Марьяна Торочешникова: Сегодня, 1 сентября, в России отмечают День знаний. Но говорить мы будем сегодня не об образовании, а о вступившем в силу сегодня Законе о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию. Незадолго до вступления в силу этого документа серьезную рекламу, или антирекламу, ему сделали журналисты. В частности, руководство ВГТРК предположило, что будет вынуждено отказаться от трансляции в дневное время мультфильма «Ну, погоди!», который не отвечает требованиям нового закона и может рассматриваться как пропаганда деструктивного поведения. И хотя в ВГТРК уже сообщили, что вопрос о возможности отказа от показа мультфильма был всего лишь допущением, а Россвязьнадзор назвал его культурной ценностью. Споров о том, какие детские сказки и мультфильмы могут попасть под запрет в связи со вступлением в силу закона о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию, остается достаточно много. Об этом законе и других законодательных инициативах последнего времени, направленных на защиту прав детей пойдет речь в сегодняшней передаче.
Гость в студии Радио Свобода – уполномоченный по правам ребенка при президенте Российской Федерации Павел Астахов.
О законе 436, с которого я начала, много говорилось в последнее время. А вообще, нужно ли было принимать законодательный акт, который вводит какие-то ограничения на доступ детей к информации? Ведь, по большому счету, уследить и уберечь нельзя.
Павел Астахов: Может быть, вы и правы, что совсем уберечь нельзя. Но постараться уберечь – это наша обязанность, родителей, взрослых людей, представителей государство. Вообще, государство создано для того, чтобы регулировать отношения, возникающие в обществе, и по мере того, как угроза возрастает, а в современном информационном пространстве, к сожалению, угроз достаточно много в отношении детей, и сегодня вы не увидите ни одного цивилизованного, развитого государства, где не были бы определены приоритеты государственной информационной политики, где вообще государственная информационная политика ни была бы сформулирована. Формулировка эта строится на том, что, безусловно, свобода распространения и получения информации, свобода слова является высочайшей ценностью, завоеванной человечеством, но при этом конституция любого государства содержит правила, по которым допускается отступление от этой общепринятой нормы в силу того, чтобы защитить безопасность страны. Потому что, помимо свободы слова и свободы информации, есть еще и государственная тайна в любом стране. Далее, защитить нравственность – это прямо написано в конституции практически всех государств, как и у нас в статье 55-ой. Вот чтобы защитить нравственность наших детей, когда они подвергаются достаточно серьезному давлению того вала информации, который на них вываливается, практически никогда он ней рейтинговался, не вводился в какие-то рамки, потому что все время боялись, что обвиняет в цензуре, в ущемлении свободы слова и так далее, и наконец, мы к этому пришли. Очень много было разговоров о том, чтобы отложить вступление закона на год-два и так далее, подготовить общество к этому. Я считаю, закон очень неплохой. Впервые появляется системный документ, который прежде всего устанавливает как бы общеобязательные, общепринятые, понятные правила игры, то есть он определяет пределы дозволенного и недозволенного в распространении разных видов массовой информации. Далее, он позволяет договориться о содержании используемых в информационном пространстве и вообще в информационном праве терминов, то есть такие понятия, как информационная безопасность детей, вредная для детей информация, в том числе дает определение продукции порнографического характера, которая должна быть, конечно, запрещена или ограничена настолько, чтобы она не попадала к детям ни при каких обстоятельствах. И самое главное создается правовая основа для развития соответствующих механизмов саморегулирования. Потому что вот я, как адвокат и как юрист, всегда считал и считаю, что саморегулирование – это перспектива и наиболее эффективная система, в частности, в сфере информации, когда само сообщество договаривается: ребята, мы же все приличные и интеллигентные люди, ну, что же мы будем травить наш народ, нашу молодежь, наших детей вот такой гадостью – кровью, насилием, порнографией...
Марьяна Торочешникова: А почему тогда возникают такие истории, как с мультиком «Ну, погоди!»? Тут же все начали вспоминать и про «Простоквашино», которое пропагандирует бродяжничество...
Павел Астахов: Знаете, любую здравую идею можно довести до абсурда. Это зависит от того, кто ее начинает исполнять.
Марьяна Торочешникова: Об этом и речь! Кто будет исполнять этот закон?
Павел Астахов: Его будут исполнять все, потому что закон в одинаковой степени распространяется на всех, и мы знаем конституцию, все равны перед законом и судом.
Марьяна Торочешникова: А кто будет определять, что волк с папироской – это объект культурного наследия, а персонаж другого фильма с такой же папироской уже не является культурным объектом?
Павел Астахов: Одно из преимуществ этого закона в том, что создается такая база, для того чтобы стимулировать общество к созданию общественно-контролируемых механизмов. У нас есть федеральные ведомства, в том числе министерство по коммуникациям, которые определяют, что является культурным наследием, а что нет. Если волк с папироской в этом мультфильме, то понятно, что при детальном изучении специалистами мы выясняем, что волк – отрицательный персонаж, и он поэтому и курит, потому что несет в себе это отрицательное начало. И ребенок, видя такого волка – в клешах, лохматого, зубастого хулигана, с папироской, он понимает, что это отрицательный персонаж, на него не надо равняться.
Марьяна Торочешникова: А Шерлок Холмс – положительный персонаж, и он вообще расстается со своей трубкой. А тут как?
Павел Астахов: А это литературный образ, выписанный классиком, поэтому здесь тоже надо давать соответствующую оценку. Другой вопрос, что у нас, помимо этого, есть и другие персонажи. Мы можем говорить о Кощее Бессмертном, о бабе Яге, о Змее Горыныче и так далее...
Марьяна Торочешникова: Даже о Третьяковской галерее, в конце концов! Туда до 12 лет, судя по этому закону, детей вообще водить нельзя.
Павел Астахов: Появилась масса современной продукции, которая не относится к культурному наследию и в большинстве своем не прививает доброе, хорошее и вечное.
Марьяна Торочешникова: Павел Алексеевич, допустим, я шведская писательница, которая написала детскую книжку про Смерть. Вообще, шведы этим отличаются, они и про физиологические особенности организма пишут часто для маленьких детей, в картинках. И вот я хочу, чтобы мою книжку издали в России. Мне что, нужно будет идти в какой-то уполномоченный орган и спрашивать, можно ли это показывать детям?
Павел Астахов: Никакого уполномоченного органа здесь быть не может, потому что для того, чтобы издать свою книгу, напечатанную у вас на родине, в другом государстве, у вас должен быть агент литературный и издательство, которое возьмет на себя это бремя. Вот издательство будет уже дальше смотреть и договариваться. Прежде всего вопрос саморегулирования состоит в том, что издательство должно само внутри себя, обратившись к экспертному сообществу, если нет таких специалистов, определить, насколько эта книга подлежит массовому распространению. Они должны сказать: да, эта книга интересна, но не предназначена для детей младшего возраста. Поставить рейтинги и продавать ее в специальных местах.
Марьяна Торочешникова: А дальше уже все лежит на совести родителя.
Павел Астахов: Конечно. Дети могут дотянуться и до тех журналов, которые им совершенно не предназначаются, и включить телевизор на тех каналах, которые для них также ни в коей мере не предназначены. Это вопрос уже ответственности родителей.
