Поэт Александр Дельфинов написал цикл стихотворений о последних событиях в Москве. Он рассказал РС о красоте "амебного перекатывания толпы" по московским бульварам и о том, как его задержал ОМОН, обвинив в "лежачем пикетировании" против Путина.
– В акциях на московских бульварах и площадях я ощущаю дыхание эпохи и особый поэтический драйв. Меня это привлекает не столько даже в политическом, сколько в поэтическом смысле. У меня уже много стихов получилось, которые связаны с этими гуляниями.
– В том числе и стихотворение, обращенное к милиции и написанное сразу после разгона лагеря на Чистых прудах…
– Да, это стихотворение называется "Геноцидик".
Товарищи милиция, спасибо вам большое,
Что от врагов очистили вы Чистые пруды.
Теперь старушка Путина с открытою душою
Спокойно профланирует по ним туды-сюды.
Товарищи ОМОНовцы, сердечное мерсибо,
Что выгнали пинками вы с бульвара молодёжь,
Пусть бабушка Собянина гуляет там красиво,
А то не протолкаешься, нормально не пройдёшь.
Геноссе Кокакольцеву – отдельно наше с кисточкой,
И на погончик – звёздочку, и – Господи прости!
Мы поздравляем гномиков с удачною зачисточкой
И геноцидик славненький желаем провести.
– А вы присутствовали при разгоне лагеря?
– Нет, но я стал участником самого первого разгона, 8 мая на Китай-городе. Гулянья начались 7 мая вечером возле памятника героям Плевны на Старой площади, там были Сергей Удальцов и Алексей Навальный, которые призывали народ гулять. Я туда подъехал посмотреть, что происходит. Около двух часов ночи при помощи поливальной машины, которая стала ездить вокруг памятника, людей разогнали, и большая толпа, человек 600, двинулись в сторону Чистых прудов. Там стали в темноте между деревьев бегать омоновцы, и тогда люди пошли обратно на Китай-город. На Китай-городе были выхвачены из толпы Удальцов и Навальный и отвезены в УВД. Народ не разошелся. Видимо, думали, что если обезглавить это движение, то люди разойдутся, но странность в том, что нет лидеров. Лидеры возникают в толпе и тут же исчезают. Толпа неожиданно превратилась из толпы в группу самоорганизованных граждан.
Еще одна особенность: оккупай-движения в Европе и Америке направлены в левую сторону в политическом спектре, а здесь вместе и либералы, и националисты ходят, тут же левые сидят, такой праздник политических культур. Это очень интересно. Я не уверен, что в истории протеста где-то в мире было подобное. Навальный сказал перед тем, как его задержали: неважно, с какой стороны появится полиция, мы просто будем гулять в другую сторону. Такое амебное перекатывание. Прямой удар ОМОНа выдержать группа гуляющих или митингующих не может. Тяжеловооруженные полицейские – по закону им сопротивляться запрещено. Прямой удар – шансов нет. Полицейские это прекрасно знают и умеют этим пользоваться. А здесь совершенно новая ситуация. И полицейские поначалу явно растерялись. Не знаю, какие они будут меры принимать в дальнейшем. Прямой удар нанести нельзя. Ткнул туда пальцем, палец проходит внутрь, удара нет, все откатывается. Вот этот момент мне кажется фантастическим в плане ноу-хау.
– Тем не менее, вас задержали.
– Да, задержали, и я попал в автозак, в котором было 20 человек. В абсолютно сфальсифицированном протоколе было сказано, что нас всех задержали во время лежачего пикетирования, во время которого мы якобы выражали "не довольство" (вот так, с пробелом) Путиным, требовали отмены выборов, и якобы на многочисленные просьбы сотрудников полиции не реагировали и продолжали лежачее пикетирование. На самом деле я стоял возле памятника героям Плевны с известной журналисткой Екатериной Деготь и обсуждал современное искусство. Тут ОМОН перешел в атаку, людей начали хватать, и я как-то замер, видимо, от бессонной ночи, и меня взяли последним. Омоновец рядом сказал по рации: "Взяли всех, осталось только пресса". Катя мне сказала: "Знаешь, по-моему, тебя приняли за иностранца". Но эта иллюзия быстро рассеялась, ко мне подбежали два омоновца, что-то пробубнили невнятное и увели. Мне предъявили статью 19.3 – неподчинение сотрудникам правоохранительным органов. Никакого неподчинения не было, лежачего пикетирования не было, ничего не было из того, что нам предъявили. Так что мне грозит от тысячи рублей до 15 суток административного ареста за беседу с Катей Деготь.
