Ирина Лагунина: 24 марта, в 13 годовщину начала воздушной операции НАТО против Сербии, в Белграде был установлен памятник жертвам войн 90-х годов. Этот памятник вызвал протесты как родственников жертв войны, так и правозащитных организаций. Рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге
Айя Куге: Открытие памятника началось с инцидента – группа людей, именующих себя родственниками жертв, не дала мэру Белграда и Министру обороны Сербии возложить венки у нового мемориала. Им не понравилось то, как выглядит памятник – две скромные вертикальные плиты из стекла и железа на небольшом возвышении из белых каменных плит, кстати, напротив главного железнодорожного вокзала и в центре крупной транспортной развязки. На металлической части монумента мелкими словами вписано: «Жертвам войны и защитникам отечества 1990 – 1999 годов».
Семьи погибших назвали памятник «унизительным сооружением, который усиливает их травму, поскольку на нём нет ни имен жертв, ни креста, который они заслужили».
С протестом, но по совсем другим причинам, вышли и активистки антивоенного движения «Женщины в черном». Они воспротивились открытию памятника, который, по их мнению, «равняет жертв и палачей» и создает новый символ «преемственности с военной политикой Слободана Милошевича». Представительница движения «Женщины в черном» Сташа Заёвич.
Сташа Заёвич: Первый вопрос: кому воздвигается этот памятник? Каким бойцам-защитникам? Тем, кто сербской национальности? Тем, кто разрушал Вуковар, обстреливал Сараево, убивал в Сребренице и в городке Сува Река в Косове? Мы будем вместе прославлять и жертв, и палачей? А какое это отечество, которому воздвигается памятник? На нашу инициативу поставить в Белграде памятник жертвам геноцида в Сребренице власти ответили, что это невозможно, так как преступление было совершено в другом месте. Так вот и эти все преступления тоже были совершены в других местах! Уже двадцать лет у нас утверждают, что Сербия в войне не участвовала, а мы знаем, что она не только принимала участие в войне, но и совершала агрессию.
Айя Куге: Любопытно, что власти Белграда как будто скрывали от общественности, что 24 марта открывается новый памятник. Даже один из главных организаторов установки этого «мемориала», заместитель председателя парламента сербской столицы Зоран Алимпич отказался отвечать на вопросы журналистов. Очевидно, из-за того, что месяц назад его объяснение, данное нашему радио, вызвало бурю негодования. Он сказал тогда, что памятник устанавливается в честь всех: как убитых, так и убивавших в войнах.
Зоран Алимпич: Еще в 2006 году парламент города Белград принял решение воздвигнуть на Савской площади мемориал жертвам войн и защитникам отечества в войнах 1990-1999 годов. Защитниками отечества, конечно, являются люди, которые стояли под ружьем. А под жертвами войны подразумеваются гражданские лица, пострадавшие в ходе конфликтов. Думаю, что всем это понятно. Защитники отечества были призваны в армию, чтобы защищать свою страну, некоторые за её отдали свою жизнь. Они заслуживают памятник. В войне, конечно, были жертвы. Все памятники в мире, посвященные военным и войнам, в некотором смысле являются памятниками тем, кто убивал, кто стрелял. А наш памятник - памятник всем погибшим и всем защитникам. Каждый, кто там зажжет свечу или положит венок, поймет это по-своему.
Айя Куге: История этого памятника долгая и сложная. Сербские ветераны войны ещё в 1997 году выступили с инициативой воздвигнуть в Белграде центральный памятник жертвам последних войн. Городские власти ответили, что ещё не время. Через 5 лет был объявлен конкурс на проект памятника, посвященного «павшим бойцам и жертвам войн 1990-1999 годов на территории бывшей Югославии». Конкурс вскоре был аннулирован из-за разногласий по поводу названия. На следующем конкурсе из названия исчезли «бойцы», потом пропала идея посвятить памятник всем жертвам войн на всей бывшей Югославии. Теперь, как-то поспешно, вероятно из-за предвыборной национальной кампании, был реализован дешевый проект памятника двух студентов, получивших второй приз на конкурсе 2005 года. Остальные авторы предлагали главным образом кресты - разной формы и высоты. На решение городских властей соорудить памятник каким-то безымянным жертвам не удалось повлиять даже художникам из группы «Памятник». Именно ради этого памятника группа и была создана 10 лет назад. Они требовали сначала провести общественное обсуждение вопроса участия Сербии в развале Югославии и в войнах 90-х годов, прояснить характер этих войн, а только потом размышлять, кому и какой памятник воздвигать. Бранислав Стоянович, член группы «Памятник».
