4-й выпуск программы "Час прессы: стажировка"
Елена Рыковцева: Вы уже слышите, что это не просто «Час прессы», а «Час прессы: стажировка», четвертый выпуск нашего нового проекта с участием студентов - будущих журналистов. Как правило, это студенты журфака МГУ. Представляю вам их по очереди. С нами Ася Репрева, которая перешла на третий курс журфака МГУ, а также второкурсники этого же факультета Герман Кичигин и Инна Мартыненко. И ваши работы сегодня оценит, прокомментирует, проанализирует Матвей Ганапольский, обозреватель радио «Эхо Москвы». А тема нашей сегодняшней программы «Публичный протест. Ради чего он?». Начнем с работы Инны Мартыненко.
Диктор: «Общество выходит на улицы, когда не хватает денег на сносную жизнь, когда так называемая демократия ограничивает свободу слова и выбора, когда все хотят перемен - конечно же, к лучшему. Но многие не знают цели своего протеста. Народ делится на тех, у кого есть ради чего выходить, и кто, не понимая проблемы, идет за толпой. Что очень опасно. Когда люди идут на митинги и протесты ради своего развлечения, это влечет за собой тяжелые последствия.
К примеру, подростки, выходя на улицу против лиц других национальностей, не задумываются, что среди их друзей - множество людей, не имеющих славянского происхождения. Они не осознают, идут ли они против самой нации, или только против хамства, неуважения менталитета отдельных ее представителей по отношению к обществу. А в результате в таких конфликтах страдают ни в чем не повинные люди.
За год прошло немало митингов, но кроме драк и ещё большего непонимания, ничего не изменилось, ситуация лишь ухудшается. Ведь не так много времени прошло с тех пор, как Россия пережила несколько революций. Наша страна только становится на ноги. Смена власти может привести к разным последствиям, не только положительным, но и отрицательным. Не стоит забывать, любая ситуация протеста на улице - благодатная почва для провокаторов. Это точно не пойдет на пользу нашей стране.
Протесты, революции, восстания – всё это для меня очень страшно. В такие моменты уничтожаются памятники архитектуры, рушится история страны, которую создавали годами. Брат поднимает оружие против брата, друзья детства становятся злейшими врагами, реки крови, и причиной тому - несхожесть в политических взглядах. Происходит истребление собственной нации.
Я не поддерживаю протесты, которые происходят на данный момент. Всему должны быть границы. Стремление сделать наше общество лучше похвально, но уничтожение нашей культуры и оскорбление духовных ценностей не приведут к нужному результату. Публичные протесты проходят для блага страны, так считают их организаторы, однако нужно помнить, что они должны служить во благо обществу. Ведь мы строим наше будущее не только для себя, но прокладываем путь следующим поколениям. Если мне зададут вопрос: «Ради чего выходить на улицу?», то моим ответом будет: «Ради того, чтобы мои дети жили в свободе выбора и имели нравственные ценности».
Елена Рыковцева: Инна, вы весь свой текст посвящаете тому, что протестовать страшно, но, в конце концов, говорите, что если это протест во благо ваших детей, тогда вы на улицу выйдете. Где грань? Где протест во благо тех инициаторов, которые его затеяли и хотят покрасоваться, может быть, и тем протестом, когда вы будете считать, что это для вас и для ваших детей? Как разобраться-то, как их отделить друг от друга?
Инна Мартыненко: Например, вот та же старая, заезженная тема, которую сейчас все обсуждают - Pussy Riot. Они уничтожают своего рода культуру, ценности, которые в нас заложены. Они протестуют против власти, как они сами это утверждают, но разве это не является оскорблением духовности, тем более, что в церкви выступили они.
Елена Рыковцева: Вот такой протест для вас неприемлем.
Инна Мартыненко: Неприемлем.
Елена Рыковцева: Какой приемлем? К которому вы присоединитесь? Вы в конце пишете, что готовы ради детей присоединиться к какому-то протесту. Каким он должен быть?
Инна Мартыненко: Наверное, чтобы большинство понимали, за что они идут. Чтобы, выходя на улицы, не страдали невинные люди, которые имеют другие взгляды в какой-то степени. Они же не виноваты перед властью.
Елена Рыковцева: То есть, когда вы убедились, что вот эта толпа идет во имя идеи, которая ей понятна, вы к ней присоединяетесь?
Инна Мартыненко: Если я считаю, что они правы, то – да.
Елена Рыковцева: Матвей, ваше мнение об этой работе?
Елена Рыковцева: Но вы уже сказали, что это другая позиция, что она не ваша. Вы уже это сказали.
Матвей Ганапольский: Да, это другая позиция. А вот по поводу того, как написано. Там у вас, например, есть фраза, что люди, выходящие на демонстрации, вы говорите, «они уничтожают культуру», там у вас фраза, и что еще там они уничтожают?
Елена Рыковцева: Ценности.
Матвей Ганапольский: Ценности, да.
Елена Рыковцева: Памятники, друг друга, наконец.
Матвей Ганапольский: Друг друга, да. Ну, вот судя по тем протестам, которые были, собственно, слава богу, такого не было. Поэтому пишите об этом предположительно, что могут, ну, теоретически.
Елена Рыковцева: По аналогии с прошлым.
Матвей Ганапольский: Да. Но вроде как-то люди шли по поводу честных выборов, во всяком случае, был такой лозунг. И к уничтожению культуры, предположим, демонстрация, которая будет 15-го числа, что бы они там ни говорили, они культуру уничтожить не могут. Просто по факту у них предмет рассмотрения другой. Вообще, я немножко странно себя чувствую, потому что я должен в студенческой аудитории давать какие-то рекомендации.
Елена Рыковцева: Так и есть, представьте, что вы в ней.
Матвей Ганапольский: Вообще, в принципе, точно так же, как вы говорите, что любая демонстрация, любое публичное выступление должно быть понятно участникам и окружающим, вот за что люди идут, точно так же мысли, которые вы вкладываете в статью, должны очень четко быть понятными. Они должны очень точно быть сказанными. Если уничтожили культуру, то какую и когда? Понимаете, да? Просто это должно быть понятно. А так, если говорить о плюсах, то я вообще уважаю людей с позицией. Вот Инна человек с позицией, она сказала то, что она думает.
Елена Рыковцева: Предлагаю послушать работу Германа Кичигина.
Диктор: «Выходя на улицу, россиянин может получить удар дубинкой по голове и очутиться в автозаке за то, что оказался в ненужное время в ненужном месте. Или получить пулю в гастрономе от неудачника-полицейского, который поссорился с женой и решил таким образом снять стресс. Или проваляться в полицейском участке с бутылкой в одном месте, а потом скончаться в больнице от разрыва прямой кишки и все по той же причине – оказался в ненужное время в ненужном месте.
Выходя на улицу в России, мы подвергаем риску свое здоровье, а уж если мы выходим на улицу и начинаем протестовать против сложившейся системы, то риск потери здоровья, а иногда и свободы, увеличивается в разы.
6 мая согласованный с властями “Марш миллионов” на Болотной площади вылился в массовые беспорядки и столкновениями с ОМОНом. По факту столкновений с полицией были возбуждены уголовные дела по статье 212 УК РФ (призывы к массовым беспорядкам) и статье 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти), по которым уже задержаны и ждут суда 17 человек. Среди них есть безработные, студенты, коммерческий директор туристической фирмы и даже ранее судимый. Целый срез нашего общества, начиная от представителей «креативного класса» и заканчивая маргиналами.
Мы не знаем, участвовали ли эти люди в беспорядках на площади и, какое конкретно правонарушение они совершили, это установит суд, но на данный момент большинство из них до сих пор содержится в СИЗО, одну задержанную взяли под домашний арест, с другой взяли подписку о невыезде.
В глазах несогласной с политикой властей части общества они не хулиганы, не нарушители правопорядка, они – политзаключенные.
А вы можете назвать их имена?
Ведь эти люди вышли на улицу, чтобы принять участие в «Марше несогласных» из идеологических соображений, а ведь могли бы отсидеться дома и комментировать происходящее на Болотной площади в Интернете.
Но не отсиделись.
Вышли на улицу и получили по полной программе от нашей правоохранительной системы и получат еще от нашего “самого гуманного суда в мире”.
Только вот зачем выходили? Кого хотели удивить? Или напугать? Путина?
На какую приличную работу теперь может рассчитывать безработный, имея «за плечами» уголовную статью, я уж не говорю про студента, мысли которого теперь сосредоточены не на учебниках и лекциях, а на тонкой брошюрке под названием «Уголовный кодекс РФ».
В России опасно выходить на улицу, поэтому я предпочитаю выходить в Интернет. Там пока безопаснее».
Елена Рыковцева: Герман, чисто арифметически вышли на эти митинги, о которых вы говорите, 100 тысяч человек, допустим, или 50 тысяч, а в тюрьме, в автозаках и так далее оказались, допустим, 20. Почему вы ориентируетесь в своем решении не ходить, остаться в Интернете, на такое совсем-совсем меньшинство статистическое?
Елена Рыковцева: Вы бы хотели, чтобы вашу позицию разделило побольше людей? Вы бы согласились навязать ее обществу: останьтесь дома, потому что опасно?
Герман Кичигин: Нет, не хотел бы, это моя личная позиция, я не хотел бы никому ее навязывать.
Елена Рыковцева: Пусть ходят.
Герман Кичигин: Пусть ходят. Если человек считает, что он может что-то изменить, и он идет на такой риск, я считаю, что это похвально.
Елена Рыковцева: Матвей, пожалуйста, что вы скажете сейчас?
Матвей Ганапольский: Поскольку это у нас такая учебная передача, то мы как бы политическую составляющую оставляем за скобками. Тут есть в том, что услышал…
Елена Рыковцева: Иногда оставляем, иногда – нет.
Матвей Ганапольский: Нет, все-таки надо быть объективным. В данном случае, если позиция политически мне более близка, то, почему я должен как бы с другой точки зрения на это смотреть? Если говорить о том, как это написано - это написано очень прилично, единственное, избегайте в текстах указывать статьи Уголовного кодекса и так далее, потому что это, по сути, макулатура. Если вы говорите обычные слова: «их преследуют по уголовным статьям», люди и так понимают, что за этим есть какие-то статьи. Мне в этой работе понравилась другая история. Мне понравилась вот эта фраза, и такую фразу надо искать, «а знаем ли мы их имена?». Но если перевести это, так сказать, в более широкое…
Елена Рыковцева: Этих героев.
Матвей Ганапольский: Да. То, насколько мы себя соотносим с этими людьми. Я понимаю, что автор, как бы лирический герой этого, ну, так принято говорить, лирический герой этой заметки, он говорит, что «пока опасно, я останусь дома», но у этого лирического героя в голове есть мысль, что как-то люди же все-таки выходят и они чего-то там делают.
