Об этом беседуем с лидером общественной организации "Солдатские матери" Светланой Кузнецовой.
Владимир Кара-Мурза: В опубликованном 22 ноября интервью газете «Известия» глава парламентского комитета по обороне Владимир Комоедов выступил с инициативой увеличить срок службы в армии до полутора лет. Позже он заявил, что это его личная позиция. «Думаю, что все военные специалисты со мной согласятся, что года явно недостаточно», – заявил депутат. «Срок нужно увеличить до полутора лет и больше не возвращаться к этому вопросу. Сокращение службы до одного года было политическим решением, и это плохо влияет на боеготовность армии. Тем более мы вплотную подошли к демографической яме», – пишет Комоедов. Ранее он командовал Черноморским флотом Российской Федерации. По его мнению, «профессиональная контрактная армия – это пузырь, который ткни, он тут же лопнет, так как резерва нет. В мирное время этот резерв дает только подготовка в рамках призывной службы, поэтому российская армия должна комплектоваться по смешанному принципу. Если не считать периода учебы, личный состав служит полгода и увольняется. Половина уходит, половина остается, приходит другая половина неподготовленных салаг. Это получается армия непостоянной боевой готовности, а ротация должна быть хотя бы третями, а не половинами, то есть срок службы необходимо увеличить до полутора лет», – добавил депутат.
При этом в Главном организационно-мобилизационном управлении Генштаба поддержали его предложение и добавили, что никаких технических проблем с увеличением срока службы призывников не будет. Такая неясность продолжалась до вечера, когда в Кремле заявили об отсутствии планов менять сроки службы в армии. «По вопросу срока службы есть единая точка зрения – это введение срока службы в один год. Это было решение Путина, и никто не собирается его пересматривать», – сказал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
О том, допустимо ли увеличение до полутора лет срока службы по призыву, мы беседуем с лидером общественной организации «Солдатские матери» Светланой Кузнецовой. Как по-вашему, было ли это нечто вроде пробного шара, который был пущен обществу для зондажа общественного мнения?
Светлана Кузнецова: Да, я с вами согласна, что в думе, в Министерстве обороны решили посмотреть, как народ на это среагирует. Среагировали на это отрицательно. Слушая сегодня все интервью, комментарии, я поняла, что люди не хотят служить полтора года.
Владимир Кара-Мурза: Насколько убедительна аргументация Комоедова?
Светлана Кузнецова: Я не знаю, насколько она убедительна, потому что действительно началась демографическая яма. Я вчера была в одном из московских военкоматов – военкомат пустой, хотя и огромный.
Владимир Кара-Мурза: Какой это район?
Светлана Кузнецова: Это Южный округ. Там очень много народа живет в этом районе, но призывать некого, ребят нет. И хуже всего, что многие ребята боятся идти в армию.
Владимир Кара-Мурза: Еще бы. Если идут, то какой это контингент?
Светлана Кузнецова: Идут разные ребята. Обиднее всего за тех ребят, которые хотят служить, они идут с удовольствием, а когда они попадают в армию, им дают по рукам, над ними начинают издеваться, вымогать деньги, они вынуждены служить в этой нашей «шикарной» форме, им там очень плохо. И через неделю-две они звонят родителям: мама, папа, помогите мне вырваться из этой ситуации. За этих ребят очень обидно.
Владимир Кара-Мурза: Почему Комоедов назвал профессиональную контрактную армию мыльным пузырем?
Светлана Кузнецова: Вот это я уже не знаю. Я не считаю, что это мыльный пузырь. Но на сегодняшний день заказ на контракт не выполняется. К 2017 году на контракт должны набрать больше 400 тысяч человек. Те ребята, которые были призваны, они бегут, потому что не выполняются условия контракта, не выплачиваются деньги, нет жилья, нет социалки, невозможно учиться. Многие хотят учиться даже заочно, но их не отпускают в учебные отпуска.
Владимир Кара-Мурза: Понизился ли образовательный и в целом интеллектуальный уровень призывного контингента?
Светлана Кузнецова: Я не думаю, что он понизился – это уже зависит от уровня нашего образования. Но, как мы видим, наши вузы даже не вошли в сотню лучших вузов мира, – думаю, что понизился.
Владимир Кара-Мурза: Какие отсрочки сейчас сохраняются для молодых?