Марьяна Торочешникова: Кстати, а что будет с телевизором теперь? Понятно, что есть специальные каналы, которые можно закодировать, а как быть с бесконечными сериалами про ментовские разборки, с выпусками новостей, в которых такое количество деструктивной информации для ребенка, что если в шесть лет он посмотрит... А в законе написано, что вредной информацией, в том числе, является та, которая вызывает у ребенка ужас и панику, а также та, которая может его подтолкнуть к самоубийству.
Павел Астахов: Таких вопросов, как вы мне задаете, можно тысячу набрать по каждой картине, каждой книжке, каждому произведению. Вопрос надо рассматривать принципиально. Закон устанавливает приоритетность интересов детей, которые должны защищаться и обеспечиваться государством. Вот в чем самый главный вопрос, на который этот закон и призван ответить.
Марьяна Торочешникова: Вы сказали, что закон устанавливает приоритетность интересов детей, но у меня складывается впечатление, что чаще всего в России принимаются законы, которые устанавливают запреты.
Павел Астахов: Нет, дальше рассматривается вопрос допустимости и правомерности вводимых ограничений, которые вводятся в целях защиты и установления приоритета детей, но исключительно с точки зрения баланса конституционных прав и обязанностей физических и юридических лиц. Потому что без баланса всегда будет перекос. То, о чем вы говорите, это все перекосы, и они возможны, но надо все время обращаться к закону. Не слепо идти по букве закона, но понимать дух его. Там есть нормы общего действия. И все должно регулироваться в недрах сообщества. Если это издательство, у нас есть Союз издателей. У нас есть Союз книготорговцев, Союз кинематографистов.
Марьяна Торочешникова: И всегда возникает вопрос: а судьи кто?
Павел Астахов: Самые лучшие судьи – это саморегулирующиеся организации внутри сообщества. Потому что интеллигентные люди, которые собрались не на один день, чтобы что-то попилить и разбежаться, напугав всех остальных продукцией, которую они произвели, а чтобы работать, понимая свою роль в современно обществе и неся ответственность за то, что они приозводят.
Марьяна Торочешникова: Послушаем вопросы. Александр из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Так что же, Крокодила Гену и Волка, которые курят трубку, будут запрещать или нет? Уродов «Симпсонов» и «Губку Боба», конечно, никто запрещать не будет. И второе, до каких пор у нас будут перенимать американский идиотизм? В Америке уже «Белоснежку» переснимают, решили придать политкорректность гномам – три белых, два черных, один латиноамериканец и один азиат. Непонятно, правда, почему нет гнома-индейца, - непорядок.
Павел Астахов: Крокодила Гену и Волка запрещать никто не будет. Не знаю, чем «Симпсоны» навредили вам лично и «Губка Боб». Например, я считаю, что «Симпсоны» - достаточно интересный мультфильм, но он предназначен, конечно, не для детей. Вспомните, в советские времена были мультфильмы для взрослых, которые показывали после 11 вечера. Так и останется, просто будут рейтинговать – мультфильм для взрослых. Я бы не сказал, что мы перенимаем опыт. Я ведь учился, жил в Америке определенное время, и очень удивлялся, когда видел по кабельным, платным каналам отцензурированные, купированные фильмы, которые я до этого смотрел в России, и там перевод тогда еще был не синхронный, и слышались все эти теперь хорошо известные российские ругательства и так далее. А в Америке этого нет, даже сцены достаточно на наш взгляд целомудренные вырезаны. Поэтому для внутреннего потребления в Америке очень четко действует система цензурирования и государственного обеспечения информационной политики.
Марьяна Торочешникова: В Штатах, в Евросоюзе давно введены эти правила игры, маркировки на продукцию – предназначено или не предназначено для детей. Тот же «ТВ1000» говорит о том, что «этот фильм не предназначен для детей до такого-то возраста» или «этот фильм рекомендуется смотреть в сопровождении родителей». Но при этом в тех же Штатах периодически дети расстреливают друг друга в школах, в Европе появляются брейвики. Что же происходит?
Павел Астахов: Как я сказал, информационное пространство достаточно агрессивно к человеку и к детям в первую очередь. Не все готовы совладать с информацией, которая на них обрушивается. Если вы проведете в интернете трое суток без сна, без отдыха, без полноценной еды, я уверяю вас, что у вас начнет сознание деформироваться. Конечно, масса людей подвержены различным влияниям, люди с неустойчивой психикой, и они совершают такие действия. Он, может быть, и признан вменяемым, чего и добивался Брейвик, но для меня он человек больной.
Марьяна Торочешникова: Но то общество, в котором он вырос в Норвегии, казалось бы, благополучно.
Павел Астахов: А его никто не остановил. Он до этого, насколько я знаю его историю, вооружался, приходил в различные места и кичился тем, что он может спокойно пройти чуть и не в правительственные здания, и никто его не останавливает. Он вынашивал эти идеи, питался ими, и его не совсем здоровый мозг привел к тому, что он совершил страшнейшее преступление.
Марьяна Торочешникова: Таким образом, получается, что никакой закон от этого не может застраховать.
Павел Астахов: Он психопата и преступника очень сложно защищаться, это безусловно так. Даже в самом развитом обществе, идеальном обществе все равно найдется один человек, который совершит преступление.
Марьяна Торочешникова: Значит, проблема не в информации.
Павел Астахов: Проблема человеческого общества вообще в том, что в любом обществе есть как абсолютно законопослушные люди, так и преступники. А если мы, предположим, не будем принимать такие основы государственной политики в информационном пространстве... Мы же говорим о законе, но не объясняем, что закон направлен на защиту детей прежде всего младших возрастных групп.
Марьяна Торочешникова: До 6-ти, до 12-ти, до 16-ти.
Павел Астахов: Совершенно верно. Если мы их не будем защищать, если не будем предлагать эти правила игры, то мы просто получим десятки и сотни таких, как Брейвик и ему подобные.
Марьяна Торочешникова: Не дай бог!
Надежда Аркадьевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я с этим законом не согласна. Я его читала и понимаю, что какова жизнь, таково и искусство. Надо жить налаживать, тогда и искусство беспредел не будет отображать!
Марьяна Торочешникова: Речь о запрете, насколько я понимаю, не идет. Что касается фильмов, их просто нельзя показывать, пока дети не спят.
Павел Астахов: Конечно, закон не устанавливает запрета на распространение такой информации. Он устанавливает ограничения на распространение для определенных возрастных групп. Вот из чего надо исходить! Дело в том, что СМИ тоже пытаются до абсурда все довести. Иногда, конечно, полезно сгустить краски...
Марьяна Торочешникова: Конечно, потому что СМИ напуганы!
Павел Астахов: И чтобы это не было, нужно показать, какова перспектива вот такого абсурдного отношения к очень правильному закону. Нам предстоит воспитать людей, и не одно поколение, которые будут чувствовать не только букву, но и дух закона. Я уверен, что мои дети и внуки будут жить это время, но начинать надо с того, что мы уже упустили. Ведь мы говорим про этот закон, но забывает, что этот закон был рекомендован еще кабинетом министров Совета Европы, когда мы там начали работать. В 2009 году вообще был принят модельный закон государств СНГ о защите от негативной информации. 10 лет шло исследование на базе Генеральной прокуратуры, Академии Генеральной прокуратуры.
