Ирина Лагунина: В нашей программе – заключительная часть исторического исследования Владимира Абаринова и Игоря Петрова «Русский коллаборационизм». Глава 18-я – «Развязка». Часть вторая.
Владимир Абаринов: В первых числах мая 1945 года Первая дивизия Русской освободительной армии под командованием генерала Буняченко пришла на помощь силам чешского сопротивления, поднявшим восстание в Праге. В книге Иоахима Хоффмана «История власовской армии» есть характерный эпизод. 7 мая в Праге появилось советское подразделение, заброшенное на парашютах. Его командир капитан Соколов позвонил командиру полка Первой дивизии РОА подполковнику Архипову. Между ними состоялся следующий диалог.
Соколов: Здравствуйте, товарищ полковник. Я капитан Соколов.
Архипов: Здравствуйте, капитан.
Соколов: Товарищ полковник, вы убеждены, что Прага будет очищена от частей СС?
Архипов: Да.
Соколов: Каков состав вашего полка и насколько он оснащен? (Архипов привел удвоенное количество, чтоб звучало убедительней).
Соколов: Да, с таким полком можно воевать. Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бой за товарища Сталина и за Россию?
Архипов: За Россию — да. Не за товарища Сталина.
Соколов: Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, вы закончили Военную академию в Советском Союзе.
Архипов: Я закончил военное училище в Москве в 1914 году. Сталину я никогда не присягал. Я являюсь офицером РОА и я присягал генералу Власову.
Соколов: Теперь мне все ясно.
Игорь, чем закончился поход Первой дивизии на Прагу?
Игорь Петров: Относительно участия Первой дивизии в Пражском восстании распространены крайние позиции, то есть либо ее роль в боях за Прагу отрицается вообще, либо, наоборот, рассказывается, что войска Власова освободили Прагу от нацистов и спасли ее от разрушения, что-то в этом духе. Ни то, ни другое не верно, как мне кажется. Мы только что выяснили, что операция вообще была проведена против воли Власова, командовал ею Буняченко. Во-вторых, полностью Прага от нацистов очищена не была, не была освобождена. Более того, после того, как 7 мая Первая дивизия из Праги большей частью отошла, во многие районы снова вошли немецкие части.
Еще одно популярное заблуждение связано с блокированным, затем захваченным третьим полком Первой дивизии аэродромом к западу от Праги и о самолетах, которые якобы власовцы сбивали. Стратегического значения для немцев этот аэродром не имел. Единственный подтвержденный случай сбитого самолета является скорее анекдотическим, потому что это был самолет немецкого летчика Бушмана, который принадлежал к авиаполку РОА и который даже пару дней назад прилетал к Власову с экстравагантным планом побега в Испанию именно на самолете. То есть они фактически сбили свой самолет. И этот эпизод выпукло подчеркивает всю сложность ситуации пражского восстания, которую трудно рассматривать как военную операцию, скорее это серия локальных столкновений, в которой большую роль играл случай, которые развивались по самым разнообразным сценариям.
Немецкие войска, которые были в Праге – это в основном резервные части СС, частично находившиеся на излечении, частично совсем молодые призывники, которых только обучали военным азам. И реакция была тоже разной. Кто-то действительно сдавался сразу и позволял себя разоружить, кто-то, как, например, часть, которая защищала этот самый аэродром, воевал до последнего патрона и там уже в последний день боев был даже случай штыковой атаки, которая считается самой последней штыковой атакой Второй мировой войны, по крайней мере на европейском театре военных действий.
Но необходимо, безусловно, сказать, что вмешательство Первой дивизии в Пражское восстание как минимум спасло жизни многим его участникам, чешским участникам. Три дня немецким войскам приходилось иметь дело не только и в первую очередь не столько с плохо вооруженными полугражданскими повстанцами-пражанами, сколько с обученным, вполне вооруженным регулярным соединением. Конечно, Первая дивизия отвлекла немцев, связала им руки и заняла достаточно большую часть пражских районов.
