Ирина Лагунина: Нападение вооруженных людей на генеральное консульство США в ливийском городе Бенгази, в результате которого погиб посол Крис Стивенс и трое его подчиненных, оставалось главным козырем кандидата республиканцев в предвыборной борьбе. Но на состоявшихся во вторник теледебатах Митт Ромни встретил неожиданный отпор. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Нападение на консульство в Бенгази произошло 11 сентября. Первоначальной версией администрации Барака Обамы была стихийная вспышка гнева мусульман, оскорбленных видеосатирой на пророка Мухаммеда. Однако впоследствии выяснилось, что инцидент был тщательно спланирован и неспроста совпал с очередной годовщиной масштабных терактов «Аль-Каиды» 2001 года. В ходе публичных слушаний в нижней палате Конгресса бывшие сотрудники службы безопасности дипучреждений США в Ливии заявили, что неоднократно обращались в государственный департамент с просьбами об усилении охраны, но эти просьбы в Вашингтоне игнорировались. На прошлой неделе дебаты кандидатов в вице-президенты начались вопросом о бенгазийской трагедии. Вице-президент Джо Байден сказал, что ни он, ни президент ничего не знали об этих просьбах и, в свою очередь, обвинил республиканцев и персонально своего оппонента конгрессмена Пола Райана в том, что они из года в год сокращают ассигнования на безопасность дипучреждений. Райан в ответ заявил, что в Бенгази потерпела крах вся внешнеполитическая доктрина президента Обамы. По мнению телезрителей, Байден проиграл дебаты, хотя и не с разгромным счетом.
На следующее утро пресс-секретарь Белого Дома Джей Кэрни объяснял, почему генконсульство в Бенгази не получило дополнительной охраны.
Джей Кэрни: Президент весьма озабочен проблемой безопасности дипломатов, работающих во всем мире. Это один из его бюджетных приоритетов. Каждый год он борется за то, чтобы восстановить финансирование мер безопасности дипломатов, урезанное республиканцами, прежде всего, в нижней палате, в том числе и конгрессменом Райаном.
Владимир Абаринов: По словам Кэрни, президенту ни разу не докладывали о критической ситуации в Бенгази. Однако у журналистов оказалась цепкая память. Они помнили, что накануне 11 сентября президенту докладывали о дополнительных мерах безопасности, принятых по случаю годовщины терактов в американских диппредставительствах за рубежом.
- Таким образом, вы говорите, стоя на этом подиуме, что президенту и вице-президенту никогда не докладывали о том, что консульство в Бенгази нуждается в дополнительных мерах безопасности. Вы утверждаете, что им ни разу на ежедневных докладах не говорили об этом.
Джей Кэрни: Я говорю, что вопросы безопасности надлежащим образом обсуждались и решались в госдепартаменте теми, кто отвечает за это.
- Просто хочу внести ясность. Эта тема никогда не фигурировала в ежедневных докладах президенту – это вы хотите сказать?
Джей Кэрни: Я не собираюсь вдаваться в подробности...
- Вы увиливаете...
Джей Кэрни: Ничего подобного. Я говорю, что вопросы о том, какую охрану направить в посольства, консульства и другие дипломатические представительства, решаются не в Белом Доме. Они решаются в госдепартаменте.
- Ладно. Но 10 сентября вы издали пресс-релиз, в котором сказано, что президент был проинформирован – не госдепартамент, а президент – о мерах безопасности наших диппредставительств накануне годовщины 11 сентября. А теперь вы, стало быть, говорите, что из этого доклада президент ничего не узнал о проблемах с безопасностью в Бенгази, в том самом консульстве, которое подверглось нападению. Его не поставили в известность в тот день?
Джей Кэрни: Я могу сказать с абсолютной точностью, что там не было требующих немедленных действий разведданных, в которых содержались бы сведения о возможном нападении на объект в Бенгази. Абсолютно, категорически никаких – это факт.
- Так о чем же его информировали в тот день? Это консульство подвергалось нападениям несколько раз. И ему ничего не сказали накануне 11 сентября...
Джей Кэрни: Я не собираюсь вдаваться в детали секретных докладов и секретных документов.
Владимир Абаринов: Один из лидеров республиканцев в верхней палате, сенатор Линдси Грэм, изрекал тем временем грозные инвективы в адрес президента. Отрывок из его интервью обозревателю CBS Бобу Шифферу.
Боб Шиффер: Вы пришли к каким-нибудь выводам относительно того, почему администрации так долго выжидала, прежде чем признать, что это дело рук террористов?
Линдси Грэм: Нам пытаются внушить, что ближневосточные войны идут на убыль, что «Аль-Каида» разрушена. И признать, что на нашу дипмиссию напали боевики «Аль-Каиды», означает показать, что эта картина неверна. Они были уверены, что пресса не станет заниматься расследованием. Конгресс был на каникулах. Думаю, они нас вводили в заблуждение, но, в конце концов, попались.