Елена Рыковцева: И он их за это уважает.
Матвей Ганапольский: Да, он их уважает, и здесь видна вот такая вилка между желанием и возможностями. Поэтому я могу только воскликнуть фразу героя из знаменитого фильма «так выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями». Поэтому это написано, то есть мысль, прочерченная автором, она читается.
Елена Рыковцева: Мы присоединяемся к этому тосту все вместе. И слушаем работу Аси Репревой.
Диктор: «Мы с вами живем в демократическом государстве, правда, иметь здесь собственное мнение запрещено. Вас могут назвать дураком или затолкать в автозак, а могут посадить. Выбор за вами. Главное, говорить правду и желательно в людных местах.
Долгие годы из телевизора нам вещали, что страна модернизируется, что всё для людей. А тут полезли вдруг навязчивые мысли, что демократия почему-то не демократия и развития нет. Законной свободы слова нет, собственным бизнесом заняться проблематично, пенсия копеечная, а образование платное. Зато есть строжайшая цензура, нелепая бюрократия и безумная коррупция.
Современный человек сейчас полон эгоизма и активно поддерживает теорию «выживает сильнейший». И это логично - природный инстинкт никто не отменял. Но жизнь многих людей в нашей стране превращается в выживание по независящим от них причинам. Каждый день приходится сталкиваться с незаслуженным неуважением, а любые отношения с госучреждениями приводят к нервотрепкам и привычным уже взяткам. Хотя существование людей в государстве предполагает не ущемление прав, а свободу действий в рамках законов для каждого. А целью государства вроде бы является комфортное существование общества. Остальные цели – вторичны и бессмысленны, если не достигнута главная.
У нас раньше было принято либо любить Путина, либо просто считать, что дела государственные тебя не касаются. Была лишь малая горстка активистов-оппозиционеров, о которой не многие знали.
Прошли выборы. Вспомнились все старые обиды, а масштабы коррупции и фальсификаций довели людей до точки кипения. В какой-то момент многие осознали, что коллективно молчать - глупо, а плакать в подушку – непродуктивно. Последние события показывают, что мы научились объединяться. Сначала власть не замечала протестов, потом отшучивалась и насмехалась, потом применила силу. Но ситуация все равно изменилась мало.
Нужно перестать придерживаться взгляда: «либо на Кремль с автоматом, либо все эти выступления бессмысленны». Силой такие вопросы уже решались. Примеров кровавых революций в истории достаточно. Необходим протест действий, исходящий от эгоистичных людей. Нужно не ждать, что кто-то сделает, а делать, как обычно, самим. Не искать лидеров и будущих президентов, не ждать того, кто сделает первым… На патриотических идеях сейчас далеко не уехать, а вот на желании жить лучше – вполне подходит для наших условий. Нужно самоорганизовываться, и не только для выходов на митинги. Нужно менять страну, начиная в первую очередь с себя. Менять собственные стереотипы и установки, принудительно вколоченные в нас коррумпированным государством.
Почему мы позволили отобрать у себя ту свободу, которая дана нам при рождении? Почему мы привыкли ждать помощи? Мы живем в величайший период самообогащения и эгоизма общества. Пора действовать самим. Помогать нам государство не будет. Недавно оно нас било палками всего лишь за нашу собственную точку зрения».
Елена Рыковцева: Ася, вы говорите о какой-то новой форме протеста, другой, более продуктивной, или вы говорите о том, что вообще нужно жить отдельно от этого государства, не то, что выходить на улицу, а просто постараться отделиться?
Елена Рыковцева: А если тебе мешают все время? Вы же сами написали: мешают постоянно, на каждом шагу, жить лучше.
Ася Репрева: Поэтому я не отвергаю то, что схема протеста, она действенна. Протестовать надо, протестовать возможно, только не делать это, как демонстрация на 1 мая бессмысленная, с флагами, а делать это более осознанно, но в то же время необязательно в таких массовых количествах. Просто в настоящее время надо понять государству, что у нас есть собственная точка зрения, и даже если мы будем в меньшем количестве выходить на улицу, точка зрения никуда не делась, и мы будем стараться делать свою жизнь лучше, несмотря на то, что бюрократия и коррупция зашкаливают.
Елена Рыковцева: Но ходить все-таки нужно в какой-то форме, пусть не толпами, но ходить надо на улицу.
Ася Репрева: Да.
Елена Рыковцева: Только с улицы услышат, так все-таки?
Ася Репрева: Да.
Елена Рыковцева: По-другому – нет?
Ася Репрева: Изначально так, но, помимо этого, стараться самим… Начни со своего двора, мягко говоря. То есть сначала улучши то, что в твоих силах. Потому что люди очень многие, выходящие на митинги, даже не пытались сделать что-то сами. Их очень сильно раздражала и бесила окружающая ситуация, но не все пытались что-то сделать своими силами. То есть кто-то становился на выборах наблюдателями, кто-то пытался писать куда-то жалобы, кто-то пытался мирным путем договориться с кем-то, но немногие пытались убрать свой подъезд, немногие пытались пойти в тот же детский сад и начать там детям преподавать какой-то маленький интересный кружок на 45 минут, посвященный именно тому, каким должен быть человек. Суть в том, что не должно все упираться именно в массовые выходы на улицу, потому что именно по логике вещей они ничего не дают, не дадут и не могут дать, кроме того, что людей могут разогнать или людей могут разозлить. А от разозленных людей смысла мало.
Елена Рыковцева: Ну, такой, в общем, алгоритм, что ты что-то делаешь сначала сам, убираешь свой двор, помогаешь детскому дому, если у тебя не получается, если тебе мешают, ты собираешь группу единомышленников, которым тоже помешали в конкретном деле, выходишь на улицу и протестуешь. Не нужны толпы, не нужны массы, нужно отстаивать свой пятачок?
Ася Репрева: Да, и при этом надо еще пользоваться этим самым средством – Интернет - которое вывело огромные массы людей, где сейчас уже начали образовываться мини-сообщества по разным проблемам, где уже разбираются над общими проблемами коллективно и это действительно дает результаты. Пусть, конечно, государство не изменится, коррупции вряд ли станет на 70 процентов меньше, но в некоторых местах результаты заметны.
Елена Рыковцева: Матвей, пожалуйста, ваше слово.
Матвей Ганапольский: Во-первых, мне тоже нравится в этом материале то, что здесь какая-то образная история - про человеческий эгоизм, что нужно в отстаивании своих прав быть эгоистичным человеком. Это правильно. Вот как мы ведем себя в жизни, если нам нахамили или как-то нас оскорбили или унизили, или, например, мы хотим хорошо зарабатывать, у нас есть какой-то человеческий эгоизм. Ну и, наверное, автор Ася говорит о том, что и в политике он должен быть. Но, опять же, с точки зрения преподавателя, поскольку мне приходиться этим заниматься, я хочу сказать, когда-то, очень много лет назад, была сформулирована теория относительно того, что написано на бумаге, она звучит так «уметь рассказать историю». И тут я бы отметил нестыковки. Я, кстати, с этим тоже сталкиваюсь. Дело в том, что читают же материал разные люди, и они подмечают всякие блохи. Например, читаем первое предложение: «Мы с вами живем в демократическом государстве, правда, иметь здесь собственное мнение запрещено».
Елена Рыковцева: Вот она с парадокса начинает.
Матвей Ганапольский: Нет, это не парадокс. Дело в том, что Ася Репрева сейчас на Радио Свобода, на вражеской радиостанции, и высказывает свое мнение, и она не ждет ареста, когда она спустится вниз. Поэтому, как поэтическую аналогию, я это не могу принять. «Вас могут назвать дураком или затолкать в автозак, а могут…»
Елена Рыковцева: Вы бы хотели, чтобы она добавила «как правило».
Матвей Ганапольский: Например, «как правило» или «в отдельных случаях».
Елена Рыковцева: В «большинстве случаев» в данном контексте.
Матвей Ганапольский: Я скучным делом занимаюсь, но дело в том, что это именно те вещи, которые настораживают слушателя, когда он слушает. Она говорит «нужно перестать придерживаться взгляда «либо на Кремль с автомата, либо все эти выступления бессмысленны». Но дело в том, что нет ни одного даже самого радикального Удальцова, который говорит, что надо на Кремль с автоматом. И создается тогда ощущение, что Ася пишет о какой-то выдуманной жизни, и она как будто ломится в открытую дверь. То есть разговор идет просто о том, что давайте будем корректны в изложении чужих идей, если можно так сказать.
Герман Кичигин: Есть такая фраза «отнять и разделить», это напоминает слова Шарикова, «отобрать и поделить». Я не считаю, что это выход. Потому что я знаю, что под этим идет партия «Другая Россия» Лимонова - под этим лозунгом «Отнять и поделить», но я считаю, что мы это уже проходили в 1917 году, и я бы не хотел повторения этих событий.
Елена Рыковцева: Матвей, вы видите возможность объединиться на фоне вот этих лозунгов?
Матвей Ганапольский: Нет, но эти лозунги, это письмо – это такая несбыточная марсианская сказка, я даже не хочу его анализировать. Есть конкретные вещи, которые, предположим, те люди, которые 15-го числа выходят, выдвигают в лозунге. Я не помню, как это точно сформулировано. Не помните, ребята, лозунг митинга 15-го числа? Ну, во всяком случае, эти лозунги не предусматривают атаку Кремля и немедленно требование «Путин, уходи» и так далее. Люди выходят показать свое человеческое достоинство. Люди требуют от власти, чтобы она просто реагировала на какие-то проблемы. Вот проблемы существуют, может быть, меньше летать со стерхами, а чуть больше реагировать на то, что происходит в стране. Вот за этим люди выходят. Люди протестуют против законодательства, которое не дает им протестовать, тавтология, но она же правильная. Это как Лимонов, который выходит в защиту 31-й статьи Конституции, которая гарантирует свободу митингов, понимаете, парадокс. Так и тут. И это, конечно, печально, что приходиться выходить за то, чтобы у нас было нормальное государство, просто выполнялась Конституция. Вы знаете и слушатели Радио Свобода знают, что я все время повторяю тупо одно и то же слово – Конституция. У нас есть Конституция Российской Федерации, которая многое предусматривает. За этим выходят люди и очень правильно, на мой взгляд, что они выходят.
Елена Рыковцева: «Ради чего выходить на улицы?», мы спрашиваем вас, уважаемые, слушатели. Слушаем Юрия Владимировича из Волгоградской области.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, улица является одним из преодолений той цензуры, которая господствует, скажем так, в СМИ.
