Владимир Тольц: Приближаются майские праздники, и сегодня в рамках серии "Как у Дюма…" я хочу познакомить вас с тем, что шло в эфир ровно 20 лет назад. Ну, а вы сами можете судить, как и насколько изменилась жизнь за минувшие два десятилетия. Итак, архивная запись мая 92 года. Фрагменты моей передачи, посвященной событиям и размышлениям праздничной декады мая.
Архивная фонограмма: Начнем по нашей традиции с политики – из Москвы Максим Соколов.
Максим Соколов: И в брежневские, и в горбачевские годы первая декада мая всегда была временем интересным в смысле частной жизни. С точки же зрения политической декада оказывалась всего лишь кратким интервалом между всенародным первомайским весельем и не менее всенародным весельем по случаю дня победы над немецко-фашистской Германией.
В обновленной демократической России эта традиция не только сохранилась, но даже укрепилась. Великодушный президиум Верховного совета, вероятно, исходя из того, что хоть работай, хоть не работай - прок примерно один, установил всенародный отдых с 1 по 4 мая включительно и с 9 по 11 мая включительно. Поскольку политики тоже люди, естественно, что говорить о политических разворачивающихся процессах можно только с большой оговоркой.
Четырехдневный интервал между двумя большими похмельями - не самое лучшее время для реализации цельных политических замыслов. Поэтому имеет смысл говорить разве что о некоторых смутных и противоречивых тенденциях российской политики, явленных в отчетный период.
Похоже, что май оказался временем замечательной консолидации, и прежде столь не любившие друг друга правительство, руководство Верховного совета и лево-правая оппозиция имеют хороший шанс подружиться. Вероятно, нежная дружба между Русланом Хасбулатовым, Егором Гайдаром и Сергеем Бабуриным объясняется тем, что всем вышеупомянутым общественным и политическим деятелям смертельно надоели московские начальники народа Попов с Лужковым.
Московской муниципии решительно не везет. С одной стороны, забастовка московских медиков и грядущая стачка водителей автобусов поставила мэрию в очень неудобное положение. В принципе можно было бы с бюджетными цифрами в руках показать, что требования стачечников чрезмерны. Но загвоздка в том, что Лужков, как стойкий румынский комсомолец, никому не открывает суммы бюджетных доходов. Такое вполне правильное утаивание подробностей приватизационных гешефтов несет с собой и определенные неудобства: бастующие эскулапы имеют возможность называть совершенно фантастические цифры московских доходов и расходов, а опровергнуть их невозможно.
Пока что служители Гиппократа в качестве пробного шара заявили, что в марте на повышение зарплаты медиков мэрия выделила 5 миллионов, а на закупку стремительных членовозов для отцов города 15 миллионов. Таким образом, полностью сбывается прогноз Гавриила Попова о том, что в стране начинается демократический подъем. Единственное, что не предусмотрел Гавриил Харитонович – это то, что козлом отпущения при новом демократическом подъеме имеет все шансы оказаться он сам. Во всяком случае, лево-правая оппозиция уже приступила к изучению деятельности московский мэрии, парламентский официоз "Российская газета" каждый день лягает градоначальника за нарушение президентского указа о свободной торговле, за то же лягает его и правительство.
В междупраздничный промежуток некоего супрефекта-реформатора изловили при получении взятки в полмиллиона, а в качестве последнего удара антинародное правительство Гайдара ввело свободные цены на спиртное. И отныне московское правительство будет лишено возможности благодетельствовать народ дешевой, хотя и не существующей в продаже, 45-рублевой водкой. Таким образом, кстати, введенная графом Витте в 1894 году винная монополия в России, скончалась, не дотянув всего два года до столетнего юбилея. Отныне миссию всероссийского целовальника будет исполнять уже не один Борис Николаевич Ельцин, а всякий, имеющий склонность и способность к винокурению.
Следует отметить и остроумную находчивость российского кабинета. Всеми ожидаемая полная либерализация цен на энергоносители началась не с бензина и солярки, как все того ожидали, а с лекарства от всех скорбей. Поскольку в истории российского питейного дела открывается новая глава, все политики осознают важность переживаемого державой момента и ведут себя соответственно, то есть торжественно и благолепно. Скандалы между парламентом и правительством прекратились, и бывшие неприятели Руслан Имранович Хасбулатов и Геннадий Эдуардович Бурбулис почти что в один голос рассуждают о том, как бы склонить Съезд народных депутатов к тому, чтобы он сам по доброй воле прекратил свое всем наскучившее существование. Такой дух братолюбия чрезвычайно радует. Хотя Россия еще не достигла уровня европейской сытости, она уже вплотную приблизилась к непременному спутнику буржуазной сытости, а именно к буржуазной скуке.
