Ирина Лагунина: Международная правозащитная организация Human Rights Watch опубликовала доклад о пытках в Сирии. Это 81 страница свидетельских показаний и выводов – со ссылками на соответствующие документы международного права. Доклад называется "Архипелаг пыток".
В исследовании утверждается, что в Сирии практикуется государственная политика пыток и издевательств над заключенными членами оппозиционного движения или теми, кото подозревают в симпатиях оппозиции. В результате перекрестных опросов 200 свидетелей сотрудникам Human Rights Watch удалось выявить 27 центов, где пытки практикуются систематически. И я хочу сразу предупредить, что некоторые описания, которые прозвучат в этом эфире, носят шокирующий характер.
Мы беседуем с одним из авторов доклада, представителем организации в Ливане, в Бейруте, куда также приходит поток беженцев из Сирии, Надимом Хоури. Как собирались эти доказательства?
Надим Хоури: Это свидетельские показания, которые мы собирали в последний год в соседних с Сирией странах – Ливане, Турции, Иордании, Ираке, но также и на севере самой Сирии. Многие из этих людей сами прошли через тюрьмы, были задержаны силами безопасности. Либо же это были дезертиры, которые сами работали в этих тюрьмах и центрах, где содержатся задержанные. Многие из бывших арестованных рассказывают ужасающие истории того, что происходит в этих тюрьмах, и многие по-прежнему несут на себе следы этих пыток – на своем теле. Эти пытки настолько чудовищные, что даже через три-четыре месяца после освобождения из тюрьмы на теле людей все еще видны следы того, что с ними делали. Все 27 центров, которые мы внесли в этот список, были проверены нами через показания разных людей, в разных местах, в разное время. Мы смогли сопоставить эту информацию и перепроверить ее. Те центры, по поводу которых у нас было только одно или два свидетельских показаний, мы просто не включили в доклад.
Ирина Лагунина: Вот некоторые из свидетельских показаний, которые запечатлела на пленку организация Human Rights Watch. Бывший заключенный по имени Ваиль:
Ваиль: Когда военная разведка поместила нас в тюрьму в Хомсе, нас подвесили за руки – так, чтобы тело висело в воздухе. Они избивали нас, говоря: Хотите свободы? Хотите демократии? Вот вам свобода! Вот вам демократия!
Ирина Лагунина: Бывший заключенный Мустафа:
Мустафа: Они приставили к гениталиям металлический предмет с четырьмя зубцами, скручивали и сжимали половые железы так, что начинаешь вопить и говорить то, что они хотят услышать, - не по своей воле.
Ирина Лагунина: Бывший заключенный Хоссам, ему всего 13 лет.
Хоссам: Когда они второй раз привели меня на допрос, они стали задавать вопросы, пуская электрический ток. Я потерял создание минут на пять. Когда я очнулся, то обнаружил, что я камере, но моего дяди со мной нет. Наверное, его допрашивали. Когда меня привели на допрос в третий раз, они выдернули мои ногти, у них было что-то типа клещей с какой-то отверткой, которыми они пользовались.
Ирина Лагунина: Вопрос в Бейрут, одному из авторов доклада Human Rights Watch, Надиму Хоури. О какой возрастной группе идет речь? Кто они? Каких политических взглядов придерживаются?
Надим Хоури: Большинство людей, которых задерживают и пытают сирийские службы безопасности, в возрасте от 18 до 35 лет. Но у нас есть и свидетельства задержания и пыток детей. Есть данные о пытках даже 11-летнего ребенка и пожилого мужчины в возрасте 74-лет. Большинство из них – мужчины, но встречаются также случаи пыток женщин. Кто эти люди? Это либо те, кто принимал участие в антиправительственных протестах, некоторых обвиняли в том, что они поддерживают оппозицию, снабжают оппозицию деньгами, например. А некоторые из них, предположительно, участвовали в вооруженном сопротивлении. Но в первые девять месяцев это были только мирные демонстранты. Это люди, которые выкладывали в интернет видео или фото протестов, какую-то информацию о происходящем в стране. То, что мы называем прицельными арестами – спецслужбы выслеживали людей, которые принимали участие в протестах, студентов, которые распространяли информацию о демонстрациях, которые вывешивали оппозиционные флаги на учебных заведениях. Но в добавок к этим людям были также проведены массовые аресты мужчин в возрасте от 18 до 35 лет, когда силы безопасности окружали и «зачищали» районы, которые поддерживают оппозиционное движение. Таких районов много, например, в Хомсе.