Елена Рыковцева: Это реакция на цензуру?
Слушатель: Это, разумеется, реакция на цензуру. Я бы хотел заметить, что все единороссовские СМИ существуют на деньги, которые были отобраны, скажем, еще у советских вкладчиков. Это тоже очень важно знать.
Елена Рыковцева: Спасибо большое. Виктор из Челябинска. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел сказать, что у молодых людей, видимо, по молодости это еще, винегрет в голове. То, что было в 1917 году, сейчас повториться не может. Даже если сейчас называть это по-научному - реституция. Это, во-первых. Во-вторых, шариковщина – это от Путина, они ведь отнимают то, что принадлежит народу. За счет чего бюджет у нас построен? За счет продажи нефти, газа, а по Конституции это принадлежит народу.
Елена Рыковцева: Спасибо. Виктор, давайте мы остановимся на первой части, по сути это вопрос Инне Мартыненко о том, почему она вдруг решила сегодня, в 21 веке, что вернется вот этот 1917 год. Почему вы до сих пор боитесь повторения этих кровавых событий? Вы всю революцию, протесты нынешние рисуете как отголоски тех событий, и боитесь, что все вернется на круги своя сегодня, вот об этом он вас спросил.
Инна Мартыненко: Потому что, как бы ни складывалась история - человек, его повадки останутся. Если взять даже, может быть, не митинги, чтобы голосовать за власть, другие протесты, когда те же подростки выходят… Это было где-то полтора года назад, тот же национальный протест своего рода, это же тоже одна из причин, почему подростки сейчас очень сильно возмущаются.
Елена Рыковцева: События на Манежной.
Инна Мартыненко: Да. Разве избиение ни в чем не повинного человека, причем славянской национальности, из-за того, что он вступился за своего друга, это не считается кровавым протестом? Это не повторяет ситуации 1917 года?
Елена Рыковцева: Матвей, корректны ли эти параллели? Вот Инна проводит такую параллель, хотя наши слушатели не согласны.
Матвей Ганапольский: Для автора корректны любые параллели, поэтому я не могу это анализировать. Я просто думаю, что в ситуации, Инна, когда никто не говорит, что он идет на Кремль, когда в 500-тысячный раз оппозиционеры говорят, что у них конкретные требования, предположим, за честные выборы или против вот этих законов, вы знаете, с гигантскими штрафами, за все это, за всю нашу жизнь, и они выходят с этими требованиями, а, предположим, вы как автор вдруг видите в этом, что может повториться 1917 году, то я не очень понимаю, откуда это идет.
Елена Рыковцева: Кто вас запугал.
Матвей Ганапольский: Нет, не так, не запугал, это образ такой. То есть я просто не понимаю. Ведь для меня это ученическая работа, я пытаюсь понять, откуда это берется. Ладно, если вы уже это написали, то тогда надо написать, если действительно статья ваша посвящена как бы радению за страну, то какой же другой выход? То есть, может быть, как-то обратиться к тому же Владимиру Владимировичу Путину, что, для того, чтобы оппозиция тихо скончалась, может быть, все-таки выполнить ее требования? Тем более что требования не чрезмерны. Требования простые – пожалуйста, выполняйте Конституцию. Вот просто, ну, выполняйте Конституцию. Понимаете, вот эта битва, я все время напоминаю про битву, я считаю, эта битва десятилетия, наверное, она будет битвой столетия, когда Лимонов стоит на этом месте и он говорит «я имею право быть на том месте, это гарантировано Конституцией». Вот он, маньяк, так скажем, но и государство, которое не имеет права быть маньяком…
Елена Рыковцева: Уперлось.
Матвей Ганапольский: Уперлось, понимаете. Но, проблема в том, что Лимонов требует выполнения Конституции, а государство говорит «нет, мы тебя уберем принципиально, потому что ты наш враг», нарушая Конституцию. Мне кажется, когда пишешь статью, в которой содержатся, предположим, призывы «ребята, может быть 1917 год», ну, представим себе, вот такая ваша позиция, и вы говорите «вот это может быть, ни в коем случае не выходите», то тогда вполне уместно во второй части статьи написать, а что, собственно, может заменить эти протестные выходы. Понимаете? Вот это протестное митинговое движение. А вы ограничиваетесь только первой частью. Вы говорите «ой, как бы чего не случилось».
Елена Рыковцева: В общем, надо думать над тем, как достучаться до власти, способы достучаться какие еще есть?
Матвей Ганапольский: Да. То есть, если так, вы же что-то предполагаете, вы же не просто бабушка у подъезда или мама, которая говорит маленькому ребеночку «не беги, а то споткнешься и упадешь». Вы, это называется публицистика. Публицистика - это обращение к человеку, к гражданину, вот, что важно. И вы должны в данном случае объяснить гражданину свою позицию, которая состоит не только в окрике «не ходи, а то черт его знает, что ты там придумал, может, еще Царь-колокол украдешь». Вот я думаю, так.
Елена Рыковцева: Мы послушаем Владимира из Нижегородской области. Здравствуйте, Владимир.
Слушатель: Добрый день. Ради своих детей, ради своих внуков я со своим приятелем едем на «Марш миллионов». Так что будем участвовать. Спасибо.
Елена Рыковцева: То есть те, ради кого вы едете, не участвуют, потому что в автозак могут, а вы ради них из Нижегородской области.
Матвей Ганапольский: Так нельзя, он же едет не потому, может, они заняты, на работу ходят, а, может быть, он решил поехать. Он же это имел в виду, ради своих внуков.
Елена Рыковцева: Ну, в конце концов, действительно, пока есть, кому за вас ехать, так пусть хотя бы так.
Матвей Ганапольский: Согласимся, что митинг – это как минимум 18+.
Елена Рыковцева: Да, действительно, согласимся. Николай из Москвы, пожалуйста, говорите. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я не сторонник потрясений и революций, но хотел бы высказаться относительно лозунга «Отнять и поделить».
Елена Рыковцева: Николай, нет, мы не будем высказываться по поводу этого лозунга, просто уже обсудили. Сегодня все согласны, что не согласны.
Читаю sms, которые нам пришли. «Задумывалась ли третьекурсница журфака (это вам уже персонально, Ася), о том, что нации к протесту не имеют никакого отношения. Все мы были свидетелями, как русская девушка приняла ислам и подорвала мусульман. Поэтому, если молодые люди играют в национализм, то в этом виноваты их старшие товарищи, которые всадили им в голову эту бредовую идею». Подождите, у нас про национализм все-таки писала Инна. Но Инна на самом деле раскритиковала все эти национальные протесты, по-моему, достаточно акценты поставила грамотно, поэтому Роза, ну, может быть, вы еще раз послушаете программу в повторе, чтобы убедиться, что Инна все сказала, мне кажется, политкорректно. Вячеслав из Калужской области, здравствуйте. Говорите, пожалуйста.
Слушатель: Я поддерживаю борьбу за мир, например, Анну Политковскую, Галину Старовойтову. Вот на Пушкинской собиралось 10 человек против войны в Чечне, а лимоновцы и коммунисты, они всегда поддерживали, они реакционеры. Вот когда убили Политковскую, лично мой поступок, я поехал в Москву, вошел на станцию «Чеховская», там киоск «Новой газеты», я купил «Новую газету». Политковскую еще не издали тогда, я вот купил книжку Юрия Щекочихина. То есть вот такие у меня взгляды, как миротворец, я не понимаю вот этих коммунистов. Спасибо.
Матвей Ганапольский: В защиту коммунистов я бы сказал удивительный факт. Дело в том, что я совершенно этого не ожидал, но 15-го числа, как известно, Компартия присоединится к этому шествию. И это действительно очень важная вещь. То есть мы видим, что эти митинги не только о политике, они и по социальным вопросам. Ну, вообще в России все это дело смыкается. Но меня радует вот это расширение. Почему? Потому что, к сожалению, у нас нет профсоюзов и поэтому то, что такая респектабельная и мощная партия, занимающая второе место в России, Коммунистическая, присоединяется к митингу, - это очень здорово, это очень отрадно.
Елена Рыковцева: Лена пишет: «Вот я, старая бабушка, когда начались протесты с белыми лентами, на свою беретку сделала белый бантик и пошла за своей внучкой в школу. Все молодые родители и ученики смотрели на меня, как на сумасшедшую, но ведь только так и можно выразить протест у нашего народа».
Ну, очень ругается Федор из Санкт-Петербурга в адрес молодых журналистов. Федор, ну и ругайтесь, я не буду читать и не буду вторую вашу sms читать, и третью, и четвертую, даже не надейтесь.
Матвей Ганапольский: О пятой даже речи быть не может.
Елена Рыковцева: О пятой, да. «Вы считаете, что советский период истории России был самым худшим в нашей истории?» - возмущенно пишет Иосиф из Волгограда. Ни в одном из эссе, которое мы сегодня услышали, нет такого. Иосиф, не волнуйтесь, никто так не считает и, по крайней мере, об этом не было речи.
Герман Кичигин: Иосиф Сталин пишет?
Елена Рыковцева: Иосиф из Волгограда, нет.
Матвей Ганапольский: Кроме того, ребята, могу вам сказать, по их лицам, вот я смотрю по их молодым лицам, я вижу, что они и Советский Союз любят, а уж Иосиф Виссарионович для них… У них в паспортах, знаете, вот как фотография родителей, там Сталин. Я уверен. Я не видел, но я чувствую. Вот это очень важно – чувствовать сердцем.
Елена Рыковцева: Их уже изобличили все тут. У нас звонок из Волгограда. Пожалуйста. Владимир, здравствуйте.
Слушатель: Не из Волгограда, а из Владимира. Я и думаю, неужели я в Волгоград попал. Я приветствую ваших участников. Ответьте мне, Лена, на три мысли очень коротко. Кто-то из участников передачи вначале сказал, что если в государстве протестующие будут выходить, протестовать, то государство всеми возможными способами себя защищает от этих людей, как экстремистов. Я считаю, что государство существует не для того, чтобы себя защищать от народа, а для того, чтобы народ защищать от, так сказать, преступников и, в общем-то, служить народу. Вот я хотел, чтобы товарищ поправился. Это первое. Второе. Слабость, с моей точки зрения, оппозиционного движения с самого начала заключается в том, что они слишком большое значение придают митингам, публичным формам протеста, и слишком мало, если не сказать, вообще не придают значения организационно-методической системной работе. Вот этого нет. Никто не едет в города малые, так сказать, никакой работы по организации, хотя много протестов, но не производит. И третий момент. Мне кажется, что идейно оппозиция слаба, не читают ни Маркса, никаких других мыслителей и социологов. А зря. У Маркса была прекрасная вещь, одна из многих идей о том, что для решения всех социальных проблем внутренних одним эффективных средств является тезис упразднения государства. То есть не упразднения в смысле управления, а упразднения чиновников и депутатов, монополизировавших вот эту функцию. Надо подключать народ к функции управления.