Случилось почти невероятное. Наше отечество, уже семь лет прочно удерживающее репутацию страны новостей, передало пальму первенства в этом отношении своему заокеанскому соседу, и граждан России более всего занимали не отечественные дела, а бурная классовая борьба, развернувшаяся в Лос-Анджелесе. Если не считать дежурных скандалов в московской мэрии, - что ни в какой из европейских столиц чиновники не воруют? - создается впечатление, что в первой декаде мая российская история прекратила течение свое.
Владимир Тольц: Была еще одна на минувшей неделе политическая новость, на которую, несмотря на праздничные застолья, многие обратили внимание. Слово Дмитрию Волчеку.
Дмитрий Волчек: В стихотворении ленинградской поэтессы Елены Пудовкиной, которое лет десять назад читал в самиздате, были такие строки: "Мы живем в стране, где не пророчество поэта, а вымыслы сатирика верны". Я вспомнил этот печальный вывод, читая газетную передовицу о провозглашении Крымской республики. Ну конечно же, наибанальнейшая аналогия: ныне уже изрядно подзабыты, а некогда восхищавшей фондирующую публику роман Василия Аксенова "Остров Крым".
Спора нет, 70 коммунистических лет не уступают в нелепости, в сюрреальности нынешним нашим будням. Более несуразного образования, чем Советский Союз, где единой исторической общностью были объявлены эстонцы и туркмены, чукчи и армяне, конечно, трудно придумать. Но нынешняя оргия обособлений такой же абсурд, только с обратным знаком. Увы, кажется, мы вообще раз и навсегда отказались следовать правилам логики. Станислав Говорухин справедливо сравнил в одной из своих последних статей нашу страну с кораблем, который некогда сбился с курса и резко рванул вправо. Потом капитал опомнился, скомандовал "лево руля", и корабль с той же прытью ринулся в противоположную сторону. Это бесконечное шараханье из одной крайности в другую стало доминантой поведения советского человека. На выбор всегда предлагают нечто ультрарадикальное: либо маниакальный левак-диссидент Гамсахурдиа, либо экс-генерал КГБ Шеварднадзе. Либо выселить из Карабаха всех армян, либо всех азербайджанцев. Либо разрешить торговлю с рук на каждом углу, либо запретить ее вовсе. Мы не терпим компромисса. Как это - автономия? Как это - переговоры? Нет, требуем полной независимости. История с Черноморским флотом, думаю, закончится тем, что его решат затопить: а не доставайся же ты никому!..
Еще недавно тишайшие и незаметнейшие местечки в Приднестровье ощетинились установками "Град". Представьте себе начало военных действий между державниками из города Владимира и сепаратистами из Суздаля, и вы оцените приднестровский конфликт по достоинству. "Если полезут на наши Курилы, мы захватим остров Хоккайдо", - без тени иронии заявил мне на днях некий московский обыватель. (Я делал опрос на улицах по отношению к российско-японским переговорам). Но разве не из той же абсурдистской серии заявление российского правительства о том, что курс доллара к рублю не сегодня – завтра, невзирая на инфляцию и спад производства, упадет до 20? Сейчас, впрочем, опомнились и говорят уже о 80-ти.
Мы не способны ничего делать медленно, постепенно, сглаживая острые углы, усовершенствуя, модернизируя. То надрывались: вся власть съезду российских депутатов. Не прошло и двух лет: немедленно распустить съезд, стереть в порошок, четвертовать депутатов и сжечь на костре. Третьего не дано. Обсудить, договориться, обдумать – это газетно-протокольный лексикон, который воспринимают как дань скучной традиции. В реальности же разогнать, арестовать, бойкотировать, объявить забастовку, нацелить ракеты, сформировать ополчение. Узнав, что очередные переговоры опять ни к чему не привели, злорадно потираем руки: наконец-то покажем супостатам кузькину мать!
Даже в самых тихих и законопослушных социальных группах хозяйничают ныне своенравные бесы. До сих пор не могу опомниться после московской городской конференции педагогов: свистят, бранятся, топают, шикают, едва ли не бьются в падучей. И кто? Скучнейшие и толстые тетки в крепдешиновых платьях и с перманентом, еще недавно проводившие смотры строя и песни и ленинские субботники, собаку съевшие на положительном образе Ниловны в романе Горького и отрицательном образе Плюшкина в поэме Гоголя. "Раньше так тихо, спокойно было, - причитала проводница на перроне Ярославская вокзала, - а теперь все ездят, ездят и ездят. Ездят, ездят и ездят. Ну точно с цепи сорвались".