Светлана Кузнецова: Сейчас отсрочек очень мало. Очень обидно, что убрали массу социальных отсрочек, например, если мама, папа инвалиды второй группы, раньше эта отсрочка предоставлялась, теперь нет. К нам в прошлый призыв обратился папа, у него нет ноги, он инвалид второй группы, а мальчика призывают. Он говорит: как же я буду жить без сына? Летом я еще могу справиться, куда-то сходить, а зимой как? На что ему ответили: к вам придет социальный работник и вам поможет. Даже работники военкомата, кто призывает ребят, говорят: нам безумно стыдно за такой закон.
Владимир Кара-Мурза: Тем не менее, закон действует.
Светлана Кузнецова: Закон действует. Отменили отсрочку для отцов, если есть один ребенок. То есть если один ребенок, молодого человека забирают. Предположим, девочка родила, мужа забрали в армию, она получает сущие копейки, по-моему, 6 тысяч в месяц. Как можно на эти деньги прожить? И плюс когда ребенок рождается, он должен видеть обоих родителей. Первый год – это когда он должен чувствовать и маму, и папу, а у него нет папы. Он придет через год, может быть, здоровый, а может быть и нет. И когда молодой человек придет больным, не дай бог, он будет брошен на руки родителям. Он получает минимальную пенсию. Мне мама как-то написала: призвали мальчика, мальчик из армии вернулся без зубов. Она говорит: ну как же так, я его с зубами отдавала. Пришла в военкомат, ей говорят: а мы ничего не знаем. Ставьте сами. А сколько сейчас стоит зубы поставить? И таких очень много ребят, которые брошены на руки родителям, и как хотите, так и живите.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани от радиослушателя Валентина.
Слушатель: Здравствуйте. Насколько я знаю, современная техника в сколько-то значимых количествах в армию не поступает. Конечно, личное оружие – в неограниченном количестве. Тогда зачем увеличение числа служащих в нашей армии? На ум приходит только одно: для того, чтобы увеличить финансирование армии, для того, чтобы мягко осваивать эти средства.
Светлана Кузнецова: Даже не мягко, судя по последним скандалам – это далеко не мягко. Действительно, в армию поступает достаточно много современного вооружения, ребята должны быть хорошо обучены, должны быть инженерами, должны быть техниками. А когда молодой человек учился с высшим образованием на юриста или экономиста, как он может разобраться в высокотехнологичном оружии? Это и ракеты, и танки летающие, и истребители, профессионалы служат летчики, на кораблях. Ребята же по призыву служат.
Владимир Кара-Мурза: Как вы оцениваете скандал с пошивом формы от ведущих модельеров?
Светлана Кузнецова: Я так грустно вздохнула, потому что вчера или сегодня я прочитала, что новый министр обороны господин Шойгу уже собрался менять эту форму. А если посмотреть, сколько денег было потрачено на эту форму, – по-моему, 170 миллионов рублей. У нас в стране живет 140 миллионов человек. Представляете, какие колоссальные деньги были освоены, по-другому сказать не могу, и сколько опять будет потрачено на пошив новой формы. Форма действительно, мягко говоря, – плохая, хочется более жесткие слова сказать. Потому что зимой ребята мерзли – это синтетика, а летом было жарко. Представьте, синтетика, какие-то кроссы, пробежки, иногда даже учения бывают. А зимой, когда человек пробежится, встанет, остынет, от этого массовые простудные заболевания у нас. Каждый призыв слышим, что ребята заболели пневмонией. Погибают от чего? Мало того, что у нас армия экстерриториальная, из одного конца страны в другой человека направляют, естественно, и адаптации нет у него, плюс дурацкая форма. Я понимаю, что Юдашкин совершенно не при чем, Следственный комитет уже заявил, что виноваты чиновники Министерства обороны, которые удешевили ткань, убрали теплые подкладки, из-за этого бывало, что ребята гибли. Но почему за это никто не ответит, почему они все остаются на свободе? Пускай они вернут все наши деньги – это наши с вами деньги, из нашего кармана, мы платим налоги, а наши дети из-за них погибают.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Марины Николаевны.
Слушательница: Здравствуйте. Вопрос с армией волнует буквально каждого человека в нашей стране. Нельзя ли рассмотреть этот вопрос так: у нас раньше был налог на бездетность, куда-то деньги шли, а если провести референдум – согласны ли люди платить налог на профессиональную армию, а после этого ввести этот налог, но чтобы деньги контролировала ваша организация. Наверняка люди согласились бы платить деньги контрактникам из своих налогов.