Елена Рыковцева: Спасибо, большое. Герман, вы критику в свой адрес восприняли конструктивно?
Герман Кичигин: Я бы хотел сказать, что слушатель немного передергивает. Я говорил не про государство, я говорил про власть. Любая власть будет себя защищать, в любом государстве.
Елена Рыковцева: Валерий из Московской области, пожалуйста. Здравствуйте, говорите.
Слушатель: Здравствуйте. Сейчас в России происходят два процесса. Во-первых, средства телевидения и массовой информации стараются побыстрее-побыстрее оболванить народ, особенно молодежь. С другой стороны, через Интернет люди узнают правду. Так что вот эта трескотня про 1937 год, про сталинский террор… А с 1918 года по 1922 год было уничтожено 18 миллионов русских, еще до всякого Сталина. Прием.
Елена Рыковцева: Валерий, приняли ваше сообщение. Хочу тут же спросить. Молодые люди, студенты, вы чувствуете, что вы оболванены телевидением? Хоть какое-то влияние на вас оказывает сегодня телевидение?
Герман Кичигин: Мы его не смотрим.
Ася Репрева: У меня дома нет телевизора.
Инна Мартыненко: Я смотрю.
Елена Рыковцева: Вы смотрите?
Инна Мартыненко: Да.
Матвей Ганапольский: А что вы, Лена, смотрите на меня, я смотрю «Нейшнл географик»…
Елена Рыковцева: Нет-нет, подождите, вы смотрите, но на вас влияние (вопрос-то был) оказывает? Конечно, смотрите. Я тоже смотрю. Ну, вот какую роль… Пропорции влияния Интернета и влияния телевидения можно установить на ваше сознание?
Инна Мартыненко: Что-то есть определенное в Интернете, что-то есть определенное в телевидении.
Елена Рыковцева: А по влиянию, чему вы доверяете?
Матвей Ганапольский: Вообще, «ящик» вас зомбирует или нет?
Инна Мартыненко: Нет.
Матвей Ганапольский: Да, я поддержал бы. Мне кажется, телевизор уже проиграл. Предположим, такие передачи, как вчера, не знаю, может быть, вы слышали или вы не смотрите, но вчера там было такое эссе Мамонтова по поводу Pussy Riot.
Инна Мартыненко: Я смотрела.
Матвей Ганапольский: Я просто хочу сказать, что телевидение просто убивает себя, вырождается, окончательно дискредитирует и делает вид, что не существует Интернета. Вообще, мне кажется, что наши молодые ребята живут в замечательную эпоху, потому что они могут думать, что хотят, писать, что хотят. Это я итожу немножко, если позволишь, я смотрю на часы…
Елена Рыковцева: Матвей, можно, это будет моя задача – смотреть на часы?
Матвей Ганапольский: Нет, просто развернулся, ну, я же не вижу…
Елена Рыковцева: Не первый раз развернулся.
Матвей Ганапольский: Хорошо. Вот видите, а вы говорите, где диктатура. Вот диктатура в этой студии.
Елена Рыковцева: Я считаю количество разворотов к часам.
Матвей Ганапольский: Количество разворотов к часам. Мне кажется, что, во-первых, тут ругали… И вообще, это какое-то странное, расхожее мнение, что на демонстрации ходят и больше ничего не делают. Я хочу сказать всем слушателям, что делают и очень много. Просто, понимаете, когда выходят 40-50 тысяч человек на демонстрацию, то это видно. А вот попробуйте поработать, например, в регионе, где губернатор единоросс, мэр – единоросс, в поселке, поселковый совет, руководитель - единоросс и в исполнительной власти единоросс. Сейчас, я вам хочу сказать, началась действительно настоящая борьба. Вот мы видим, например, Химки, они испугались выставлять своего кандидата, «Единая Россия», они как бы поддерживают самовыдвиженца. Уши торчат. О чем это говорит? С одной стороны, плохо, потому что понятно, что они своему помогут, как могут. А с другой стороны, хорошо, потому что все-таки… Знаете, говорят, чтобы сменилась общественная формация, нужно 100 лет. Ну, сколько той демократии у нас, в России, понимаете, сколько времени назад, сколько прошло времени с того времени, когда оскорбленные граждане вот этим дуумвиратом, который поменялся местами нагло, никого не спросив, сколько прошло времени, когда люди вышли на улицы? Видите, вот зарегистрировали партию Рыжкова, все-таки зарегистрировали. Происходят медленно какие-то вещи. Быстро, как известно, вы знаете знаменитую фразу, только кошки родятся. Все остальное делается гораздо дольше и длиннее.
Елена Рыковцева: Иосиф из Волгограда сообщает, видимо, Герману, что его фамилия Аджемов, а не Сталин, и он Миронович, а не Виссарионович. Обиделся также Федор из Санкт-Петербурга, sms которого я отказалась читать, и пишет, что мне пора на передачу Мамонтова или к чудесному Матвею на «Эхо», там тоже цензура.
Матвей Ганапольский: Нет, я предлагаю тебе, Леночка, я предлагаю тебе все-таки заменить Мамонтова, я с большим удовольствием приду к тебе на передачу.
Елена Рыковцева: Мы будем «Мамонтов-2». Константин Михайлович из Калуги. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте, Лена (не знаю отчества). Здравствуйте, Матвей Юрьевич. Мне хотелось бы вернуться к заглавию передачи, которая называется «Стажировка». Все три работы исполнены в публицистическом жанре, вернее, в попытке сделать публицистику. Они все состоят из общих и витающих в воздухе фраз. То есть все то, что я сейчас прослушал, можно услышать по всем средствам массовой информации и в том числе в Интернете, которым я по своей слепоте не могу пользоваться.
Матвей Ганапольский: Скажите, а что вы ожидали услышать? Вы ожидали услышать рецепт хорошей жизни или что?
Слушатель: Матвей Юрьевич, если это стажировка, то надо бы обратить больше внимания на то, как это выполнено, как написано, что это такое. Мне представляется, что ребята, которые сейчас учатся на журфаке, они как-то мало знают фактуры, а больше отделываются общими фразами. Между тем, даже в самых публицистических материалах, самых-самых-пресамых, всегда должен присутствовать элемент картинки, элемент того, что мы видим сами, наблюдаем.
Матвей Ганапольский: Вы понимаете, в чем дело? Вы, с одной стороны, правы. Но я вам хочу сказать, что когда я был в возрасте этих ребят, я и так писать не умел. Каждый ищет для себя… Спасибо большое. Просто поймите, все-таки передача Елены Рыковцевой это не публичная порка. Если бы у нас был, ну, какой-то учебный процесс в закрытой аудитории, может быть, я был бы и пожестче. Но я позитивист, я во всем пытаюсь найти интересное. Для меня, прежде всего, журналистика начинается с ощущения жизни, и этим ценна эта передача. То есть в этой передаче приглашаются журналисты, которым предлагается написать о мире, об окружающей жизни, сформулировать свою позицию. Я должен вам сказать, что это хороший, правильный учебный процесс. Я очень рад, что на Радио Свобода это существует. А что касается фактуры, того, как написать, чтобы это было ярко, чтобы появились та-та-та-та, то, что называем литературой, я думаю, ребята наберут, они же только студенты.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович, у людей, которые сидят перед вами сегодня, всего-то одна страничка текста, больше нельзя, потому что мы не поместимся ни в обсуждение, ни в разговор с вами. В эту страничку и мысли, и публицистику, и репортаж уместить, утрамбовать очень сложно. Вы хотите смешения. Можно, но сложно.
Матвей Ганапольский: Нет, не согласен. Потому что любой объем… Потому и существует, например, афоризм, афоризм – это твой взгляд на жизнь, упакованный вообще в одно предложение. А уж Вишневский, с его 18+, как внезапно кончилась кровать, понимаете, это вообще идеально. То есть, другими словами, в любой объем можно упаковать мысль. Просто я акцентирую внимание на том, что многолетний сотрудник СМИ, который, так сказать, пальцем делает это, левой рукой, отличается от студентов. Поэтому студентов надо холить и лелеять.
Елена Рыковцева: Ну, они замечательные. Во-первых, никогда в этот эфир не пройдет работа, которую мы считаем, Константин Михайлович, неинтересной. Вы уже видели, что каждая из работ имеет свою позицию, и о каждой мы говорим отдельно. Если бы они все были написаны одной общей фразой с одной позицией, ну, кто бы стал это обсуждать, кто бы стал ругать наших студентов, вот такими словами, как Федор из Санкт-Петербурга.
Матвей Ганапольский: Я прошу прощения, я вспомнил, не кровать, Вишневского, «о, как внезапно кончился диван».
Елена Рыковцева: Одним словом: вы все-таки пойдете на этот митинг в субботу? Вам интересно? Инна, пойдете, интересно посмотреть?
Инна Мартыненко: Нет.
Герман Кичигин: Если только как журналист.
Ася Репрева: Пойду как участник.
Елена Рыковцева: А вы, Матвей?
Матвей Ганапольский: Я в студии.
Елена Рыковцева: Целый день? Там пять часов митинг. Быстрее, да или нет?
Матвей Ганапольский: Что это за обязаловка такая. Я в студии. Я считаю, что моя важнейшая обязанность - это не на митинге стоять, где я молчу, а в студии находиться, где я объясняю.
Елена Рыковцева: Вы не пойдете на митинг в субботу, потому что вы целый день работаете в эфире в субботу?
Матвей Ганапольский: Нет, потому что я буду освещать этот митинг в студии.
Елена Рыковцева: Все. На этом завершаем программу «Час прессы».
студенты журфака МГУ Герман Кичигин и Инна Мартыненко
Диктор: «Общество выходит на улицы, когда не хватает денег на сносную жизнь, когда так называемая демократия ограничивает свободу слова и выбора, когда все хотят перемен - конечно же, к лучшему. Но многие не знают цели своего протеста. Народ делится на тех, у кого есть ради чего выходить, и кто, не понимая проблемы, идет за толпой. Что очень опасно. Когда люди идут на митинги и протесты ради своего развлечения, это влечет за собой тяжелые последствия.
К примеру, подростки, выходя на улицу против лиц других национальностей, не задумываются, что среди их друзей - множество людей, не имеющих славянского происхождения. Они не осознают, идут ли они против самой нации, или только против хамства, неуважения менталитета отдельных ее представителей по отношению к обществу. А в результате в таких конфликтах страдают ни в чем не повинные люди.