Изучаю уголовную хронику в городской газете. Два ученика 8 класса угнали "Волгу". За ними погоня. Умудрились сбить двух милиционеров, протаранить заслон из милицейских машин. Обозленные менты стреляли по колесам, захватчики не останавливались, пока машина не загорелась. - Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! И малолетки, и стражи порядка насмотрелись Шварценеггера. Читаю дальше: омоновцы с автоматами окружили рынок. Арестовали всех продавцов, переворачивали прилавки, выкручивали руки, били дубинками. Зачем, спрашивается? А вот, поступил сигнал, что кто-то тайно торгует рыбой, выловленной браконьерами. Тут же решили устроить облаву. Конфисковали – это с автоматами-то – двести баночек черной икры, полтора доллара банка. - "Есть многое на свете, друг Горацио"...
Хотят провести крупную амнистию, выпустить на свободу осужденных за мелкие преступления – некуда сажать опасных бандитов. Тут же с шумом и гамом арестовали несчастного художника-авангардиста, решившего пройтись нагишом по Новому Арбату. Арестовали через месяц после того, как было совершено это страшное злодеяние. Упрятали в Бутырку. Как же - особо опасный преступник. "Широка русская душа, неплохо бы сузить", - писал некогда Достоевский. Но есть все-таки оправдание: масштабы наших безумств и впрямь не такие уж сногсшибательные, измельчали, измельчали. Мечтали ведь Кафку сделать былью, как-никак классика, а в результате воплотили в жизнь всего лишь "Остров Крым". Роман, конечно, не из худших, но все же не то, чтобы шедевр.
Владимир Тольц: От проблем литературно-политических обратимся теперь к темам нравственно-экономическим и зададимся дурацким вопросом: почем нынче честь и достоинство бывшего советского человека? Московский журналист Александр Минкин считает, что они, как и все прочее, ныне резко подорожали. В доказательство он привел мне два примера.
Александр Минкин: Пример номер один: вице-мэр Москвы Юрий Лужков обратился в суд с иском к государственной телерадиокомпании "Останкино". На днях дело слушалось в Дзержинском народном суде. Оказывается, у нас еще есть Дзержинский суд. В иске о защите чести и достоинства сказано: "В программе "Итоги" ведущим программы было сообщено следующее:
"Как нам стало известно из осведомленных кругов в администрации Москвы, в природе уже существует план введения чрезвычайного положения сроком на 8 месяцев". Данное сообщение, автором которого является Соловьев, является порочащим, не соответствующим действительности, ущемляющим честь и достоинство администрации Москвы. На основании статьи 7 ГК РСФСР прошу обязать российскую государственную телерадиокомпанию "Останкино" и автора Соловьева опровергнуть сведения, порочащие честь и достоинство администрации Москвы, и рассмотреть в судебном заседании вопрос о компенсации морального ущерба в соответствии с законодательством. Вице-мэр Москвы Лужков".
Суд несколько часов напрасно пытался получить от представителя мэрии, поскольку сам Лужков не явился, ответ на вопрос: что именно в криминальной фразе порочит, не соответствует действительности, ущемляет честь и достоинство администрации Москвы? Существование плана чрезвычайного положения порочить никого не может, напротив, такой план обязательно должен быть. И точно так же, как никого не порочит, обязательно должен быть план обороны на случай войны. Взять план введения чрезвычайного положения правительство Москвы обязано. Выходит, что криминал содержится в начале этой фразы. Напомню: "Как нам стало известно из осведомленных кругов в администрации Москвы". То есть администрацию порочит утечка информации, и Лужков настаивает, что действительности не соответствует именно факт передачи сведений.
А как "Останкино" может доказать свою правоту? Очень просто – назвать информатора. Похоже, что это и есть главная цель иска. Представитель Лужкова несколько раз проговорился: "Мы хотим знать конкретный источник". Во время суда уточнилась стоимость морального ущерба московской администрации – один миллион рублей. И перед телевизионщиками выбор: или назвать информатора, или заявить, что он выдуман, и выложить миллион и принести извинения. Решение отложено, так как автор фразы, телевизионный журналист Соловьев находится на войне в Югославии. Будем надеяться, он вернется живым и здоровым, и телевизионщики предпочтут заплатить миллион за ущемление чести Лужкова, но сохранить журналистскую честь.