Боб Шиффер: Вы выдвинули серьезное обвинение, сенатор Грэм. То есть вы утверждаете, что администрация умышленно обманывала американский народ, чтобы тероризм выглядел не столь серьезной угрозой, какой он, видимо, является на самом деле?
Линдси Грэм: Или они вводили американский народ в заблуждение, или проявили невероятную некомпетентность. Та же самая администрация допускает множество утечек, когда речь идет о тайных операциях, которые закончились успешно, – будь то кибератаки против иранской ядерной программы, террорист со взрывным устройством в нижнем белье или ликвидация бин Ладена – все это во всех подробностях публикуется в Нью-Йорк Таймс и во всей прочей прессе, дабы показать силу и эффективность нынешней администрации. Но когда происходит нечто плохое, они отрицают, обманывают и медлят. А правда состоит в том, что у нас не прибавилось безопасности. «Аль-Каида» жива. Бин Ладен, возможно, мертв. А «Аль-Каида» жива-здорова и контратакует нас по всему региону. Правда состоит в том, что внешнеполитические решения президента Обамы расшатывают регион.
Владимир Абаринов: Конгрессмен-демократ Элайджа Каммингс, участвующий в парламентском расследовании обстоятельств трагедии в Бенгази, считает, что оно приняло обвинительный уклон.
Элайджа Каммингс: Я считаю, все это преврашается в охоту на ведьм. Мы способны на большее.
Владимир Абаринов: Этот мотив – знали, что террористическая атака, но твердили, что спонтанный протест – звучал все громче вплоть до вторника, дня второго раунда дебатов Обама – Ромни. В этот день рано утром телекомания CNN показала интервью государственного секретаря Хиллари Клинтон, которая взяла ответственность за недооценку ситуации в Бенгази на себя.
Хиллари Клинтон: Я несу ответственность. Я отвечаю за государственный департамент, 60 с лишним тысяч людей по всему миру, 275 диппредставительств. Президент и вице-президент, разумеется, не осведомлены о конкретных решениях, которые принимаются профессиональными специалистами по безопасности. Именно они оценивают все угрозы, риски и потребности и принимают решения.
Владимир Абаринов: Ливийская тема обязательно должна была прозвучать на дебатах. И она прозвучала, но козырь республиканцев оказался бит. Митт Ромни.
Митт Ромни: Прошло много дней прежде, чем мы узнали, была ли это спонтанная демонстрация или террористическая атака. Не было там никакой демонстрации. Это была террористическая атака, и потребовалось много времени, чтобы сказать это американскому народу.
Владимир Абаринов: Однако президент был готов к самому жесткому разговору.
- Ваш госсекретарь, как вам, я уверена, известно, заявила, что она несет полную ответственность за нападение на дипломатическую миссию в Бенгази. Следует ли на этом поставить точку во всех этих разговорах?
Барак Обама: Госсекретарь Клинтон проделала исключительную работу. Но она работает на меня. Я президент и я всегда несу ответственность, поэтому я как никто заинтересован в том, чтобы выяснить, что на самом деле произошло. На следующий день после нападения, губернатор, я стоял в Розовом саду и говорил американскому народу, что мы намерены установить в точности, что произошло. Что это был акт террора. И я также сказал, что мы поймаем тех, кто совершил это преступление. А спустя несколько дней я встречал на базе Эндрюс останки погибших и скорбел вместе с их семьями. И предположение, что кто-то в моей команде пользуется этим фактом в политических целях или скрывает правду в то время, как мы потеряли четырех своих сотрудников, - это предположение, губернатор, оскорбительно. Мы этим не занимаемся. Я этим не занимаюсь как президент и как главнокомандующий.
Митт Ромни: Я считаю, это интересно, что президент сказал только что. Он сказал, что на следуюший день после нападения он вышел в Розовый сад и заявил, что это был акт террора.
Барак Обама: Именно это я и заявил.
Митт Ромни: Вы заявили в Розовом саду на следующий день после нападения, что это акт террора.
Барак Обама: Продолжайте, пожалуйста, губернатор.
Митт Ромни: Я прошу занести это в протокол, потому что президенту потребовалось 14 дней, чтобы назвать нападение в Бенгази актом террора.
Барак Обама: Сверьтесь со стенограммой.
- Он так сказал, сэр.
Барак Обама: Можете повторить погромче, Кэнди?
- Он назвал это актом террора. Тем не менее, понадобилось две недели или около того, чтобы отказаться от идеи, что это был бунт, спровоцированный видеороликом. В этом отношении вы правы.
Владимир Абаринов: «Никакие акты террора не поколеблют решимость этой великой нации», - сказал президент в Розовом саду. Во всех остальных случаях он избегал точного определения случившегося и употреблял слова «нападение» и «нападавшие».
