Казалось, совсем недавно Максим написал для Радио Свобода эти строки:
«23 декабря 2011 года футбольная общественность Украины проводила в последний путь Евгения Васильевича Рудакова. Последним пристанищем замечательного советского вратаря стало знаменитое Байковое кладбище Киева, где упокоились его коллеги Валерий Лобановский и Олег Макаров, Виктор Банников и Юрий Войнов, Леонид Островский и Вадим Соснихин…»
Теперь там же – в Киеве, на Байковом – упокоится и он сам… Там, где лежат его друзья-динамовцы, вместе с которыми он провел столько лет.
Книги Максима, посвященные киевскому футболу, всегда были написаны о чем-то большем, чем футбол и футболисты. «Хроники времен Виктора Каневского» – книга о том, как тяжела и порой беспросветна была жизнь одного из самых ярких и недооцененных украинских футболистов. «О настоящем человеке» – книга о Викторе Колотове, который провел с «Динамо» лучшие годы, сделал этот клуб знаменитым и ушел из жизни, не сказал, возможно, самого яркого слова в истории украинского футбола. Книга «Они были первыми» посвящена историческому событию в советском футболе, когда впервые титул чемпиона СССР завоевала немосковская команда, то есть, киевское «Динамо».
Между прочим, игроки «Динамо» во главе с Валерием Лобановским на обложке этой книги выглядят далеко не празднично – они как бы идут навстречу читателю, грустно опустив головы… и кажется сейчас, что эти звезды украинского и советского футбола провожают в последний путь самого Максима… а ведь далеко не все из них сейчас живы!..
И еще одна книга Максима Максимова называется «Мы живем, пока нас помнят». Она, конечно, о футболе. Но сегодня хочется сказать: она – о самом Максиме…
Не каждому удалось в жизни суметь сделать так много, как удалось это Максиму Максимову. Несколько книг о футболе, активная жизнь радио-, теле- и пишущего журналиста… а ведь была еще карьера моряка, занявшая едва ли не половину его жизни! Работая спортивным журналистом, Максим до 70 лет играл в футбол за ветеранские журналистские сборные, всегда был в форме, как и полагается вратарю, уверенно держал свой рубеж. Его репортажи на Радио Свобода были порой многословными, казалось, перегруженными подробностями, но когда они выходили в эфир и публиковались на сайте РС, становилось понятно, что впечатление обманчиво – настолько все приходилось к месту. Он горел футболом и всегда стремился жить одной жизнью с любимой игрой.
И, конечно, я обязан низко поклониться Максиму за ту помощь, что он мне оказывал – даже и не по журналистским, не по футбольным делам. Он здорово помог мне с материалами для моих книг «Олег Блохин» и «Валерий Лобановский». Уже будучи смертельно больным и понимая это, он помогал мне в подготовке репортажей с футбольного чемпионата Европы 2012 года. Он познакомил меня с сотрудниками Национального Музея Великой Отечественной войны в Киеве, что очень помогло мне в организации мероприятий памяти моего отца, писателя Анатолия Кузнецова, еще одного сотрудника Радио Свобода. А если учесть, что между нашими домами – домом, где прошло мое киевское детство, и домом, где жил и умер Максим Максимов, – всего-то минут 10 пешком, можно понять, что Максим был одним из самых моих близких киевских друзей. Тем тяжелее эта утрата…
О Максиме Максимове вспоминают его коллеги, сотрудниачвшие с ним на Радио Свобода.
Историк спорта Юрий Теппер:
– Утратив друга, всегда вспоминаешь его лучшие качества. Журналист Максим Максимов был "однолюбом" футбола, писал, щедро восторгаясь героями и горюя по поводу несложившихся судеб. Добросовестно и бескорыстно написанные им книги – кладезь для историков не только украинского футбола. Но, – может, самое главное, – обсуждая проблемы игры, критикуя организаторов, тренеров и спортсменов, Максимов был искренне и неисправимо добрым.
Спортивные журналисты Валерий и Олег Винокуровы:
– Что нас всегда поражало в Максиме – его поистине неуемная энергия. Человеку за семьдесят, а он постоянно играет в футбол, ездит с ветеранскими командами по всей Украине, участвует в различных турнирах. Должно быть, именно футбол придавал ему такой заряд сил, что Максим попросту не мог остановиться.