Ирина Лагунина: Надим Хоури говорит, что, хотя у его организации нет документа – какого-либо приказа, исходящего сверху, по масштабу происходящего видно, что это не действия каких-то отдельных зарвавшихся генералов. На практике, вероятно, таких центров для содержания неблагонадежных намного больше. И участвуют в этих действиях различные разведывательные структуры и спецслужбы: Управление политической безопасности, Департамент военной разведки, Управление общей разведки, Управление разведки ВВС. Строки из доклада:
«Исторически сложилось так, что сирийские спецслужбы действуют независимо друг от друга и не имеют четкого разграничения сфер ответственности. Пользуясь чрезмерно широким законом о чрезвычайном положении, они много лет забирали людей без всяких санкций и соблюдения процессуальных гарантий. Отмена в апреле 2011 г.
закона о чрезвычайном положении на практике почти ничего не изменила. Заменившая его норма об ограничении срока содержания под стражей без санкции суда 60 сутками по определенным преступлениям не отвечает требованию
международного права о том, что задержанное лицо должно доставляться к судье «безотлагательно». К тому же несколько бывших задержанных в интервью Human Rights Watch утверждали, что содержались под стражей без судебной санкции дольше даже тех 60 суток, которые разрешены действующим сирийским законодательством.
Чтобы справиться с многотысячным потоком людей, задерживаемых в связи с антиправительственными выступлениями, властям пришлось создавать временные фильтрационные пункты на территории стадионов, войсковых частей, школ и больниц. Туда до передачи спецслужбам сотнями сгоняли людей, которых забирали во время
массовых облав. Все опрошенные нами свидетели рассказывали о тяжелых условиях содержания:
крайней скученности, скудном питании и постоянных отказах в медицинской помощи. Уже одно это само по себе может составлять, как минимум, недозволенное обращение, если не пытки. Однако практически все без исключения бывшие задержанные, с которыми мы встречались, также утверждали, что непосредственно подвергались пыткам в привычном понимании этого слова либо были свидетелями пыток других
задержанных. Сотрудники спецслужб и охранники применяли к задержанным широкий спектр пыток, включая продолжительное избиение (в том числе дубинками или электрическим кабелем), помещение в болезненные стрессовые позы (нередко с использованием специальных приспособлений), электрошок, причинение химических ожогов электролитом, сексуальные посягательства и унижение, лишение ногтей, имитация казни».
Ирина Лагунина: Human Rights Watch полагает, что Совет Безопасности ООН должен передать информацию о происходящих в Сирии преступлениях на рассмотрение Международного уголовного суда в Гааге. Вопрос Надиму Хоури: но разве Совет Безопасности пойдет на это, учитывая, что Россия всеми силами защищает режим аль-Асада?
Надим Хоури: Мы призываем передать это дело на рассмотрение и расследование Международного уголовного суда. Да, вы правы, что Россия вряд ли позволит это сделать. Но один из аргументов, который можно привести России: послушайте, оппозиция тоже совершает насилие, тоже совершает преступления. Единственный способ привлечь к ответственности всех, кто это делает, с обеих сторон конфликта – передать это на рассмотрение Международного уголовного суда. И если Россия уверена, что ее друг и союзник, президент Башар аль-Асад не совершал преступлений против человечности, то не стоит и бояться Международного уголовного суда. А пока это дело не передано в Международный уголовный суд, есть два способа развивать юридический процесс расследования. Первый – добиваться доступа в Сирию Группы ООН по расследованию, которую назначил Совет ООН по правам человека. Эта группа – не юридический орган, это не суд, но они могут собрать информацию, которая в последствии будет использована в суде. Второй способ – убеждать государства, следующие универсальным законам, а многие европейские страны к таковым относятся, осуществлять юридическое преследование сирийских официальных лиц, если они окажутся на территории этих стран. И мы также надеемся, что когда в Сирии будет новое правительство – какая-то форма новой власти, - то оно пригласит следователей Международного уголовного суда в страну, чтобы, в конце концов, привлечь к суду ответственных за преступления.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с одним из авторов доклада международной правозащитной организации Human Rights Watch «Архипелаг пыток» о Сирии Надимом Хоури.