Второй раунд дебатов Митт Ромни проиграл.
Владимир Абаринов: Нападение на консульство в Бенгази произошло 11 сентября. Первоначальной версией администрации Барака Обамы была стихийная вспышка гнева мусульман, оскорбленных видеосатирой на пророка Мухаммеда. Однако впоследствии выяснилось, что инцидент был тщательно спланирован и неспроста совпал с очередной годовщиной масштабных терактов «Аль-Каиды» 2001 года. В ходе публичных слушаний в нижней палате Конгресса бывшие сотрудники службы безопасности дипучреждений США в Ливии заявили, что неоднократно обращались в государственный департамент с просьбами об усилении охраны, но эти просьбы в Вашингтоне игнорировались. На прошлой неделе дебаты кандидатов в вице-президенты начались вопросом о бенгазийской трагедии. Вице-президент Джо Байден сказал, что ни он, ни президент ничего не знали об этих просьбах и, в свою очередь, обвинил республиканцев и персонально своего оппонента конгрессмена Пола Райана в том, что они из года в год сокращают ассигнования на безопасность дипучреждений. Райан в ответ заявил, что в Бенгази потерпела крах вся внешнеполитическая доктрина президента Обамы. По мнению телезрителей, Байден проиграл дебаты, хотя и не с разгромным счетом.
На следующее утро пресс-секретарь Белого Дома Джей Кэрни объяснял, почему генконсульство в Бенгази не получило дополнительной охраны.
Джей Кэрни: Президент весьма озабочен проблемой безопасности дипломатов, работающих во всем мире. Это один из его бюджетных приоритетов. Каждый год он борется за то, чтобы восстановить финансирование мер безопасности дипломатов, урезанное республиканцами, прежде всего, в нижней палате, в том числе и конгрессменом Райаном.
Владимир Абаринов: По словам Кэрни, президенту ни разу не докладывали о критической ситуации в Бенгази. Однако у журналистов оказалась цепкая память. Они помнили, что накануне 11 сентября президенту докладывали о дополнительных мерах безопасности, принятых по случаю годовщины терактов в американских диппредставительствах за рубежом.
- Таким образом, вы говорите, стоя на этом подиуме, что президенту и вице-президенту никогда не докладывали о том, что консульство в Бенгази нуждается в дополнительных мерах безопасности. Вы утверждаете, что им ни разу на ежедневных докладах не говорили об этом.
Джей Кэрни: Я говорю, что вопросы безопасности надлежащим образом обсуждались и решались в госдепартаменте теми, кто отвечает за это.
- Просто хочу внести ясность. Эта тема никогда не фигурировала в ежедневных докладах президенту – это вы хотите сказать?
Джей Кэрни: Я не собираюсь вдаваться в подробности...
- Вы увиливаете...
Джей Кэрни: Ничего подобного. Я говорю, что вопросы о том, какую охрану направить в посольства, консульства и другие дипломатические представительства, решаются не в Белом Доме. Они решаются в госдепартаменте.
- Ладно. Но 10 сентября вы издали пресс-релиз, в котором сказано, что президент был проинформирован – не госдепартамент, а президент – о мерах безопасности наших диппредставительств накануне годовщины 11 сентября. А теперь вы, стало быть, говорите, что из этого доклада президент ничего не узнал о проблемах с безопасностью в Бенгази, в том самом консульстве, которое подверглось нападению. Его не поставили в известность в тот день?
Джей Кэрни: Я могу сказать с абсолютной точностью, что там не было требующих немедленных действий разведданных, в которых содержались бы сведения о возможном нападении на объект в Бенгази. Абсолютно, категорически никаких – это факт.
- Так о чем же его информировали в тот день? Это консульство подвергалось нападениям несколько раз. И ему ничего не сказали накануне 11 сентября...
Джей Кэрни: Я не собираюсь вдаваться в детали секретных докладов и секретных документов.
Владимир Абаринов: Один из лидеров республиканцев в верхней палате, сенатор Линдси Грэм, изрекал тем временем грозные инвективы в адрес президента. Отрывок из его интервью обозревателю CBS Бобу Шифферу.
Боб Шиффер: Вы пришли к каким-нибудь выводам относительно того, почему администрации так долго выжидала, прежде чем признать, что это дело рук террористов?
Линдси Грэм: Нам пытаются внушить, что ближневосточные войны идут на убыль, что «Аль-Каида» разрушена. И признать, что на нашу дипмиссию напали боевики «Аль-Каиды», означает показать, что эта картина неверна. Они были уверены, что пресса не станет заниматься расследованием. Конгресс был на каникулах. Думаю, они нас вводили в заблуждение, но, в конце концов, попались.