Марьяна Торочешникова: А зашевелились только после скандала с сериалом «Школа».
Павел Астахов: Да. Это говорит о том, что общество к этому шло, и нужно было принимать законодательный акт, чтобы всех уравнять с точки зрения этих самых правил игры. Ведь только закон дает такую возможность – быть равным среди равных.
Марьяна Торочешникова: Хотя мне кажется, что сериала «Школы» испугались не дети, а испугались прежде всего родители...
Павел Астахов: Испугались чиновники от образования – как же так, показывают школу в таком негативном свете. Школы бывают разные, конечно. И потом, я могу написать совершенно абсурдное литературное произведение, вывернуть жизнь наизнанку, и оно не перестанет от этого быть литературным произведением, это не значит, что оно соответствует жизни. Поэтому так и здесь: это литературное произведение, поставленное в виде фильма, который демонстрировался по телевидению. Да, наверное, надо было объяснять, готовить, но волна, которая была вызвана, и привела к тому, что сегодня закон был принят. И ведь производители и распространители, они обязываются по этому закону оценивать свое произведение до обнародования, рейтинговать его до того, как оно выходит в эфир. И этот закон связан неизбежно с другими законами. Например, с законом о защите прав потребителя, потому что потребитель имеет право на достоверную информацию, на безопасную услугу. Если не рейтингуется, не описывается, я покупаю, а там полный кошмар, значит, уже нарушен закон о защите прав потребителей. Поэтому этот закон как раз очень стройно встал в систему защиты прав и свобод.
Марьяна Торочешникова: Андрей из Иркутска, пожалуйста.
Слушатель: Астахов говорит о приоритете прав детей. Какой может быть приоритет, если со следующего года школьное образование может стать платным?
Павел Астахов: А вы где эту информацию увидели?
Слушатель: В СМИ!
Павел Астахов: Вот, средства массовой информации, зачем вы пугаете народ?
Марьяна Торочешникова: Мы готовим народ к тому, что произойдет.
Слушатель: Это от Думы идет! Потом, детей не могут вылечить с тяжелыми заболеваниями в России, собирают деньги на лечение. О каком приоритете детей может идти речь?
Павел Астахов: Я бы приоритеты по-другому расставил. Первое – право ребенка на здоровье, на жизнь. Я абсолютно уверен и отстаиваю это мнение везде – перед правительство, перед президентом, перед министерствами...
Марьяна Торочешникова: А они слушают вас?
Павел Астахов: Слушают. Это очень серьезная тема. Каждый ребенок должен получить бесплатную услугу медицинской помощи. Когда мы экспортируем газ и нефть, мы не должны экономить на детских жизнях и детском здоровье. Те дела, которые до меня доходят, я вмешиваюсь и добиваюсь того, чтобы ребенку оказали помощь. Конечно, всем я помочь не могу, но я знаю точно, что за последние годы у нас число высокотехнологичных операций для детей выросло в сотни раз, даже не в десятки. Мы сегодня делаем все операции: челюстно-лицевые, пороки сердца, протезирование, все делаются внутри страны. Есть определенные заболевания, операции по которым у нас не выполняются. Вот мы боролись за Ярослава Колосова, добились того, что в Германию отправили, потом в Израиль его отправили, мальчика спасли. Еще несколько таких детей есть. Дело нормального, здорового общества – помогать тем, кто лишен возможности получить эту помощь. Не все родители, у которых есть такие дети, даже знают, как составить эти справки, в этом тоже беда. Потому что, в принципе, когда я в Министерство здравоохранения доношу ту или иную проблему, ту или иную ситуацию, они говорят: тут же нормальные квоты есть, все документы они представили и получили бы эту услугу. Не все это могут, правовая грамотность на очень низком уровне. Вот с этого надо начинать. Конечно, не все решено и по другим областям, но это проблемы, которые накапливались десятилетиями. Мы не сможем сегодня за один день, за один месяц и даже за один год решить все проблемы. Вы можете сейчас много-много претензий мне выдвинуть, но я на этом посту 2,5 года, что я могу делать – я делаю. Я проехал 82 региона из 83-х, бывал...
Марьяна Торочешникова: А руки у вас не опускаются?
Павел Астахов: Наоборот, у меня появляется желание работать, когда я вижу неустроенность, проблемы, попирание прав определенных категорий наших граждан, в частности детей, детей-инвалидов. Я считаю, что недопустимо низкое пособие на детей-инвалидов. Я все это знаю, у меня у старшей сестры четверо детей, двое из них – дети-инвалиды, я не с Луны пришел. И адвокатура, в которой я работал, дала мне закалку профессиональную, юридическую, а так я живу на земле и своих детей воспитываю.
Марьяна Торочешникова: Но мне кажется, что это несколько не нормально, когда один уполномоченный по правам ребенка...
Павел Астахов: Не один, у нас уже теперь в каждом регионе есть уполномоченные.
Марьяна Торочешникова: То есть вы этим занимаетесь, напоминаете, стучите, тыкаете носом чиновника в этот закон, который он должен знать и так! Почему они не делают это сами?
Павел Астахов: Объясняем, заставляем, привлекаем, все делаем. Эти законы воплощают в жизнь наши же люди, поэтому мы и говорим, что надо воспитать несколько поколений тех, кто будет понимать и дух, и букву закона, будет следовать ему. А если мы будем продолжать говорить одно, а показывать детям совершенно другой пример, не соблюдать закон, то ребенок вырастет лицемером и скажет: закон не для меня существует.
Марьяна Торочешникова: Алла Васильевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Есть хорошее выражение: свобода одних заканчивается там, где начинается свобода других. Вот для меня сделали несвободу, когда заставили смотреть, как несчастные плясуньи из храма в Зоологическому музее на глазах у присутствующих разделись догола...
Марьяна Торочешникова: А вы были в Зоологическом музее?
Слушатель: Я это видела по телевидению!
Марьяна Торочешникова: А почему вы не переключили на другой канал?
Слушатель: Но, простите, как это вообще может быть в жизни, чтобы догола разделись женщины и совокуплялись там на глазах у других?!
Павел Астахов: В жизни может быть все что угодно, и человек может быть абсолютно прекрасен и абсолютно безобразен. По сути своей, конечно, человек рождается нравственным, а дальше уже каждый идет по своему пути развития или деградации.
Марьяна Торочешникова: И каждый видит свои границы дозволенного.
Павел Астахов: Совершенно верно. Моя свобода там, где заканчивается ваша свобода, - вот основной принцип. Но баланс в обществе всегда должен быть, и баланс устанавливают законы, баланс между моей свободной и моей же обязанностью поддерживать вашу свободу. Для регулирования общественных отношений создаются законы.
Марьяна Торочешникова: Александр Иванович, Московская область, пожалуйста.
