Трагедия в Краснодарском крае вновь заставляет задуматься о роли чрезвычайных ситуаций в российской жизни. Социологи отмечают, что постоянно повторяющиеся трагедии и катастрофы стали неотъемлемой частью не только российской повседневной жизни, но и общественного сознания.
Трагедия в Краснодарском крае вновь заставляет задуматься о роли чрезвычайных ситуаций в российской жизни. Социологи отмечают, что постоянно повторяющиеся трагедии и катастрофы стали неотъемлемой частью не только российской повседневной жизни, но и общественного сознания. Не случайно и самым любимым министром россиян (при общем довольно прохладном отношении к правительству) долгие годы был глава МЧС Сергей Шойгу. Более сорока процентов опрошенных Левада-Центром каждый год говорят о своих опасениях по поводу того, что в будущем году в России возможны чезвычайные ситуации. Обычно первая реакция граждан в таких случаях – это потрясение и сочувствие к пострадавшим, а потом уже, как правило, появляются вопросы к властям. Об этом – директор Левада-Центра Лев Гудков.
- Сначала появляется недовольство действиями властей, поскольку власти, как правило, скрывают правду, как полагают люди, врут либо стараются перенести ответственность с себя на какие-то другие инстанции или силы. А далее - очень важный момент, характерный почти для половины опрошенных в таких ситуациях, - это стремление оправдать власти. Это связано с общим отношением к власти и нежеланием проявлять к ней негативное отношение. Такая демонстративная лояльность к власти особенно проявилась во время пожаров, когда летом горели торфяники. Там очень это было заметно - желание оправдать и вывести первых лиц или даже руководство района из-под удара.
- Какова роль чрезвычайных ситуаций в российской жизни и в российском общественном сознании?
- Я бы сказал, что такого рода события определяют горизонт понимания происходящего. Каждый год стихийное бедствие либо технические катастрофы, аварии. Они обычно занимают первые позиции в списке самых главных событий года - это то, что привлекает внимание людей, в первую очередь: не какие-то позитивные события, а именно события катастрофические, ужасные. Это выдает такое подспудное чувство незащищенности людей, понимание, что власти ничего не будут делать, а будут в первую очередь спасать себя или заботиться о своих интересах, а безопасность или благополучие людей будет приниматься во внимание в последнюю очередь. Это связано с очень устойчивым ощущением, что, вообще говоря, ценность человеческой жизни в России крайне низка. Это люди понимают, поэтому подспудный, подсознательный страх таких катастроф чрезвычайно важен и окрашивает все происходящее в жизни этих людей. Конечно, первая реакция на такого рода события, после ужаса и сочувствия, - это желание поставить власть на место, потребовать ответственности руководителей за происшедшее: скажем, требование отставки руководителей соответствующих регионов или ведомств, владельцев парохода, как это было в случае с катастрофой "Булгарии", либо желание призвать к ответственности государственные службы, отвечающие за безопасность и благополучие людей. Но точно так же люди понимают, что власти разного уровня постараются освободиться от этой ответственности и каким-то образом ускользнуть. Поэтому вот такое сочетание возмущения, страха и ощущение беспомощности своей, - оно определяет и переживания такого рода событий.
- Можно ли сказать, что российские власти делают выводы из происходящих постоянно катастроф, - что думают об этом люди?
- Нет, общественное мнение ясно осознает, что руководство страны никак не озабочено тем, чтобы изменить положение вещей, создать систему безопасности, предупреждения таких событий, поскольку власть, как убеждены большинство людей, волнует только собственное благополучие и собственные материальные интересы.
- А как, на ваш взгляд, отражается такая ситуация в общественном мнении на других сторонах российской жизни?
- Такой катастрофизм и такое ощущение безнадежности ситуации, невозможности что-то поправить проявляется в определенных чертах национального характера. Я бы это назвал фатализм или «русской авось». (Сделать здесь ничего нельзя, поэтому приходится терпеть.) И, в принципе, это ведет к общей политической пассивности и апатии, к очень короткому горизонту планирования собственной жизни, поскольку действительно, как полагают люди, ничего нельзя поделать, ничего нельзя изменить в таком порядке вещей.
- Сначала появляется недовольство действиями властей, поскольку власти, как правило, скрывают правду, как полагают люди, врут либо стараются перенести ответственность с себя на какие-то другие инстанции или силы. А далее - очень важный момент, характерный почти для половины опрошенных в таких ситуациях, - это стремление оправдать власти. Это связано с общим отношением к власти и нежеланием проявлять к ней негативное отношение. Такая демонстративная лояльность к власти особенно проявилась во время пожаров, когда летом горели торфяники. Там очень это было заметно - желание оправдать и вывести первых лиц или даже руководство района из-под удара.
- Какова роль чрезвычайных ситуаций в российской жизни и в российском общественном сознании?
- Я бы сказал, что такого рода события определяют горизонт понимания происходящего. Каждый год стихийное бедствие либо технические катастрофы, аварии. Они обычно занимают первые позиции в списке самых главных событий года - это то, что привлекает внимание людей, в первую очередь: не какие-то позитивные события, а именно события катастрофические, ужасные. Это выдает такое подспудное чувство незащищенности людей, понимание, что власти ничего не будут делать, а будут в первую очередь спасать себя или заботиться о своих интересах, а безопасность или благополучие людей будет приниматься во внимание в последнюю очередь. Это связано с очень устойчивым ощущением, что, вообще говоря, ценность человеческой жизни в России крайне низка. Это люди понимают, поэтому подспудный, подсознательный страх таких катастроф чрезвычайно важен и окрашивает все происходящее в жизни этих людей. Конечно, первая реакция на такого рода события, после ужаса и сочувствия, - это желание поставить власть на место, потребовать ответственности руководителей за происшедшее: скажем, требование отставки руководителей соответствующих регионов или ведомств, владельцев парохода, как это было в случае с катастрофой "Булгарии", либо желание призвать к ответственности государственные службы, отвечающие за безопасность и благополучие людей. Но точно так же люди понимают, что власти разного уровня постараются освободиться от этой ответственности и каким-то образом ускользнуть. Поэтому вот такое сочетание возмущения, страха и ощущение беспомощности своей, - оно определяет и переживания такого рода событий.
- Можно ли сказать, что российские власти делают выводы из происходящих постоянно катастроф, - что думают об этом люди?
- Нет, общественное мнение ясно осознает, что руководство страны никак не озабочено тем, чтобы изменить положение вещей, создать систему безопасности, предупреждения таких событий, поскольку власть, как убеждены большинство людей, волнует только собственное благополучие и собственные материальные интересы.
- А как, на ваш взгляд, отражается такая ситуация в общественном мнении на других сторонах российской жизни?
- Такой катастрофизм и такое ощущение безнадежности ситуации, невозможности что-то поправить проявляется в определенных чертах национального характера. Я бы это назвал фатализм или «русской авось». (Сделать здесь ничего нельзя, поэтому приходится терпеть.) И, в принципе, это ведет к общей политической пассивности и апатии, к очень короткому горизонту планирования собственной жизни, поскольку действительно, как полагают люди, ничего нельзя поделать, ничего нельзя изменить в таком порядке вещей.