Светлана Кузнецова: Спасибо, во-первых, за то, что вы нам доверяете контролировать столь огромный бюджет. Наши думцы уже вносили такой законопроект, ЛДПР вносила единовременный налог в сумме миллион рублей. Для Москвы даже очень много, не все могут позволить такие большие деньги. И судя по тем коррупционным скандалам, которые мы все видим и слышим, какие деньги просто уплывают, мы только, что говорили про 170 миллионов на форму, я думаю, что на хорошую контрактную армию хватило бы этих денег, еще бы сдачи осталось.
Владимир Кара-Мурза: Конечно бы, хватило. Даже в скандале с Рособоронсервисом эпизод с формой еще не задействован?
Светлана Кузнецова: Еще нет. Все равно, я считаю, что это верхушка айсберга. Вы посмотрите, сказали, что по Москве пропало 700 квартир. Это сколько же денег? Сколько можно было содержать контрактников, сколько можно было сделать нормальных учебных центров, где бы контрактники нормально учились. Те ребята, которых сейчас призывают, они в учебке два месяца. Чему можно за два месяца научить с той техникой, которая сейчас по идее должна быть? Если нормально учиться на права на вождение легкового автомобиля – это минимум полгода. И то страховые компании страхуют на более крупную сумму человека, который только что отучился. Там должны нормально ребят учить минимум год, потом заключать контракты.
Владимир Кара-Мурза: Комоедов решил малой кровью решить эту проблему – просто увеличить количество призывников?
Светлана Кузнецова: А смысл? Зачем они нужны в нашей армии? Зачем нужны мальчишки 18-летние? Это дети не обученные. Помните последнюю нашу войну в Грузии: за 120 часов погибло 67 человек, пять дней – 67 жизней, из них 48 действительно погибли во время боя, 10 погибли из-за ДТП и 18 – по невыясненным причинам. 258 было ранено. Почему такие потери? Почему наши дети должны гибнуть? Значит, их недостаточно готовят. Тогда была учебка полгода, сейчас два месяца. Не дай бог, что-то случится, еще больше будут потери. Нормальные должны мужики в армии служить, нормальные деньги получать, нормальная социалка, нормальные офицеры. У нас же сократили огромное количество офицеров, потом обратно позвали в армию – сколько бесквартирных офицеров осталось! Ужасно больно. Я общаюсь с бывшими военными и сейчас, кто служит, ужасно за них обидно, горько.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Волгоградской области от радиослушателя Юрия Владимировича.
Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, в целом, как вы думаете, не стала ли армия жертвой антисоветской пропаганды, которая сейчас у нас? Неужели не понятно, что в советской армии ребята знали, за что служат, а за что служит нынешняя российская армия – за нефтяные интересы Запада и Соединенных Штатов Америки, за курс доллара? Самое главное понять, почему и кому служить – вот вопрос, курсу доллара или евро или родине?
Владимир Кара-Мурза: Юрий Владимирович, за что служили в советской армии в 70 годы? Когда распался Советский Союз, ни один из этих призывников не вышел на улицу защитить погибающую «империю зла». Поэтому вы тоже преувеличиваете.
Светлана Кузнецова: Афган ради чего? Чечня?
Владимир Кара-Мурза: Как сейчас морально мотивируют призывника или контрактника, за что ему класть голову?
Светлана Кузнецова: Призывника, – честно говоря, не знаю. Я в свое время сына не отдала в армию, он у меня единственный, я очень за него боялась. Я сказала, что в ту армию, которая есть, я своего ребенка не отдам – и не отдала. Я не знала законов, я не работала в Комитете солдатских матерей, я ничего не знала, но просто знала как мать, что у меня один ребенок, и его надо защитить. Я его защитила. А контрактник – это человек, который служит и работает на благо родины, он взрослый человек, он должен понимать, за что он служит. Офицеры тоже контрактники, тоже получают зарплату и ничего, нормально живут.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Рязанскую область, вопрос от радиослушателя Дмитрия.
Слушатель: Я хочу ответить на вопрос: в 70-е годы, кто за что служил в армии. Я как раз в 1975-77 годах служил в ВДВ, я служил за страну, за государство, за родину. Если бы сейчас меня призвали в армию, я бы за государство служить не стал, за страну служить не стал. Родина, осталась только одна родина, и то понятие растяжимое.
Светлана Кузнецова: Вообще страшно слушать такие высказывания от людей, которые прожили всю жизнь в своей стране и которые не хотят защищать то, что у нас сейчас есть.