Боб Шиффер: Вы выдвинули серьезное обвинение, сенатор Грэм. То есть вы утверждаете, что администрация умышленно обманывала американский народ, чтобы тероризм выглядел не столь серьезной угрозой, какой он, видимо, является на самом деле?
Линдси Грэм: Или они вводили американский народ в заблуждение, или проявили невероятную некомпетентность. Та же самая администрация допускает множество утечек, когда речь идет о тайных операциях, которые закончились успешно, – будь то кибератаки против иранской ядерной программы, террорист со взрывным устройством в нижнем белье или ликвидация бин Ладена – все это во всех подробностях публикуется в Нью-Йорк Таймс и во всей прочей прессе, дабы показать силу и эффективность нынешней администрации. Но когда происходит нечто плохое, они отрицают, обманывают и медлят. А правда состоит в том, что у нас не прибавилось безопасности. «Аль-Каида» жива. Бин Ладен, возможно, мертв. А «Аль-Каида» жива-здорова и контратакует нас по всему региону. Правда состоит в том, что внешнеполитические решения президента Обамы расшатывают регион.
Владимир Абаринов: Конгрессмен-демократ Элайджа Каммингс, участвующий в парламентском расследовании обстоятельств трагедии в Бенгази, считает, что оно приняло обвинительный уклон.
Элайджа Каммингс: Я считаю, все это преврашается в охоту на ведьм. Мы способны на большее.
Владимир Абаринов: Этот мотив – знали, что террористическая атака, но твердили, что спонтанный протест – звучал все громче вплоть до вторника, дня второго раунда дебатов Обама – Ромни. В этот день рано утром телекомания CNN показала интервью государственного секретаря Хиллари Клинтон, которая взяла ответственность за недооценку ситуации в Бенгази на себя.
Хиллари Клинтон: Я несу ответственность. Я отвечаю за государственный департамент, 60 с лишним тысяч людей по всему миру, 275 диппредставительств. Президент и вице-президент, разумеется, не осведомлены о конкретных решениях, которые принимаются профессиональными специалистами по безопасности. Именно они оценивают все угрозы, риски и потребности и принимают решения.
Владимир Абаринов: Ливийская тема обязательно должна была прозвучать на дебатах. И она прозвучала, но козырь республиканцев оказался бит. Митт Ромни.
Митт Ромни: Прошло много дней прежде, чем мы узнали, была ли это спонтанная демонстрация или террористическая атака. Не было там никакой демонстрации. Это была террористическая атака, и потребовалось много времени, чтобы сказать это американскому народу.
Владимир Абаринов: Однако президент был готов к самому жесткому разговору.
- Ваш госсекретарь, как вам, я уверена, известно, заявила, что она несет полную ответственность за нападение на дипломатическую миссию в Бенгази. Следует ли на этом поставить точку во всех этих разговорах?
Барак Обама: Госсекретарь Клинтон проделала исключительную работу. Но она работает на меня. Я президент и я всегда несу ответственность, поэтому я как никто заинтересован в том, чтобы выяснить, что на самом деле произошло. На следующий день после нападения, губернатор, я стоял в Розовом саду и говорил американскому народу, что мы намерены установить в точности, что произошло. Что это был акт террора. И я также сказал, что мы поймаем тех, кто совершил это преступление. А спустя несколько дней я встречал на базе Эндрюс останки погибших и скорбел вместе с их семьями. И предположение, что кто-то в моей команде пользуется этим фактом в политических целях или скрывает правду в то время, как мы потеряли четырех своих сотрудников, - это предположение, губернатор, оскорбительно. Мы этим не занимаемся. Я этим не занимаюсь как президент и как главнокомандующий.
Митт Ромни: Я считаю, это интересно, что президент сказал только что. Он сказал, что на следуюший день после нападения он вышел в Розовый сад и заявил, что это был акт террора.
Барак Обама: Именно это я и заявил.
Митт Ромни: Вы заявили в Розовом саду на следующий день после нападения, что это акт террора.
Барак Обама: Продолжайте, пожалуйста, губернатор.
Митт Ромни: Я прошу занести это в протокол, потому что президенту потребовалось 14 дней, чтобы назвать нападение в Бенгази актом террора.
Барак Обама: Сверьтесь со стенограммой.
- Он так сказал, сэр.
Барак Обама: Можете повторить погромче, Кэнди?
- Он назвал это актом террора. Тем не менее, понадобилось две недели или около того, чтобы отказаться от идеи, что это был бунт, спровоцированный видеороликом. В этом отношении вы правы.
Владимир Абаринов: «Никакие акты террора не поколеблют решимость этой великой нации», - сказал президент в Розовом саду. Во всех остальных случаях он избегал точного определения случившегося и употреблял слова «нападение» и «нападавшие».
Второй раунд дебатов Митт Ромни проиграл.