– И вы им уже ответили стихотворением о разноцветных полицейских.
– "Полицейская радуга" – название, как вы понимаете, с элементами пропаганды чего-то, что в Питере запрещено.
Красный полицейский машет нам дубинкой,
Чёрный полицейский прыгает в зигзаг,
Белый полицейский повернулся спинкой
И кого-то сунул прямо в автозак.
Серый полицейский аж пошёл вприсядку,
А зелёный хнычет – слишком молодой!
Белый полицейский приведёт к порядку
Подлых хулиганов, то есть нас с тобой.
Синий полицейский кушает печеньки,
Жёлтый полицейский чешет жёлтый шлем,
Белый полицейский прислонился к стенке,
Смотрит напряжённо. Он устал совсем.
– Екатерина Деготь ведь неспроста сказала, что полиция приняла вас за иностранца. Вы прожили несколько лет в Берлине. В Европе ведь есть нечто похожее на ОккупайАбай: скажем, Христиания в Копенгагене, или приморский квартал сквотов в Гамбурге и так далее. Или это что-то совсем другое?
– Я прожил 10 лет в Берлине и хорошо знаю сквоттерское движение, я сам старый сквоттер, участвовал в московском сквоттерском движении на Петровском бульваре, у Петлюры, в движении "Белая река" еще в конце 80-х годов. В Европе все центровые сквоттерские тусовки, возникшие на сломе 80-90-х, либо исчезли, либо уменьшились. Был целый квартал возле так называемого "Тахелеса" в восточном Берлине. Сейчас там остался только "Тахелес", да и его могут закрыть. Сквоттерское движение то сходит на нет, то снова поднимается. В середине 70-х в Нюрнберге был целый квартал засквоттирован, полиция брала его штурмом, а сквоттеры отстреливались из луков. Но сквоттерское движение отличается от ОккупайАбай, конечно, потому что эти люди занимают пустующие дома и там начинают какую-то жизнь – культурную, контркультурную, или даже, не побоюсь этого слова, бескультурную, по-разному бывает. В ОккупайАбай нет никаких зданий, все происходит на улице. Это больше похоже на уличные гуляния, которые проходят в городских парках. Вот такой ОккупайАбай проходит в Берлине каждые выходные в Мауэрпарке, там собираются активисты различных движений. Они ставят свои столы, ведут дискуссии. Собираются люди, которые играют в бадминтон или футбол, жарят шашлыки, поют песни. Там проходят самая большая в Германии уличная караоке-парти. Там атмосфера Вудстока и вообще нет ни одного полицейского. И есть сильный политический аспект, потому что идут воркшопы политических, правозащитных и других социальных активистов. В этом смысле ситуация ОккупайАбай – это норма для европейского города: будь то Берлин, Барселона или Лондон. А в Москве это все приобретает характер театра абсурда, когда омоновцы в тяжелом вооружении вытесняют людей, отнимают коробки с пожертвованиями, не дают взять вещи, и все сопровождается политиканской истерикой, когда какие-то представители "Единой России" требуют проверок Фейсбука и так далее. В этом отношении Москва демонстрирует свою неготовность быть современным открытым городом.
– Участники лагеря ОккупайАбай не только гуляли, но и занимались самообразованием. Вы говорили о воркшопах в Европе: что-то подобное происходило и у памятника Абаю, и вы в этом принимали участие – читали лекцию о проблемах наркопотребления, и много людей пришли вас послушать.
– Это была не лекция, а уличный семинар по наркополитике. Мы провели его вместе с коллегами из московского проекта "Снижение вреда" и фонда имени Андрея Рылькова. Было очень много людей. Тема довольно острая, злободневная. Только, к сожалению, у нас не очень любят эту тему организаторы культурных мероприятий, поэтому мне неоднократно запрещали проводить дискуссии или выступать с сообщениями на эту тему на литературных фестивалях или в клубах. Все мои предложения провести свободную дискуссию натыкаются на страх перед санкциями. Говорить в легальном пространстве у нас на тему наркополитики очень сложно. Поэтому мы воспользовались свободой собраний на ОккупайАбай за день до разгона, и там провели наш семинар. Мы говорили о том, что такое философия снижения вреда от наркотиков. Говорили о том, почему возникла концепция снижения вреда, как ответ на концепцию войны с наркотиками: в последние годы яснее становится, что войну с наркотиками нельзя ни выиграть, ни проиграть, наркотики никуда не деваются, наркоманы никуда не деваются, наркоторговля никуда не девается, затраты все больше, военные действия все шире, а толку нет. Мы говорили о клиентах, с которыми мы работаем. Я как волонтер выхожу на улицу раз в неделю, работаю с наркозависимыми людьми на улицах Москвы. Говорили о заместительной терапии – это вызвало очень резкую дискуссию на ОккупайАбай. Мы говорили о Евгении Ройзмане, чем занимается его сказочная организация "Город без наркотиков". Вот такие вопросы обсуждались на Чистых прудах.