Пример второй, касающийся меня лично. Дмитрий Васильев, председатель национально-патриотического фронта "Память", обратился в суд с иском на меня, журналиста Минкина, и на "Московский комсомолец". В исковом заявлении, разумеется, о защите чести и достоинства, говорится о моей заметке, опубликованной в МК под названием "Дмитрий Васильев зовет на штурм Кремля, а прокуратура соблюдает субботу". Там я изложил некоторые фрагменты выступления Васильева в субботу в московском кинотеатре "Урал", где он сообщил собравшимся, что у него и осадные лестницы, и даже бревна для выбивания кремлевских ворот уже готовы, и что уже выяснено, где кремлевская стена самая низкая. От себя я добавил, что такие подстрекательские вещи можно безнаказанно произносить по субботам вероятно потому, что в руководстве прокуратуры и МВД засели так называемые хасиды, которым Бог не велел по субботам работать.
Иск Васильева заканчивается так: "Обязать газету "Московский комсомолец" и Минкина Александра принести мне извинения за допущенные оскорбления, опровергнуть изложенные мною клеветнические измышления и взыскать с них солидарно в мою пользу причиненный мне моральный вред в размере 50 миллионов рублей". Вот беда – в 50 раз хотят больше, чем за честь Лужкова! Лучше бы я оклеветал мэрию!...
В прежние годы все свои расходы мы в своей компании измеряли пол-литрами водки, выходит, с меня хотят получить миллион пузырей. Раньше ничья честь столько не стоила.
Владимир Тольц: Ну а теперь о празднике Победы, чьих героев и ветеранов с каждым годом становится все меньше. И праздник уже не тот, что раньше, и отмечают его иначе. Вот, к примеру, 8 мая из Хельсинки в Питер отправился теплоход с вполне ветеранско-военным названием "Константин Симонов". На борту среди прочих в сопровождении киногруппы и журналистов университетские профессора из Финляндии, Швеции и Англии. Среди них есть даже богослов. Есть и российские представители, есть и эксперты. Отплыв, сразу начали научные дебаты, которые намерены завершить в Петербурге в день Победы. Тема плавучего симпозиума "Секс при советском тоталитаризме". Когда я прочел по телефону программу докладов этого научного мероприятия своему знакомому ветерану войны, а среди них был "КПСС и секс", и "Викторианская мораль и коммунальный быт", и "Секс и бюрократы от литературы", так вот, когда я рассказал все это, мой собеседник аж крякнул, но потом сказал для меня неожиданное: "Знаешь, а может это и правильно. Может мы за то и воевали, чтобы эти ученые чудаки (он, признаюсь, выразился покрепче) могли вот так на пароходах кататься, да про любовь говорить. Уж во всяком случае, не на свое пенсионное нищенство, да праздничные пайки". "Но вообще-то, - добавил он, - все очень грустно – и жизнь наша, и праздник этот".
Грустным считает праздник Победы и другой знакомый мой ветеран - писатель Вячеслав Леонидович Кондратьев.
Вячеслав Кондратьев: Сейчас идут очень противные разговоры: зачем вы победили, лучше бы Германия нас победила. Жили бы лучше. Может быть жили бы и лучше… Но во всяком случае, фашизм в первые же дни войны показал свое отношение к населению страну, с которой она воюет. Так что иллюзий там никаких не могло быть.
Сейчас угасает с каждым годом праздник Победы. Я не говорю, что пенсии, сейчас которые увеличили немножко, конечно, были грошовые, с этой инфляцией, которая идет они были, дай бог, для выживания, не то, что для какой-то жизни, а для выживания только пригодны. Поэтому мне жалко тех людей, которые 23 февраля, ветераны вышли под этими лозунгами, с портретами. Понимаете, я понимаю их, потому что это ощущение ненужности, что вы отработанный материал, вы никому не нужны, вы уходящая натура, ничего вы не можете сделать. И эти лозунги не от того, что они так любят Сталина или любят советскую власть, это то же самое, что сталинские портреты вывешивались во времена застоя на грузовых машинах на стеклах. Это протест против того, что есть.
Представьте положение ветерана, который получал пенсию нищенскую 342 рубля, кто-то чуть побольше. Если молодые на что-то надеются, то нам надеяться, ветеранам, не на что. Светлое будущее, которое обещают новые власти, как и старые, оно нам не светит. Поэтому праздник всегда был праздник грустный, потому что мы помнили больше не о победах, а о потерях, о том, сколько это стоило, то в этот раз он особенно грустный.
Идет полная дискредитация со стороны властей самой рыночной экономики. Недавно постановление о том, что несчастные старики, которые разбросаны по всей Москве, из-за дальности расстояния не могут встречаться, они больше 15 минут в сутки не смогут говорить по телефону, дальше они будут должны платить за минуту по 4 копейки. Вы представляете, как будто это делается нарочно, чтобы дискредитировать все то, что делается в стране.
