Сентябрьский "Марш миллионов" прошел не так, как предсказывали оптимисты и пессимисты.
Протестные настроения не усилились, вопреки утверждениям, что после летнего затишья грянет так называемая буря, которая сметет так называемый режим. Скорее, эти настроения слегка пошли на спад, что отразилось и на численности несогласной аудитории, и на ораторах. Речи, которые они произносили, можно было охарактеризовать как затверженные.
С другой стороны, ничего выходящего за рамки металлоискателей тоже не случилось. Если сравнивать с майским побоищем или вечным винтиловом на Триумфальной, демонстрация и митинг прошли мирно. Драконовских штрафов, недавно введенных в юридический обиход, никто из протестующих не удостоился. "Путин за митингом не следил", – прокомментировал событие дня Дмитрий Песков, и это можно было расценить как благодушный отклик. Или даже юмор, из разряда кремлевского "черного", ибо в тот день Владимир Владимирович встречался с Лукашенко, который сам по себе страшней любой многотысячной толпы.
За год протестное движение пережило несколько этапов. Взрыв негодования после известной рокировочки в тандеме, когда чувство стыда за свою страну пережили даже самые пещерные обыватели и холодные космополиты. Массовые выступления в декабре и феврале, прошедшие после чуровских выборов, когда впервые, хоть и ненадолго, показалось, что власть так называемого "Путина" пошатнулась. В мае, после инаугурации национального лидера впечатления были иные, куда более тягостные. Последовавшие вскоре аресты по "делу о Болотной" подтвердили самые худшие опасения. Власть исполнительная оправилась от удара и перешла в контрнаступление, призвав на помошь власть судебную.
Менялась погода на дворе – менялись и лозунги. В сентябре прошлого года, когда до массовых акций еще, собственно, дело не дошло, политически активные граждане протестовали против возвращения осточертевшего нацлидера. В декабре, после очередного триумфа "Единой России" митинг уже голосовал за резолюцию из нескольких пунктов, которые, впрочем, успешно заменил знаменитый плакат: "Вы нас даже не представляете!" В июне, когда довольно быстро были забыты даже выборы Путина, слоганом месяца стал призыв "Свободу политзаключенным!" Теперь, в сентябре, лозунги перемешались, отчасти устарели, и самыми свежими среди них оказались социальные – по сути древние, как сама жизнь. Это тоже стало одной из причин, по которой сентябрьское шествие обозначило известный кризис протестного движения.
Тут выявилось некоторое противоречие. Дело в том, что мотором массовых выступлений были и остались пресловутые "рассерженные горожане" – люди, как правило, не бедные. Пошлая рокировочка, тотальный мухлеж на выборах, жестокость полиции при разгонах – все это не било по их карману, но оскорбляло чувство собственного достоинства. Увы, как справедливо сказал поэт, замечательное это чувство "созидается... столетьями, а утрачивается в момент". Применительно к политике, невозможно месяцами митинговать против чуровских выборов, и тогда протест не то чтобы "сливается", но банализируется, приедается, раздражает самих протестующих. А скуку преодолеть куда трудней, нежели страх выйти на площадь, смешанный со скукой.
Возникает и еще одна трудность – проблема достоверности, о которой так афористично высказывался великий драматург Станиславский. Когда о страданиях народа с трибуны кричит Удальцов, то вся площадь возглашает: "Верю!" Адвоката Навального с этими речами публика принимает с некоторым усилием. Не говоря уже о Борисе Немцове, ибо в число либеральных ценностей социальная революция никак не входит, и если демократические лидеры сегодня братаются с леваками, то это не от хорошей жизни, а от того, что активных либералов в стране маловато для жесткого и успешного диалога с властью.
Сентябрь обозначил новую фазу в противостоянии Кремля и несогласных. Это фаза медленной, изнурительной позиционной войны с непредсказуемым результатом. За год, прошедший с первых протестных акций нынешнего времени, власть не ослабела, но и протестное движение не усилилось. Это плохая новость для оптимистов, зато для пессимистов – новость обнадеживающая. А пессимистов, то есть робких до поры граждан с неустоявшимися убеждениями, в стране гораздо больше, чем демократов, выходящих на площадь. Их так много, что грядущая победа демократии кажется практически неизбежной.
