Ирина Лагунина: Премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган заявил во вторник, что Иран теряет международный престиж из-за того, что постоянно меняет позицию по поводу переговоров с международным сообществом. Ранее на этой неделе иранские власти согласились на переговоры в формате 5+1 (США, Россия, Франция, Великобритания, Китай + Германия) в Турции, но потом послышались заявления, что Стамбул – не самое подходящее место, потому что Турция принимала у себя встречу «Друзей Сирии». Напомню, на данный момент переговоры запланированы на 14 апреля. О чем пойдет речь в Стамбуле, если Тегеран в последний момент не откажется от этого мероприятия? Об этом мы беседуем с экспертом Стокгольмского международного института исследования мира Шенноном Кайлом.
Шеннон Кайл: На данный момент переговоры, которые пройдут в Стамбуле, будут сконцентрированы в основном на том, как вести дальнейшие переговоры. То есть это будет разговор о будущих переговорах. Из заявлений и Европейского Союза, и США, и самого Ирана ясно, что никаких конкретных предложений или идей предложено не будет. Это будет разговор о том, как развивать дальше дипломатический процесс.
Ирина Лагунина: В Иране сейчас звучат заявления, что страна давно бы создала ядерное оружие, но духовный лидер Хаменеи против этого. Институт исследования ближневосточной прессы, например, приводит такое высказывает члена Меджлиса, парламента страны, Голама-Резы Месбахи-Мокаддама: «Благодаря сопротивлению иранских властей и иранского народа в ядерном вопросе удалось сорвать заговор врагов. Ядерная программа стабильно развивается. Сегодня мы смогли обогатить уран до уровня в 20 процентов. Дистанция между 20 процентами и 75-ю – очень короткая. На самом деле Иран с легкостью может обогатить уран и до уровня, превышающего 90 процентов. Однако, несмотря на то, что Иран с технической и научной точки зрения в состоянии произвести ядерное оружие, он никогда не пойдет этим путем. Таково решение нашего Лидера, который несколько раз подчеркивал, что такому пути не место в иранской доктрине и что производство, хранение и использование ядерного оружия противоречит святому исламскому закону Шариата». Как вы интерпретируете подобные заявления?
Шеннон Кайл: Мы постоянно слышим в последние годы подобные заявления от иранских официальных лиц, что Иран не будет производить ядерное оружие, потому что Духовный Лидер подтвердил, что это оружие противоречит учению Ислама. Проблема в том, что все указывает на то, что Иран движется в направлении создания возможностей для производства ядерного оружия, если такое решение будет принято. Так что есть определенное противоречие между тем, что иранцы заявляют на политическом уровне и что они на самом деле делают, поскольку у МАГАТЭ есть подтверждение тому, что некоторые составляющие иранской ядерной программы явно имеют военное измерение. Иначе их объяснить невозможно.
Ирина Лагунина: Какие именно?
Шеннон Кайл: Это целый ряд составляющих иранской ядерной программы, на самом деле, полный набор всего того, что нужно сделать для создания ядерного оружия – от производства расщепляющихся материалов до создания боеголовки и средств доставки ядерной бомбы, то есть баллистической ракеты. То есть это весь спектр того, что надо иметь для ядерного оружия. Но два момента вызывают особую тревогу – обогащение урана до уровня 20 процентов, производство изотопа уран-235. Это нечто, что можно быстро обогатить до уровня оружейного урана в тайне от международного сообщества, если у Ирана есть секретное предприятие по обогащению. А второй момент, который вызывает особое беспокойство, - это программа по созданию боеголовки. Иран так до сих пор и не ответил на вопросы МАГАТЭ по поводу дизайна боеголовки. Но если сложить эти два момента, то основания для беспокойства, что у иранской ядерной программы есть военная составляющая, явно есть. Иран, конечно, все отрицает, но он должен сам проявить активность, чтобы снять беспокойство МАГАТЭ.
Ирина Лагунина: Я приведу еще одну цитату, на этот раз из близкой к иранскому Духовному лидеру газеты «Кайхан», которая пишет в редакционной статье, что, если это правда, что президент США Барак Обама передал через премьер-министра Турции иранскому Духовному лидеру, что Иран может заниматься обогащением урана, если никаких военных составляющих в этой программе не будет, то это представляет серьезную перемену в позиции нынешней американской администрации по сравнению с администрацией Буша и даже по сравнению с первыми годами пребывания Барака Обамы в офисе. Более того, газета интерпретирует это как «слабость Запада» и предлагает «не идти на компромиссы».