Слушатель: Вот украли главу района Раменки – нашли его или нет? Теперь, у нас воруют детей. Якобы МВД закрыло цифры об убитых и пропавших без вести. Теперь, вы же два года работаете уполномоченным по правам ребенка, а что в общем вы изменили. Вы же частности все говорите: одного пролечили, другого... А почему вы не сделали так, что человек обращается врачу – и все необходимые документы для получения квоты оформляют наши чиновники?
Павел Астахов: Да, я должен сделать все, что должны сделать в Минобразования, Минздраве, Генпрокуратуре, Следственном комитете, МВД и так далее.
Марьяна Торочешникова: Но вам удалось их хотя бы как-то подвинуть, чтобы зашевелились?
Павел Астахов: Мне кажется, удалось. Многие вещи, которые делались в последнее время... Вот в последний месяц создано подразделение по борьбе с педофилами в МВД, чего не было раньше.
Марьяна Торочешникова: Вы этого добились?
Павел Астахов: Этого добились мы все вместе, просто вспомните, кто эту проблему начал поднимать. Вопросы, связанные с похищением детей, особенно с вывозом детей за рубеж, - мы, наш аппарат, наша служба, впервые обнаружили, что у нас не ведется статистики по выехавшим и вернувшимся детям. Ни таможенная, ни пограничная служба, ни МИД не могут сказать, сколько детей выехало и сколько вернулось. Дальше, у нас число пропавших детей за последние 3 года снижается. Если в 2009 году число приближалось к 70 тысячам детей за год, в 2010-м году около 50 тысяч было, в 2011-м – всего 18 тысяч детей. Причем это дети, находящиеся в розыске, это по данным МВД, которые, вы говорите, закрыли. Но к концу года разыскивается абсолютное большинство детей, не найденными остаются около тысячи детей. Во где эта тысяча детей? Это не значит, что они где-то закопаны, они могут быть в числе тех, которые как раз выехали, и которых не учли никак. Уехал ребенок и все. Тем не менее, мы работаем по каждому ребенку. И я долго могут перечислять, что еще сделано, но вы мне будете опять говорить, что я перечисляю частности. Законодательных актов только принято с нашей подачи, при нашем участии – около 90. Для того чтобы коренным образом изменилась ситуация, не то что 2,5 года – 2 президентских срока мало!
Марьяна Торочешникова: Омбудсмен – это, скорее, публичная фигура, вы не можете что-то приказать чиновникам. Вы можете нажаловаться, погрозить пальцем...
Павел Астахов: Не совсем так. На самом деле, и кулаком по столу приходится иногда стукнуть. И что касается регионов, а наша страна состоит не из Кремля и Москвы, а она состоит из всех территорий Российской Федерации, мы ведем проверки системно, 83 региона проведено к сегодняшнему дню. И именно в регионах определяется на уровне департаментов образования, здравоохранения, соцзащиты и так далее.
Марьяна Торочешникова: То есть там они вас боятся?
Павел Астахов: Не надо менять бояться. Ко мне прислушиваются и выполняют мои рекомендации – давайте так говорить. Вы не увидите в эфире той работы, которая была проведена на Северном Кавказе, в Сибири, в Якутии, в Приволжском федеральном округе... Мы опираемся на положительный опыт, который есть, и выдвигать здравомыслящие предложения.
Марьяна Торочешникова: Николай из Мордовии, пожалуйста.
Слушатель: Чтобы заботиться о детях, надо прежде всего заботиться о родителях, поднимать из зарплату и так далее.
Павел Астахов: Мордовия, кстати, очень неплохой регион в плане защиты прав детей. И то, что сейчас Николая Ивановича Меркушкина забрали в другой регион, это на укрепление его послали. Я просто вспоминаю, там интересные были сюжеты, в Мордовии. Мы поехали по республике, заехали в дальнее село, где многодетная семья с приемными детьми, и я видел, что они выложили дорогу до их дома, а дальше дорога заканчивается, и мне было смешно, и я понял, насколько абсурдно можно воспринимать визит московского гостя.
Марьяна Торочешникова: Виктор Викторович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я бы сказал, что для некоторых фильмов даже для взрослых надо делать маркировку, что это для особо психически устойчивых людей.
Павел Астахов: Поэтому мы и говорим, что предупреждать надо, и закон и создан для того, чтобы маркировать, предупреждать перед тем, как распространять.
Марьяна Торочешникова: Павел Алексеевич, вы затронули тему о педофилах. Тут два члена Совета Федерации предложили внести изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации и в закон о свободе передвижения, не помню точно название, суть которого заключается в том, что человек, которого однажды приговорили за действия сексуального характера по отношению к детям, после освобождения не имеет права выбирать место жительства. Это как бы аналог высылки за 101-ый километр. Но ведь это может привести к тому, что любого неугодного под этот закон будут высылать с глаз долой.
Павел Астахов: Во-первых, не любого, а человека, который был признан виновным законным порядком, по решению суда, вступившему в силу. У нас наблюдается рост преступлений полового характера против несовершеннолетних, именно этим вызваны и меры, которые принимались последние два года. Они, кстати, запоздалые меры, мы от всего мира отстали, от Европы. Именно поэтому у нас появилось такое явление, как иностранная педофилия, прежде всего в интернете. На северо-западе в определенных приграничных областях был секс-туризм, могу конкретные примеры привести. Даже есть случаи, когда приезжали, усыновляли девочек или мальчиков, фиктивные браки создавали с российскими гражданами, чтобы заниматься такими вещами. Мы с этим только начали разбираться. И то, что сегодня предлагают коллеги-депутаты, сенаторы, это лишь попытка найти хоть какое-то приемлемое решение, для того чтобы оградить прежде всего общество и детей от людей, которые уже отбыли наказание, но не встали на путь исправления. Рецидив педофилии составляет 98 процентов.
Марьяна Торочешникова: Это заболевание психическое, насколько я понимаю.
Павел Астахов: Конечно. Поэтому давайте опять ориентироваться на тех, кто уже прошел этот путь, и мы не можем не учитывать этот опыт. Это и Европа, и Америка, в Америке и во всех странах Европы развитых существуют базы данных по лицам, которые были осуждены и признаны преступниками, совершившими половые преступления против детей. И там существуют базы данных, открытые и закрытые, где каждый гражданин может посмотреть, где живут педофилы.
Марьяна Торочешникова: Но может случиться так, что радикально настроенные граждане этого общества, увидев такую базу, пойдут вычищать свой район от таких людей.
Павел Астахов: А что у нас происходило в Амурской области, когда чуть не устроили самосуд над негодяем, который девочку изнасиловал? А в Пятигорске сейчас убийцу Анечки Прокопенко арестовали, а над его родственниками хотели устроить самосуд. А почему? Потому что люди не верят, что адекватная реакция со стороны правоохранительных органов будет. Поэтому мы и говорим, что нужны законы, чтобы вы были защищены. По крайней мере, информационно вы будете точно знать, где находится преступник, отбывший наказание, но не вставший на путь исправления. Говоря о работе уполномоченного, я полтора года назад, когда вступил в действие закон об административном надзоре за лицами, отбывшими наказание, Дмитрию Анатольевичу Медведеву принес поправки к этому закону, и он сам удивился, когда увидел. Знаете, какой надзор у нас за педофилом после отбытия наказания? Один год! МВД говорит: у нас нет сил и средств. А должен быть пожизненный надзор за таким человеком, вот тогда не будет предложений 101-ый километр вводить.