В исследовании утверждается, что в Сирии практикуется государственная политика пыток и издевательств над заключенными членами оппозиционного движения или теми, кото подозревают в симпатиях оппозиции. В результате перекрестных опросов 200 свидетелей сотрудникам Human Rights Watch удалось выявить 27 центов, где пытки практикуются систематически. И я хочу сразу предупредить, что некоторые описания, которые прозвучат в этом эфире, носят шокирующий характер.
Мы беседуем с одним из авторов доклада, представителем организации в Ливане, в Бейруте, куда также приходит поток беженцев из Сирии, Надимом Хоури. Как собирались эти доказательства?
Надим Хоури: Это свидетельские показания, которые мы собирали в последний год в соседних с Сирией странах – Ливане, Турции, Иордании, Ираке, но также и на севере самой Сирии. Многие из этих людей сами прошли через тюрьмы, были задержаны силами безопасности. Либо же это были дезертиры, которые сами работали в этих тюрьмах и центрах, где содержатся задержанные. Многие из бывших арестованных рассказывают ужасающие истории того, что происходит в этих тюрьмах, и многие по-прежнему несут на себе следы этих пыток – на своем теле. Эти пытки настолько чудовищные, что даже через три-четыре месяца после освобождения из тюрьмы на теле людей все еще видны следы того, что с ними делали. Все 27 центров, которые мы внесли в этот список, были проверены нами через показания разных людей, в разных местах, в разное время. Мы смогли сопоставить эту информацию и перепроверить ее. Те центры, по поводу которых у нас было только одно или два свидетельских показаний, мы просто не включили в доклад.
Ирина Лагунина: Вот некоторые из свидетельских показаний, которые запечатлела на пленку организация Human Rights Watch. Бывший заключенный по имени Ваиль:
Ваиль: Когда военная разведка поместила нас в тюрьму в Хомсе, нас подвесили за руки – так, чтобы тело висело в воздухе. Они избивали нас, говоря: Хотите свободы? Хотите демократии? Вот вам свобода! Вот вам демократия!
Ирина Лагунина: Бывший заключенный Мустафа:
Мустафа: Они приставили к гениталиям металлический предмет с четырьмя зубцами, скручивали и сжимали половые железы так, что начинаешь вопить и говорить то, что они хотят услышать, - не по своей воле.
Ирина Лагунина: Бывший заключенный Хоссам, ему всего 13 лет.
Хоссам: Когда они второй раз привели меня на допрос, они стали задавать вопросы, пуская электрический ток. Я потерял создание минут на пять. Когда я очнулся, то обнаружил, что я камере, но моего дяди со мной нет. Наверное, его допрашивали. Когда меня привели на допрос в третий раз, они выдернули мои ногти, у них было что-то типа клещей с какой-то отверткой, которыми они пользовались.
Ирина Лагунина: Вопрос в Бейрут, одному из авторов доклада Human Rights Watch, Надиму Хоури. О какой возрастной группе идет речь? Кто они? Каких политических взглядов придерживаются?
Надим Хоури: Большинство людей, которых задерживают и пытают сирийские службы безопасности, в возрасте от 18 до 35 лет. Но у нас есть и свидетельства задержания и пыток детей. Есть данные о пытках даже 11-летнего ребенка и пожилого мужчины в возрасте 74-лет. Большинство из них – мужчины, но встречаются также случаи пыток женщин. Кто эти люди? Это либо те, кто принимал участие в антиправительственных протестах, некоторых обвиняли в том, что они поддерживают оппозицию, снабжают оппозицию деньгами, например. А некоторые из них, предположительно, участвовали в вооруженном сопротивлении. Но в первые девять месяцев это были только мирные демонстранты. Это люди, которые выкладывали в интернет видео или фото протестов, какую-то информацию о происходящем в стране. То, что мы называем прицельными арестами – спецслужбы выслеживали людей, которые принимали участие в протестах, студентов, которые распространяли информацию о демонстрациях, которые вывешивали оппозиционные флаги на учебных заведениях. Но в добавок к этим людям были также проведены массовые аресты мужчин в возрасте от 18 до 35 лет, когда силы безопасности окружали и «зачищали» районы, которые поддерживают оппозиционное движение. Таких районов много, например, в Хомсе.