Шеннон Кайл: На мой взгляд, понятно, что администрация Обамы провела четкое различие. Обогащение урана до 20 процентов на предприятии в Фордо придется прекратить. Вопрос сейчас в том, сможет ли Иран сохранить какую-то программу обогащения. Раньше США и Европейский Союз настаивали на том, чтобы любое обогащение урана было прекращено. Сейчас есть знаки того, что ЕС и Соединенные Штаты, возможно, согласятся разрешить Ирану сохранить программу обогащения, но только под жестким контролем со стороны МАГАТЭ. Но это будет очень жесткий и очень дотошный контроль. Но я не думаю, что это – проявление слабости со стороны американской администрации или европейского сообщества. Это просто признание факта, признание того, что Иран просто игнорирует те пять резолюций Совета Безопасности ООН, которые на сегодняшний день были приняты по этому вопросу, и важно заставить Иран выполнять международные требования.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с экспертом Стокгольмского института исследования мира Шенноном Кайлом. Как в самой Турции относятся к тому, что переговоры с Ираном опять пройдут в Стамбуле? Наш корреспондент Елена Солнцева беседовала на эту тему со специалистом по истории тюркского мира Селимом Джиханом
Елена Солнцева: Не так давно в Стамбуле вышла биография иранского лидера, авторы которой даже утверждают, что Махмуд Ахмадинежад - этнический турок. Можно ли на самом деле говорить об «особом отношении» Ахмадинежада к Турции?
Селим Джихан: Ахмадинежад - друг турецкого народа (во всяком случае, до недавнего времени так утверждала турецкая пресса). Он завоевал популярность среди мусульман, потому что защищает бедных, помогает палестинским братьям, называет сионизм мировым злом. Однако, как ни странно, Ахмадинежад не столь популярен у себя на родине, в Иране. В ходе последних президентских выборов он получил значительно меньше голосов избирателей и потерял доверие народа. Теперь президент пытается всеми способами поднять престиж и удержать свою власть. И для этого он активно использует внешнюю политику. «Спаситель нации» Ахмадинежад объединяет народ против общего внешнего врага. Я был недавно в Иране и видел, что на улицах больших городов висят плакаты, смысл которых сводится к тому, что нация должна объединяться против общих врагов: Америки и Израиля. Он фактически перевел нацию на военное положение: провел чистку в университетах, удалил неугодных, закрыл все либеральные теле и радио программы. В газетах идут разговоры о грядущей войне. Передают сообщения о том, что Америка готовит нападение, что вскоре начнутся боевые действия. Ахмадинежад очень силен. На его стороне «Хезболлах» и талибы. Он умело использует антиамериканские настроения в мусульманском мире, а также мнение той части американского общества, которая считает, что война против Ирака ввергнет страну в пучину кризиса. К сожалению, США, сами того не желая, усиливают позиции Ахмадинежада. Чем больше они оказывают давление на Иран, тем сильнее становится его роль в исламском обществе.
Елена Солнцева: Не так давно одна региональная турецкая газета призвала читателей «сушить сухари», потому что вскоре начнутся военные действия против Ирана, которые неизбежно коснутся и соседней с Ираном Турции. Как Вы думаете, следует ли туркам опасаться такого развития событий?
Селим Джихан: Иран наш сосед. Зная о том, что он обладает ядерным потенциалом, мы, конечно, не можем спасть спокойно и выступаем против того, чтобы Иран развивал свою ядерную программу. Но, с другой стороны, мы не хотим войны против Ирана. Война против Ирана неизбежно перекинется на территорию Турции. «Если США нападут на Иран, то мы атакуем Турцию», - заявил не так давно один влиятельный иранский военный. Это так. Ведь Тегеран исключительно раздражен тем, что Турция установила на своей территории радар НАТО. «Если хоть одна ракета упадет с турецкой территории на Иран, то мы будем воспринимать это как начало военных действий». Это я прочитал недавно в иранской прессе.
Елена Солнцева: Может ли Турция примирить Иран с Западом за столом переговоров в Стамбуле. В переговорном процессе о ядерном иранском досье у Турции очень непростая роль
Селим Джихан: Раньше мы дружили. Иран помогал Турции в борьбе с курдскими сепаратистами. Иранские власти разрешили турецким военным проводить операции на своей территории, в горных районах, где скрываются курдские боевики. Однако турки развернули на своей территории радар НАТО, который, по мнению иранских политиков, направлен прежде всего против Ирана. Тегеран тут же заявил, что Турция предала своих мусульманских братьев. Популярность Эрдогана резко упала, его уже не называют «героем исламского мира». Однако Иран нуждается в нас. Турция - это мост, который связывает весь цивилизованный западный мир с Ираном. Турция проповедует западные ценности и стоит ближе всех других мусульманских стран к западному миру. Ирану же никто не верит. Это изолированная страна, где нет демократии и стабильности. Никто не знает, что на самом деле там происходит. Хотя, я вижу, что в Иране растет недовольство политикой Ахмадинежада, формируется оппозиция. Я не исключаю, что там могут повториться те события, которые происходят в арабском мире.