– На этой неделе в Москве начался суд по иску организации, которую вы упомянули, фонда Андрея Рылькова, к Госнаркоконтролю. В чем суть иска?
– Сайт фонда имени Андрея Рылькова 3 февраля был закрыт. Я не сотрудник фонда, но на сайте было опубликовано много материалов, над которыми работал и я, как журналист. Этот сайт практически был единственным в России источников научных материалов, критичных по отношению к нашей наркополитике. Например, там был пакет переведенных на русский язык научных статей по поводу заместительной терапии. Так вот этот сайт был закрыт по требованию ФСКН, без суда. Нам была невнятная отписка пресс-секретаря московского ФСКН, что на сайте пропагандировали метадон. Что такое пропаганда метадона – не очень понятно. На сайте были материалы о заместительной метадоновой терапии, но это были научные работы. Закрыв доступ к этим материалам, нам просто закрыли доступ к альтернативной точке зрения на заместительную терапию.
Генерал Виктор Иванов, начальник ФСКН, 12 марта в Вене еще дальше пошел. Его спросили венгерские журналисты, почему закрыли сайт, и генерал сходу брякнул: на сайте торговали методоном. Если торговали, то почему не заведено уголовное дело, а просто закрыт сайт? Странная борьба с наркотиками. Был подготовлен иск, и 18 мая в Хорошевском районном суде прошло первое заседание. Но суд перенесен, потому что не явился представитель регистраторов. Надеюсь, что будет по этому делу проведена независимая экспертиза и решение вынесено на основе законов Российской Федерации, а не на основе отписок чиновников из ФСКН.
– А какие-то надежды на грядущий суд по поводу вашего задержания у вас есть?
– Честно говоря, нет. Я поговорил с адвокатами, и практика правоприменения говорит о том, что эти приговоры просто штампуют. Мне в руки попал рапорт омоновцев, которые нас задерживали: согласно этому рапорту получается, что 20 человек задержали два омоновца в 11.00. Представьте себе: 20 человек проводят лежачее пикетирование и сопротивляются, тут два омоновца подходят к ним и всех в одну минуту задерживают и в автозак. Это что же за омоновцы-великаны такие? Абсурдные вещи. Я не знаю, будут ли у меня силы бороться с этой системой, потому что довольно сложно искать доказательства, свидетелей, приводить людей в суд. Я, возможно, явлюсь в суд и выступлю там с заявлением в стихах, потому что могу только как поэт реагировать на эту ситуацию. Я, наверное, в стихах попрошу дать мне 15 суток, чтобы впредь неповадно было.
– Это стихотворение уже написано?
– Нет, я пока не написал, потому что не знаю, когда будет суд. Когда точно получу повестку, сяду и напишу. А вам прочитаю стихотворение, которое называется "Сон полковника".
Космонавты хватали дурных чепушил
И тащили в свою таратайку.
Вырубая Абая, полковник спешил
Да задумчиво нюхал нагайку.
Сквозь рассветную мглу он увидел, как сон,
Повторенье былых поколений,
Как рабочих гоняет казацкий ОМОН
И спешит из Швейцарии Ленин,
И Керенский примерил кокотки наряд,
И крестьяне бунтуют в Сибири,
И "Аврора" пускает сигнальный снаряд,
И тревожно в подсолнечном мире.
Хмурый Лбов партизанит в уральских лесах,
Бомбарей бледный Савинков учит,
А на самых жестоких и жутких часах
Без минуты кровавая буча.
Но не дремлет охранка, и гибкий филёр
Прямо в мозг к добрым гражданам влазит,
А над всею Россией крыла распростёр
Неизбывный базедовый Азеф.
...Вырубая Абая, полковник спешил
Да задумчиво нюхал нагайку.