Бранислав Стоянович: У нашей государственной политики есть постоянная проблема с тем, как отнестись к 90-м годам, как назвать события, в которых это государство принимало участие. Этот памятник – еще одно проявление неспособности государства признать свою причастность к распаду Югославии. Этим памятником Сербия пытается сказать, что сербы понесли больше всех жертв и что они, якобы, вели лишь оборонительные войны.
Айя Куге: Социолог Янья Бечь, которая занимается жертвами войны в бывшей Югославии, также считает памятник в Белграде очень проблематичным.
Янья Бечь: Учитывая характер войн, особую щепетильность темы и большую асимметричность военной и финансовой мощи на стороне Сербии, нужно было воздвигнуть памятник жертвам с их именами и фамилиями. Жертвы войны – не числа, не статистические данные. У них есть имена. Например, в Сараево есть памятник, на котором имена 1536 убитых детей. Перед Бундестагом в Берлине есть относительно скромная плита с именами бывших, до прихода к власти нацистов, депутатов парламента, которые пострадали в концентрационных лагерях. Так и у нас – на памятниках должны быть конкретные имена. Так можно было бы избежать всевозможных манипуляций и злоупотреблений жертвами.
Айя Куге: Точное число погибших в последних войнах в бывшей Югославии не установлено. Оценивается, что в Боснии и Герцеговине погибли около 100 тысячи человек, большинство из них боснийские мусульмане. В Хорватии – 13,5 тысяч, около 5 тысяч из которых сербской национальности, однако 70% из них бойцы сербских военных формирований. Во время натовских бомбардировок Сербии пострадали до 2,5 тысячи человек, около тысяча из них сербские военные и полицейские. В 1999 году в Косово были убиты или пропали без вести почти 9,5 тысяч человек, 6,5 тысяч из них албанцы. 758 человек в Косове погибли в результате военной операции НАТО. Все эти данные являются относительно произвольными и зависят от того, какими источниками пользоваться.
Напомню, что памятник, открытый на днях в Белграде «жертвам войны и защитникам отечества» относится ко всем войнам в бывшей Югославии 90-х годов, включая бомбардировки НАТО, поскольку период охватывает 1990-1999 годы. Однако многое не понятно. Говорит белградский профессор-историк Дубравка Стоянович:
Дубравка Стоянович: Уже 10 лет мы слышим эти разговоры о том, что все жертвы равны. Именно так Сербия относится к 90-м годам: все преступления одинаковы. Мы осуждаем все преступления и сожалеем обо всех жертвах – это способ замять свою ответственность. Я помню, как в 1991 году, когда началась война, в Белграде группа из 200-300 человек каждый вечер в парке у здания Президиума, где сидел Слободан Милошевич, зажигала свечи под большим лозунгом: «За всех жертв войны». Вот так изменение контекста меняет текст. Ведь в 1991 году, когда эти люди, которые протестовали против войны и убийств, писали «за всех жертв войн», это было очень важно, потому что тогда в Сербии говорилось лишь о сербских жертвах. И никто не упоминал даже, что существуют и другие жертвы, даже возможности не допускал, что есть другие жертвы. Это тогда был максимальный акт сопротивления. Теперь тот же текст звучит в совсем ином политическом контексте: дескать, существуют и те, другие жертвы, Гаагский трибунал утверждает, что они убиты нашей рукой, но мы этим памятником хотим сказать, что и у нас были жертвы. Таким образом, мы снова вспоминаем только сербов.
