вперед, жесткость репрессий приостановят. Россия страна с элитой, которая мыслит самодержавно и принцип такой: идти на поводу у подвластных в любой ситуации нельзя. Если она вдруг в какой-то момент прислушивается к мнению общества, идет на какие-то уступки, то всякий раз правящей элитой это признается как нарушение своих базовых принципов. Тем не менее, существует какое-то чувство реальности даже у самой самодержавной власти. Вопрос стоит так: победит верность сакральным принципам российской власти или здравый смысл?
Протестное движение лишний раз продемонстрировало, что в нашей стране живет два народа. Один народ, живущий в соответствии с традиционными русскими представлениями – это так называемый патернализм. Люди передают все надежды на крепкую надежную власть. Если эта власть крепкая и традиционная, то народ это устраивает. А вторая часть общества – это модернизированная, европейская, та, которая живет по представлениям, свойственным нормальной демократии. Сегодня эта вторая часть общества численно меньше, но это та часть общества, которая стратегически идет на смену традиционной. Есть некоторые основания предполагать, что на какое-то время возможен спад протестной активности, но очень ненадолго. Полагать, что можно прикрыть крышку и все рассосется, наивно.
Вероника Боде: Это был доктор философии Игорь Яковенко. А вот что думает о происходящем в стране профессор МГИМО, историк Андрей Зубов.
Андрей Зубов: Эти массовые протесты во многом являются вторым актом, мне кажется, русской революции, антикоммунистической, антитоталитарной революции, которая началась в 89-91 годах. Тогда общество было совершенно не готово к тому, чтобы действительно построить демократическую систему. Не было элиты некоммунистической, все было большевиками истреблено за предшествующие 7 десятилетий. И поэтому тогда прорыв к свободе, видимо, не было и за эти 20 лет все это выросло. У нас выросло свободное общество, у нас выросли люди, независимые от власти, выросла молодежь, не эндокринированная никак коммунистической тоталитарной идеологией. И поэтому у нас сейчас наступил второй акт этого революционного сдвига, когда общество сложилось достаточно, сформировалось, чтобы организоваться по демократическим образцам, чтобы наконец порвать эту пуповину коммунистического тоталитаризма.
Вероника Боде: Отмечает доктор исторических наук Андрей Зубов. Социолог Борис Дубин – о перспективах развития протестного движения в России.
Борис Дубин: Это зависит от того, как будет развиваться само протестное движение, как будут вести себя его лидеры и как в конечном счете будет вести себя социум российский и как будет вести себя российская власть. Пока до последнего времени мы имели на стороне тех, кто выходит с лозунгами "За честные выборы", все-таки поддержка более 40% взрослого населения. Причем процентов 12 говорили, что если так дальше будут эти митинги развиваться и власть не будет откликаться на требования митингующих, то они и сами готовы принять участие в такого рода митингах. Я не думаю, что дело дойдет до 12-15 миллионов участников, но думаю, что и десятой части их будет вполне достаточно, чтобы зрелище было впечатляющим, а факт заставляющим задуматься. Если власть не задумается об этом, это значит, что в течение ближайшего времени страну могут ожидать явления нестабильности, неуверенности, потери перспектив. А если власть будет реагировать так, как она реагировала на окончание митинга 5 марта, то могут быть и гораздо более выразительные и печальные события.
Вероника Боде: Говорил социолог Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра. Усилится ли давление на оппозицию с возвращением Владимира Путина на пост президента? – с таким вопросом корреспондент РС обратился к жителям Саранска.
- Бесспорно, все игры в доброго президента сразу улетучатся после его инаугурации.
- Мне кажется, нет, не должны. Может быть после выборов у людей волнение, потом все наладится.
- Слушал его выступление перед своими сторонниками, где он объявил оппозицию врагами России.
- Я думаю, что усилится, потому что этих протестов будет больше. С 90 годов уже выросло, сформировалось новое поколение, которое привыкло жить в несколько ином мире.
- Несомненно. Это даже видно по его выступлению, когда заявил, что вспомнят, кто пытался расшатать наше общество, не дадим. Уже все восприняли прямую угрозу ближайших зачисток.
- Я уверен, что да. Потому что после президентских выборов протестные массы снова будут продолжать свою деятельность и вновь избранный президент Владимир Владимирович это будет воспринимать не как протест против власти как таковой, а как протест против него лично и будет достаточно жестко подавлять различными способами.
- В связи с избранием Владимира Владимировича Путина, я думаю, что готовится очень жесткое отношение к оппозиции. Он человек, я считаю, мстительный и давление на оппозицию готовит жесткое.
- Митинг был, уже похватали. Разве позволит себе что-то другое?
Вероника Боде: Голоса жителей Саранска записал корреспондент РС Игорь Телин. Напомним, что по данным Левада-Центра, 10% россиян сообщают, что определенно поддерживают уличные акции протеста, и еще 28% - что они скорее поддерживают такие акции. А 13% граждан заявляют, что и сами готовы принять участие в уличных протестах в своем городе или районе.