Космонавты хватали дурных чепушил
И тащили в свою таратайку.
(Фрагмент программы "Итоги недели")
– В акциях на московских бульварах и площадях я ощущаю дыхание эпохи и особый поэтический драйв. Меня это привлекает не столько даже в политическом, сколько в поэтическом смысле. У меня уже много стихов получилось, которые связаны с этими гуляниями.
– В том числе и стихотворение, обращенное к милиции и написанное сразу после разгона лагеря на Чистых прудах…
– Да, это стихотворение называется "Геноцидик".
Товарищи милиция, спасибо вам большое,
Что от врагов очистили вы Чистые пруды.
Теперь старушка Путина с открытою душою
Спокойно профланирует по ним туды-сюды.
Товарищи ОМОНовцы, сердечное мерсибо,
Что выгнали пинками вы с бульвара молодёжь,
Пусть бабушка Собянина гуляет там красиво,
А то не протолкаешься, нормально не пройдёшь.
Геноссе Кокакольцеву – отдельно наше с кисточкой,
И на погончик – звёздочку, и – Господи прости!
Мы поздравляем гномиков с удачною зачисточкой
И геноцидик славненький желаем провести.
– А вы присутствовали при разгоне лагеря?
– Нет, но я стал участником самого первого разгона, 8 мая на Китай-городе. Гулянья начались 7 мая вечером возле памятника героям Плевны на Старой площади, там были Сергей Удальцов и Алексей Навальный, которые призывали народ гулять. Я туда подъехал посмотреть, что происходит. Около двух часов ночи при помощи поливальной машины, которая стала ездить вокруг памятника, людей разогнали, и большая толпа, человек 600, двинулись в сторону Чистых прудов. Там стали в темноте между деревьев бегать омоновцы, и тогда люди пошли обратно на Китай-город. На Китай-городе были выхвачены из толпы Удальцов и Навальный и отвезены в УВД. Народ не разошелся. Видимо, думали, что если обезглавить это движение, то люди разойдутся, но странность в том, что нет лидеров. Лидеры возникают в толпе и тут же исчезают. Толпа неожиданно превратилась из толпы в группу самоорганизованных граждан.
Еще одна особенность: оккупай-движения в Европе и Америке направлены в левую сторону в политическом спектре, а здесь вместе и либералы, и националисты ходят, тут же левые сидят, такой праздник политических культур. Это очень интересно. Я не уверен, что в истории протеста где-то в мире было подобное. Навальный сказал перед тем, как его задержали: неважно, с какой стороны появится полиция, мы просто будем гулять в другую сторону. Такое амебное перекатывание. Прямой удар ОМОНа выдержать группа гуляющих или митингующих не может. Тяжеловооруженные полицейские – по закону им сопротивляться запрещено. Прямой удар – шансов нет. Полицейские это прекрасно знают и умеют этим пользоваться. А здесь совершенно новая ситуация. И полицейские поначалу явно растерялись. Не знаю, какие они будут меры принимать в дальнейшем. Прямой удар нанести нельзя. Ткнул туда пальцем, палец проходит внутрь, удара нет, все откатывается. Вот этот момент мне кажется фантастическим в плане ноу-хау.
– Тем не менее, вас задержали.
– Да, задержали, и я попал в автозак, в котором было 20 человек. В абсолютно сфальсифицированном протоколе было сказано, что нас всех задержали во время лежачего пикетирования, во время которого мы якобы выражали "не довольство" (вот так, с пробелом) Путиным, требовали отмены выборов, и якобы на многочисленные просьбы сотрудников полиции не реагировали и продолжали лежачее пикетирование. На самом деле я стоял возле памятника героям Плевны с известной журналисткой Екатериной Деготь и обсуждал современное искусство. Тут ОМОН перешел в атаку, людей начали хватать, и я как-то замер, видимо, от бессонной ночи, и меня взяли последним. Омоновец рядом сказал по рации: "Взяли всех, осталось только пресса". Катя мне сказала: "Знаешь, по-моему, тебя приняли за иностранца". Но эта иллюзия быстро рассеялась, ко мне подбежали два омоновца, что-то пробубнили невнятное и увели. Мне предъявили статью 19.3 – неподчинение сотрудникам правоохранительным органов. Никакого неподчинения не было, лежачего пикетирования не было, ничего не было из того, что нам предъявили. Так что мне грозит от тысячи рублей до 15 суток административного ареста за беседу с Катей Деготь.