Айя Куге: Демократическая общественность считает, что надпись на памятнике на самом деле свидетельствует о том, что Сербия не рассталась с политикой войны 90-х годов Слободана Милошевича.
Дубравка Стоянович: Мне интересно, кто подразумевается под «защитниками отечества». Или точнее, намного интереснее, что в этом случае считать «отечеством». Где оно находится? Где оно защищается? Кстати, в 1991 году это была ещё Югославия. Если они защищают Югославию, то встает вопрос, от кого защищают? Защищают от её народов, которые недовольны этим государством и хотят из него выйти? И снова на деле та же старая сербская идеология, по которой важно государство, а не народ. Значит, они защищают какую-то не существующую вымышленную Югославию, в составе которой никто больше не хочет жить? То есть они её защищают от себя самой! Но такое условие ставит «защитников отечества» в политически невыносимую ситуацию. Ясно, что они должны проиграть войну, так как защищают государство от народа.
Айя Куге: А может быть, это защитники Сербии?
Дубравка Стоянович: Если это государство, которое они защищают, не Югославия, а Сербия, – та сама, которая им воздвигает памятник в центре своей столицы, тогда возникает вопрос: почему они эту Сербию защищают, например, в Хорватии – в Дубровнике, в Вуковаре, в Книне? Я помню лозунг «Сербия защищает себя в Книне». Но можно сказать, что тогда это был лозунг Милошевича. Но и нынешние власти, кажется, с помощью этого памятника доказывают, что отечество наше не только Сербия. Возможно, памятник является окончательным признанием того, что они создавали Великую Сербию – ведь тогда это нормально, что они удерживали Книн, разрушали Вуковар и бомбили Карловац – это же в границах Великой Сербии. В таком случае, подсознательно, этот памятник может быть первым памятником Великой Сербии и первым признанием того, что мы все знаем: целью войн было создание Великой Сербии.
Айя Куге: Это было мнение историка Дубравки Стоянович. Белградский еженедельник “Время” полагает, что новый памятник в Белграде, очевидно, станет источником новых и новых споров, и это будет длиться до тех пор, пока «отечество», которое на нем упоминается, не откроет свое имя, война, в которой оно участвовало, – название, а жертвы – окончательное число.
Айя Куге: Открытие памятника началось с инцидента – группа людей, именующих себя родственниками жертв, не дала мэру Белграда и Министру обороны Сербии возложить венки у нового мемориала. Им не понравилось то, как выглядит памятник – две скромные вертикальные плиты из стекла и железа на небольшом возвышении из белых каменных плит, кстати, напротив главного железнодорожного вокзала и в центре крупной транспортной развязки. На металлической части монумента мелкими словами вписано: «Жертвам войны и защитникам отечества 1990 – 1999 годов».
Семьи погибших назвали памятник «унизительным сооружением, который усиливает их травму, поскольку на нём нет ни имен жертв, ни креста, который они заслужили».
С протестом, но по совсем другим причинам, вышли и активистки антивоенного движения «Женщины в черном». Они воспротивились открытию памятника, который, по их мнению, «равняет жертв и палачей» и создает новый символ «преемственности с военной политикой Слободана Милошевича». Представительница движения «Женщины в черном» Сташа Заёвич.
Сташа Заёвич: Первый вопрос: кому воздвигается этот памятник? Каким бойцам-защитникам? Тем, кто сербской национальности? Тем, кто разрушал Вуковар, обстреливал Сараево, убивал в Сребренице и в городке Сува Река в Косове? Мы будем вместе прославлять и жертв, и палачей? А какое это отечество, которому воздвигается памятник? На нашу инициативу поставить в Белграде памятник жертвам геноцида в Сребренице власти ответили, что это невозможно, так как преступление было совершено в другом месте. Так вот и эти все преступления тоже были совершены в других местах! Уже двадцать лет у нас утверждают, что Сербия в войне не участвовала, а мы знаем, что она не только принимала участие в войне, но и совершала агрессию.