Ирина Лагунина: Надим Хоури говорит, что, хотя у его организации нет документа – какого-либо приказа, исходящего сверху, по масштабу происходящего видно, что это не действия каких-то отдельных зарвавшихся генералов. На практике, вероятно, таких центров для содержания неблагонадежных намного больше. И участвуют в этих действиях различные разведывательные структуры и спецслужбы: Управление политической безопасности, Департамент военной разведки, Управление общей разведки, Управление разведки ВВС. Строки из доклада:
«Исторически сложилось так, что сирийские спецслужбы действуют независимо друг от друга и не имеют четкого разграничения сфер ответственности. Пользуясь чрезмерно широким законом о чрезвычайном положении, они много лет забирали людей без всяких санкций и соблюдения процессуальных гарантий. Отмена в апреле 2011 г.
закона о чрезвычайном положении на практике почти ничего не изменила. Заменившая его норма об ограничении срока содержания под стражей без санкции суда 60 сутками по определенным преступлениям не отвечает требованию
международного права о том, что задержанное лицо должно доставляться к судье «безотлагательно». К тому же несколько бывших задержанных в интервью Human Rights Watch утверждали, что содержались под стражей без судебной санкции дольше даже тех 60 суток, которые разрешены действующим сирийским законодательством.
Чтобы справиться с многотысячным потоком людей, задерживаемых в связи с антиправительственными выступлениями, властям пришлось создавать временные фильтрационные пункты на территории стадионов, войсковых частей, школ и больниц. Туда до передачи спецслужбам сотнями сгоняли людей, которых забирали во время
массовых облав. Все опрошенные нами свидетели рассказывали о тяжелых условиях содержания:
крайней скученности, скудном питании и постоянных отказах в медицинской помощи. Уже одно это само по себе может составлять, как минимум, недозволенное обращение, если не пытки. Однако практически все без исключения бывшие задержанные, с которыми мы встречались, также утверждали, что непосредственно подвергались пыткам в привычном понимании этого слова либо были свидетелями пыток других
задержанных. Сотрудники спецслужб и охранники применяли к задержанным широкий спектр пыток, включая продолжительное избиение (в том числе дубинками или электрическим кабелем), помещение в болезненные стрессовые позы (нередко с использованием специальных приспособлений), электрошок, причинение химических ожогов электролитом, сексуальные посягательства и унижение, лишение ногтей, имитация казни».
Ирина Лагунина: Human Rights Watch полагает, что Совет Безопасности ООН должен передать информацию о происходящих в Сирии преступлениях на рассмотрение Международного уголовного суда в Гааге. Вопрос Надиму Хоури: но разве Совет Безопасности пойдет на это, учитывая, что Россия всеми силами защищает режим аль-Асада?
Надим Хоури: Мы призываем передать это дело на рассмотрение и расследование Международного уголовного суда. Да, вы правы, что Россия вряд ли позволит это сделать. Но один из аргументов, который можно привести России: послушайте, оппозиция тоже совершает насилие, тоже совершает преступления. Единственный способ привлечь к ответственности всех, кто это делает, с обеих сторон конфликта – передать это на рассмотрение Международного уголовного суда. И если Россия уверена, что ее друг и союзник, президент Башар аль-Асад не совершал преступлений против человечности, то не стоит и бояться Международного уголовного суда. А пока это дело не передано в Международный уголовный суд, есть два способа развивать юридический процесс расследования. Первый – добиваться доступа в Сирию Группы ООН по расследованию, которую назначил Совет ООН по правам человека. Эта группа – не юридический орган, это не суд, но они могут собрать информацию, которая в последствии будет использована в суде. Второй способ – убеждать государства, следующие универсальным законам, а многие европейские страны к таковым относятся, осуществлять юридическое преследование сирийских официальных лиц, если они окажутся на территории этих стран. И мы также надеемся, что когда в Сирии будет новое правительство – какая-то форма новой власти, - то оно пригласит следователей Международного уголовного суда в страну, чтобы, в конце концов, привлечь к суду ответственных за преступления.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с одним из авторов доклада международной правозащитной организации Human Rights Watch «Архипелаг пыток» о Сирии Надимом Хоури.