Шеннон Кайл: На данный момент переговоры, которые пройдут в Стамбуле, будут сконцентрированы в основном на том, как вести дальнейшие переговоры. То есть это будет разговор о будущих переговорах. Из заявлений и Европейского Союза, и США, и самого Ирана ясно, что никаких конкретных предложений или идей предложено не будет. Это будет разговор о том, как развивать дальше дипломатический процесс.
Ирина Лагунина: В Иране сейчас звучат заявления, что страна давно бы создала ядерное оружие, но духовный лидер Хаменеи против этого. Институт исследования ближневосточной прессы, например, приводит такое высказывает члена Меджлиса, парламента страны, Голама-Резы Месбахи-Мокаддама: «Благодаря сопротивлению иранских властей и иранского народа в ядерном вопросе удалось сорвать заговор врагов. Ядерная программа стабильно развивается. Сегодня мы смогли обогатить уран до уровня в 20 процентов. Дистанция между 20 процентами и 75-ю – очень короткая. На самом деле Иран с легкостью может обогатить уран и до уровня, превышающего 90 процентов. Однако, несмотря на то, что Иран с технической и научной точки зрения в состоянии произвести ядерное оружие, он никогда не пойдет этим путем. Таково решение нашего Лидера, который несколько раз подчеркивал, что такому пути не место в иранской доктрине и что производство, хранение и использование ядерного оружия противоречит святому исламскому закону Шариата». Как вы интерпретируете подобные заявления?
Шеннон Кайл: Мы постоянно слышим в последние годы подобные заявления от иранских официальных лиц, что Иран не будет производить ядерное оружие, потому что Духовный Лидер подтвердил, что это оружие противоречит учению Ислама. Проблема в том, что все указывает на то, что Иран движется в направлении создания возможностей для производства ядерного оружия, если такое решение будет принято. Так что есть определенное противоречие между тем, что иранцы заявляют на политическом уровне и что они на самом деле делают, поскольку у МАГАТЭ есть подтверждение тому, что некоторые составляющие иранской ядерной программы явно имеют военное измерение. Иначе их объяснить невозможно.
Ирина Лагунина: Какие именно?
Шеннон Кайл: Это целый ряд составляющих иранской ядерной программы, на самом деле, полный набор всего того, что нужно сделать для создания ядерного оружия – от производства расщепляющихся материалов до создания боеголовки и средств доставки ядерной бомбы, то есть баллистической ракеты. То есть это весь спектр того, что надо иметь для ядерного оружия. Но два момента вызывают особую тревогу – обогащение урана до уровня 20 процентов, производство изотопа уран-235. Это нечто, что можно быстро обогатить до уровня оружейного урана в тайне от международного сообщества, если у Ирана есть секретное предприятие по обогащению. А второй момент, который вызывает особое беспокойство, - это программа по созданию боеголовки. Иран так до сих пор и не ответил на вопросы МАГАТЭ по поводу дизайна боеголовки. Но если сложить эти два момента, то основания для беспокойства, что у иранской ядерной программы есть военная составляющая, явно есть. Иран, конечно, все отрицает, но он должен сам проявить активность, чтобы снять беспокойство МАГАТЭ.
Ирина Лагунина: Я приведу еще одну цитату, на этот раз из близкой к иранскому Духовному лидеру газеты «Кайхан», которая пишет в редакционной статье, что, если это правда, что президент США Барак Обама передал через премьер-министра Турции иранскому Духовному лидеру, что Иран может заниматься обогащением урана, если никаких военных составляющих в этой программе не будет, то это представляет серьезную перемену в позиции нынешней американской администрации по сравнению с администрацией Буша и даже по сравнению с первыми годами пребывания Барака Обамы в офисе. Более того, газета интерпретирует это как «слабость Запада» и предлагает «не идти на компромиссы».