Однако затем политическая ситуация изменилась, руководителям восстания, многие из которых принадлежали к прокоммунистическому подполью, стало ясно, что, с одной стороны, американцы к городу не идут, они остановились, а вот русские с другой стороны к городу приближаются. И наличие в Праге танков с сомнительными надписями вроде "Против Сталина и Гитлера", - по рассказам очевидцев, такие надписи были на танках Первой дивизии, сделанные мелом, - в этой ситуации наличие такой армии в городе пражане сочли излишним, и к командованию Первой дивизии была направлена делегация. Ее, кстати, опять-таки принимал Буняченко, потому что Власов сказался больным. Делегация поблагодарила Первую дивизию за помощь, но попросила ее покинуть город. Всего в боях за Прагу погибло около трехсот солдат и офицеров Первой дивизии РОА.
Владимир Абаринов: Теперь пришло время рассказать о попытках представителей генерала Власова вступить в переговоры с западными союзниками Советского Союза. Игорь.
Игорь Петров: Еще программа Мелетия Зыкова, о котором мы говорили как об идеологе первого этапа власовского движения, была, по мнению немецких кураторов, сдержанной по отношению к немцам, но отставляющей открытой дверь на Запад. Сам Зыков повторял, что если немцы потерпят крах или когда они потерпят крах, освободительное движение сможет переориентироваться на западных союзников. Теория эта звучала красиво, но на практике этому помешали два обстоятельства: участие соединений РОА, пусть еще до создания Комитета освобождения России, в боях на западном фронте, то есть в боях против англичан и американцев, и откровенная на первых порах незаинтересованность Запада в наличии такого антисталинского и антибольшевистского движения вообще.
Попытки наладить контакт с союзниками можно разделить на два этапа: попытки до капитуляции и попытки в самом процессе капитуляции. Первый этап подробно довольно описывает в своей статье, которая называется "Попытки КОНРа установить контакт с западными союзниками", Юрий Жеребков, который этим и занимался. Вообще удивительно, что в КОНР не нашлось более подходящей фигуры, потому что Жеребков возглавлял управление русской эмиграции в Париже, очень плотно сотрудничал с немцами и на роль посредника годился очень условно. Но тем не менее после эвакуации из Парижа он вошел в оргкомитет, готовивший учреждение КОНР, он подписал Пражский манифест и затем по благословлению Жиленкова стал таким дипломатическим представителем КОНР. Жеребков рассказывает, как он пытался найти подходы к Международному Красному Кресту и по линии переговоров с ним выехать в Швейцарию, чтобы там вступить в контакт с союзниками. Якобы к нему даже обращались из Красного Креста с просьбой, чтобы Власов как-то повлиял на Гиммлера. Красный Крест очень боялся, что в конце войны Гиммлер уничтожит всех заключенных, которые находились в концлагерях. Опасения такого рода были правомочны, хотя, конечно, можно заметить, что Жеребков датирует эту просьбу апрелем, а на тот момент уже Гиммлер при посредничестве Шелленберга и представителя Международного Красного Креста Бернадотта сам довольно активно вел переговоры.
Возвращаясь к Жеребкову. Ближе к концу он от немецкой стороны получил добро на поездку в Швейцарию, получил выездную визу, но не получил от швейцарцев въездной. При попытке нелегального перехода границы его арестовали, отправили назад в Германию, так что фактически эта линия закончилась ничем. Понятно, что власовцы стремились сдаться в плен западным союзникам, поэтому было несколько эпизодов локальных переговоров, свидетельства о которых до нас дошли.