Марьяна Торочешникова: В эфире Радио Свобода прозвучала передача «Человек имеет право».
Со мной в студии сегодня был уполномоченный по правам ребенка в Российской Федерации при президенте Павел Астахов.
Гость в студии Радио Свобода – уполномоченный по правам ребенка при президенте Российской Федерации Павел Астахов.
О законе 436, с которого я начала, много говорилось в последнее время. А вообще, нужно ли было принимать законодательный акт, который вводит какие-то ограничения на доступ детей к информации? Ведь, по большому счету, уследить и уберечь нельзя.
Павел Астахов: Может быть, вы и правы, что совсем уберечь нельзя. Но постараться уберечь – это наша обязанность, родителей, взрослых людей, представителей государство. Вообще, государство создано для того, чтобы регулировать отношения, возникающие в обществе, и по мере того, как угроза возрастает, а в современном информационном пространстве, к сожалению, угроз достаточно много в отношении детей, и сегодня вы не увидите ни одного цивилизованного, развитого государства, где не были бы определены приоритеты государственной информационной политики, где вообще государственная информационная политика ни была бы сформулирована. Формулировка эта строится на том, что, безусловно, свобода распространения и получения информации, свобода слова является высочайшей ценностью, завоеванной человечеством, но при этом конституция любого государства содержит правила, по которым допускается отступление от этой общепринятой нормы в силу того, чтобы защитить безопасность страны. Потому что, помимо свободы слова и свободы информации, есть еще и государственная тайна в любом стране. Далее, защитить нравственность – это прямо написано в конституции практически всех государств, как и у нас в статье 55-ой. Вот чтобы защитить нравственность наших детей, когда они подвергаются достаточно серьезному давлению того вала информации, который на них вываливается, практически никогда он ней рейтинговался, не вводился в какие-то рамки, потому что все время боялись, что обвиняет в цензуре, в ущемлении свободы слова и так далее, и наконец, мы к этому пришли. Очень много было разговоров о том, чтобы отложить вступление закона на год-два и так далее, подготовить общество к этому. Я считаю, закон очень неплохой. Впервые появляется системный документ, который прежде всего устанавливает как бы общеобязательные, общепринятые, понятные правила игры, то есть он определяет пределы дозволенного и недозволенного в распространении разных видов массовой информации. Далее, он позволяет договориться о содержании используемых в информационном пространстве и вообще в информационном праве терминов, то есть такие понятия, как информационная безопасность детей, вредная для детей информация, в том числе дает определение продукции порнографического характера, которая должна быть, конечно, запрещена или ограничена настолько, чтобы она не попадала к детям ни при каких обстоятельствах. И самое главное создается правовая основа для развития соответствующих механизмов саморегулирования. Потому что вот я, как адвокат и как юрист, всегда считал и считаю, что саморегулирование – это перспектива и наиболее эффективная система, в частности, в сфере информации, когда само сообщество договаривается: ребята, мы же все приличные и интеллигентные люди, ну, что же мы будем травить наш народ, нашу молодежь, наших детей вот такой гадостью – кровью, насилием, порнографией...
Марьяна Торочешникова: А почему тогда возникают такие истории, как с мультиком «Ну, погоди!»? Тут же все начали вспоминать и про «Простоквашино», которое пропагандирует бродяжничество...
Павел Астахов: Знаете, любую здравую идею можно довести до абсурда. Это зависит от того, кто ее начинает исполнять.
Марьяна Торочешникова: Об этом и речь! Кто будет исполнять этот закон?
Павел Астахов: Его будут исполнять все, потому что закон в одинаковой степени распространяется на всех, и мы знаем конституцию, все равны перед законом и судом.
Марьяна Торочешникова: А кто будет определять, что волк с папироской – это объект культурного наследия, а персонаж другого фильма с такой же папироской уже не является культурным объектом?
Павел Астахов: Одно из преимуществ этого закона в том, что создается такая база, для того чтобы стимулировать общество к созданию общественно-контролируемых механизмов. У нас есть федеральные ведомства, в том числе министерство по коммуникациям, которые определяют, что является культурным наследием, а что нет. Если волк с папироской в этом мультфильме, то понятно, что при детальном изучении специалистами мы выясняем, что волк – отрицательный персонаж, и он поэтому и курит, потому что несет в себе это отрицательное начало. И ребенок, видя такого волка – в клешах, лохматого, зубастого хулигана, с папироской, он понимает, что это отрицательный персонаж, на него не надо равняться.
Марьяна Торочешникова: А Шерлок Холмс – положительный персонаж, и он вообще расстается со своей трубкой. А тут как?
Павел Астахов: А это литературный образ, выписанный классиком, поэтому здесь тоже надо давать соответствующую оценку. Другой вопрос, что у нас, помимо этого, есть и другие персонажи. Мы можем говорить о Кощее Бессмертном, о бабе Яге, о Змее Горыныче и так далее...
Марьяна Торочешникова: Даже о Третьяковской галерее, в конце концов! Туда до 12 лет, судя по этому закону, детей вообще водить нельзя.
Павел Астахов: Появилась масса современной продукции, которая не относится к культурному наследию и в большинстве своем не прививает доброе, хорошее и вечное.
Марьяна Торочешникова: Павел Алексеевич, допустим, я шведская писательница, которая написала детскую книжку про Смерть. Вообще, шведы этим отличаются, они и про физиологические особенности организма пишут часто для маленьких детей, в картинках. И вот я хочу, чтобы мою книжку издали в России. Мне что, нужно будет идти в какой-то уполномоченный орган и спрашивать, можно ли это показывать детям?
Павел Астахов: Никакого уполномоченного органа здесь быть не может, потому что для того, чтобы издать свою книгу, напечатанную у вас на родине, в другом государстве, у вас должен быть агент литературный и издательство, которое возьмет на себя это бремя. Вот издательство будет уже дальше смотреть и договариваться. Прежде всего вопрос саморегулирования состоит в том, что издательство должно само внутри себя, обратившись к экспертному сообществу, если нет таких специалистов, определить, насколько эта книга подлежит массовому распространению. Они должны сказать: да, эта книга интересна, но не предназначена для детей младшего возраста. Поставить рейтинги и продавать ее в специальных местах.
Марьяна Торочешникова: А дальше уже все лежит на совести родителя.
Павел Астахов: Конечно. Дети могут дотянуться и до тех журналов, которые им совершенно не предназначаются, и включить телевизор на тех каналах, которые для них также ни в коей мере не предназначены. Это вопрос уже ответственности родителей.
Марьяна Торочешникова: Кстати, а что будет с телевизором теперь? Понятно, что есть специальные каналы, которые можно закодировать, а как быть с бесконечными сериалами про ментовские разборки, с выпусками новостей, в которых такое количество деструктивной информации для ребенка, что если в шесть лет он посмотрит... А в законе написано, что вредной информацией, в том числе, является та, которая вызывает у ребенка ужас и панику, а также та, которая может его подтолкнуть к самоубийству.