Вероника Боде: В конце февраля Аналитический Центр Юрия Левады спросил у россиян, что, по их мнению, будет происходить с протестным движением в стране после президентских выборов. 40% опрошенных ответили, что протестные настроения пойдут на спад, 29% - что они сохранятся на прежнем уровне, и 18% граждан были уверены, что протестные настроения будут расти. Однако на митинг вечером 5 марта вышло значительно меньше людей, чем, скажем, на проспект Сахарова или на Болотную площадь. Своими впечатлениями от митинга делится писатель и психоаналитик Александр Плоткин.
Александр Плоткин: Сама обстановка была совершенно нереалистической. Эти самосвалы, которыми перегорожена площадь, справа крутится подъемный кран со стрелой, которая все время над площадью заносится, сверху вертолет, отряды ОМОН вдоль бульваров, огромное количество военных машин. Становилось очень тревожно.
Что касается того, что людей было меньше, чем на Якеманке или на Болотной, во-первых, это потому, что вечер рабочего дня. Второй фактор, конечно, вот это давление, которое постарались оказать, нагнав в город войск, навезя сотни автобусов с иногородними. Наверное, какую-то долю людей удручили эти дутые огромные цифры, которые собрал Путин. Для того они и надуты, эти цифры, чтобы подавить. Нужна не просто победа, нужно было именно подавляющую победу. Протестное движение прежде всего власть хочет задавить психологически. Вот этого не случилось, сразу говорю.
Вероника Боде: Каково, на ваш взгляд, значение этого митинга?
Александр Плоткин: Это, конечно, очень важное событие. Прежде всего это психологический перелом, я считаю. Людям потребовалось какое-то время, чтобы ассимилировать эти чудовищные надутые цифры. И к этому нужно было, конечно, приспособиться, к этому сильному агитационному приему, ради которого возили людей голосовать в Москву – это же денег все-таки стоит. И вот это все нужно было переломить, и этот митинг этот эффект дал. Люди пришли, конечно, в таком тревожном напряженном состоянии, но все уходили опять довольные, их не удалось сломать. Вы знаете, что самое главное на допросах? Самое главное – сломать, когда человек сдается, и он готов на все. Вот этого не случилось, и люди пришли в состоянии мобилизованности, люди показали, что они готовы на это тратить время и силы. Большое количество молодежи показывает, что она готова на риск. Я думаю, что это будет нарастать.
Вероника Боде: Это был Александр Плоткин, писатель и психоаналитик. О том, чем отличался митинг на Пушкинской от предыдущих массовых протестных акций, я побеседовала с социологом Борисом Дубиным. По его наблюдениям, социально-демографический состав участников примерно тот же, что на проспекте Сахарова и на второй Болотной, где Левада-Центр проводил подробнейшие опросы. На Пушкинской были люди разного возраста, принадлежащие к различным социальным слоям, разделяющие разные политические убеждения. А что, по мнению Бориса Дубина, означал разгон протестующих, оставшихся на площади после завершения акции?
Борис Дубин: В целом, я бы так прочитал это: погуляли и будет. Может быть это знак, дающий представление о том, как дальше будут развиваться отношения власти и участников этих митингов.
Вероника Боде: Как бы вы охарактеризовали процессы, происходящие в России в самое последнее время, буквально последнюю неделю-две?
Борис Дубин: Я бы сказал, они во многом противоречивы. Есть поведение условно конформистского большинства, которое принимает ту власть, которая есть. С другой стороны есть поведение тоже достаточно большой части людей, которым в принципе наплевать. И наконец, есть поведение меньшинства, которое предъявляет довольно простые запросы, но тем не менее, видимо, для власти представляющие большую трудность. Это запросы на реально работающие институты, причем институты современного общества. С другой стороны это люди, которые предъявляют запрос на будущее, и они озабочены не столько тем, чем была Россия в прошлом и образ чего ей надо вернуть, а они озабочены будущим своим, своих детей и своей страны. И в-третьих, у них есть такой капитал, которого, похоже, нет в других группах российского общества – этот капитал называется солидарность и доверие.
Вероника Боде: Социолог Борис Дубин, Левада-Центр. Культуролог, историк и политолог Игорь Яковенко отмечает, что сразу после президентских выборов заметно изменилась реакция власти на протестные выступления граждан.
Игорь Яковенко: Мы видим, что послабления, которые были у нас с вами с декабря до выборов президента – это были временные послабления. Теперь объявлено: все кончено, мы возвращаемся к устойчивой политической традиции.
Вероника Боде: Вопрос к вам, как к автору книги "Россия и репрессии", ждете ли вы каких-то совсем жестких действий со стороны властей по отношению к протестующим?
