Мелвин Коннер. Еврей телесный / Перевод с английского Е. Левина. – М.: Текст; Книжники, 2012. – 348 [4] с. – (Чейсовская коллекция).
Был ли среди книжных людей русской культуры тот, кто ни разу не цитировал себе, в смятенных раздумьях о своей неотменимой телесности, хрестоматийных строк юного Осипа Эмильевича: "Дано мне тело. Что мне делать с ним?"?! Ну, может быть, кто-то без такого цитирования умудрился обойтись, не настаиваю. Зато у соплеменников поэта, не покидавших пределы традиции, на мандельштамовский вопрос неизменно находились совершенно точные ответы. Какие именно и почему – мы имеем возможность узнать из небольшой, но весьма содержательной, а главное - систематичной книги Мелвина Коннера.
Автор, профессор антропологии в университете Эмори (Атланта, США), пишет о телесных аспектах еврейского существования в истории: едва ли не обо всех, какие только можно выявить. В принципе, подобный обзор исторически выраженных отношений с собственным телом могли бы написать – и наверняка уже не раз написали – представители любых этнических, культурных и прочих общностей. А если вдруг не написали, очень стоит надеяться на то, что это однажды будет сделано - уже хотя бы потому, что человеческие смыслы почему-то не умеют существовать независимо от тел своих носителей, а те, в свою очередь, куда как восприимчивы к смысловым отпечаткам разного рода; потому, наконец, что тело вообще может быть понято как отдельный язык для выговаривания смыслов, как вполне самоценный способ их проживания. И всё-таки случай "еврейского тела" - именно так, "The Jewish Body", называется книга в её англоязычном оригинале, - действительно особенный, независимо от принадлежности и пристрастий автора – хотя он, безусловно, пристрастен.
Отношения со своим телом у людей этой культуры всегда отличались – как Коннер и показывает – не просто особенной напряжённостью, но и тщательной продуманностью, и осознанной выстроенностью. Не хуже, чем у древних греков – только совсем-совсем иначе. Хотя бы потому, что у греков был культ тела, а у евреев – даже при том, что на протяжении веков они развивали свой ум как будто в явный ущерб телу - постоянное к нему внимание. Это разные вещи. Не говоря уж о том, что существовать в еврейском теле посреди нееврейского (читай – враждебного, по крайней мере - чуждого) окружения на протяжении тех же самых веков означало быть уязвимым, а в ХХ веке стало попросту катастрофичным. Впрочем, внимание к телу в еврейской культуре началось ещё задолго до этой уязвимости, до изгнания – пожалуй, вместе с религией, как одна из важных форм религиозной жизни.
Ставшие "первым народом, поверившим в Бога, лишённого тела", народом Книги (кстати: книга – и Книга – ведь тоже тело для смыслов; и внимание к тексту Торы, к самой его графике, которого автор касается лишь вскользь – безусловно, одна из важных форм "телесной" рефлексии), евреи, по словам Коннера, говорили и писали о теле настолько много, что это дало основание одному современному исследователю назвать их "народом тела" - впрочем, Коннер его поправляет: точнее было бы говорить о них как о "народе Книги и тела". Своё тело, подобно книге, они и читали, и писали. Они "не могли принять тело как нечто само собой разумеющееся" (самая знаменитая, но не единственная форма такого неприятия – обрезание, заповеданное Богом Аврааму и понимаемое с тех пор, среди прочего, как усовершенствование тела сравнительно с его природной данностью). "Всё, что входило в тело, должно было быть очищено и благословлено"; более того, "даже то, что выходило из тела, нередко считалось заслуживающим благословения – благодарности Богу, создавшему столь чудесную машину по Своему образу и подобию (хотя о том, как это следует понимать, евреи ожесточённо спорили на протяжении тридцати столетий)". "По иронии судьбы, - замечает автор, - бесконечные рассуждения о Боге и слове Божьем с определённой долей вероятности создали условия, вызвавшие изменения мозга как физического носителя разума".
Мы найдём тут кое-какие ответы и на сакраментальный вопрос о том, существут ли какие-то "специфически еврейские", объединяющие всех причастных генетические особенности (кроме знаменитого еврейского носа, который замечен отнюдь не у всех). Автор полагает, что они есть, и даже выдвигает некоторые предположения о том, в силу чего они могли возникнуть – помимо общего, но бывшего всё-таки очень давно, ближневосточного генофонда. Образовательная система, созданная традиционным еврейством, могла послужить, пишет Коннер, одним из факторов генетического отбора, благодаря которому "самые одарённые молодые люди, а также их дети оказывались в наиболее благоприятном окружении". "Вполне вероятно, что крупнейшие ешивы служили", среди прочего, чем-то вроде того, что биологи называют "центрами размножения" - именно в результате этого ашкеназские евреи издавна "отличались умственными способностями и высоким уровнем развития речи" - то есть качествами, традиционно необходимыми "для успешной учёбы". Во всяком случае, определённым образом формируемое тело – и это уже показано у Коннера совершенно убедительно – явно оказывало обратное формирующее влияние на обитающую в нём душу, на самовосприятие, на стиль поведения, на систему привычек и ценностей. И, пожалуй, продолжает оказывать его даже по сей день, при том, что влияние традиционных представлений существенно, в том числе (почти) исчезающе, ослабло.