Он фонтанировал идеями: «а давайте?.. а почему бы нам не?.. а не хотите ли?..», причем они рождались с такой частотой, что мне порой становилось просто неловко. Как же так, человек одному из нас в отцы годится, а рядом с ним чувствуешь себя каким-то инертным стариком, который то ли из лени, то ли из неверия в собственные силы ищет причины и отговорки, чтобы отвергнуть те или проекты: «да разве у нас получится?.. да как такое осуществить?.. да это же нереально…»
На самом деле мы осуществили многое из того, что придумал Максим. Многое, увы, так и осталось задумками, но тут уж ничего не попишешь, потому что никакой жизни не хватило бы на то, чтобы довести до конца все его полезные начинания. А сколько еще он осуществил сам, оставаясь, кажется, единственным в целом мире, кто до конца верил в успех…
Каждый раз, держа в руках его новую книгу и слушая рассказы о том, в каких муках она являлась на этот свет, мы не переставали поражаться. Сколько же надо было обить порогов, под дверями скольких кабинетов просидеть, скольких чиновников убедить, чтобы выбить из них хоть какую-то копейку на выпуск книги об ушедшем из жизни мастере футбола или о славной команде, когда-то являвшейся народной гордостью. Складывалось впечатление, что никому, кроме него, это не нужно, что никто, кроме него, не помнит ни дат, ни юбилеев, ни имен, из которых соткана футбольная история. Сталкиваясь с всеобщим чиновничьим безразличием, любой бы давно опустил руки – но только не Максим.
Поэтому его книги все-таки выходили в свет. Поэтому жила память о людях, верой и правдой служивших великой игре. Поэтому будет жива и память о Максиме Максимове, таком же беззаветно преданном служителе футбола. Хотя, спроси его сейчас, наверняка бы выяснилось, что свою главную книгу он так и не написал. Но что поделать, это было неизбежно, ведь, как уже сказано, на то, чтобы осуществить все идеи, рождавшиеся в этой светлой голове, не хватило бы и нескольких жизней.
Светлая вам память, коллега! И огромное спасибо за годы совместной работы.
Футбольный обозреватель Игорь Швейцер:
– Многолетнее наблюдение за журналистами, посещающими спортивные мероприятия, привело меня к выводу, что данная категория делится примерно на четыре подвида: охотники за деньгами и славой чистой воды, простые скромные ремесленники, нарциссы разной степени увлечённости предметом и подвижники. Последних очень мало, особенно в наше время всеобщего очерствения – но именно они дают надежду. Надежду, что будущее, возможно, окажется не столь циничным, как настоящее, и что люди будут больше думать не только о себе.
Максим Максимов, несомненно, относился именно к подвижникам: с того самого дня, – а было это ровно 15 лет назад, – как я увидел его в редакции московского еженедельника «Футбол» и услышал о проекте создания аналогичного еженедельного издания на Украине, нас связывали товарищеские и рабочие отношения, причём первого было куда больше, несмотря на разницу в возрасте. Замечательный человек, интересный рассказчик, исключительно энергичный, Максим вечно носился с различными – альтруистическими по большей части – работами, посвящёнными друзьям-ветеранам советского футбола. В Киеве его знали практически все, кто болел футболом, кажется, он был вхож в любую дверь знаменитого клуба. И это было искренним и почти фанатичным служением богу популярной игры, а не желанием «быть на виду».
Сколько я ни общался с ним, вечно он горел желанием поддержать одного, напомнить о другом, приободрить третьего. Героям его очерков – слава, молодёжи вроде меня – интересный и поучительный рассказ о настоящих людях. Как-то, отвечая на вопрос о гонорарах, он сказал: «Это не ради денег, это, как говорят у нас на Украине, «творчий доробок». Мне очень жаль, что его больше нет, но я ещё больше рад, что он был, и что этот самый «творчий доробок», то есть память о нём и об интересных Максиму людях, останется навсегда – в репортажах, статьях, книгах.