Владимир Тольц: Так в мае 1992 года завершил мою передачу о праздничной десятидневке замечательный писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев. Его, как и большинства участников войны, уже нет с нами. Ну, а насколько за минувшие 20 лет изменились проблемы оставшихся – решайте сами.
Архивная фонограмма: Начнем по нашей традиции с политики – из Москвы Максим Соколов.
Максим Соколов: И в брежневские, и в горбачевские годы первая декада мая всегда была временем интересным в смысле частной жизни. С точки же зрения политической декада оказывалась всего лишь кратким интервалом между всенародным первомайским весельем и не менее всенародным весельем по случаю дня победы над немецко-фашистской Германией.
В обновленной демократической России эта традиция не только сохранилась, но даже укрепилась. Великодушный президиум Верховного совета, вероятно, исходя из того, что хоть работай, хоть не работай - прок примерно один, установил всенародный отдых с 1 по 4 мая включительно и с 9 по 11 мая включительно. Поскольку политики тоже люди, естественно, что говорить о политических разворачивающихся процессах можно только с большой оговоркой.
Четырехдневный интервал между двумя большими похмельями - не самое лучшее время для реализации цельных политических замыслов. Поэтому имеет смысл говорить разве что о некоторых смутных и противоречивых тенденциях российской политики, явленных в отчетный период.
Похоже, что май оказался временем замечательной консолидации, и прежде столь не любившие друг друга правительство, руководство Верховного совета и лево-правая оппозиция имеют хороший шанс подружиться. Вероятно, нежная дружба между Русланом Хасбулатовым, Егором Гайдаром и Сергеем Бабуриным объясняется тем, что всем вышеупомянутым общественным и политическим деятелям смертельно надоели московские начальники народа Попов с Лужковым.
Московской муниципии решительно не везет. С одной стороны, забастовка московских медиков и грядущая стачка водителей автобусов поставила мэрию в очень неудобное положение. В принципе можно было бы с бюджетными цифрами в руках показать, что требования стачечников чрезмерны. Но загвоздка в том, что Лужков, как стойкий румынский комсомолец, никому не открывает суммы бюджетных доходов. Такое вполне правильное утаивание подробностей приватизационных гешефтов несет с собой и определенные неудобства: бастующие эскулапы имеют возможность называть совершенно фантастические цифры московских доходов и расходов, а опровергнуть их невозможно.
Пока что служители Гиппократа в качестве пробного шара заявили, что в марте на повышение зарплаты медиков мэрия выделила 5 миллионов, а на закупку стремительных членовозов для отцов города 15 миллионов. Таким образом, полностью сбывается прогноз Гавриила Попова о том, что в стране начинается демократический подъем. Единственное, что не предусмотрел Гавриил Харитонович – это то, что козлом отпущения при новом демократическом подъеме имеет все шансы оказаться он сам. Во всяком случае, лево-правая оппозиция уже приступила к изучению деятельности московский мэрии, парламентский официоз "Российская газета" каждый день лягает градоначальника за нарушение президентского указа о свободной торговле, за то же лягает его и правительство.
В междупраздничный промежуток некоего супрефекта-реформатора изловили при получении взятки в полмиллиона, а в качестве последнего удара антинародное правительство Гайдара ввело свободные цены на спиртное. И отныне московское правительство будет лишено возможности благодетельствовать народ дешевой, хотя и не существующей в продаже, 45-рублевой водкой. Таким образом, кстати, введенная графом Витте в 1894 году винная монополия в России, скончалась, не дотянув всего два года до столетнего юбилея. Отныне миссию всероссийского целовальника будет исполнять уже не один Борис Николаевич Ельцин, а всякий, имеющий склонность и способность к винокурению.
Следует отметить и остроумную находчивость российского кабинета. Всеми ожидаемая полная либерализация цен на энергоносители началась не с бензина и солярки, как все того ожидали, а с лекарства от всех скорбей. Поскольку в истории российского питейного дела открывается новая глава, все политики осознают важность переживаемого державой момента и ведут себя соответственно, то есть торжественно и благолепно. Скандалы между парламентом и правительством прекратились, и бывшие неприятели Руслан Имранович Хасбулатов и Геннадий Эдуардович Бурбулис почти что в один голос рассуждают о том, как бы склонить Съезд народных депутатов к тому, чтобы он сам по доброй воле прекратил свое всем наскучившее существование. Такой дух братолюбия чрезвычайно радует. Хотя Россия еще не достигла уровня европейской сытости, она уже вплотную приблизилась к непременному спутнику буржуазной сытости, а именно к буржуазной скуке.