Владимир Кара-Мурза: Последние события в Министерстве обороны их только укрепили в этом убеждении, что их в бой вели, условно говоря, не совсем порядочные люди. Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. В Великой отечественной войне войну против фашистской Германии выиграл никакой ни Сталин и ни Жуков, а выиграл простой советский солдат. Мой отец 1921 года рождения, из этого года призыва всего двое вернулись живыми с фронта. И что получили солдаты, защитившие эту страну? Александр Солженицын и Виктор Некрасов получили лагеря, инвалиды, которые толпами были в Советском Союзе, приехали никому не нужными в Москву, вышли на Красную площадь или доползли с плакатами «За родину! За Сталина!». Получили колымские лагеря. Ветераны так и умерли в разваленных халупах, так и не дождавшись обещанного благоустроенного жилья от так называемого президента Медведева. Путинская Россия по отношению к человеку еще хуже, чем Советский Союз. У меня вопрос: а вообще стоит ли защищать такую страну, для которой граждане – это мусор, песок и дорожная пыль?
Светлана Кузнецова: Вопрос, конечно, странный. Все равно надо защищать – это наша страна, наша родина. Какая бы она ни была, она наша.
Владимир Кара-Мурза: Виктор Некрасов не был в лагерях, он был выслан в эмиграцию и работал на Радио Свобода, остальное вы правильно сказали. Слушаем Владимира, радиослушателя из Новгородской области.
Слушатель: Добрый вечер. В начале октября мы с женой ездили в Москву, в купе с нами была обезумевшая женщина, мать. Она ехала в Тверскую область, там в госпитале солдату хотели резекцию желудка делать, плохо что-то с желудком. У меня вопрос: неужели до сих пор кормят собачьими консервами?
Светлана Кузнецова: По поводу собачьих консервов – история непонятная, темная, не будем обсуждать. Вы знаете, где нормально кормят, где нет. К сожалению, Сердюков убил военную медицину, ее не стало. Специфическая медицина, сейчас этого ничему не учат. И отношение к ребятам в госпиталях просто страшное. С мальчиком я переписываюсь месяца четыре-пять, он периодически лежит в госпитале, у него проблемы со здоровьем. Он обратился к главврачу отделения: будут проводить врачебную комиссию по поводу комиссации или нет? Врач на него наорал, сказал, что ты купил все документы, если будешь вякать, я на тебя возбужу уголовное дело, скажу, что ты сбежал и так далее. Вот это отношение к нашим солдатам, к нашим ребятам в нашей армии.
Владимир Кара-Мурза: По-моему, начальника военно-медицинского главного управления посадили на 8 лет, генерал-полковника. Он томографы покупал. Так что тут нечему удивляться. Как по-вашему, на каких путях надо искать выход из тех проблем, которые мы перечислили сейчас?
Светлана Кузнецова: Во-первых, я пример маленький приведу. У меня была съемочная группа, по-моему, из какой-то южноамериканской страны. Я спросила: какая у вас армия? Профессиональная. А как же вы так добились, исхитрились? Мы хотим, у нас никак не получается. Так случилось, что в призывной армии погиб мальчик в мирное время, и вся страна встала, и на второй день сделали профессиональную армию. Я всем родителям, которые к нам приходят, говорю: встаньте, это же ваши дети. Почему вы все молчите, мне плачетесь, приходите, – а почему вы не встаете и не говорите: мы не дадим детей в эту армию, мы не хотим получить назад искалеченного ребенка, который будет у меня на руках, который никому не нужен, государству не нужен. До смешного доходит, ребят, когда призывают в армию, все нормально, их перевозят к месту назначения, все замечательно. Обратно море звонков – нет денег, чтобы их отправить домой. Родители, естественно, хотят, чтобы дети быстрее приехали домой, либо деньги высылают, либо еще что-то, хоть как добирайся. Почему все молчат? Надо встать и сказать: мы не отдадим своих детей в эту армию. И на следующий день и Министерство обороны, и наш главнокомандующий, голову почешут, скажут: наверное, надо переходить.
Владимир Кара-Мурза: Куда уж большая дискредитация армии, чем этот скандал, который еще не закончился, и то никто не вышел и ничего не сказал.