За год прошло немало митингов, но кроме драк и ещё большего непонимания, ничего не изменилось, ситуация лишь ухудшается. Ведь не так много времени прошло с тех пор, как Россия пережила несколько революций. Наша страна только становится на ноги. Смена власти может привести к разным последствиям, не только положительным, но и отрицательным. Не стоит забывать, любая ситуация протеста на улице - благодатная почва для провокаторов. Это точно не пойдет на пользу нашей стране.
Протесты, революции, восстания – всё это для меня очень страшно. В такие моменты уничтожаются памятники архитектуры, рушится история страны, которую создавали годами. Брат поднимает оружие против брата, друзья детства становятся злейшими врагами, реки крови, и причиной тому - несхожесть в политических взглядах. Происходит истребление собственной нации.
Я не поддерживаю протесты, которые происходят на данный момент. Всему должны быть границы. Стремление сделать наше общество лучше похвально, но уничтожение нашей культуры и оскорбление духовных ценностей не приведут к нужному результату. Публичные протесты проходят для блага страны, так считают их организаторы, однако нужно помнить, что они должны служить во благо обществу. Ведь мы строим наше будущее не только для себя, но прокладываем путь следующим поколениям. Если мне зададут вопрос: «Ради чего выходить на улицу?», то моим ответом будет: «Ради того, чтобы мои дети жили в свободе выбора и имели нравственные ценности».
Елена Рыковцева: Инна, вы весь свой текст посвящаете тому, что протестовать страшно, но, в конце концов, говорите, что если это протест во благо ваших детей, тогда вы на улицу выйдете. Где грань? Где протест во благо тех инициаторов, которые его затеяли и хотят покрасоваться, может быть, и тем протестом, когда вы будете считать, что это для вас и для ваших детей? Как разобраться-то, как их отделить друг от друга?
Инна Мартыненко: Например, вот та же старая, заезженная тема, которую сейчас все обсуждают - Pussy Riot. Они уничтожают своего рода культуру, ценности, которые в нас заложены. Они протестуют против власти, как они сами это утверждают, но разве это не является оскорблением духовности, тем более, что в церкви выступили они.
Елена Рыковцева: Вот такой протест для вас неприемлем.
Инна Мартыненко: Неприемлем.
Елена Рыковцева: Какой приемлем? К которому вы присоединитесь? Вы в конце пишете, что готовы ради детей присоединиться к какому-то протесту. Каким он должен быть?
Инна Мартыненко: Наверное, чтобы большинство понимали, за что они идут. Чтобы, выходя на улицы, не страдали невинные люди, которые имеют другие взгляды в какой-то степени. Они же не виноваты перед властью.
Елена Рыковцева: То есть, когда вы убедились, что вот эта толпа идет во имя идеи, которая ей понятна, вы к ней присоединяетесь?
Инна Мартыненко: Если я считаю, что они правы, то – да.
Елена Рыковцева: Матвей, ваше мнение об этой работе?
Матвей Ганапольский
Матвей Ганапольский: Дело в том, Лена, что вы обо всем спросили. Тут ведь как? Я в сложном положении. Ведь каждая работа как бы делится на две составляющие: есть то, как она написана, и есть мировоззренческий взгляд. Вот мировоззренческий взгляд Инны Мартыненко, ну, в какой-то степени удивителен для меня лично. То есть мы просто, если можно так сказать, люди разных позиций. Поэтому тут нет спора. То есть я не могу, например, Инну переубеждать.Елена Рыковцева: Но вы уже сказали, что это другая позиция, что она не ваша. Вы уже это сказали.
Матвей Ганапольский: Да, это другая позиция. А вот по поводу того, как написано. Там у вас, например, есть фраза, что люди, выходящие на демонстрации, вы говорите, «они уничтожают культуру», там у вас фраза, и что еще там они уничтожают?
Елена Рыковцева: Ценности.
Матвей Ганапольский: Ценности, да.
Елена Рыковцева: Памятники, друг друга, наконец.
Матвей Ганапольский: Друг друга, да. Ну, вот судя по тем протестам, которые были, собственно, слава богу, такого не было. Поэтому пишите об этом предположительно, что могут, ну, теоретически.
Елена Рыковцева: По аналогии с прошлым.
Матвей Ганапольский: Да. Но вроде как-то люди шли по поводу честных выборов, во всяком случае, был такой лозунг. И к уничтожению культуры, предположим, демонстрация, которая будет 15-го числа, что бы они там ни говорили, они культуру уничтожить не могут. Просто по факту у них предмет рассмотрения другой. Вообще, я немножко странно себя чувствую, потому что я должен в студенческой аудитории давать какие-то рекомендации.
Елена Рыковцева: Так и есть, представьте, что вы в ней.
Матвей Ганапольский: Вообще, в принципе, точно так же, как вы говорите, что любая демонстрация, любое публичное выступление должно быть понятно участникам и окружающим, вот за что люди идут, точно так же мысли, которые вы вкладываете в статью, должны очень четко быть понятными. Они должны очень точно быть сказанными. Если уничтожили культуру, то какую и когда? Понимаете, да? Просто это должно быть понятно. А так, если говорить о плюсах, то я вообще уважаю людей с позицией. Вот Инна человек с позицией, она сказала то, что она думает.
Елена Рыковцева: Предлагаю послушать работу Германа Кичигина.
Диктор: «Выходя на улицу, россиянин может получить удар дубинкой по голове и очутиться в автозаке за то, что оказался в ненужное время в ненужном месте. Или получить пулю в гастрономе от неудачника-полицейского, который поссорился с женой и решил таким образом снять стресс. Или проваляться в полицейском участке с бутылкой в одном месте, а потом скончаться в больнице от разрыва прямой кишки и все по той же причине – оказался в ненужное время в ненужном месте.
Выходя на улицу в России, мы подвергаем риску свое здоровье, а уж если мы выходим на улицу и начинаем протестовать против сложившейся системы, то риск потери здоровья, а иногда и свободы, увеличивается в разы.
6 мая согласованный с властями “Марш миллионов” на Болотной площади вылился в массовые беспорядки и столкновениями с ОМОНом. По факту столкновений с полицией были возбуждены уголовные дела по статье 212 УК РФ (призывы к массовым беспорядкам) и статье 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти), по которым уже задержаны и ждут суда 17 человек. Среди них есть безработные, студенты, коммерческий директор туристической фирмы и даже ранее судимый. Целый срез нашего общества, начиная от представителей «креативного класса» и заканчивая маргиналами.
Мы не знаем, участвовали ли эти люди в беспорядках на площади и, какое конкретно правонарушение они совершили, это установит суд, но на данный момент большинство из них до сих пор содержится в СИЗО, одну задержанную взяли под домашний арест, с другой взяли подписку о невыезде.
В глазах несогласной с политикой властей части общества они не хулиганы, не нарушители правопорядка, они – политзаключенные.
А вы можете назвать их имена?
Ведь эти люди вышли на улицу, чтобы принять участие в «Марше несогласных» из идеологических соображений, а ведь могли бы отсидеться дома и комментировать происходящее на Болотной площади в Интернете.
Но не отсиделись.
Вышли на улицу и получили по полной программе от нашей правоохранительной системы и получат еще от нашего “самого гуманного суда в мире”.
Только вот зачем выходили? Кого хотели удивить? Или напугать? Путина?
На какую приличную работу теперь может рассчитывать безработный, имея «за плечами» уголовную статью, я уж не говорю про студента, мысли которого теперь сосредоточены не на учебниках и лекциях, а на тонкой брошюрке под названием «Уголовный кодекс РФ».
В России опасно выходить на улицу, поэтому я предпочитаю выходить в Интернет. Там пока безопаснее».
Елена Рыковцева: Герман, чисто арифметически вышли на эти митинги, о которых вы говорите, 100 тысяч человек, допустим, или 50 тысяч, а в тюрьме, в автозаках и так далее оказались, допустим, 20. Почему вы ориентируетесь в своем решении не ходить, остаться в Интернете, на такое совсем-совсем меньшинство статистическое?
Герман Кичигин и Инна Мартыненко
Герман Кичигин: Но даже если я выйду на улицу, я ведь могу оказаться тоже среди этих 20. Потому что власть, как в России, как в Англии, как и в Америке, обязана защищать себя и будет защищать себя любыми методами, даже такими, как применял ОМОН в отношении протестующих, а потом уже заключение в СИЗО.Елена Рыковцева: Вы бы хотели, чтобы вашу позицию разделило побольше людей? Вы бы согласились навязать ее обществу: останьтесь дома, потому что опасно?
Герман Кичигин: Нет, не хотел бы, это моя личная позиция, я не хотел бы никому ее навязывать.
Елена Рыковцева: Пусть ходят.
Герман Кичигин: Пусть ходят. Если человек считает, что он может что-то изменить, и он идет на такой риск, я считаю, что это похвально.
Елена Рыковцева: Матвей, пожалуйста, что вы скажете сейчас?
Матвей Ганапольский: Поскольку это у нас такая учебная передача, то мы как бы политическую составляющую оставляем за скобками. Тут есть в том, что услышал…
Елена Рыковцева: Иногда оставляем, иногда – нет.
Матвей Ганапольский: Нет, все-таки надо быть объективным. В данном случае, если позиция политически мне более близка, то, почему я должен как бы с другой точки зрения на это смотреть? Если говорить о том, как это написано - это написано очень прилично, единственное, избегайте в текстах указывать статьи Уголовного кодекса и так далее, потому что это, по сути, макулатура. Если вы говорите обычные слова: «их преследуют по уголовным статьям», люди и так понимают, что за этим есть какие-то статьи. Мне в этой работе понравилась другая история. Мне понравилась вот эта фраза, и такую фразу надо искать, «а знаем ли мы их имена?». Но если перевести это, так сказать, в более широкое…
Елена Рыковцева: Этих героев.
Матвей Ганапольский: Да. То, насколько мы себя соотносим с этими людьми. Я понимаю, что автор, как бы лирический герой этого, ну, так принято говорить, лирический герой этой заметки, он говорит, что «пока опасно, я останусь дома», но у этого лирического героя в голове есть мысль, что как-то люди же все-таки выходят и они чего-то там делают.
Елена Рыковцева: И он их за это уважает.
Матвей Ганапольский: Да, он их уважает, и здесь видна вот такая вилка между желанием и возможностями. Поэтому я могу только воскликнуть фразу героя из знаменитого фильма «так выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями». Поэтому это написано, то есть мысль, прочерченная автором, она читается.
Елена Рыковцева: Мы присоединяемся к этому тосту все вместе. И слушаем работу Аси Репревой.
Диктор: «Мы с вами живем в демократическом государстве, правда, иметь здесь собственное мнение запрещено. Вас могут назвать дураком или затолкать в автозак, а могут посадить. Выбор за вами. Главное, говорить правду и желательно в людных местах.