Айя Куге: Любопытно, что власти Белграда как будто скрывали от общественности, что 24 марта открывается новый памятник. Даже один из главных организаторов установки этого «мемориала», заместитель председателя парламента сербской столицы Зоран Алимпич отказался отвечать на вопросы журналистов. Очевидно, из-за того, что месяц назад его объяснение, данное нашему радио, вызвало бурю негодования. Он сказал тогда, что памятник устанавливается в честь всех: как убитых, так и убивавших в войнах.
Зоран Алимпич: Еще в 2006 году парламент города Белград принял решение воздвигнуть на Савской площади мемориал жертвам войн и защитникам отечества в войнах 1990-1999 годов. Защитниками отечества, конечно, являются люди, которые стояли под ружьем. А под жертвами войны подразумеваются гражданские лица, пострадавшие в ходе конфликтов. Думаю, что всем это понятно. Защитники отечества были призваны в армию, чтобы защищать свою страну, некоторые за её отдали свою жизнь. Они заслуживают памятник. В войне, конечно, были жертвы. Все памятники в мире, посвященные военным и войнам, в некотором смысле являются памятниками тем, кто убивал, кто стрелял. А наш памятник - памятник всем погибшим и всем защитникам. Каждый, кто там зажжет свечу или положит венок, поймет это по-своему.
Айя Куге: История этого памятника долгая и сложная. Сербские ветераны войны ещё в 1997 году выступили с инициативой воздвигнуть в Белграде центральный памятник жертвам последних войн. Городские власти ответили, что ещё не время. Через 5 лет был объявлен конкурс на проект памятника, посвященного «павшим бойцам и жертвам войн 1990-1999 годов на территории бывшей Югославии». Конкурс вскоре был аннулирован из-за разногласий по поводу названия. На следующем конкурсе из названия исчезли «бойцы», потом пропала идея посвятить памятник всем жертвам войн на всей бывшей Югославии. Теперь, как-то поспешно, вероятно из-за предвыборной национальной кампании, был реализован дешевый проект памятника двух студентов, получивших второй приз на конкурсе 2005 года. Остальные авторы предлагали главным образом кресты - разной формы и высоты. На решение городских властей соорудить памятник каким-то безымянным жертвам не удалось повлиять даже художникам из группы «Памятник». Именно ради этого памятника группа и была создана 10 лет назад. Они требовали сначала провести общественное обсуждение вопроса участия Сербии в развале Югославии и в войнах 90-х годов, прояснить характер этих войн, а только потом размышлять, кому и какой памятник воздвигать. Бранислав Стоянович, член группы «Памятник».
Бранислав Стоянович: У нашей государственной политики есть постоянная проблема с тем, как отнестись к 90-м годам, как назвать события, в которых это государство принимало участие. Этот памятник – еще одно проявление неспособности государства признать свою причастность к распаду Югославии. Этим памятником Сербия пытается сказать, что сербы понесли больше всех жертв и что они, якобы, вели лишь оборонительные войны.
Айя Куге: Социолог Янья Бечь, которая занимается жертвами войны в бывшей Югославии, также считает памятник в Белграде очень проблематичным.
Янья Бечь: Учитывая характер войн, особую щепетильность темы и большую асимметричность военной и финансовой мощи на стороне Сербии, нужно было воздвигнуть памятник жертвам с их именами и фамилиями. Жертвы войны – не числа, не статистические данные. У них есть имена. Например, в Сараево есть памятник, на котором имена 1536 убитых детей. Перед Бундестагом в Берлине есть относительно скромная плита с именами бывших, до прихода к власти нацистов, депутатов парламента, которые пострадали в концентрационных лагерях. Так и у нас – на памятниках должны быть конкретные имена. Так можно было бы избежать всевозможных манипуляций и злоупотреблений жертвами.
Айя Куге: Точное число погибших в последних войнах в бывшей Югославии не установлено. Оценивается, что в Боснии и Герцеговине погибли около 100 тысячи человек, большинство из них боснийские мусульмане. В Хорватии – 13,5 тысяч, около 5 тысяч из которых сербской национальности, однако 70% из них бойцы сербских военных формирований. Во время натовских бомбардировок Сербии пострадали до 2,5 тысячи человек, около тысяча из них сербские военные и полицейские. В 1999 году в Косово были убиты или пропали без вести почти 9,5 тысяч человек, 6,5 тысяч из них албанцы. 758 человек в Косове погибли в результате военной операции НАТО. Все эти данные являются относительно произвольными и зависят от того, какими источниками пользоваться.