Шеннон Кайл: На мой взгляд, понятно, что администрация Обамы провела четкое различие. Обогащение урана до 20 процентов на предприятии в Фордо придется прекратить. Вопрос сейчас в том, сможет ли Иран сохранить какую-то программу обогащения. Раньше США и Европейский Союз настаивали на том, чтобы любое обогащение урана было прекращено. Сейчас есть знаки того, что ЕС и Соединенные Штаты, возможно, согласятся разрешить Ирану сохранить программу обогащения, но только под жестким контролем со стороны МАГАТЭ. Но это будет очень жесткий и очень дотошный контроль. Но я не думаю, что это – проявление слабости со стороны американской администрации или европейского сообщества. Это просто признание факта, признание того, что Иран просто игнорирует те пять резолюций Совета Безопасности ООН, которые на сегодняшний день были приняты по этому вопросу, и важно заставить Иран выполнять международные требования.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с экспертом Стокгольмского института исследования мира Шенноном Кайлом. Как в самой Турции относятся к тому, что переговоры с Ираном опять пройдут в Стамбуле? Наш корреспондент Елена Солнцева беседовала на эту тему со специалистом по истории тюркского мира Селимом Джиханом
Елена Солнцева: Не так давно в Стамбуле вышла биография иранского лидера, авторы которой даже утверждают, что Махмуд Ахмадинежад - этнический турок. Можно ли на самом деле говорить об «особом отношении» Ахмадинежада к Турции?
Селим Джихан: Ахмадинежад - друг турецкого народа (во всяком случае, до недавнего времени так утверждала турецкая пресса). Он завоевал популярность среди мусульман, потому что защищает бедных, помогает палестинским братьям, называет сионизм мировым злом. Однако, как ни странно, Ахмадинежад не столь популярен у себя на родине, в Иране. В ходе последних президентских выборов он получил значительно меньше голосов избирателей и потерял доверие народа. Теперь президент пытается всеми способами поднять престиж и удержать свою власть. И для этого он активно использует внешнюю политику. «Спаситель нации» Ахмадинежад объединяет народ против общего внешнего врага. Я был недавно в Иране и видел, что на улицах больших городов висят плакаты, смысл которых сводится к тому, что нация должна объединяться против общих врагов: Америки и Израиля. Он фактически перевел нацию на военное положение: провел чистку в университетах, удалил неугодных, закрыл все либеральные теле и радио программы. В газетах идут разговоры о грядущей войне. Передают сообщения о том, что Америка готовит нападение, что вскоре начнутся боевые действия. Ахмадинежад очень силен. На его стороне «Хезболлах» и талибы. Он умело использует антиамериканские настроения в мусульманском мире, а также мнение той части американского общества, которая считает, что война против Ирака ввергнет страну в пучину кризиса. К сожалению, США, сами того не желая, усиливают позиции Ахмадинежада. Чем больше они оказывают давление на Иран, тем сильнее становится его роль в исламском обществе.
Елена Солнцева: Не так давно одна региональная турецкая газета призвала читателей «сушить сухари», потому что вскоре начнутся военные действия против Ирана, которые неизбежно коснутся и соседней с Ираном Турции. Как Вы думаете, следует ли туркам опасаться такого развития событий?
Селим Джихан: Иран наш сосед. Зная о том, что он обладает ядерным потенциалом, мы, конечно, не можем спасть спокойно и выступаем против того, чтобы Иран развивал свою ядерную программу. Но, с другой стороны, мы не хотим войны против Ирана. Война против Ирана неизбежно перекинется на территорию Турции. «Если США нападут на Иран, то мы атакуем Турцию», - заявил не так давно один влиятельный иранский военный. Это так. Ведь Тегеран исключительно раздражен тем, что Турция установила на своей территории радар НАТО. «Если хоть одна ракета упадет с турецкой территории на Иран, то мы будем воспринимать это как начало военных действий». Это я прочитал недавно в иранской прессе.
Елена Солнцева: Может ли Турция примирить Иран с Западом за столом переговоров в Стамбуле. В переговорном процессе о ядерном иранском досье у Турции очень непростая роль
Селим Джихан: Раньше мы дружили. Иран помогал Турции в борьбе с курдскими сепаратистами. Иранские власти разрешили турецким военным проводить операции на своей территории, в горных районах, где скрываются курдские боевики. Однако турки развернули на своей территории радар НАТО, который, по мнению иранских политиков, направлен прежде всего против Ирана. Тегеран тут же заявил, что Турция предала своих мусульманских братьев. Популярность Эрдогана резко упала, его уже не называют «героем исламского мира». Однако Иран нуждается в нас. Турция - это мост, который связывает весь цивилизованный западный мир с Ираном. Турция проповедует западные ценности и стоит ближе всех других мусульманских стран к западному миру. Ирану же никто не верит. Это изолированная страна, где нет демократии и стабильности. Никто не знает, что на самом деле там происходит. Хотя, я вижу, что в Иране растет недовольство политикой Ахмадинежада, формируется оппозиция. Я не исключаю, что там могут повториться те события, которые происходят в арабском мире.