Долгие годы из телевизора нам вещали, что страна модернизируется, что всё для людей. А тут полезли вдруг навязчивые мысли, что демократия почему-то не демократия и развития нет. Законной свободы слова нет, собственным бизнесом заняться проблематично, пенсия копеечная, а образование платное. Зато есть строжайшая цензура, нелепая бюрократия и безумная коррупция.
Современный человек сейчас полон эгоизма и активно поддерживает теорию «выживает сильнейший». И это логично - природный инстинкт никто не отменял. Но жизнь многих людей в нашей стране превращается в выживание по независящим от них причинам. Каждый день приходится сталкиваться с незаслуженным неуважением, а любые отношения с госучреждениями приводят к нервотрепкам и привычным уже взяткам. Хотя существование людей в государстве предполагает не ущемление прав, а свободу действий в рамках законов для каждого. А целью государства вроде бы является комфортное существование общества. Остальные цели – вторичны и бессмысленны, если не достигнута главная.
У нас раньше было принято либо любить Путина, либо просто считать, что дела государственные тебя не касаются. Была лишь малая горстка активистов-оппозиционеров, о которой не многие знали.
Прошли выборы. Вспомнились все старые обиды, а масштабы коррупции и фальсификаций довели людей до точки кипения. В какой-то момент многие осознали, что коллективно молчать - глупо, а плакать в подушку – непродуктивно. Последние события показывают, что мы научились объединяться. Сначала власть не замечала протестов, потом отшучивалась и насмехалась, потом применила силу. Но ситуация все равно изменилась мало.
Нужно перестать придерживаться взгляда: «либо на Кремль с автоматом, либо все эти выступления бессмысленны». Силой такие вопросы уже решались. Примеров кровавых революций в истории достаточно. Необходим протест действий, исходящий от эгоистичных людей. Нужно не ждать, что кто-то сделает, а делать, как обычно, самим. Не искать лидеров и будущих президентов, не ждать того, кто сделает первым… На патриотических идеях сейчас далеко не уехать, а вот на желании жить лучше – вполне подходит для наших условий. Нужно самоорганизовываться, и не только для выходов на митинги. Нужно менять страну, начиная в первую очередь с себя. Менять собственные стереотипы и установки, принудительно вколоченные в нас коррумпированным государством.
Почему мы позволили отобрать у себя ту свободу, которая дана нам при рождении? Почему мы привыкли ждать помощи? Мы живем в величайший период самообогащения и эгоизма общества. Пора действовать самим. Помогать нам государство не будет. Недавно оно нас било палками всего лишь за нашу собственную точку зрения».
Елена Рыковцева: Ася, вы говорите о какой-то новой форме протеста, другой, более продуктивной, или вы говорите о том, что вообще нужно жить отдельно от этого государства, не то, что выходить на улицу, а просто постараться отделиться?
студентка журфака МГУ Ася Репрева
Ася Репрева: Я предлагаю не жить отдельно от государства, а просто понять, что государство в современном мире нам больше ничем не обязано. То есть поскольку мы хотим стать лучше, мы хотим богатства, денег, то надо и во всем остальном перекладывать этот эгоизм на свою жизнь. То есть, хочешь жить лучше - старайся жить лучше, образуй вокруг себя маленький хороший мирок.Елена Рыковцева: А если тебе мешают все время? Вы же сами написали: мешают постоянно, на каждом шагу, жить лучше.
Ася Репрева: Поэтому я не отвергаю то, что схема протеста, она действенна. Протестовать надо, протестовать возможно, только не делать это, как демонстрация на 1 мая бессмысленная, с флагами, а делать это более осознанно, но в то же время необязательно в таких массовых количествах. Просто в настоящее время надо понять государству, что у нас есть собственная точка зрения, и даже если мы будем в меньшем количестве выходить на улицу, точка зрения никуда не делась, и мы будем стараться делать свою жизнь лучше, несмотря на то, что бюрократия и коррупция зашкаливают.
Елена Рыковцева: Но ходить все-таки нужно в какой-то форме, пусть не толпами, но ходить надо на улицу.
Ася Репрева: Да.
Елена Рыковцева: Только с улицы услышат, так все-таки?
Ася Репрева: Да.
Елена Рыковцева: По-другому – нет?
Ася Репрева: Изначально так, но, помимо этого, стараться самим… Начни со своего двора, мягко говоря. То есть сначала улучши то, что в твоих силах. Потому что люди очень многие, выходящие на митинги, даже не пытались сделать что-то сами. Их очень сильно раздражала и бесила окружающая ситуация, но не все пытались что-то сделать своими силами. То есть кто-то становился на выборах наблюдателями, кто-то пытался писать куда-то жалобы, кто-то пытался мирным путем договориться с кем-то, но немногие пытались убрать свой подъезд, немногие пытались пойти в тот же детский сад и начать там детям преподавать какой-то маленький интересный кружок на 45 минут, посвященный именно тому, каким должен быть человек. Суть в том, что не должно все упираться именно в массовые выходы на улицу, потому что именно по логике вещей они ничего не дают, не дадут и не могут дать, кроме того, что людей могут разогнать или людей могут разозлить. А от разозленных людей смысла мало.
Елена Рыковцева: Ну, такой, в общем, алгоритм, что ты что-то делаешь сначала сам, убираешь свой двор, помогаешь детскому дому, если у тебя не получается, если тебе мешают, ты собираешь группу единомышленников, которым тоже помешали в конкретном деле, выходишь на улицу и протестуешь. Не нужны толпы, не нужны массы, нужно отстаивать свой пятачок?
Ася Репрева: Да, и при этом надо еще пользоваться этим самым средством – Интернет - которое вывело огромные массы людей, где сейчас уже начали образовываться мини-сообщества по разным проблемам, где уже разбираются над общими проблемами коллективно и это действительно дает результаты. Пусть, конечно, государство не изменится, коррупции вряд ли станет на 70 процентов меньше, но в некоторых местах результаты заметны.
Елена Рыковцева: Матвей, пожалуйста, ваше слово.
Матвей Ганапольский: Во-первых, мне тоже нравится в этом материале то, что здесь какая-то образная история - про человеческий эгоизм, что нужно в отстаивании своих прав быть эгоистичным человеком. Это правильно. Вот как мы ведем себя в жизни, если нам нахамили или как-то нас оскорбили или унизили, или, например, мы хотим хорошо зарабатывать, у нас есть какой-то человеческий эгоизм. Ну и, наверное, автор Ася говорит о том, что и в политике он должен быть. Но, опять же, с точки зрения преподавателя, поскольку мне приходиться этим заниматься, я хочу сказать, когда-то, очень много лет назад, была сформулирована теория относительно того, что написано на бумаге, она звучит так «уметь рассказать историю». И тут я бы отметил нестыковки. Я, кстати, с этим тоже сталкиваюсь. Дело в том, что читают же материал разные люди, и они подмечают всякие блохи. Например, читаем первое предложение: «Мы с вами живем в демократическом государстве, правда, иметь здесь собственное мнение запрещено».
Елена Рыковцева: Вот она с парадокса начинает.
Матвей Ганапольский: Нет, это не парадокс. Дело в том, что Ася Репрева сейчас на Радио Свобода, на вражеской радиостанции, и высказывает свое мнение, и она не ждет ареста, когда она спустится вниз. Поэтому, как поэтическую аналогию, я это не могу принять. «Вас могут назвать дураком или затолкать в автозак, а могут…»
Елена Рыковцева: Вы бы хотели, чтобы она добавила «как правило».
Матвей Ганапольский: Например, «как правило» или «в отдельных случаях».
Елена Рыковцева: В «большинстве случаев» в данном контексте.
Матвей Ганапольский: Я скучным делом занимаюсь, но дело в том, что это именно те вещи, которые настораживают слушателя, когда он слушает. Она говорит «нужно перестать придерживаться взгляда «либо на Кремль с автомата, либо все эти выступления бессмысленны». Но дело в том, что нет ни одного даже самого радикального Удальцова, который говорит, что надо на Кремль с автоматом. И создается тогда ощущение, что Ася пишет о какой-то выдуманной жизни, и она как будто ломится в открытую дверь. То есть разговор идет просто о том, что давайте будем корректны в изложении чужих идей, если можно так сказать.
Елена Рыковцева
Елена Рыковцева: В этой части программы общаемся со слушателями. Уважаемые коллеги, я прочитаю вам письмо, которое пришло к нашему эфиру по Интернету, из города Камска Красноярского края, пишет Константин Рахманов. «Когда прекратятся рост ЖКХ, бензина, продуктов? Когда не будет коррупции? Настало время, когда нам, гражданам России, нужно позаботиться о себе самим. И о наших детях тоже. Эти пузатые чиновники зажрались, их нужно выгнать с позором, забрать все, что наворовали, построить на это бесплатные школы, сады, дороги, поднять сельское хозяйство, прекратить импорт продуктов из других стран, дать людям возможность бесплатно учиться и учить своей детей. Все прибыли от природных ресурсов направить на поднятие разворованной страны. Все предприятия, которые путем незаконной приватизации перешли в частные руки, вернуть народу. Вот ради этого мы должны проявить гражданский долг. Нам нужно объединиться и не слушать провокаторов с трибун. Понять, что нам всем нужно, и принять решение». Вот объясните, пожалуйста, каким образом люди должны объединиться? Герман, как вы считаете, как можно объединиться, что подсказать?Герман Кичигин: Есть такая фраза «отнять и разделить», это напоминает слова Шарикова, «отобрать и поделить». Я не считаю, что это выход. Потому что я знаю, что под этим идет партия «Другая Россия» Лимонова - под этим лозунгом «Отнять и поделить», но я считаю, что мы это уже проходили в 1917 году, и я бы не хотел повторения этих событий.
Елена Рыковцева: Матвей, вы видите возможность объединиться на фоне вот этих лозунгов?
Матвей Ганапольский: Нет, но эти лозунги, это письмо – это такая несбыточная марсианская сказка, я даже не хочу его анализировать. Есть конкретные вещи, которые, предположим, те люди, которые 15-го числа выходят, выдвигают в лозунге. Я не помню, как это точно сформулировано. Не помните, ребята, лозунг митинга 15-го числа? Ну, во всяком случае, эти лозунги не предусматривают атаку Кремля и немедленно требование «Путин, уходи» и так далее. Люди выходят показать свое человеческое достоинство. Люди требуют от власти, чтобы она просто реагировала на какие-то проблемы. Вот проблемы существуют, может быть, меньше летать со стерхами, а чуть больше реагировать на то, что происходит в стране. Вот за этим люди выходят. Люди протестуют против законодательства, которое не дает им протестовать, тавтология, но она же правильная. Это как Лимонов, который выходит в защиту 31-й статьи Конституции, которая гарантирует свободу митингов, понимаете, парадокс. Так и тут. И это, конечно, печально, что приходиться выходить за то, чтобы у нас было нормальное государство, просто выполнялась Конституция. Вы знаете и слушатели Радио Свобода знают, что я все время повторяю тупо одно и то же слово – Конституция. У нас есть Конституция Российской Федерации, которая многое предусматривает. За этим выходят люди и очень правильно, на мой взгляд, что они выходят.