Павел Астахов: Таких вопросов, как вы мне задаете, можно тысячу набрать по каждой картине, каждой книжке, каждому произведению. Вопрос надо рассматривать принципиально. Закон устанавливает приоритетность интересов детей, которые должны защищаться и обеспечиваться государством. Вот в чем самый главный вопрос, на который этот закон и призван ответить.
Марьяна Торочешникова: Вы сказали, что закон устанавливает приоритетность интересов детей, но у меня складывается впечатление, что чаще всего в России принимаются законы, которые устанавливают запреты.
Павел Астахов: Нет, дальше рассматривается вопрос допустимости и правомерности вводимых ограничений, которые вводятся в целях защиты и установления приоритета детей, но исключительно с точки зрения баланса конституционных прав и обязанностей физических и юридических лиц. Потому что без баланса всегда будет перекос. То, о чем вы говорите, это все перекосы, и они возможны, но надо все время обращаться к закону. Не слепо идти по букве закона, но понимать дух его. Там есть нормы общего действия. И все должно регулироваться в недрах сообщества. Если это издательство, у нас есть Союз издателей. У нас есть Союз книготорговцев, Союз кинематографистов.
Марьяна Торочешникова: И всегда возникает вопрос: а судьи кто?
Павел Астахов: Самые лучшие судьи – это саморегулирующиеся организации внутри сообщества. Потому что интеллигентные люди, которые собрались не на один день, чтобы что-то попилить и разбежаться, напугав всех остальных продукцией, которую они произвели, а чтобы работать, понимая свою роль в современно обществе и неся ответственность за то, что они приозводят.
Марьяна Торочешникова: Послушаем вопросы. Александр из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Так что же, Крокодила Гену и Волка, которые курят трубку, будут запрещать или нет? Уродов «Симпсонов» и «Губку Боба», конечно, никто запрещать не будет. И второе, до каких пор у нас будут перенимать американский идиотизм? В Америке уже «Белоснежку» переснимают, решили придать политкорректность гномам – три белых, два черных, один латиноамериканец и один азиат. Непонятно, правда, почему нет гнома-индейца, - непорядок.
Павел Астахов: Крокодила Гену и Волка запрещать никто не будет. Не знаю, чем «Симпсоны» навредили вам лично и «Губка Боб». Например, я считаю, что «Симпсоны» - достаточно интересный мультфильм, но он предназначен, конечно, не для детей. Вспомните, в советские времена были мультфильмы для взрослых, которые показывали после 11 вечера. Так и останется, просто будут рейтинговать – мультфильм для взрослых. Я бы не сказал, что мы перенимаем опыт. Я ведь учился, жил в Америке определенное время, и очень удивлялся, когда видел по кабельным, платным каналам отцензурированные, купированные фильмы, которые я до этого смотрел в России, и там перевод тогда еще был не синхронный, и слышались все эти теперь хорошо известные российские ругательства и так далее. А в Америке этого нет, даже сцены достаточно на наш взгляд целомудренные вырезаны. Поэтому для внутреннего потребления в Америке очень четко действует система цензурирования и государственного обеспечения информационной политики.
Марьяна Торочешникова: В Штатах, в Евросоюзе давно введены эти правила игры, маркировки на продукцию – предназначено или не предназначено для детей. Тот же «ТВ1000» говорит о том, что «этот фильм не предназначен для детей до такого-то возраста» или «этот фильм рекомендуется смотреть в сопровождении родителей». Но при этом в тех же Штатах периодически дети расстреливают друг друга в школах, в Европе появляются брейвики. Что же происходит?
Павел Астахов: Как я сказал, информационное пространство достаточно агрессивно к человеку и к детям в первую очередь. Не все готовы совладать с информацией, которая на них обрушивается. Если вы проведете в интернете трое суток без сна, без отдыха, без полноценной еды, я уверяю вас, что у вас начнет сознание деформироваться. Конечно, масса людей подвержены различным влияниям, люди с неустойчивой психикой, и они совершают такие действия. Он, может быть, и признан вменяемым, чего и добивался Брейвик, но для меня он человек больной.
Марьяна Торочешникова: Но то общество, в котором он вырос в Норвегии, казалось бы, благополучно.
Павел Астахов: А его никто не остановил. Он до этого, насколько я знаю его историю, вооружался, приходил в различные места и кичился тем, что он может спокойно пройти чуть и не в правительственные здания, и никто его не останавливает. Он вынашивал эти идеи, питался ими, и его не совсем здоровый мозг привел к тому, что он совершил страшнейшее преступление.
Марьяна Торочешникова: Таким образом, получается, что никакой закон от этого не может застраховать.
Павел Астахов: Он психопата и преступника очень сложно защищаться, это безусловно так. Даже в самом развитом обществе, идеальном обществе все равно найдется один человек, который совершит преступление.
Марьяна Торочешникова: Значит, проблема не в информации.
Павел Астахов: Проблема человеческого общества вообще в том, что в любом обществе есть как абсолютно законопослушные люди, так и преступники. А если мы, предположим, не будем принимать такие основы государственной политики в информационном пространстве... Мы же говорим о законе, но не объясняем, что закон направлен на защиту детей прежде всего младших возрастных групп.
Марьяна Торочешникова: До 6-ти, до 12-ти, до 16-ти.
Павел Астахов: Совершенно верно. Если мы их не будем защищать, если не будем предлагать эти правила игры, то мы просто получим десятки и сотни таких, как Брейвик и ему подобные.
Марьяна Торочешникова: Не дай бог!
Надежда Аркадьевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я с этим законом не согласна. Я его читала и понимаю, что какова жизнь, таково и искусство. Надо жить налаживать, тогда и искусство беспредел не будет отображать!
Марьяна Торочешникова: Речь о запрете, насколько я понимаю, не идет. Что касается фильмов, их просто нельзя показывать, пока дети не спят.
Павел Астахов: Конечно, закон не устанавливает запрета на распространение такой информации. Он устанавливает ограничения на распространение для определенных возрастных групп. Вот из чего надо исходить! Дело в том, что СМИ тоже пытаются до абсурда все довести. Иногда, конечно, полезно сгустить краски...
Марьяна Торочешникова: Конечно, потому что СМИ напуганы!
Павел Астахов: И чтобы это не было, нужно показать, какова перспектива вот такого абсурдного отношения к очень правильному закону. Нам предстоит воспитать людей, и не одно поколение, которые будут чувствовать не только букву, но и дух закона. Я уверен, что мои дети и внуки будут жить это время, но начинать надо с того, что мы уже упустили. Ведь мы говорим про этот закон, но забывает, что этот закон был рекомендован еще кабинетом министров Совета Европы, когда мы там начали работать. В 2009 году вообще был принят модельный закон государств СНГ о защите от негативной информации. 10 лет шло исследование на базе Генеральной прокуратуры, Академии Генеральной прокуратуры.
Марьяна Торочешникова: А зашевелились только после скандала с сериалом «Школа».