Случилось почти невероятное. Наше отечество, уже семь лет прочно удерживающее репутацию страны новостей, передало пальму первенства в этом отношении своему заокеанскому соседу, и граждан России более всего занимали не отечественные дела, а бурная классовая борьба, развернувшаяся в Лос-Анджелесе. Если не считать дежурных скандалов в московской мэрии, - что ни в какой из европейских столиц чиновники не воруют? - создается впечатление, что в первой декаде мая российская история прекратила течение свое.
Владимир Тольц: Была еще одна на минувшей неделе политическая новость, на которую, несмотря на праздничные застолья, многие обратили внимание. Слово Дмитрию Волчеку.
Дмитрий Волчек: В стихотворении ленинградской поэтессы Елены Пудовкиной, которое лет десять назад читал в самиздате, были такие строки: "Мы живем в стране, где не пророчество поэта, а вымыслы сатирика верны". Я вспомнил этот печальный вывод, читая газетную передовицу о провозглашении Крымской республики. Ну конечно же, наибанальнейшая аналогия: ныне уже изрядно подзабыты, а некогда восхищавшей фондирующую публику роман Василия Аксенова "Остров Крым".
Спора нет, 70 коммунистических лет не уступают в нелепости, в сюрреальности нынешним нашим будням. Более несуразного образования, чем Советский Союз, где единой исторической общностью были объявлены эстонцы и туркмены, чукчи и армяне, конечно, трудно придумать. Но нынешняя оргия обособлений такой же абсурд, только с обратным знаком. Увы, кажется, мы вообще раз и навсегда отказались следовать правилам логики. Станислав Говорухин справедливо сравнил в одной из своих последних статей нашу страну с кораблем, который некогда сбился с курса и резко рванул вправо. Потом капитал опомнился, скомандовал "лево руля", и корабль с той же прытью ринулся в противоположную сторону. Это бесконечное шараханье из одной крайности в другую стало доминантой поведения советского человека. На выбор всегда предлагают нечто ультрарадикальное: либо маниакальный левак-диссидент Гамсахурдиа, либо экс-генерал КГБ Шеварднадзе. Либо выселить из Карабаха всех армян, либо всех азербайджанцев. Либо разрешить торговлю с рук на каждом углу, либо запретить ее вовсе. Мы не терпим компромисса. Как это - автономия? Как это - переговоры? Нет, требуем полной независимости. История с Черноморским флотом, думаю, закончится тем, что его решат затопить: а не доставайся же ты никому!..
Еще недавно тишайшие и незаметнейшие местечки в Приднестровье ощетинились установками "Град". Представьте себе начало военных действий между державниками из города Владимира и сепаратистами из Суздаля, и вы оцените приднестровский конфликт по достоинству. "Если полезут на наши Курилы, мы захватим остров Хоккайдо", - без тени иронии заявил мне на днях некий московский обыватель. (Я делал опрос на улицах по отношению к российско-японским переговорам). Но разве не из той же абсурдистской серии заявление российского правительства о том, что курс доллара к рублю не сегодня – завтра, невзирая на инфляцию и спад производства, упадет до 20? Сейчас, впрочем, опомнились и говорят уже о 80-ти.
Мы не способны ничего делать медленно, постепенно, сглаживая острые углы, усовершенствуя, модернизируя. То надрывались: вся власть съезду российских депутатов. Не прошло и двух лет: немедленно распустить съезд, стереть в порошок, четвертовать депутатов и сжечь на костре. Третьего не дано. Обсудить, договориться, обдумать – это газетно-протокольный лексикон, который воспринимают как дань скучной традиции. В реальности же разогнать, арестовать, бойкотировать, объявить забастовку, нацелить ракеты, сформировать ополчение. Узнав, что очередные переговоры опять ни к чему не привели, злорадно потираем руки: наконец-то покажем супостатам кузькину мать!
Даже в самых тихих и законопослушных социальных группах хозяйничают ныне своенравные бесы. До сих пор не могу опомниться после московской городской конференции педагогов: свистят, бранятся, топают, шикают, едва ли не бьются в падучей. И кто? Скучнейшие и толстые тетки в крепдешиновых платьях и с перманентом, еще недавно проводившие смотры строя и песни и ленинские субботники, собаку съевшие на положительном образе Ниловны в романе Горького и отрицательном образе Плюшкина в поэме Гоголя. "Раньше так тихо, спокойно было, - причитала проводница на перроне Ярославская вокзала, - а теперь все ездят, ездят и ездят. Ездят, ездят и ездят. Ну точно с цепи сорвались".