Елена Рыковцева: «Ради чего выходить на улицы?», мы спрашиваем вас, уважаемые, слушатели. Слушаем Юрия Владимировича из Волгоградской области.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, улица является одним из преодолений той цензуры, которая господствует, скажем так, в СМИ.
Елена Рыковцева: Это реакция на цензуру?
Слушатель: Это, разумеется, реакция на цензуру. Я бы хотел заметить, что все единороссовские СМИ существуют на деньги, которые были отобраны, скажем, еще у советских вкладчиков. Это тоже очень важно знать.
Елена Рыковцева: Спасибо большое. Виктор из Челябинска. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел сказать, что у молодых людей, видимо, по молодости это еще, винегрет в голове. То, что было в 1917 году, сейчас повториться не может. Даже если сейчас называть это по-научному - реституция. Это, во-первых. Во-вторых, шариковщина – это от Путина, они ведь отнимают то, что принадлежит народу. За счет чего бюджет у нас построен? За счет продажи нефти, газа, а по Конституции это принадлежит народу.
Елена Рыковцева: Спасибо. Виктор, давайте мы остановимся на первой части, по сути это вопрос Инне Мартыненко о том, почему она вдруг решила сегодня, в 21 веке, что вернется вот этот 1917 год. Почему вы до сих пор боитесь повторения этих кровавых событий? Вы всю революцию, протесты нынешние рисуете как отголоски тех событий, и боитесь, что все вернется на круги своя сегодня, вот об этом он вас спросил.
Инна Мартыненко: Потому что, как бы ни складывалась история - человек, его повадки останутся. Если взять даже, может быть, не митинги, чтобы голосовать за власть, другие протесты, когда те же подростки выходят… Это было где-то полтора года назад, тот же национальный протест своего рода, это же тоже одна из причин, почему подростки сейчас очень сильно возмущаются.
Елена Рыковцева: События на Манежной.
Инна Мартыненко: Да. Разве избиение ни в чем не повинного человека, причем славянской национальности, из-за того, что он вступился за своего друга, это не считается кровавым протестом? Это не повторяет ситуации 1917 года?
Елена Рыковцева: Матвей, корректны ли эти параллели? Вот Инна проводит такую параллель, хотя наши слушатели не согласны.
Матвей Ганапольский: Для автора корректны любые параллели, поэтому я не могу это анализировать. Я просто думаю, что в ситуации, Инна, когда никто не говорит, что он идет на Кремль, когда в 500-тысячный раз оппозиционеры говорят, что у них конкретные требования, предположим, за честные выборы или против вот этих законов, вы знаете, с гигантскими штрафами, за все это, за всю нашу жизнь, и они выходят с этими требованиями, а, предположим, вы как автор вдруг видите в этом, что может повториться 1917 году, то я не очень понимаю, откуда это идет.
Елена Рыковцева: Кто вас запугал.
Матвей Ганапольский: Нет, не так, не запугал, это образ такой. То есть я просто не понимаю. Ведь для меня это ученическая работа, я пытаюсь понять, откуда это берется. Ладно, если вы уже это написали, то тогда надо написать, если действительно статья ваша посвящена как бы радению за страну, то какой же другой выход? То есть, может быть, как-то обратиться к тому же Владимиру Владимировичу Путину, что, для того, чтобы оппозиция тихо скончалась, может быть, все-таки выполнить ее требования? Тем более что требования не чрезмерны. Требования простые – пожалуйста, выполняйте Конституцию. Вот просто, ну, выполняйте Конституцию. Понимаете, вот эта битва, я все время напоминаю про битву, я считаю, эта битва десятилетия, наверное, она будет битвой столетия, когда Лимонов стоит на этом месте и он говорит «я имею право быть на том месте, это гарантировано Конституцией». Вот он, маньяк, так скажем, но и государство, которое не имеет права быть маньяком…
Елена Рыковцева: Уперлось.
Матвей Ганапольский: Уперлось, понимаете. Но, проблема в том, что Лимонов требует выполнения Конституции, а государство говорит «нет, мы тебя уберем принципиально, потому что ты наш враг», нарушая Конституцию. Мне кажется, когда пишешь статью, в которой содержатся, предположим, призывы «ребята, может быть 1917 год», ну, представим себе, вот такая ваша позиция, и вы говорите «вот это может быть, ни в коем случае не выходите», то тогда вполне уместно во второй части статьи написать, а что, собственно, может заменить эти протестные выходы. Понимаете? Вот это протестное митинговое движение. А вы ограничиваетесь только первой частью. Вы говорите «ой, как бы чего не случилось».
Елена Рыковцева: В общем, надо думать над тем, как достучаться до власти, способы достучаться какие еще есть?
Матвей Ганапольский: Да. То есть, если так, вы же что-то предполагаете, вы же не просто бабушка у подъезда или мама, которая говорит маленькому ребеночку «не беги, а то споткнешься и упадешь». Вы, это называется публицистика. Публицистика - это обращение к человеку, к гражданину, вот, что важно. И вы должны в данном случае объяснить гражданину свою позицию, которая состоит не только в окрике «не ходи, а то черт его знает, что ты там придумал, может, еще Царь-колокол украдешь». Вот я думаю, так.
Елена Рыковцева: Мы послушаем Владимира из Нижегородской области. Здравствуйте, Владимир.
Слушатель: Добрый день. Ради своих детей, ради своих внуков я со своим приятелем едем на «Марш миллионов». Так что будем участвовать. Спасибо.
Елена Рыковцева: То есть те, ради кого вы едете, не участвуют, потому что в автозак могут, а вы ради них из Нижегородской области.
Матвей Ганапольский: Так нельзя, он же едет не потому, может, они заняты, на работу ходят, а, может быть, он решил поехать. Он же это имел в виду, ради своих внуков.
Елена Рыковцева: Ну, в конце концов, действительно, пока есть, кому за вас ехать, так пусть хотя бы так.
Матвей Ганапольский: Согласимся, что митинг – это как минимум 18+.
Елена Рыковцева: Да, действительно, согласимся. Николай из Москвы, пожалуйста, говорите. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я не сторонник потрясений и революций, но хотел бы высказаться относительно лозунга «Отнять и поделить».
Елена Рыковцева: Николай, нет, мы не будем высказываться по поводу этого лозунга, просто уже обсудили. Сегодня все согласны, что не согласны.
Читаю sms, которые нам пришли. «Задумывалась ли третьекурсница журфака (это вам уже персонально, Ася), о том, что нации к протесту не имеют никакого отношения. Все мы были свидетелями, как русская девушка приняла ислам и подорвала мусульман. Поэтому, если молодые люди играют в национализм, то в этом виноваты их старшие товарищи, которые всадили им в голову эту бредовую идею». Подождите, у нас про национализм все-таки писала Инна. Но Инна на самом деле раскритиковала все эти национальные протесты, по-моему, достаточно акценты поставила грамотно, поэтому Роза, ну, может быть, вы еще раз послушаете программу в повторе, чтобы убедиться, что Инна все сказала, мне кажется, политкорректно. Вячеслав из Калужской области, здравствуйте. Говорите, пожалуйста.
Слушатель: Я поддерживаю борьбу за мир, например, Анну Политковскую, Галину Старовойтову. Вот на Пушкинской собиралось 10 человек против войны в Чечне, а лимоновцы и коммунисты, они всегда поддерживали, они реакционеры. Вот когда убили Политковскую, лично мой поступок, я поехал в Москву, вошел на станцию «Чеховская», там киоск «Новой газеты», я купил «Новую газету». Политковскую еще не издали тогда, я вот купил книжку Юрия Щекочихина. То есть вот такие у меня взгляды, как миротворец, я не понимаю вот этих коммунистов. Спасибо.
Матвей Ганапольский: В защиту коммунистов я бы сказал удивительный факт. Дело в том, что я совершенно этого не ожидал, но 15-го числа, как известно, Компартия присоединится к этому шествию. И это действительно очень важная вещь. То есть мы видим, что эти митинги не только о политике, они и по социальным вопросам. Ну, вообще в России все это дело смыкается. Но меня радует вот это расширение. Почему? Потому что, к сожалению, у нас нет профсоюзов и поэтому то, что такая респектабельная и мощная партия, занимающая второе место в России, Коммунистическая, присоединяется к митингу, - это очень здорово, это очень отрадно.
Елена Рыковцева: Лена пишет: «Вот я, старая бабушка, когда начались протесты с белыми лентами, на свою беретку сделала белый бантик и пошла за своей внучкой в школу. Все молодые родители и ученики смотрели на меня, как на сумасшедшую, но ведь только так и можно выразить протест у нашего народа».
Ну, очень ругается Федор из Санкт-Петербурга в адрес молодых журналистов. Федор, ну и ругайтесь, я не буду читать и не буду вторую вашу sms читать, и третью, и четвертую, даже не надейтесь.
Матвей Ганапольский: О пятой даже речи быть не может.
Елена Рыковцева: О пятой, да. «Вы считаете, что советский период истории России был самым худшим в нашей истории?» - возмущенно пишет Иосиф из Волгограда. Ни в одном из эссе, которое мы сегодня услышали, нет такого. Иосиф, не волнуйтесь, никто так не считает и, по крайней мере, об этом не было речи.
Герман Кичигин: Иосиф Сталин пишет?
Елена Рыковцева: Иосиф из Волгограда, нет.
Матвей Ганапольский: Кроме того, ребята, могу вам сказать, по их лицам, вот я смотрю по их молодым лицам, я вижу, что они и Советский Союз любят, а уж Иосиф Виссарионович для них… У них в паспортах, знаете, вот как фотография родителей, там Сталин. Я уверен. Я не видел, но я чувствую. Вот это очень важно – чувствовать сердцем.
Елена Рыковцева: Их уже изобличили все тут. У нас звонок из Волгограда. Пожалуйста. Владимир, здравствуйте.