Я выбрал из воспоминаний Штрик-Штрикфельдта - не из его книги, в книге он этот эпизод описывает менее подробно, а в своей записи 1950 года он излагает разговор генерала Малышкина, который остался как раз в районе Альп с доверенностью от Власова на ведение переговоров с американцами. Разговор Малышкина с американским генералом он излагает практически дословно. Сначала, конечно, некоторое время потребовалось, чтобы объяснить американцам, откуда в Альпах, в глубоком немецком тылу, - тылу относительного Восточного фронта - взялся русский генерал, а потом разговор пошел так.
Генерал спрашивает: "Кто такие власовцы?"
Малышкин: "Независимое соединение, подчиняющееся Комитету освобождения народов России и ведущее борьбу против Сталина, за независимую свободную демократическую Россию".
Генерал: "Почему вы воевали на Западе?".
Малышкин: Мы никогда не воевали Западе".
Генерал: "У нас тысячи русских пленных в немецкой форме, они принадлежат к власовской армии".
Малышкин: "Нет, это не власовцы - это добровольные помощники".
Генерал: "Вы что, не знаете, что мы и Советы - союзники?".
Малышкин: "Знаем, но это слабый союз".
Тут присутствующие молодые американцы протестуют, но генерал молчит. Далее генерал спрашивает: "Почему вы боитесь выдачи? Потому что вы предатели?". Малышкин отвечает: "Но тогда все жертвы с 1918 года тоже предатели, не забывайте о кулаках и прочих борцах с большевизмом. Власов стал символом этой борьбы. Мы не просим за нас – за лидеров движения, мы просим за маленьких людей, солдат, офицеров, познавших всю горечь войны и лишившихся родины. Я обращаюсь к американскому народу, который в своем становлении и развитии был всегда движим мыслью о свободе. Кроме того живыми вы нас не выдадите, мы найдем способ умереть". Генерал отвечает: "Теперь мне все ясно, я должен связаться с Эйзенхауэром".
На следующий день генерал приходит с сообщением, что Эйзенхауэр тоже не может ничего решить, вопрос перенаправлен в Вашингтон. На этом, собственно, все переговоры заканчиваются, просто через некоторое время Малышкину и Штрикфельдту сообщают, что они не являются парламентерами, а являются военнопленными.
Владимир Абаринов: В первых числах мая 1945 года Первая дивизия Русской освободительной армии под командованием генерала Буняченко пришла на помощь силам чешского сопротивления, поднявшим восстание в Праге. В книге Иоахима Хоффмана «История власовской армии» есть характерный эпизод. 7 мая в Праге появилось советское подразделение, заброшенное на парашютах. Его командир капитан Соколов позвонил командиру полка Первой дивизии РОА подполковнику Архипову. Между ними состоялся следующий диалог.
Соколов: Здравствуйте, товарищ полковник. Я капитан Соколов.
Архипов: Здравствуйте, капитан.
Соколов: Товарищ полковник, вы убеждены, что Прага будет очищена от частей СС?
Архипов: Да.
Соколов: Каков состав вашего полка и насколько он оснащен? (Архипов привел удвоенное количество, чтоб звучало убедительней).
Соколов: Да, с таким полком можно воевать. Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бой за товарища Сталина и за Россию?
Архипов: За Россию — да. Не за товарища Сталина.
Соколов: Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, вы закончили Военную академию в Советском Союзе.
Архипов: Я закончил военное училище в Москве в 1914 году. Сталину я никогда не присягал. Я являюсь офицером РОА и я присягал генералу Власову.
Соколов: Теперь мне все ясно.
Игорь, чем закончился поход Первой дивизии на Прагу?
Игорь Петров: Относительно участия Первой дивизии в Пражском восстании распространены крайние позиции, то есть либо ее роль в боях за Прагу отрицается вообще, либо, наоборот, рассказывается, что войска Власова освободили Прагу от нацистов и спасли ее от разрушения, что-то в этом духе. Ни то, ни другое не верно, как мне кажется. Мы только что выяснили, что операция вообще была проведена против воли Власова, командовал ею Буняченко. Во-вторых, полностью Прага от нацистов очищена не была, не была освобождена. Более того, после того, как 7 мая Первая дивизия из Праги большей частью отошла, во многие районы снова вошли немецкие части.