Протестные настроения не усилились, вопреки утверждениям, что после летнего затишья грянет так называемая буря, которая сметет так называемый режим. Скорее, эти настроения слегка пошли на спад, что отразилось и на численности несогласной аудитории, и на ораторах. Речи, которые они произносили, можно было охарактеризовать как затверженные.
С другой стороны, ничего выходящего за рамки металлоискателей тоже не случилось. Если сравнивать с майским побоищем или вечным винтиловом на Триумфальной, демонстрация и митинг прошли мирно. Драконовских штрафов, недавно введенных в юридический обиход, никто из протестующих не удостоился. "Путин за митингом не следил", – прокомментировал событие дня Дмитрий Песков, и это можно было расценить как благодушный отклик. Или даже юмор, из разряда кремлевского "черного", ибо в тот день Владимир Владимирович встречался с Лукашенко, который сам по себе страшней любой многотысячной толпы.
За год протестное движение пережило несколько этапов. Взрыв негодования после известной рокировочки в тандеме, когда чувство стыда за свою страну пережили даже самые пещерные обыватели и холодные космополиты. Массовые выступления в декабре и феврале, прошедшие после чуровских выборов, когда впервые, хоть и ненадолго, показалось, что власть так называемого "Путина" пошатнулась. В мае, после инаугурации национального лидера впечатления были иные, куда более тягостные. Последовавшие вскоре аресты по "делу о Болотной" подтвердили самые худшие опасения. Власть исполнительная оправилась от удара и перешла в контрнаступление, призвав на помошь власть судебную.
Менялась погода на дворе – менялись и лозунги. В сентябре прошлого года, когда до массовых акций еще, собственно, дело не дошло, политически активные граждане протестовали против возвращения осточертевшего нацлидера. В декабре, после очередного триумфа "Единой России" митинг уже голосовал за резолюцию из нескольких пунктов, которые, впрочем, успешно заменил знаменитый плакат: "Вы нас даже не представляете!" В июне, когда довольно быстро были забыты даже выборы Путина, слоганом месяца стал призыв "Свободу политзаключенным!" Теперь, в сентябре, лозунги перемешались, отчасти устарели, и самыми свежими среди них оказались социальные – по сути древние, как сама жизнь. Это тоже стало одной из причин, по которой сентябрьское шествие обозначило известный кризис протестного движения.
Тут выявилось некоторое противоречие. Дело в том, что мотором массовых выступлений были и остались пресловутые "рассерженные горожане" – люди, как правило, не бедные. Пошлая рокировочка, тотальный мухлеж на выборах, жестокость полиции при разгонах – все это не било по их карману, но оскорбляло чувство собственного достоинства. Увы, как справедливо сказал поэт, замечательное это чувство "созидается... столетьями, а утрачивается в момент". Применительно к политике, невозможно месяцами митинговать против чуровских выборов, и тогда протест не то чтобы "сливается", но банализируется, приедается, раздражает самих протестующих. А скуку преодолеть куда трудней, нежели страх выйти на площадь, смешанный со скукой.
Возникает и еще одна трудность – проблема достоверности, о которой так афористично высказывался великий драматург Станиславский. Когда о страданиях народа с трибуны кричит Удальцов, то вся площадь возглашает: "Верю!" Адвоката Навального с этими речами публика принимает с некоторым усилием. Не говоря уже о Борисе Немцове, ибо в число либеральных ценностей социальная революция никак не входит, и если демократические лидеры сегодня братаются с леваками, то это не от хорошей жизни, а от того, что активных либералов в стране маловато для жесткого и успешного диалога с властью.
Сентябрь обозначил новую фазу в противостоянии Кремля и несогласных. Это фаза медленной, изнурительной позиционной войны с непредсказуемым результатом. За год, прошедший с первых протестных акций нынешнего времени, власть не ослабела, но и протестное движение не усилилось. Это плохая новость для оптимистов, зато для пессимистов – новость обнадеживающая. А пессимистов, то есть робких до поры граждан с неустоявшимися убеждениями, в стране гораздо больше, чем демократов, выходящих на площадь. Их так много, что грядущая победа демократии кажется практически неизбежной.