Слушатель: Не из Волгограда, а из Владимира. Я и думаю, неужели я в Волгоград попал. Я приветствую ваших участников. Ответьте мне, Лена, на три мысли очень коротко. Кто-то из участников передачи вначале сказал, что если в государстве протестующие будут выходить, протестовать, то государство всеми возможными способами себя защищает от этих людей, как экстремистов. Я считаю, что государство существует не для того, чтобы себя защищать от народа, а для того, чтобы народ защищать от, так сказать, преступников и, в общем-то, служить народу. Вот я хотел, чтобы товарищ поправился. Это первое. Второе. Слабость, с моей точки зрения, оппозиционного движения с самого начала заключается в том, что они слишком большое значение придают митингам, публичным формам протеста, и слишком мало, если не сказать, вообще не придают значения организационно-методической системной работе. Вот этого нет. Никто не едет в города малые, так сказать, никакой работы по организации, хотя много протестов, но не производит. И третий момент. Мне кажется, что идейно оппозиция слаба, не читают ни Маркса, никаких других мыслителей и социологов. А зря. У Маркса была прекрасная вещь, одна из многих идей о том, что для решения всех социальных проблем внутренних одним эффективных средств является тезис упразднения государства. То есть не упразднения в смысле управления, а упразднения чиновников и депутатов, монополизировавших вот эту функцию. Надо подключать народ к функции управления.
Елена Рыковцева: Спасибо, большое. Герман, вы критику в свой адрес восприняли конструктивно?
Герман Кичигин: Я бы хотел сказать, что слушатель немного передергивает. Я говорил не про государство, я говорил про власть. Любая власть будет себя защищать, в любом государстве.
Елена Рыковцева: Валерий из Московской области, пожалуйста. Здравствуйте, говорите.
Слушатель: Здравствуйте. Сейчас в России происходят два процесса. Во-первых, средства телевидения и массовой информации стараются побыстрее-побыстрее оболванить народ, особенно молодежь. С другой стороны, через Интернет люди узнают правду. Так что вот эта трескотня про 1937 год, про сталинский террор… А с 1918 года по 1922 год было уничтожено 18 миллионов русских, еще до всякого Сталина. Прием.
Елена Рыковцева: Валерий, приняли ваше сообщение. Хочу тут же спросить. Молодые люди, студенты, вы чувствуете, что вы оболванены телевидением? Хоть какое-то влияние на вас оказывает сегодня телевидение?
Герман Кичигин: Мы его не смотрим.
Ася Репрева: У меня дома нет телевизора.
Инна Мартыненко: Я смотрю.
Елена Рыковцева: Вы смотрите?
Инна Мартыненко: Да.
Матвей Ганапольский: А что вы, Лена, смотрите на меня, я смотрю «Нейшнл географик»…
Елена Рыковцева: Нет-нет, подождите, вы смотрите, но на вас влияние (вопрос-то был) оказывает? Конечно, смотрите. Я тоже смотрю. Ну, вот какую роль… Пропорции влияния Интернета и влияния телевидения можно установить на ваше сознание?
Инна Мартыненко: Что-то есть определенное в Интернете, что-то есть определенное в телевидении.
Елена Рыковцева: А по влиянию, чему вы доверяете?
Матвей Ганапольский: Вообще, «ящик» вас зомбирует или нет?
Инна Мартыненко: Нет.
Матвей Ганапольский: Да, я поддержал бы. Мне кажется, телевизор уже проиграл. Предположим, такие передачи, как вчера, не знаю, может быть, вы слышали или вы не смотрите, но вчера там было такое эссе Мамонтова по поводу Pussy Riot.
Инна Мартыненко: Я смотрела.
Матвей Ганапольский: Я просто хочу сказать, что телевидение просто убивает себя, вырождается, окончательно дискредитирует и делает вид, что не существует Интернета. Вообще, мне кажется, что наши молодые ребята живут в замечательную эпоху, потому что они могут думать, что хотят, писать, что хотят. Это я итожу немножко, если позволишь, я смотрю на часы…
Елена Рыковцева: Матвей, можно, это будет моя задача – смотреть на часы?
Матвей Ганапольский: Нет, просто развернулся, ну, я же не вижу…
Елена Рыковцева: Не первый раз развернулся.
Матвей Ганапольский: Хорошо. Вот видите, а вы говорите, где диктатура. Вот диктатура в этой студии.
Елена Рыковцева: Я считаю количество разворотов к часам.
Матвей Ганапольский: Количество разворотов к часам. Мне кажется, что, во-первых, тут ругали… И вообще, это какое-то странное, расхожее мнение, что на демонстрации ходят и больше ничего не делают. Я хочу сказать всем слушателям, что делают и очень много. Просто, понимаете, когда выходят 40-50 тысяч человек на демонстрацию, то это видно. А вот попробуйте поработать, например, в регионе, где губернатор единоросс, мэр – единоросс, в поселке, поселковый совет, руководитель - единоросс и в исполнительной власти единоросс. Сейчас, я вам хочу сказать, началась действительно настоящая борьба. Вот мы видим, например, Химки, они испугались выставлять своего кандидата, «Единая Россия», они как бы поддерживают самовыдвиженца. Уши торчат. О чем это говорит? С одной стороны, плохо, потому что понятно, что они своему помогут, как могут. А с другой стороны, хорошо, потому что все-таки… Знаете, говорят, чтобы сменилась общественная формация, нужно 100 лет. Ну, сколько той демократии у нас, в России, понимаете, сколько времени назад, сколько прошло времени с того времени, когда оскорбленные граждане вот этим дуумвиратом, который поменялся местами нагло, никого не спросив, сколько прошло времени, когда люди вышли на улицы? Видите, вот зарегистрировали партию Рыжкова, все-таки зарегистрировали. Происходят медленно какие-то вещи. Быстро, как известно, вы знаете знаменитую фразу, только кошки родятся. Все остальное делается гораздо дольше и длиннее.
Елена Рыковцева: Иосиф из Волгограда сообщает, видимо, Герману, что его фамилия Аджемов, а не Сталин, и он Миронович, а не Виссарионович. Обиделся также Федор из Санкт-Петербурга, sms которого я отказалась читать, и пишет, что мне пора на передачу Мамонтова или к чудесному Матвею на «Эхо», там тоже цензура.
Матвей Ганапольский: Нет, я предлагаю тебе, Леночка, я предлагаю тебе все-таки заменить Мамонтова, я с большим удовольствием приду к тебе на передачу.
Елена Рыковцева: Мы будем «Мамонтов-2». Константин Михайлович из Калуги. Здравствуйте, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте, Лена (не знаю отчества). Здравствуйте, Матвей Юрьевич. Мне хотелось бы вернуться к заглавию передачи, которая называется «Стажировка». Все три работы исполнены в публицистическом жанре, вернее, в попытке сделать публицистику. Они все состоят из общих и витающих в воздухе фраз. То есть все то, что я сейчас прослушал, можно услышать по всем средствам массовой информации и в том числе в Интернете, которым я по своей слепоте не могу пользоваться.
Матвей Ганапольский: Скажите, а что вы ожидали услышать? Вы ожидали услышать рецепт хорошей жизни или что?
Слушатель: Матвей Юрьевич, если это стажировка, то надо бы обратить больше внимания на то, как это выполнено, как написано, что это такое. Мне представляется, что ребята, которые сейчас учатся на журфаке, они как-то мало знают фактуры, а больше отделываются общими фразами. Между тем, даже в самых публицистических материалах, самых-самых-пресамых, всегда должен присутствовать элемент картинки, элемент того, что мы видим сами, наблюдаем.
Матвей Ганапольский: Вы понимаете, в чем дело? Вы, с одной стороны, правы. Но я вам хочу сказать, что когда я был в возрасте этих ребят, я и так писать не умел. Каждый ищет для себя… Спасибо большое. Просто поймите, все-таки передача Елены Рыковцевой это не публичная порка. Если бы у нас был, ну, какой-то учебный процесс в закрытой аудитории, может быть, я был бы и пожестче. Но я позитивист, я во всем пытаюсь найти интересное. Для меня, прежде всего, журналистика начинается с ощущения жизни, и этим ценна эта передача. То есть в этой передаче приглашаются журналисты, которым предлагается написать о мире, об окружающей жизни, сформулировать свою позицию. Я должен вам сказать, что это хороший, правильный учебный процесс. Я очень рад, что на Радио Свобода это существует. А что касается фактуры, того, как написать, чтобы это было ярко, чтобы появились та-та-та-та, то, что называем литературой, я думаю, ребята наберут, они же только студенты.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович, у людей, которые сидят перед вами сегодня, всего-то одна страничка текста, больше нельзя, потому что мы не поместимся ни в обсуждение, ни в разговор с вами. В эту страничку и мысли, и публицистику, и репортаж уместить, утрамбовать очень сложно. Вы хотите смешения. Можно, но сложно.
Матвей Ганапольский: Нет, не согласен. Потому что любой объем… Потому и существует, например, афоризм, афоризм – это твой взгляд на жизнь, упакованный вообще в одно предложение. А уж Вишневский, с его 18+, как внезапно кончилась кровать, понимаете, это вообще идеально. То есть, другими словами, в любой объем можно упаковать мысль. Просто я акцентирую внимание на том, что многолетний сотрудник СМИ, который, так сказать, пальцем делает это, левой рукой, отличается от студентов. Поэтому студентов надо холить и лелеять.
Елена Рыковцева: Ну, они замечательные. Во-первых, никогда в этот эфир не пройдет работа, которую мы считаем, Константин Михайлович, неинтересной. Вы уже видели, что каждая из работ имеет свою позицию, и о каждой мы говорим отдельно. Если бы они все были написаны одной общей фразой с одной позицией, ну, кто бы стал это обсуждать, кто бы стал ругать наших студентов, вот такими словами, как Федор из Санкт-Петербурга.
Матвей Ганапольский: Я прошу прощения, я вспомнил, не кровать, Вишневского, «о, как внезапно кончился диван».
Елена Рыковцева: Одним словом: вы все-таки пойдете на этот митинг в субботу? Вам интересно? Инна, пойдете, интересно посмотреть?
Инна Мартыненко: Нет.
Герман Кичигин: Если только как журналист.
Ася Репрева: Пойду как участник.
Елена Рыковцева: А вы, Матвей?
Матвей Ганапольский: Я в студии.
Елена Рыковцева: Целый день? Там пять часов митинг. Быстрее, да или нет?
Матвей Ганапольский: Что это за обязаловка такая. Я в студии. Я считаю, что моя важнейшая обязанность - это не на митинге стоять, где я молчу, а в студии находиться, где я объясняю.
Елена Рыковцева: Вы не пойдете на митинг в субботу, потому что вы целый день работаете в эфире в субботу?
Матвей Ганапольский: Нет, потому что я буду освещать этот митинг в студии.
Елена Рыковцева: Все. На этом завершаем программу «Час прессы».