Павел Астахов: Да. Это говорит о том, что общество к этому шло, и нужно было принимать законодательный акт, чтобы всех уравнять с точки зрения этих самых правил игры. Ведь только закон дает такую возможность – быть равным среди равных.
Марьяна Торочешникова: Хотя мне кажется, что сериала «Школы» испугались не дети, а испугались прежде всего родители...
Павел Астахов: Испугались чиновники от образования – как же так, показывают школу в таком негативном свете. Школы бывают разные, конечно. И потом, я могу написать совершенно абсурдное литературное произведение, вывернуть жизнь наизнанку, и оно не перестанет от этого быть литературным произведением, это не значит, что оно соответствует жизни. Поэтому так и здесь: это литературное произведение, поставленное в виде фильма, который демонстрировался по телевидению. Да, наверное, надо было объяснять, готовить, но волна, которая была вызвана, и привела к тому, что сегодня закон был принят. И ведь производители и распространители, они обязываются по этому закону оценивать свое произведение до обнародования, рейтинговать его до того, как оно выходит в эфир. И этот закон связан неизбежно с другими законами. Например, с законом о защите прав потребителя, потому что потребитель имеет право на достоверную информацию, на безопасную услугу. Если не рейтингуется, не описывается, я покупаю, а там полный кошмар, значит, уже нарушен закон о защите прав потребителей. Поэтому этот закон как раз очень стройно встал в систему защиты прав и свобод.
Марьяна Торочешникова: Андрей из Иркутска, пожалуйста.
Слушатель: Астахов говорит о приоритете прав детей. Какой может быть приоритет, если со следующего года школьное образование может стать платным?
Павел Астахов: А вы где эту информацию увидели?
Слушатель: В СМИ!
Павел Астахов: Вот, средства массовой информации, зачем вы пугаете народ?
Марьяна Торочешникова: Мы готовим народ к тому, что произойдет.
Слушатель: Это от Думы идет! Потом, детей не могут вылечить с тяжелыми заболеваниями в России, собирают деньги на лечение. О каком приоритете детей может идти речь?
Павел Астахов: Я бы приоритеты по-другому расставил. Первое – право ребенка на здоровье, на жизнь. Я абсолютно уверен и отстаиваю это мнение везде – перед правительство, перед президентом, перед министерствами...
Марьяна Торочешникова: А они слушают вас?
Павел Астахов: Слушают. Это очень серьезная тема. Каждый ребенок должен получить бесплатную услугу медицинской помощи. Когда мы экспортируем газ и нефть, мы не должны экономить на детских жизнях и детском здоровье. Те дела, которые до меня доходят, я вмешиваюсь и добиваюсь того, чтобы ребенку оказали помощь. Конечно, всем я помочь не могу, но я знаю точно, что за последние годы у нас число высокотехнологичных операций для детей выросло в сотни раз, даже не в десятки. Мы сегодня делаем все операции: челюстно-лицевые, пороки сердца, протезирование, все делаются внутри страны. Есть определенные заболевания, операции по которым у нас не выполняются. Вот мы боролись за Ярослава Колосова, добились того, что в Германию отправили, потом в Израиль его отправили, мальчика спасли. Еще несколько таких детей есть. Дело нормального, здорового общества – помогать тем, кто лишен возможности получить эту помощь. Не все родители, у которых есть такие дети, даже знают, как составить эти справки, в этом тоже беда. Потому что, в принципе, когда я в Министерство здравоохранения доношу ту или иную проблему, ту или иную ситуацию, они говорят: тут же нормальные квоты есть, все документы они представили и получили бы эту услугу. Не все это могут, правовая грамотность на очень низком уровне. Вот с этого надо начинать. Конечно, не все решено и по другим областям, но это проблемы, которые накапливались десятилетиями. Мы не сможем сегодня за один день, за один месяц и даже за один год решить все проблемы. Вы можете сейчас много-много претензий мне выдвинуть, но я на этом посту 2,5 года, что я могу делать – я делаю. Я проехал 82 региона из 83-х, бывал...
Марьяна Торочешникова: А руки у вас не опускаются?
Павел Астахов: Наоборот, у меня появляется желание работать, когда я вижу неустроенность, проблемы, попирание прав определенных категорий наших граждан, в частности детей, детей-инвалидов. Я считаю, что недопустимо низкое пособие на детей-инвалидов. Я все это знаю, у меня у старшей сестры четверо детей, двое из них – дети-инвалиды, я не с Луны пришел. И адвокатура, в которой я работал, дала мне закалку профессиональную, юридическую, а так я живу на земле и своих детей воспитываю.
Марьяна Торочешникова: Но мне кажется, что это несколько не нормально, когда один уполномоченный по правам ребенка...
Павел Астахов: Не один, у нас уже теперь в каждом регионе есть уполномоченные.
Марьяна Торочешникова: То есть вы этим занимаетесь, напоминаете, стучите, тыкаете носом чиновника в этот закон, который он должен знать и так! Почему они не делают это сами?
Павел Астахов: Объясняем, заставляем, привлекаем, все делаем. Эти законы воплощают в жизнь наши же люди, поэтому мы и говорим, что надо воспитать несколько поколений тех, кто будет понимать и дух, и букву закона, будет следовать ему. А если мы будем продолжать говорить одно, а показывать детям совершенно другой пример, не соблюдать закон, то ребенок вырастет лицемером и скажет: закон не для меня существует.
Марьяна Торочешникова: Алла Васильевна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Есть хорошее выражение: свобода одних заканчивается там, где начинается свобода других. Вот для меня сделали несвободу, когда заставили смотреть, как несчастные плясуньи из храма в Зоологическому музее на глазах у присутствующих разделись догола...
Марьяна Торочешникова: А вы были в Зоологическом музее?
Слушатель: Я это видела по телевидению!
Марьяна Торочешникова: А почему вы не переключили на другой канал?
Слушатель: Но, простите, как это вообще может быть в жизни, чтобы догола разделись женщины и совокуплялись там на глазах у других?!
Павел Астахов: В жизни может быть все что угодно, и человек может быть абсолютно прекрасен и абсолютно безобразен. По сути своей, конечно, человек рождается нравственным, а дальше уже каждый идет по своему пути развития или деградации.
Марьяна Торочешникова: И каждый видит свои границы дозволенного.
Павел Астахов: Совершенно верно. Моя свобода там, где заканчивается ваша свобода, - вот основной принцип. Но баланс в обществе всегда должен быть, и баланс устанавливают законы, баланс между моей свободной и моей же обязанностью поддерживать вашу свободу. Для регулирования общественных отношений создаются законы.
Марьяна Торочешникова: Александр Иванович, Московская область, пожалуйста.
Слушатель: Вот украли главу района Раменки – нашли его или нет? Теперь, у нас воруют детей. Якобы МВД закрыло цифры об убитых и пропавших без вести. Теперь, вы же два года работаете уполномоченным по правам ребенка, а что в общем вы изменили. Вы же частности все говорите: одного пролечили, другого... А почему вы не сделали так, что человек обращается врачу – и все необходимые документы для получения квоты оформляют наши чиновники?
Павел Астахов: Да, я должен сделать все, что должны сделать в Минобразования, Минздраве, Генпрокуратуре, Следственном комитете, МВД и так далее.