Светлана Кузнецова: Тут касается денег, а это касается твоей кровинушки, твоего ребенка. Вы смотрите сами, вы все взрослые. Я говорила в начале передачи, мне очень жалко и больно за тех ребят, которые хотят служить. Но когда попадают в армию, им там так плохо, что они звонят и говорят: мама, папа, заберите меня или переведите в другую часть. А это не детский сад и не пионерский лагерь, когда можно забрать и перевести, как хочешь. Слава богу, у нас сейчас военная прокуратура хорошо, прокурор работает, разбирается со всеми проблемами. Но это не детский сад, ты попал – ты будешь там служить. Знаете, дорогие радиослушатели, хочу всех предупредить: когда вам в военкомате говорят, что молодой человек будет служить рядом с домом, не верьте никому. Через два месяца учебки его отправят туда, куда родина отправит. И отправить могут куда угодно, и Дагестан, и Чечня, и Дальний Восток, куда хотите. А очень многие этому верят, нам звонят и спрашивают: а почему моего сына отправили, а мне обещали? Я ничего не могу сказать – это не я обещала. За себя я могу и то иногда сомневаюсь. Не верьте, пожалуйста.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Новочеркасска от радиослушателя Бориса Павловича.
Слушатель: Здравствуйте. Тут был вопрос, за что служили в советской армии во времена социализма? Я сам служил в армии, солдаты рядом со мной служили, я был командиром взвода. Как только солдат приходит в армию, он сразу начинает считать дни до дембеля. В армию шли для того, чтобы не попасть в тюрьму, и больше ничего. Остальные долги и прочее, всем было все понятно. В стране тотального вранья люди по-другому не могли себя вести, все придурялись и мимикрировали. Это ответ особо озабоченным патриотам. И сейчас то же самое. Я, например, не вижу разницы между тем, что было, и тем, что сейчас, просто сейчас скрытые язвы вылезли наружу, а так же было – и обогащение, и воровство в той же армии, все это я видел, все это я знаю.
Светлана Кузнецова: Все это правда. У меня муж служил с 1979 по 1981 год в советские времена, и после того, как он пришел, я решила, что мой ребенок не пойдет в армию. Потому что кормили их козлятиной со щетиной, иногда просто забывали принести поесть.
Владимир Кара-Мурза: Мы помним, когда была война с Грузией, та часть, которая пошла за перевал, ее кормили потом грузинские «оккупанты», а не наши. Что сейчас грозит тем, кто уклоняется от призыва?
Светлана Кузнецова: Во-первых, 328 статью уголовного кодекса никто не отменял. Это до двух лет тюрьмы, как правило, штрафуют. Если молодой человек получил повестку на отправку в войска, не явился без уважительной причины.
Владимир Кара-Мурза: Какие меры сейчас есть – облавы?
Светлана Кузнецова: Уже начались облавы потихонечку. Нам звонили из одного из вузов, пришли в общежитие, ребят собрали, повестки раздали. Слава богу облав с отправкой в один день нет, но это будет к концу призыва. Насколько я знаю, Москва план не выполняет. Некого призывать, нет ребят.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани, от радиослушателя Дмитрия.
Слушатель: Здравствуйте. Кого там кормили козлятиной, я не знаю, нас кормили отлично: 200 грамм мяса, не считая рыбы, 300 грамм масла, хлеба полтора килограмма, круп, не говорю, сколько кормили нас на убой. Я сейчас гораздо хуже ем в вашей стране. Я работаю, получаю 7 тысяч рублей. В то время я считал, что государство защищал и страну, сейчас если бы снова в армию, я бы в нее не пошел. А в то время я с большим удовольствием пошел в армию, и не от тюрьмы и от сумы. Сейчас в армию идут служить мои дети, которые нищие, и кого защищать? Буржуев. Я их защищать не хочу. Моего государства не стало
Светлана Кузнецова: Какое-никакое, но наше государство, наша страна.
Владимир Кара-Мурза: С вами спорила не Светлана, спорил ваш же ровесник, который сказал, что он боялся тюрьмы. Светлана просто сказала, чем питался ее муж.
Светлана Кузнецова: Было и такое было, что по два-три дня не присылали еды в советские времена.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Татарстан, радиослушательницу Раису.
Слушательница: Добрый вечер. У меня внук поступил в артиллерийское училище. Чего только ни возили, тряпки половые, швабры. А кормить, не знаю, как кормили, но тоже возили туда еду. Он уже пятый год несет службу. Дай бог ему здоровья. Если отправят в Дагестан, конечно, это плохо. Солдаты, которых собираются отправлять, я не знаю, как они будут служить. Россия должна отвечать за своих солдат. Сколько денег, показывают по телевизору, ужас. Вот у нас оборонка где, я ума не приложу.