Игорь Яковенко: Вы знаете, когда сняли Никиту Сергеевича Хрущева, ходил анекдот относительно тех мотивов, по которым его снимали. Потому что он предлагал райкомы партии поделить на сельскохозяйственные и промышленные, министерство путей сообщения на министерство прибытия и министерство отбытия поездов. Еще, что он был инициатором награды Николая Второго за создание революционной ситуации в России. Звучит парадоксально, но в этом есть некоторый смысл. Наша власть безукоризненно, точно совершает поступки и телодвижения, которые напрягают ситуацию в стране. Если этой власти совсем откажет чувство реальности, она будет закручивать еще более жестко. Если там сидят люди, чуть-чуть умеющие смотреть на два-три шага вперед, жесткость репрессий приостановят. Россия страна с элитой, которая мыслит самодержавно и принцип такой: идти на поводу у подвластных в любой ситуации нельзя. Если она вдруг в какой-то момент прислушивается к мнению общества, идет на какие-то уступки, то всякий раз правящей элитой это признается как нарушение своих базовых принципов. Тем не менее, существует какое-то чувство реальности даже у самой самодержавной власти. Вопрос стоит так: победит верность сакральным принципам российской власти или здравый смысл?
Протестное движение лишний раз продемонстрировало, что в нашей стране живет два народа. Один народ, живущий в соответствии с традиционными русскими представлениями – это так называемый патернализм. Люди передают все надежды на крепкую надежную власть. Если эта власть крепкая и традиционная, то народ это устраивает. А вторая часть общества – это модернизированная, европейская, та, которая живет по представлениям, свойственным нормальной демократии. Сегодня эта вторая часть общества численно меньше, но это та часть общества, которая стратегически идет на смену традиционной. Есть некоторые основания предполагать, что на какое-то время возможен спад протестной активности, но очень ненадолго. Полагать, что можно прикрыть крышку и все рассосется, наивно.
Вероника Боде: Это был доктор философии Игорь Яковенко. А вот что думает о происходящем в стране профессор МГИМО, историк Андрей Зубов.
Андрей Зубов: Эти массовые протесты во многом являются вторым актом, мне кажется, русской революции, антикоммунистической, антитоталитарной революции, которая началась в 89-91 годах. Тогда общество было совершенно не готово к тому, чтобы действительно построить демократическую систему. Не было элиты некоммунистической, все было большевиками истреблено за предшествующие 7 десятилетий. И поэтому тогда прорыв к свободе, видимо, не было и за эти 20 лет все это выросло. У нас выросло свободное общество, у нас выросли люди, независимые от власти, выросла молодежь, не эндокринированная никак коммунистической тоталитарной идеологией. И поэтому у нас сейчас наступил второй акт этого революционного сдвига, когда общество сложилось достаточно, сформировалось, чтобы организоваться по демократическим образцам, чтобы наконец порвать эту пуповину коммунистического тоталитаризма.
Вероника Боде: Отмечает доктор исторических наук Андрей Зубов. Социолог Борис Дубин – о перспективах развития протестного движения в России.
Борис Дубин: Это зависит от того, как будет развиваться само протестное движение, как будут вести себя его лидеры и как в конечном счете будет вести себя социум российский и как будет вести себя российская власть. Пока до последнего времени мы имели на стороне тех, кто выходит с лозунгами "За честные выборы", все-таки поддержка более 40% взрослого населения. Причем процентов 12 говорили, что если так дальше будут эти митинги развиваться и власть не будет откликаться на требования митингующих, то они и сами готовы принять участие в такого рода митингах. Я не думаю, что дело дойдет до 12-15 миллионов участников, но думаю, что и десятой части их будет вполне достаточно, чтобы зрелище было впечатляющим, а факт заставляющим задуматься. Если власть не задумается об этом, это значит, что в течение ближайшего времени страну могут ожидать явления нестабильности, неуверенности, потери перспектив. А если власть будет реагировать так, как она реагировала на окончание митинга 5 марта, то могут быть и гораздо более выразительные и печальные события.
Вероника Боде: Говорил социолог Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра. Усилится ли давление на оппозицию с возвращением Владимира Путина на пост президента? – с таким вопросом корреспондент РС обратился к жителям Саранска.
- Бесспорно, все игры в доброго президента сразу улетучатся после его инаугурации.
- Мне кажется, нет, не должны. Может быть после выборов у людей волнение, потом все наладится.
- Слушал его выступление перед своими сторонниками, где он объявил оппозицию врагами России.
- Я думаю, что усилится, потому что этих протестов будет больше. С 90 годов уже выросло, сформировалось новое поколение, которое привыкло жить в несколько ином мире.
- Несомненно. Это даже видно по его выступлению, когда заявил, что вспомнят, кто пытался расшатать наше общество, не дадим. Уже все восприняли прямую угрозу ближайших зачисток.
- Я уверен, что да. Потому что после президентских выборов протестные массы снова будут продолжать свою деятельность и вновь избранный президент Владимир Владимирович это будет воспринимать не как протест против власти как таковой, а как протест против него лично и будет достаточно жестко подавлять различными способами.
- В связи с избранием Владимира Владимировича Путина, я думаю, что готовится очень жесткое отношение к оппозиции. Он человек, я считаю, мстительный и давление на оппозицию готовит жесткое.
- Митинг был, уже похватали. Разве позволит себе что-то другое?
Вероника Боде: Голоса жителей Саранска записал корреспондент РС Игорь Телин. Напомним, что по данным Левада-Центра, 10% россиян сообщают, что определенно поддерживают уличные акции протеста, и еще 28% - что они скорее поддерживают такие акции. А 13% граждан заявляют, что и сами готовы принять участие в уличных протестах в своем городе или районе.