Марьяна Торочешникова: Но вам удалось их хотя бы как-то подвинуть, чтобы зашевелились?
Павел Астахов: Мне кажется, удалось. Многие вещи, которые делались в последнее время... Вот в последний месяц создано подразделение по борьбе с педофилами в МВД, чего не было раньше.
Марьяна Торочешникова: Вы этого добились?
Павел Астахов: Этого добились мы все вместе, просто вспомните, кто эту проблему начал поднимать. Вопросы, связанные с похищением детей, особенно с вывозом детей за рубеж, - мы, наш аппарат, наша служба, впервые обнаружили, что у нас не ведется статистики по выехавшим и вернувшимся детям. Ни таможенная, ни пограничная служба, ни МИД не могут сказать, сколько детей выехало и сколько вернулось. Дальше, у нас число пропавших детей за последние 3 года снижается. Если в 2009 году число приближалось к 70 тысячам детей за год, в 2010-м году около 50 тысяч было, в 2011-м – всего 18 тысяч детей. Причем это дети, находящиеся в розыске, это по данным МВД, которые, вы говорите, закрыли. Но к концу года разыскивается абсолютное большинство детей, не найденными остаются около тысячи детей. Во где эта тысяча детей? Это не значит, что они где-то закопаны, они могут быть в числе тех, которые как раз выехали, и которых не учли никак. Уехал ребенок и все. Тем не менее, мы работаем по каждому ребенку. И я долго могут перечислять, что еще сделано, но вы мне будете опять говорить, что я перечисляю частности. Законодательных актов только принято с нашей подачи, при нашем участии – около 90. Для того чтобы коренным образом изменилась ситуация, не то что 2,5 года – 2 президентских срока мало!
Марьяна Торочешникова: Омбудсмен – это, скорее, публичная фигура, вы не можете что-то приказать чиновникам. Вы можете нажаловаться, погрозить пальцем...
Павел Астахов: Не совсем так. На самом деле, и кулаком по столу приходится иногда стукнуть. И что касается регионов, а наша страна состоит не из Кремля и Москвы, а она состоит из всех территорий Российской Федерации, мы ведем проверки системно, 83 региона проведено к сегодняшнему дню. И именно в регионах определяется на уровне департаментов образования, здравоохранения, соцзащиты и так далее.
Марьяна Торочешникова: То есть там они вас боятся?
Павел Астахов: Не надо менять бояться. Ко мне прислушиваются и выполняют мои рекомендации – давайте так говорить. Вы не увидите в эфире той работы, которая была проведена на Северном Кавказе, в Сибири, в Якутии, в Приволжском федеральном округе... Мы опираемся на положительный опыт, который есть, и выдвигать здравомыслящие предложения.
Марьяна Торочешникова: Николай из Мордовии, пожалуйста.
Слушатель: Чтобы заботиться о детях, надо прежде всего заботиться о родителях, поднимать из зарплату и так далее.
Павел Астахов: Мордовия, кстати, очень неплохой регион в плане защиты прав детей. И то, что сейчас Николая Ивановича Меркушкина забрали в другой регион, это на укрепление его послали. Я просто вспоминаю, там интересные были сюжеты, в Мордовии. Мы поехали по республике, заехали в дальнее село, где многодетная семья с приемными детьми, и я видел, что они выложили дорогу до их дома, а дальше дорога заканчивается, и мне было смешно, и я понял, насколько абсурдно можно воспринимать визит московского гостя.
Марьяна Торочешникова: Виктор Викторович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я бы сказал, что для некоторых фильмов даже для взрослых надо делать маркировку, что это для особо психически устойчивых людей.
Павел Астахов: Поэтому мы и говорим, что предупреждать надо, и закон и создан для того, чтобы маркировать, предупреждать перед тем, как распространять.
Марьяна Торочешникова: Павел Алексеевич, вы затронули тему о педофилах. Тут два члена Совета Федерации предложили внести изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации и в закон о свободе передвижения, не помню точно название, суть которого заключается в том, что человек, которого однажды приговорили за действия сексуального характера по отношению к детям, после освобождения не имеет права выбирать место жительства. Это как бы аналог высылки за 101-ый километр. Но ведь это может привести к тому, что любого неугодного под этот закон будут высылать с глаз долой.
Павел Астахов: Во-первых, не любого, а человека, который был признан виновным законным порядком, по решению суда, вступившему в силу. У нас наблюдается рост преступлений полового характера против несовершеннолетних, именно этим вызваны и меры, которые принимались последние два года. Они, кстати, запоздалые меры, мы от всего мира отстали, от Европы. Именно поэтому у нас появилось такое явление, как иностранная педофилия, прежде всего в интернете. На северо-западе в определенных приграничных областях был секс-туризм, могу конкретные примеры привести. Даже есть случаи, когда приезжали, усыновляли девочек или мальчиков, фиктивные браки создавали с российскими гражданами, чтобы заниматься такими вещами. Мы с этим только начали разбираться. И то, что сегодня предлагают коллеги-депутаты, сенаторы, это лишь попытка найти хоть какое-то приемлемое решение, для того чтобы оградить прежде всего общество и детей от людей, которые уже отбыли наказание, но не встали на путь исправления. Рецидив педофилии составляет 98 процентов.
Марьяна Торочешникова: Это заболевание психическое, насколько я понимаю.
Павел Астахов: Конечно. Поэтому давайте опять ориентироваться на тех, кто уже прошел этот путь, и мы не можем не учитывать этот опыт. Это и Европа, и Америка, в Америке и во всех странах Европы развитых существуют базы данных по лицам, которые были осуждены и признаны преступниками, совершившими половые преступления против детей. И там существуют базы данных, открытые и закрытые, где каждый гражданин может посмотреть, где живут педофилы.
Марьяна Торочешникова: Но может случиться так, что радикально настроенные граждане этого общества, увидев такую базу, пойдут вычищать свой район от таких людей.
Павел Астахов: А что у нас происходило в Амурской области, когда чуть не устроили самосуд над негодяем, который девочку изнасиловал? А в Пятигорске сейчас убийцу Анечки Прокопенко арестовали, а над его родственниками хотели устроить самосуд. А почему? Потому что люди не верят, что адекватная реакция со стороны правоохранительных органов будет. Поэтому мы и говорим, что нужны законы, чтобы вы были защищены. По крайней мере, информационно вы будете точно знать, где находится преступник, отбывший наказание, но не вставший на путь исправления. Говоря о работе уполномоченного, я полтора года назад, когда вступил в действие закон об административном надзоре за лицами, отбывшими наказание, Дмитрию Анатольевичу Медведеву принес поправки к этому закону, и он сам удивился, когда увидел. Знаете, какой надзор у нас за педофилом после отбытия наказания? Один год! МВД говорит: у нас нет сил и средств. А должен быть пожизненный надзор за таким человеком, вот тогда не будет предложений 101-ый километр вводить.
Марьяна Торочешникова: В эфире Радио Свобода прозвучала передача «Человек имеет право».
Со мной в студии сегодня был уполномоченный по правам ребенка в Российской Федерации при президенте Павел Астахов.