Светлана Кузнецова: Оборонка у нас непонятно где.
Владимир Кара-Мурза: Расформированных училищ сейчас много?
Светлана Кузнецова: Достаточно много расформировали. И расформировывают, и как-то объединяют, укрупняют, что-то непонятное происходит.
Владимир Кара-Мурза: Чем-то это объясняют военные?
Светлана Кузнецова: Перепроизводство, что много офицеров было. У нас много сократили офицерских должностей, армия уменьшается. У нас был миллион человек, а теперь 700 тысяч призывников.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Геннадия Сергеевича, радиослушателя из Смоленской области.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, мне страшно слышать то, что вы говорите – это говорят все. Но мое мнение такое: если бы мы жили в демократической стране, и в нашей конституции, как в американской, было бы записано, что в случае нарушения гражданских прав народ имеет право на восстание... Если бы это было написано, наши мальчишки уже бы взяли Кремль. И вот на это я надеюсь.
Светлана Кузнецова: Да, не хотят мальчишки Кремль брать, да и родители, к сожалению, не хотят за своих детей бороться. И смех, и грех, я маме одной говорю: надо бороться. На что мама мне ответила: а мне хуже не будет? Не мальчику, а мне. Я за своего ребенка готова глотку перегрызть.
Владимир Кара-Мурза: Какие есть ресурсы борьбы родителей за благополучие своих детей в армии?
Светлана Кузнецова: Знать закон. Если у вас родился мальчик, только родился, я в свое время, когда родила, думала: до 18 лет сделают профессиональную армию. Сыну сейчас 33, ее до сих пор нет, я так думаю, не скоро будет, судя по предмету нашей встречи сегодня, по заявлениям наших депутатов. Просто надо изучать закон. Родили мальчика, домой приехали, отдохнули, открывайте закон о воинской обязанности, открывайте расписание болезней и изучайте.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, были ли закупки иностранного вооружения оправданы с точки зрения экономической или оборонной, например, когда вертолетоносцы «Мистраль» пытались закупить?
Светлана Кузнецова: Я считаю, что это абсолютно неоправданно. Потому что надо возрождать свой военно-промышленный комплекс, который у нас убит, кстати, его практически нет. Мы все слышим, что спутники у нас падают, ракеты куда-то падают, что-то не работает. А то, что закупается за огромные деньги, – зачем? Года два назад купили, давно, и что-то мы про них ничего не слышали, как они плавают, защищают, вертолеты на них какие, в учениях участвуют ли, я не слышала, честно.
Владимир Кара-Мурза: Я слышал, что наш авианесущий крейсер продали в Индию, но он не дошел, у него сгорел мотор. Единственное, что было отечественного производства, приходится доделывать. Как вам кажется, то поколение офицеров и военачальников, которое во главе вооруженных сил и во главе Генштаба, отвечает современным задачам вооруженных сил?
Светлана Кузнецова: Там очень много грамотных военных, умных военных, которые знают и стратегию, тактику, все умеют. Только, к сожалению, при бывшем министре обороны им не давали работать, как я понимаю.
Владимир Кара-Мурза: Наверное, даже многие уволились.
Светлана Кузнецова: Уволились, ушли, их уволили. Много проблем было. Я надеюсь, что нынешний министр обороны, который у нас сейчас появился, может быть, спасет нашу армию.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, верно ли подобрана кандидатура на пост преемника Сердюкова?
Светлана Кузнецова: Я не хочу обидеть господина Шойгу, но я думаю, что неверно, потому что должен быть настоящий военный. Он военный, спасает в каких-то чрезвычайных ситуациях. Но то, что мы видели в Крымске, когда случилась беда, как-то МЧС не очень сработало. Видимо, у структуры какие-то проблемы есть. Я думаю, что не надо было этого делать.
Владимир Кара-Мурза: Видите, кадровый голод, скамейка короткая.
Светлана Кузнецова: У нас получается, что все дыры затыкает Шойгу. Следующая какая дыра будет? Полгода он здесь сейчас послужит, а потом, не дай бог, что-то случится, еще его куда-то? Министром экономики? Куда его? Так и будут его передвигать, он не будет успевать ничего сделать. Что можно сделать в огромном ведомстве за полгода? Что он сделал за полгода в Подмосковье? Я думаю, что надо подбирать человека, который там служил, который хочет служить, который умеет это делать, а не человека из скамейки запасных.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Калининградской области от радиослушателя Александра.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Я не вопрос хочу задать, а небольшую реплику по поводу Шойгу и по поводу прежнего министра. Я думаю, что вряд ли нам стоит на что-то хорошее рассчитывать при новом министре Шойгу – это бывший партаппаратчик.