Изучаю уголовную хронику в городской газете. Два ученика 8 класса угнали "Волгу". За ними погоня. Умудрились сбить двух милиционеров, протаранить заслон из милицейских машин. Обозленные менты стреляли по колесам, захватчики не останавливались, пока машина не загорелась. - Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! И малолетки, и стражи порядка насмотрелись Шварценеггера. Читаю дальше: омоновцы с автоматами окружили рынок. Арестовали всех продавцов, переворачивали прилавки, выкручивали руки, били дубинками. Зачем, спрашивается? А вот, поступил сигнал, что кто-то тайно торгует рыбой, выловленной браконьерами. Тут же решили устроить облаву. Конфисковали – это с автоматами-то – двести баночек черной икры, полтора доллара банка. - "Есть многое на свете, друг Горацио"...
Хотят провести крупную амнистию, выпустить на свободу осужденных за мелкие преступления – некуда сажать опасных бандитов. Тут же с шумом и гамом арестовали несчастного художника-авангардиста, решившего пройтись нагишом по Новому Арбату. Арестовали через месяц после того, как было совершено это страшное злодеяние. Упрятали в Бутырку. Как же - особо опасный преступник. "Широка русская душа, неплохо бы сузить", - писал некогда Достоевский. Но есть все-таки оправдание: масштабы наших безумств и впрямь не такие уж сногсшибательные, измельчали, измельчали. Мечтали ведь Кафку сделать былью, как-никак классика, а в результате воплотили в жизнь всего лишь "Остров Крым". Роман, конечно, не из худших, но все же не то, чтобы шедевр.
Владимир Тольц: От проблем литературно-политических обратимся теперь к темам нравственно-экономическим и зададимся дурацким вопросом: почем нынче честь и достоинство бывшего советского человека? Московский журналист Александр Минкин считает, что они, как и все прочее, ныне резко подорожали. В доказательство он привел мне два примера.
Александр Минкин: Пример номер один: вице-мэр Москвы Юрий Лужков обратился в суд с иском к государственной телерадиокомпании "Останкино". На днях дело слушалось в Дзержинском народном суде. Оказывается, у нас еще есть Дзержинский суд. В иске о защите чести и достоинства сказано: "В программе "Итоги" ведущим программы было сообщено следующее:
"Как нам стало известно из осведомленных кругов в администрации Москвы, в природе уже существует план введения чрезвычайного положения сроком на 8 месяцев". Данное сообщение, автором которого является Соловьев, является порочащим, не соответствующим действительности, ущемляющим честь и достоинство администрации Москвы. На основании статьи 7 ГК РСФСР прошу обязать российскую государственную телерадиокомпанию "Останкино" и автора Соловьева опровергнуть сведения, порочащие честь и достоинство администрации Москвы, и рассмотреть в судебном заседании вопрос о компенсации морального ущерба в соответствии с законодательством. Вице-мэр Москвы Лужков".
Суд несколько часов напрасно пытался получить от представителя мэрии, поскольку сам Лужков не явился, ответ на вопрос: что именно в криминальной фразе порочит, не соответствует действительности, ущемляет честь и достоинство администрации Москвы? Существование плана чрезвычайного положения порочить никого не может, напротив, такой план обязательно должен быть. И точно так же, как никого не порочит, обязательно должен быть план обороны на случай войны. Взять план введения чрезвычайного положения правительство Москвы обязано. Выходит, что криминал содержится в начале этой фразы. Напомню: "Как нам стало известно из осведомленных кругов в администрации Москвы". То есть администрацию порочит утечка информации, и Лужков настаивает, что действительности не соответствует именно факт передачи сведений.
А как "Останкино" может доказать свою правоту? Очень просто – назвать информатора. Похоже, что это и есть главная цель иска. Представитель Лужкова несколько раз проговорился: "Мы хотим знать конкретный источник". Во время суда уточнилась стоимость морального ущерба московской администрации – один миллион рублей. И перед телевизионщиками выбор: или назвать информатора, или заявить, что он выдуман, и выложить миллион и принести извинения. Решение отложено, так как автор фразы, телевизионный журналист Соловьев находится на войне в Югославии. Будем надеяться, он вернется живым и здоровым, и телевизионщики предпочтут заплатить миллион за ущемление чести Лужкова, но сохранить журналистскую честь.
Пример второй, касающийся меня лично. Дмитрий Васильев, председатель национально-патриотического фронта "Память", обратился в суд с иском на меня, журналиста Минкина, и на "Московский комсомолец". В исковом заявлении, разумеется, о защите чести и достоинства, говорится о моей заметке, опубликованной в МК под названием "Дмитрий Васильев зовет на штурм Кремля, а прокуратура соблюдает субботу". Там я изложил некоторые фрагменты выступления Васильева в субботу в московском кинотеатре "Урал", где он сообщил собравшимся, что у него и осадные лестницы, и даже бревна для выбивания кремлевских ворот уже готовы, и что уже выяснено, где кремлевская стена самая низкая. От себя я добавил, что такие подстрекательские вещи можно безнаказанно произносить по субботам вероятно потому, что в руководстве прокуратуры и МВД засели так называемые хасиды, которым Бог не велел по субботам работать.