Напомню, что памятник, открытый на днях в Белграде «жертвам войны и защитникам отечества» относится ко всем войнам в бывшей Югославии 90-х годов, включая бомбардировки НАТО, поскольку период охватывает 1990-1999 годы. Однако многое не понятно. Говорит белградский профессор-историк Дубравка Стоянович:
Дубравка Стоянович: Уже 10 лет мы слышим эти разговоры о том, что все жертвы равны. Именно так Сербия относится к 90-м годам: все преступления одинаковы. Мы осуждаем все преступления и сожалеем обо всех жертвах – это способ замять свою ответственность. Я помню, как в 1991 году, когда началась война, в Белграде группа из 200-300 человек каждый вечер в парке у здания Президиума, где сидел Слободан Милошевич, зажигала свечи под большим лозунгом: «За всех жертв войны». Вот так изменение контекста меняет текст. Ведь в 1991 году, когда эти люди, которые протестовали против войны и убийств, писали «за всех жертв войн», это было очень важно, потому что тогда в Сербии говорилось лишь о сербских жертвах. И никто не упоминал даже, что существуют и другие жертвы, даже возможности не допускал, что есть другие жертвы. Это тогда был максимальный акт сопротивления. Теперь тот же текст звучит в совсем ином политическом контексте: дескать, существуют и те, другие жертвы, Гаагский трибунал утверждает, что они убиты нашей рукой, но мы этим памятником хотим сказать, что и у нас были жертвы. Таким образом, мы снова вспоминаем только сербов.
Айя Куге: Демократическая общественность считает, что надпись на памятнике на самом деле свидетельствует о том, что Сербия не рассталась с политикой войны 90-х годов Слободана Милошевича.
Дубравка Стоянович: Мне интересно, кто подразумевается под «защитниками отечества». Или точнее, намного интереснее, что в этом случае считать «отечеством». Где оно находится? Где оно защищается? Кстати, в 1991 году это была ещё Югославия. Если они защищают Югославию, то встает вопрос, от кого защищают? Защищают от её народов, которые недовольны этим государством и хотят из него выйти? И снова на деле та же старая сербская идеология, по которой важно государство, а не народ. Значит, они защищают какую-то не существующую вымышленную Югославию, в составе которой никто больше не хочет жить? То есть они её защищают от себя самой! Но такое условие ставит «защитников отечества» в политически невыносимую ситуацию. Ясно, что они должны проиграть войну, так как защищают государство от народа.
Айя Куге: А может быть, это защитники Сербии?
Дубравка Стоянович: Если это государство, которое они защищают, не Югославия, а Сербия, – та сама, которая им воздвигает памятник в центре своей столицы, тогда возникает вопрос: почему они эту Сербию защищают, например, в Хорватии – в Дубровнике, в Вуковаре, в Книне? Я помню лозунг «Сербия защищает себя в Книне». Но можно сказать, что тогда это был лозунг Милошевича. Но и нынешние власти, кажется, с помощью этого памятника доказывают, что отечество наше не только Сербия. Возможно, памятник является окончательным признанием того, что они создавали Великую Сербию – ведь тогда это нормально, что они удерживали Книн, разрушали Вуковар и бомбили Карловац – это же в границах Великой Сербии. В таком случае, подсознательно, этот памятник может быть первым памятником Великой Сербии и первым признанием того, что мы все знаем: целью войн было создание Великой Сербии.
Айя Куге: Это было мнение историка Дубравки Стоянович. Белградский еженедельник “Время” полагает, что новый памятник в Белграде, очевидно, станет источником новых и новых споров, и это будет длиться до тех пор, пока «отечество», которое на нем упоминается, не откроет свое имя, война, в которой оно участвовало, – название, а жертвы – окончательное число.