Светлана Кузнецова: Почти наши мнения сошлись.
Владимир Кара-Мурза: Комсомольский был работник. Сейчас, кстати, должны солдаты, как раньше, учить биографию нового министра обороны.
Светлана Кузнецова: Я не слышала.
Владимир Кара-Мурза: Сейчас позвонят ветераны советских вооруженных сил, которые учили биографию Гречко, Устинова и так далее. Слушаем вопрос из Владимира от радиослушателя Владимира Сергеевича.
Слушатель: Добрый вечер. В ответ на реплику одного радиослушателя, что нечего защищать в нашем сегодняшнем отечестве, ваша гостья сказала, что есть родина, ее надо в любом случае защищать. По поводу того, что есть родина. Древние греки говорили, что родина – это то место, где нам хорошо. Там, где хорошо, там и родина. В советское время для Украины, других народов союзных республик была малая родина и была большая родина. Пока была вера в правительство большой советской родины, готовы были защитить и умирать. На каком-то моменте в кризисной ситуации 70-х отношение стало меняться, и большая родина развалилась. Я вспоминаю, что в 1240 году, когда на Русь напал Тевтонский орден – это было католическое военизированное подразделение, защищать русские земли нам, русским людям, помогали татары. И тогда Русь входила в состав Золотой орды, Золотая орда была родиной для наших предков сегодняшних. Не кажется ли вашей гостье, что родина – это не то, где мы родились, а родина – это место, которое соответствует неким идеалам людей, живущих сегодня, и она может находиться в совершенно другом месте и в иных границах, чем то государство, в котором мы живем?
Светлана Кузнецова: Конечно, родина там, где тебя любят, страна любит своих людей, страна уважает своих людей, страна защищает своих людей, где страна, которой нужны свои люди. А у нас получается, что наши дети не нужны нашей стране. К сожалению, мы живем в той стране, где мы живем. Посмотрите, сколько сейчас уезжает талантливой молодежи. Недавно я слышала, не помню фамилию, по-моему, какой-то пианист, молодой человек просто уехал из страны, потому что ему грозил призыв. А помните Евгения Кисина?
Владимир Кара-Мурза: Он так и не вернулся, пока ему 27 лет не исполнилось.
Светлана Кузнецова: И сколько ребят таких бежит талантливых, не только творческих, но и интеллектуальных, программистов. Вы представляете, призвали парня, у нас настолько быстро электроника, все меняется, течет, он просто упустит, потеряет все, чему он научился. То же самое пианист: год не играет, у него пальцы загрубеют, он же не сможет это делать. Скрипач, танцор, неважно, кто. Ребята просто будут бежать из той страны, которая их не любит. Вот такая у нас родина. Но мы должны с вами сделать так, чтобы родина нас любила, кроме нас этого никто не сделает. Мы сами должны встать и сказать: мы хотим, чтобы армия была профессиональная.
Владимир Кара-Мурза: Еще в свое время министр обороны Иванов сказал: нам наплевать на талантливых балалаечников, нам нужны солдаты.
Светлана Кузнецова: Как вы знаете, один военком сказал маме: вы счастливая мама – у вас больной ребенок. Представляете, счастье, радоваться родителям, когда у них больной ребенок…
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Алексея Александровича.
Слушатель: Добрый вечер. Мое мнение такое: штатским людям никогда нельзя доверять пост министра обороны. И то же самое, наоборот, военным людям нельзя доверять штатские должности. На это есть прекрасные примеры, например, Громов стал губернатором Московской области. Что стало с областью? Разворовали, растащили, она обнищала. Шаманов стал губернатором Ульяновской области, что стало с областью? И Шойгу – это человек сугубо штатский, я думаю, что он никак не годится на должность министра обороны. Тем более, что в нашей стране столько прекрасных образованных военачальников, светлые головы. Почему же их нельзя назначить министром обороны? Например, генерал Ивашов, я слушаю всегда с удовольствием, как лекцию, когда он выступает.
Светлана Кузнецова: Слушатель практически подтвердил то, что я говорила, что должны быть профессионалы, которые умеют, хотят, тактику знают. Кстати, я не помню, где, в каких странах, даже есть женщина – министр обороны. Они поставили женщину суровую, строгую, чтобы не воровала и не давала воровать.