Еще одно популярное заблуждение связано с блокированным, затем захваченным третьим полком Первой дивизии аэродромом к западу от Праги и о самолетах, которые якобы власовцы сбивали. Стратегического значения для немцев этот аэродром не имел. Единственный подтвержденный случай сбитого самолета является скорее анекдотическим, потому что это был самолет немецкого летчика Бушмана, который принадлежал к авиаполку РОА и который даже пару дней назад прилетал к Власову с экстравагантным планом побега в Испанию именно на самолете. То есть они фактически сбили свой самолет. И этот эпизод выпукло подчеркивает всю сложность ситуации пражского восстания, которую трудно рассматривать как военную операцию, скорее это серия локальных столкновений, в которой большую роль играл случай, которые развивались по самым разнообразным сценариям.
Немецкие войска, которые были в Праге – это в основном резервные части СС, частично находившиеся на излечении, частично совсем молодые призывники, которых только обучали военным азам. И реакция была тоже разной. Кто-то действительно сдавался сразу и позволял себя разоружить, кто-то, как, например, часть, которая защищала этот самый аэродром, воевал до последнего патрона и там уже в последний день боев был даже случай штыковой атаки, которая считается самой последней штыковой атакой Второй мировой войны, по крайней мере на европейском театре военных действий.
Но необходимо, безусловно, сказать, что вмешательство Первой дивизии в Пражское восстание как минимум спасло жизни многим его участникам, чешским участникам. Три дня немецким войскам приходилось иметь дело не только и в первую очередь не столько с плохо вооруженными полугражданскими повстанцами-пражанами, сколько с обученным, вполне вооруженным регулярным соединением. Конечно, Первая дивизия отвлекла немцев, связала им руки и заняла достаточно большую часть пражских районов.
Однако затем политическая ситуация изменилась, руководителям восстания, многие из которых принадлежали к прокоммунистическому подполью, стало ясно, что, с одной стороны, американцы к городу не идут, они остановились, а вот русские с другой стороны к городу приближаются. И наличие в Праге танков с сомнительными надписями вроде "Против Сталина и Гитлера", - по рассказам очевидцев, такие надписи были на танках Первой дивизии, сделанные мелом, - в этой ситуации наличие такой армии в городе пражане сочли излишним, и к командованию Первой дивизии была направлена делегация. Ее, кстати, опять-таки принимал Буняченко, потому что Власов сказался больным. Делегация поблагодарила Первую дивизию за помощь, но попросила ее покинуть город. Всего в боях за Прагу погибло около трехсот солдат и офицеров Первой дивизии РОА.
Владимир Абаринов: Теперь пришло время рассказать о попытках представителей генерала Власова вступить в переговоры с западными союзниками Советского Союза. Игорь.
Игорь Петров: Еще программа Мелетия Зыкова, о котором мы говорили как об идеологе первого этапа власовского движения, была, по мнению немецких кураторов, сдержанной по отношению к немцам, но отставляющей открытой дверь на Запад. Сам Зыков повторял, что если немцы потерпят крах или когда они потерпят крах, освободительное движение сможет переориентироваться на западных союзников. Теория эта звучала красиво, но на практике этому помешали два обстоятельства: участие соединений РОА, пусть еще до создания Комитета освобождения России, в боях на западном фронте, то есть в боях против англичан и американцев, и откровенная на первых порах незаинтересованность Запада в наличии такого антисталинского и антибольшевистского движения вообще.