– И вы им уже ответили стихотворением о разноцветных полицейских.
– "Полицейская радуга" – название, как вы понимаете, с элементами пропаганды чего-то, что в Питере запрещено.
Красный полицейский машет нам дубинкой,
Чёрный полицейский прыгает в зигзаг,
Белый полицейский повернулся спинкой
И кого-то сунул прямо в автозак.
Серый полицейский аж пошёл вприсядку,
А зелёный хнычет – слишком молодой!
Белый полицейский приведёт к порядку
Подлых хулиганов, то есть нас с тобой.
Синий полицейский кушает печеньки,
Жёлтый полицейский чешет жёлтый шлем,
Белый полицейский прислонился к стенке,
Смотрит напряжённо. Он устал совсем.
– Екатерина Деготь ведь неспроста сказала, что полиция приняла вас за иностранца. Вы прожили несколько лет в Берлине. В Европе ведь есть нечто похожее на ОккупайАбай: скажем, Христиания в Копенгагене, или приморский квартал сквотов в Гамбурге и так далее. Или это что-то совсем другое?
– Я прожил 10 лет в Берлине и хорошо знаю сквоттерское движение, я сам старый сквоттер, участвовал в московском сквоттерском движении на Петровском бульваре, у Петлюры, в движении "Белая река" еще в конце 80-х годов. В Европе все центровые сквоттерские тусовки, возникшие на сломе 80-90-х, либо исчезли, либо уменьшились. Был целый квартал возле так называемого "Тахелеса" в восточном Берлине. Сейчас там остался только "Тахелес", да и его могут закрыть. Сквоттерское движение то сходит на нет, то снова поднимается. В середине 70-х в Нюрнберге был целый квартал засквоттирован, полиция брала его штурмом, а сквоттеры отстреливались из луков. Но сквоттерское движение отличается от ОккупайАбай, конечно, потому что эти люди занимают пустующие дома и там начинают какую-то жизнь – культурную, контркультурную, или даже, не побоюсь этого слова, бескультурную, по-разному бывает. В ОккупайАбай нет никаких зданий, все происходит на улице. Это больше похоже на уличные гуляния, которые проходят в городских парках. Вот такой ОккупайАбай проходит в Берлине каждые выходные в Мауэрпарке, там собираются активисты различных движений. Они ставят свои столы, ведут дискуссии. Собираются люди, которые играют в бадминтон или футбол, жарят шашлыки, поют песни. Там проходят самая большая в Германии уличная караоке-парти. Там атмосфера Вудстока и вообще нет ни одного полицейского. И есть сильный политический аспект, потому что идут воркшопы политических, правозащитных и других социальных активистов. В этом смысле ситуация ОккупайАбай – это норма для европейского города: будь то Берлин, Барселона или Лондон. А в Москве это все приобретает характер театра абсурда, когда омоновцы в тяжелом вооружении вытесняют людей, отнимают коробки с пожертвованиями, не дают взять вещи, и все сопровождается политиканской истерикой, когда какие-то представители "Единой России" требуют проверок Фейсбука и так далее. В этом отношении Москва демонстрирует свою неготовность быть современным открытым городом.
– Участники лагеря ОккупайАбай не только гуляли, но и занимались самообразованием. Вы говорили о воркшопах в Европе: что-то подобное происходило и у памятника Абаю, и вы в этом принимали участие – читали лекцию о проблемах наркопотребления, и много людей пришли вас послушать.
– Это была не лекция, а уличный семинар по наркополитике. Мы провели его вместе с коллегами из московского проекта "Снижение вреда" и фонда имени Андрея Рылькова. Было очень много людей. Тема довольно острая, злободневная. Только, к сожалению, у нас не очень любят эту тему организаторы культурных мероприятий, поэтому мне неоднократно запрещали проводить дискуссии или выступать с сообщениями на эту тему на литературных фестивалях или в клубах. Все мои предложения провести свободную дискуссию натыкаются на страх перед санкциями. Говорить в легальном пространстве у нас на тему наркополитики очень сложно. Поэтому мы воспользовались свободой собраний на ОккупайАбай за день до разгона, и там провели наш семинар. Мы говорили о том, что такое философия снижения вреда от наркотиков. Говорили о том, почему возникла концепция снижения вреда, как ответ на концепцию войны с наркотиками: в последние годы яснее становится, что войну с наркотиками нельзя ни выиграть, ни проиграть, наркотики никуда не деваются, наркоманы никуда не деваются, наркоторговля никуда не девается, затраты все больше, военные действия все шире, а толку нет. Мы говорили о клиентах, с которыми мы работаем. Я как волонтер выхожу на улицу раз в неделю, работаю с наркозависимыми людьми на улицах Москвы. Говорили о заместительной терапии – это вызвало очень резкую дискуссию на ОккупайАбай. Мы говорили о Евгении Ройзмане, чем занимается его сказочная организация "Город без наркотиков". Вот такие вопросы обсуждались на Чистых прудах.
