Президент Дмитрий Медведев встретился с представителями так называемой несистемной оппозицией, где подписал закон об упрощении регистрации политических партий. О том, есть ли в таких периодических встречах смысле, рассуждает московский политический эксперт Михаил Виноградов.
– Сам факт появления канала прямой связи несистемной оппозиции и высшего руководства страны это хорошее дело или только имитация реальной политики?
– Это, безусловно, хорошее дело. Однако и элемент имитационности в этом, конечно, остается: инициатива остается в руках исполнительной власти. От нее зависит, как часто встречаться, о чем говорить, составлять какие-то протоколы по итогам разговора или просто выслушивать и расходиться. С одной стороны, это способ обмениваться мнениями, который предполагает право оппозиционных политиков быть услышанными. С другой стороны, никаких гарантий это им не дает.
– Давайте представим, что вы главный политический советник Сергея Удальцова, если он нуждается в советниках. Вы ему даете совет пойти на вторую встречу оппозиции с Медведевым или игнорировать ее?
– Это неважно. Если есть желание устроить информационный повод, его можно сделать и из прихода, и из неприхода. Если важно повлиять на содержание законопроектов, в том числе о губернаторских выборах, о думских выборах, то можно показать, что работа комиссии, которая была создана, вызывает неудовольствие. При этом, если есть гарантированное право высказаться, то, может быть, не лишним будет и пойти, пусть слова и не обязательно способны что-либо изменить. Если же есть возможность показать слушателю, что ему было бы выгодно сделать то-то и то-то, что ваши интересы здесь причудливым образом совпадают, можно ею воспользоваться. Все зависит от цели.
– Но все-таки какой совет вы даете Удальцову: идти или не идти?
– Можно было бы и сходить. Но если для Удальцова более принципиально действовать в оппозиции, и если бы ему не хотелось создавать повод для разговоров о том, что оппозиция раскололось, то, наверное, можно не ходить: чтобы не говорили, что Рыжков не пошел, а Удальцов пошел.
– Допустимо ли велик "элемент имитационности", или он самый главный во всей этой процедуре?
– Проблема в том, что регистрация политических партий без проведения досрочных выборов, на которые допустят зарегистрированные партии, предполагает определенную имитацию. Эти партии получают право регистрировать юридическое лицо, может быть, участвовать в региональных выборах. Но полноценные политические права им вручают через пять лет. В этом и есть элемент имитации. Другое дело, что это лучше, чем ничего. Есть смысл пытаться как-то регламентировать, прописать систему дальнейшего взаимодействия, чтобы добрая инициатива встретиться и переговорить все-таки трансформировалась в какой-то институт.
– При президенте Дмитрии Медведеве действует довольно большое количество разных консультативных советов, комиссий по правам человека, гражданского общества. Сейчас возникло и это "нечто", вроде постоянной дискуссионной площадки. Как вы считаете, после возвращения в высшую государственную власть Владимира Путина этот инструмент сохранится? Он как-то изменится, или просто Путин все это отменит?
– Многое будет зависеть от того, каким будет содержание политики, реализуемой приходящей властью. При прочих равных, конечно, власти не хотелось бы что-то менять, но по факту все как всегда будет компромиссно. У власти будут и элементы либерализма, и элементы дирижизма, и элементы политической реакции. Все это будет причудливым образом сочетаться. Действующей власти сейчас кажется, что слишком много "думающих голов" ей не нужно. Но когда возникают текущие запросы (например, социологическое объяснение тому, что происходит с протестными настроениями), то и потребность в рекомендациях, и количество экспертных структур будет возрастать.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
– Сам факт появления канала прямой связи несистемной оппозиции и высшего руководства страны это хорошее дело или только имитация реальной политики?
– Это, безусловно, хорошее дело. Однако и элемент имитационности в этом, конечно, остается: инициатива остается в руках исполнительной власти. От нее зависит, как часто встречаться, о чем говорить, составлять какие-то протоколы по итогам разговора или просто выслушивать и расходиться. С одной стороны, это способ обмениваться мнениями, который предполагает право оппозиционных политиков быть услышанными. С другой стороны, никаких гарантий это им не дает.
– Давайте представим, что вы главный политический советник Сергея Удальцова, если он нуждается в советниках. Вы ему даете совет пойти на вторую встречу оппозиции с Медведевым или игнорировать ее?
– Это неважно. Если есть желание устроить информационный повод, его можно сделать и из прихода, и из неприхода. Если важно повлиять на содержание законопроектов, в том числе о губернаторских выборах, о думских выборах, то можно показать, что работа комиссии, которая была создана, вызывает неудовольствие. При этом, если есть гарантированное право высказаться, то, может быть, не лишним будет и пойти, пусть слова и не обязательно способны что-либо изменить. Если же есть возможность показать слушателю, что ему было бы выгодно сделать то-то и то-то, что ваши интересы здесь причудливым образом совпадают, можно ею воспользоваться. Все зависит от цели.
– Но все-таки какой совет вы даете Удальцову: идти или не идти?
– Можно было бы и сходить. Но если для Удальцова более принципиально действовать в оппозиции, и если бы ему не хотелось создавать повод для разговоров о том, что оппозиция раскололось, то, наверное, можно не ходить: чтобы не говорили, что Рыжков не пошел, а Удальцов пошел.
– Допустимо ли велик "элемент имитационности", или он самый главный во всей этой процедуре?
– Проблема в том, что регистрация политических партий без проведения досрочных выборов, на которые допустят зарегистрированные партии, предполагает определенную имитацию. Эти партии получают право регистрировать юридическое лицо, может быть, участвовать в региональных выборах. Но полноценные политические права им вручают через пять лет. В этом и есть элемент имитации. Другое дело, что это лучше, чем ничего. Есть смысл пытаться как-то регламентировать, прописать систему дальнейшего взаимодействия, чтобы добрая инициатива встретиться и переговорить все-таки трансформировалась в какой-то институт.
– При президенте Дмитрии Медведеве действует довольно большое количество разных консультативных советов, комиссий по правам человека, гражданского общества. Сейчас возникло и это "нечто", вроде постоянной дискуссионной площадки. Как вы считаете, после возвращения в высшую государственную власть Владимира Путина этот инструмент сохранится? Он как-то изменится, или просто Путин все это отменит?
– Многое будет зависеть от того, каким будет содержание политики, реализуемой приходящей властью. При прочих равных, конечно, власти не хотелось бы что-то менять, но по факту все как всегда будет компромиссно. У власти будут и элементы либерализма, и элементы дирижизма, и элементы политической реакции. Все это будет причудливым образом сочетаться. Действующей власти сейчас кажется, что слишком много "думающих голов" ей не нужно. Но когда возникают текущие запросы (например, социологическое объяснение тому, что происходит с протестными настроениями), то и потребность в рекомендациях, и количество экспертных структур будет возрастать.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"