Из писавших на темы еврейской телесности Коннер – далеко не самый первый и уж тем более не самый оригинальный. Он и сам честно это признаёт, ни на какие открытия не претендуя и тщательно ссылаясь на своих многочисленных, по большей части англоязычных, предшественников. Его книга, собственно, - вообще не исследование и даже не культурологическое эссе с отчётливо-собственной идеей: это, скорее, просто систематический, довольно добросовестный обзор "телесных" сюжетов еврейской культуры от книги Бытия до наших дней. Тем не менее, достоинства её – уже хотя бы в том, что она связывает в единый, обозримый узел тематические линии, существующие вполне разрозненно – от бестелесности Бога до возникшей на предыдущем рубеже веков идеи "мускулистого еврейства", от "трансформации тела" - "одной из главных тем современной еврейской литературы" (превращение Грегора Замзы в жука, по Коннеру, - это очень еврейский сюжет) до характерно-еврейских генетических заболеваний и их возможной связи с высоким уровнем интеллекта (а что: по словам Коннера, исследования учёных из университета Юты действительно подтвердили возможность такой связи ещё в 2005 году). Да, конечно, своя доля внимания достаётся и связанным с еврейским телом традиционным мифам и предрассудкам – от смертоносных нацистских "теорий" до собственной, теперь, кажется, уже преодолённой склонности евреев прежних лет считать себя телесно слабыми едва ли не по природе. Наконец, что важно само по себе, книга позволяет заинтересованному русскоязычному читателю - не избалованному, если не ошибаюсь, основательной литературой о еврейской культурной соматике на его родном языке, - составить себе об этой теме цельное представление. А пожалуй что, и подыскать на мандельштамовский вопрос (на самом деле – вполне достойный названия вечного) кое-какие самостоятельные ответы.
Был ли среди книжных людей русской культуры тот, кто ни разу не цитировал себе, в смятенных раздумьях о своей неотменимой телесности, хрестоматийных строк юного Осипа Эмильевича: "Дано мне тело. Что мне делать с ним?"?! Ну, может быть, кто-то без такого цитирования умудрился обойтись, не настаиваю. Зато у соплеменников поэта, не покидавших пределы традиции, на мандельштамовский вопрос неизменно находились совершенно точные ответы. Какие именно и почему – мы имеем возможность узнать из небольшой, но весьма содержательной, а главное - систематичной книги Мелвина Коннера.
Автор, профессор антропологии в университете Эмори (Атланта, США), пишет о телесных аспектах еврейского существования в истории: едва ли не обо всех, какие только можно выявить. В принципе, подобный обзор исторически выраженных отношений с собственным телом могли бы написать – и наверняка уже не раз написали – представители любых этнических, культурных и прочих общностей. А если вдруг не написали, очень стоит надеяться на то, что это однажды будет сделано - уже хотя бы потому, что человеческие смыслы почему-то не умеют существовать независимо от тел своих носителей, а те, в свою очередь, куда как восприимчивы к смысловым отпечаткам разного рода; потому, наконец, что тело вообще может быть понято как отдельный язык для выговаривания смыслов, как вполне самоценный способ их проживания. И всё-таки случай "еврейского тела" - именно так, "The Jewish Body", называется книга в её англоязычном оригинале, - действительно особенный, независимо от принадлежности и пристрастий автора – хотя он, безусловно, пристрастен.
Отношения со своим телом у людей этой культуры всегда отличались – как Коннер и показывает – не просто особенной напряжённостью, но и тщательной продуманностью, и осознанной выстроенностью. Не хуже, чем у древних греков – только совсем-совсем иначе. Хотя бы потому, что у греков был культ тела, а у евреев – даже при том, что на протяжении веков они развивали свой ум как будто в явный ущерб телу - постоянное к нему внимание. Это разные вещи. Не говоря уж о том, что существовать в еврейском теле посреди нееврейского (читай – враждебного, по крайней мере - чуждого) окружения на протяжении тех же самых веков означало быть уязвимым, а в ХХ веке стало попросту катастрофичным. Впрочем, внимание к телу в еврейской культуре началось ещё задолго до этой уязвимости, до изгнания – пожалуй, вместе с религией, как одна из важных форм религиозной жизни.