– На этой неделе в Москве начался суд по иску организации, которую вы упомянули, фонда Андрея Рылькова, к Госнаркоконтролю. В чем суть иска?
– Сайт фонда имени Андрея Рылькова 3 февраля был закрыт. Я не сотрудник фонда, но на сайте было опубликовано много материалов, над которыми работал и я, как журналист. Этот сайт практически был единственным в России источников научных материалов, критичных по отношению к нашей наркополитике. Например, там был пакет переведенных на русский язык научных статей по поводу заместительной терапии. Так вот этот сайт был закрыт по требованию ФСКН, без суда. Нам была невнятная отписка пресс-секретаря московского ФСКН, что на сайте пропагандировали метадон. Что такое пропаганда метадона – не очень понятно. На сайте были материалы о заместительной метадоновой терапии, но это были научные работы. Закрыв доступ к этим материалам, нам просто закрыли доступ к альтернативной точке зрения на заместительную терапию.
Генерал Виктор Иванов, начальник ФСКН, 12 марта в Вене еще дальше пошел. Его спросили венгерские журналисты, почему закрыли сайт, и генерал сходу брякнул: на сайте торговали методоном. Если торговали, то почему не заведено уголовное дело, а просто закрыт сайт? Странная борьба с наркотиками. Был подготовлен иск, и 18 мая в Хорошевском районном суде прошло первое заседание. Но суд перенесен, потому что не явился представитель регистраторов. Надеюсь, что будет по этому делу проведена независимая экспертиза и решение вынесено на основе законов Российской Федерации, а не на основе отписок чиновников из ФСКН.
– А какие-то надежды на грядущий суд по поводу вашего задержания у вас есть?
– Честно говоря, нет. Я поговорил с адвокатами, и практика правоприменения говорит о том, что эти приговоры просто штампуют. Мне в руки попал рапорт омоновцев, которые нас задерживали: согласно этому рапорту получается, что 20 человек задержали два омоновца в 11.00. Представьте себе: 20 человек проводят лежачее пикетирование и сопротивляются, тут два омоновца подходят к ним и всех в одну минуту задерживают и в автозак. Это что же за омоновцы-великаны такие? Абсурдные вещи. Я не знаю, будут ли у меня силы бороться с этой системой, потому что довольно сложно искать доказательства, свидетелей, приводить людей в суд. Я, возможно, явлюсь в суд и выступлю там с заявлением в стихах, потому что могу только как поэт реагировать на эту ситуацию. Я, наверное, в стихах попрошу дать мне 15 суток, чтобы впредь неповадно было.
– Это стихотворение уже написано?
– Нет, я пока не написал, потому что не знаю, когда будет суд. Когда точно получу повестку, сяду и напишу. А вам прочитаю стихотворение, которое называется "Сон полковника".
Космонавты хватали дурных чепушил
И тащили в свою таратайку.
Вырубая Абая, полковник спешил
Да задумчиво нюхал нагайку.
Сквозь рассветную мглу он увидел, как сон,
Повторенье былых поколений,
Как рабочих гоняет казацкий ОМОН
И спешит из Швейцарии Ленин,
И Керенский примерил кокотки наряд,
И крестьяне бунтуют в Сибири,
И "Аврора" пускает сигнальный снаряд,
И тревожно в подсолнечном мире.
Хмурый Лбов партизанит в уральских лесах,
Бомбарей бледный Савинков учит,
А на самых жестоких и жутких часах
Без минуты кровавая буча.
Но не дремлет охранка, и гибкий филёр
Прямо в мозг к добрым гражданам влазит,
А над всею Россией крыла распростёр
Неизбывный базедовый Азеф.
...Вырубая Абая, полковник спешил
Да задумчиво нюхал нагайку.
Космонавты хватали дурных чепушил
И тащили в свою таратайку.
(Фрагмент программы "Итоги недели")