Попытки наладить контакт с союзниками можно разделить на два этапа: попытки до капитуляции и попытки в самом процессе капитуляции. Первый этап подробно довольно описывает в своей статье, которая называется "Попытки КОНРа установить контакт с западными союзниками", Юрий Жеребков, который этим и занимался. Вообще удивительно, что в КОНР не нашлось более подходящей фигуры, потому что Жеребков возглавлял управление русской эмиграции в Париже, очень плотно сотрудничал с немцами и на роль посредника годился очень условно. Но тем не менее после эвакуации из Парижа он вошел в оргкомитет, готовивший учреждение КОНР, он подписал Пражский манифест и затем по благословлению Жиленкова стал таким дипломатическим представителем КОНР. Жеребков рассказывает, как он пытался найти подходы к Международному Красному Кресту и по линии переговоров с ним выехать в Швейцарию, чтобы там вступить в контакт с союзниками. Якобы к нему даже обращались из Красного Креста с просьбой, чтобы Власов как-то повлиял на Гиммлера. Красный Крест очень боялся, что в конце войны Гиммлер уничтожит всех заключенных, которые находились в концлагерях. Опасения такого рода были правомочны, хотя, конечно, можно заметить, что Жеребков датирует эту просьбу апрелем, а на тот момент уже Гиммлер при посредничестве Шелленберга и представителя Международного Красного Креста Бернадотта сам довольно активно вел переговоры.
Возвращаясь к Жеребкову. Ближе к концу он от немецкой стороны получил добро на поездку в Швейцарию, получил выездную визу, но не получил от швейцарцев въездной. При попытке нелегального перехода границы его арестовали, отправили назад в Германию, так что фактически эта линия закончилась ничем. Понятно, что власовцы стремились сдаться в плен западным союзникам, поэтому было несколько эпизодов локальных переговоров, свидетельства о которых до нас дошли.
Я выбрал из воспоминаний Штрик-Штрикфельдта - не из его книги, в книге он этот эпизод описывает менее подробно, а в своей записи 1950 года он излагает разговор генерала Малышкина, который остался как раз в районе Альп с доверенностью от Власова на ведение переговоров с американцами. Разговор Малышкина с американским генералом он излагает практически дословно. Сначала, конечно, некоторое время потребовалось, чтобы объяснить американцам, откуда в Альпах, в глубоком немецком тылу, - тылу относительного Восточного фронта - взялся русский генерал, а потом разговор пошел так.
Генерал спрашивает: "Кто такие власовцы?"
Малышкин: "Независимое соединение, подчиняющееся Комитету освобождения народов России и ведущее борьбу против Сталина, за независимую свободную демократическую Россию".
Генерал: "Почему вы воевали на Западе?".
Малышкин: Мы никогда не воевали Западе".
Генерал: "У нас тысячи русских пленных в немецкой форме, они принадлежат к власовской армии".
Малышкин: "Нет, это не власовцы - это добровольные помощники".
Генерал: "Вы что, не знаете, что мы и Советы - союзники?".
Малышкин: "Знаем, но это слабый союз".
Тут присутствующие молодые американцы протестуют, но генерал молчит. Далее генерал спрашивает: "Почему вы боитесь выдачи? Потому что вы предатели?". Малышкин отвечает: "Но тогда все жертвы с 1918 года тоже предатели, не забывайте о кулаках и прочих борцах с большевизмом. Власов стал символом этой борьбы. Мы не просим за нас – за лидеров движения, мы просим за маленьких людей, солдат, офицеров, познавших всю горечь войны и лишившихся родины. Я обращаюсь к американскому народу, который в своем становлении и развитии был всегда движим мыслью о свободе. Кроме того живыми вы нас не выдадите, мы найдем способ умереть". Генерал отвечает: "Теперь мне все ясно, я должен связаться с Эйзенхауэром".
На следующий день генерал приходит с сообщением, что Эйзенхауэр тоже не может ничего решить, вопрос перенаправлен в Вашингтон. На этом, собственно, все переговоры заканчиваются, просто через некоторое время Малышкину и Штрикфельдту сообщают, что они не являются парламентерами, а являются военнопленными.