Ставшие "первым народом, поверившим в Бога, лишённого тела", народом Книги (кстати: книга – и Книга – ведь тоже тело для смыслов; и внимание к тексту Торы, к самой его графике, которого автор касается лишь вскользь – безусловно, одна из важных форм "телесной" рефлексии), евреи, по словам Коннера, говорили и писали о теле настолько много, что это дало основание одному современному исследователю назвать их "народом тела" - впрочем, Коннер его поправляет: точнее было бы говорить о них как о "народе Книги и тела". Своё тело, подобно книге, они и читали, и писали. Они "не могли принять тело как нечто само собой разумеющееся" (самая знаменитая, но не единственная форма такого неприятия – обрезание, заповеданное Богом Аврааму и понимаемое с тех пор, среди прочего, как усовершенствование тела сравнительно с его природной данностью). "Всё, что входило в тело, должно было быть очищено и благословлено"; более того, "даже то, что выходило из тела, нередко считалось заслуживающим благословения – благодарности Богу, создавшему столь чудесную машину по Своему образу и подобию (хотя о том, как это следует понимать, евреи ожесточённо спорили на протяжении тридцати столетий)". "По иронии судьбы, - замечает автор, - бесконечные рассуждения о Боге и слове Божьем с определённой долей вероятности создали условия, вызвавшие изменения мозга как физического носителя разума".
Мы найдём тут кое-какие ответы и на сакраментальный вопрос о том, существут ли какие-то "специфически еврейские", объединяющие всех причастных генетические особенности (кроме знаменитого еврейского носа, который замечен отнюдь не у всех). Автор полагает, что они есть, и даже выдвигает некоторые предположения о том, в силу чего они могли возникнуть – помимо общего, но бывшего всё-таки очень давно, ближневосточного генофонда. Образовательная система, созданная традиционным еврейством, могла послужить, пишет Коннер, одним из факторов генетического отбора, благодаря которому "самые одарённые молодые люди, а также их дети оказывались в наиболее благоприятном окружении". "Вполне вероятно, что крупнейшие ешивы служили", среди прочего, чем-то вроде того, что биологи называют "центрами размножения" - именно в результате этого ашкеназские евреи издавна "отличались умственными способностями и высоким уровнем развития речи" - то есть качествами, традиционно необходимыми "для успешной учёбы". Во всяком случае, определённым образом формируемое тело – и это уже показано у Коннера совершенно убедительно – явно оказывало обратное формирующее влияние на обитающую в нём душу, на самовосприятие, на стиль поведения, на систему привычек и ценностей. И, пожалуй, продолжает оказывать его даже по сей день, при том, что влияние традиционных представлений существенно, в том числе (почти) исчезающе, ослабло.
Из писавших на темы еврейской телесности Коннер – далеко не самый первый и уж тем более не самый оригинальный. Он и сам честно это признаёт, ни на какие открытия не претендуя и тщательно ссылаясь на своих многочисленных, по большей части англоязычных, предшественников. Его книга, собственно, - вообще не исследование и даже не культурологическое эссе с отчётливо-собственной идеей: это, скорее, просто систематический, довольно добросовестный обзор "телесных" сюжетов еврейской культуры от книги Бытия до наших дней. Тем не менее, достоинства её – уже хотя бы в том, что она связывает в единый, обозримый узел тематические линии, существующие вполне разрозненно – от бестелесности Бога до возникшей на предыдущем рубеже веков идеи "мускулистого еврейства", от "трансформации тела" - "одной из главных тем современной еврейской литературы" (превращение Грегора Замзы в жука, по Коннеру, - это очень еврейский сюжет) до характерно-еврейских генетических заболеваний и их возможной связи с высоким уровнем интеллекта (а что: по словам Коннера, исследования учёных из университета Юты действительно подтвердили возможность такой связи ещё в 2005 году). Да, конечно, своя доля внимания достаётся и связанным с еврейским телом традиционным мифам и предрассудкам – от смертоносных нацистских "теорий" до собственной, теперь, кажется, уже преодолённой склонности евреев прежних лет считать себя телесно слабыми едва ли не по природе. Наконец, что важно само по себе, книга позволяет заинтересованному русскоязычному читателю - не избалованному, если не ошибаюсь, основательной литературой о еврейской культурной соматике на его родном языке, - составить себе об этой теме цельное представление. А пожалуй что, и подыскать на мандельштамовский вопрос (на самом деле – вполне достойный названия вечного) кое-какие самостоятельные ответы.