Иск Васильева заканчивается так: "Обязать газету "Московский комсомолец" и Минкина Александра принести мне извинения за допущенные оскорбления, опровергнуть изложенные мною клеветнические измышления и взыскать с них солидарно в мою пользу причиненный мне моральный вред в размере 50 миллионов рублей". Вот беда – в 50 раз хотят больше, чем за честь Лужкова! Лучше бы я оклеветал мэрию!...
В прежние годы все свои расходы мы в своей компании измеряли пол-литрами водки, выходит, с меня хотят получить миллион пузырей. Раньше ничья честь столько не стоила.
Владимир Тольц: Ну а теперь о празднике Победы, чьих героев и ветеранов с каждым годом становится все меньше. И праздник уже не тот, что раньше, и отмечают его иначе. Вот, к примеру, 8 мая из Хельсинки в Питер отправился теплоход с вполне ветеранско-военным названием "Константин Симонов". На борту среди прочих в сопровождении киногруппы и журналистов университетские профессора из Финляндии, Швеции и Англии. Среди них есть даже богослов. Есть и российские представители, есть и эксперты. Отплыв, сразу начали научные дебаты, которые намерены завершить в Петербурге в день Победы. Тема плавучего симпозиума "Секс при советском тоталитаризме". Когда я прочел по телефону программу докладов этого научного мероприятия своему знакомому ветерану войны, а среди них был "КПСС и секс", и "Викторианская мораль и коммунальный быт", и "Секс и бюрократы от литературы", так вот, когда я рассказал все это, мой собеседник аж крякнул, но потом сказал для меня неожиданное: "Знаешь, а может это и правильно. Может мы за то и воевали, чтобы эти ученые чудаки (он, признаюсь, выразился покрепче) могли вот так на пароходах кататься, да про любовь говорить. Уж во всяком случае, не на свое пенсионное нищенство, да праздничные пайки". "Но вообще-то, - добавил он, - все очень грустно – и жизнь наша, и праздник этот".
Грустным считает праздник Победы и другой знакомый мой ветеран - писатель Вячеслав Леонидович Кондратьев.
Вячеслав Кондратьев: Сейчас идут очень противные разговоры: зачем вы победили, лучше бы Германия нас победила. Жили бы лучше. Может быть жили бы и лучше… Но во всяком случае, фашизм в первые же дни войны показал свое отношение к населению страну, с которой она воюет. Так что иллюзий там никаких не могло быть.
Сейчас угасает с каждым годом праздник Победы. Я не говорю, что пенсии, сейчас которые увеличили немножко, конечно, были грошовые, с этой инфляцией, которая идет они были, дай бог, для выживания, не то, что для какой-то жизни, а для выживания только пригодны. Поэтому мне жалко тех людей, которые 23 февраля, ветераны вышли под этими лозунгами, с портретами. Понимаете, я понимаю их, потому что это ощущение ненужности, что вы отработанный материал, вы никому не нужны, вы уходящая натура, ничего вы не можете сделать. И эти лозунги не от того, что они так любят Сталина или любят советскую власть, это то же самое, что сталинские портреты вывешивались во времена застоя на грузовых машинах на стеклах. Это протест против того, что есть.
Представьте положение ветерана, который получал пенсию нищенскую 342 рубля, кто-то чуть побольше. Если молодые на что-то надеются, то нам надеяться, ветеранам, не на что. Светлое будущее, которое обещают новые власти, как и старые, оно нам не светит. Поэтому праздник всегда был праздник грустный, потому что мы помнили больше не о победах, а о потерях, о том, сколько это стоило, то в этот раз он особенно грустный.
Идет полная дискредитация со стороны властей самой рыночной экономики. Недавно постановление о том, что несчастные старики, которые разбросаны по всей Москве, из-за дальности расстояния не могут встречаться, они больше 15 минут в сутки не смогут говорить по телефону, дальше они будут должны платить за минуту по 4 копейки. Вы представляете, как будто это делается нарочно, чтобы дискредитировать все то, что делается в стране.
Владимир Тольц: Так в мае 1992 года завершил мою передачу о праздничной десятидневке замечательный писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев. Его, как и большинства участников войны, уже нет с нами. Ну, а насколько за минувшие 20 лет изменились проблемы оставшихся – решайте сами.