Владимир Кара-Мурза: Мы позавчера вспоминали Галину Старовойтову, была дата ее памяти, она претендовала на пост министра обороны.
Светлана Кузнецова: Думаю, что замечательная была бы министр обороны. Есть же Генштаб, который может разрабатывать операции, учения и все остальное. Мы посмотрели по Сердюкову – это хозяйственник, да, у него были хорошие вещи, начинал какие-то реформы. Но это таким пшиком большим закончилось. Видимо, не смог устоять.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвичку Ларису Дмитриевну.
Слушательница: Добрый вечер. Я не согласна с тем, что должен быть военный министр обороны, для этого есть профессионал – начальник Генерального штаба. По-моему, в последнее время в цивилизованных странах нет профессиональных военных. Насколько я знаю, сейчас новая тенденция. Между прочим, я дочь ветерана войны, дядя погиб на подводной лодке во время войны, так что эта тема очень близка мне. Вопрос такой: насколько я читала о знаменитой академии в Вест-Пойнт, там одна из лучших в мире кафедр античной истории. Во-вторых, чтобы попасть туда, нужно двух сенаторов отзыв хороший. Сейчас, насколько я слышала, теория бесконтактных войн, чего же мальчиков губить? Каждый мальчик – это ценность. Надо только профессиональную армию, кто хочет, кто мечтает об этой службе. И ни в коем случае военный не должен руководить. Тем более, что сейчас в Южном округе в департаменте образования вместо дамы Минько, очень похожей на Валентину Матвиенко, бывший политрук Коваленко. Прямо великая русская литература – как Скалозуб говорил: «Фельдфебеля в Вольтеры дам».
Светлана Кузнецова: Действительно, очень много офицеров, которых уволили, которых надо куда-то пристраивать, так вот и пристраивают. Слушательница опять же повторяет наши с вами слова.
Владимир Кара-Мурза: Как вам кажется, не отражают ли звонки наших слушателей в целом недоверие населения к собственной армии?
Светлана Кузнецова: Не только к армии, но и к власти. Там же все взаимосвязано. Прекрасно с вами понимаем, что просто так, снять проворовавшегося министра обороны и не завести на него уголовное дело – просто колоссальные деньги пропали. Куда они пропали, где они, кто будет за это отвечать? С той же формой – 170 миллионов потрачено, были ребята, которые погибли из-за этого, кто за это ответил?
Владимир Кара-Мурза: Там продавали побережье морское, пансионаты под частную собственность.
Светлана Кузнецова: Много чего продавали. У Министерства обороны много земель, целые городки. Городок в Приморье передают муниципалитету, раньше продавали. Только куда деньги шли? Лучше бы они шли на мирные цели, на контрактную армию нормальную.
Владимир Кара-Мурза: Какие сейчас главные проблемы у вашей общественной организации «Солдатские матери»?
Светлана Кузнецова: Таких проблем особых нет, только научить людей отстаивать свои права, самое главное, чтобы ориентировались.
Владимир Кара-Мурза: А призывников научить?
Светлана Кузнецова: Пытаемся учить. Но очень многие действительно боятся – хуже будет, еще что-то. Главное, я всех призываю: не бегайте, Христа ради, от военкомата, если положена отсрочка – сходите, оформите, если положено освобождение по здоровью – сходите, оформите. Беготня до добра не доводит. У нас, к сожалению, призывы одного дня еще существуют, и боюсь, что будут существовать, пока будет призывная армия. За один день призовут, и ты ничего не сделаешь, будешь год доказывать, что ты больной, или студент, или у тебя дети есть.
Владимир Кара-Мурза: Установлен ли у вас рабочий контакт с вашими контрагентами – военкомами?
Светлана Кузнецова: Да, мы очень хорошо общаемся. Мы знаем, когда военкомы нарушают закон, кстати, сейчас в военкоматах нет военных, сейчас только гражданские, всех распогонили. Бывшие военкомы называются начальники отдела призыва. Нормально общаемся, доказываем, что они виноваты, что они не правы, они соглашаются, исправляют свои ошибки, слава богу. Это хорошо, когда к нам попадают люди, мы можем помочь. Но зачастую они не знают своих прав. Им говорят обязанности, а о правах ничего не говорят.
Владимир Кара-Мурза: Какие у вас опасения в связи с начавшимся призывом, что ждет потенциальных призывников?
Светлана Кузнецова: Призыв уже в разгаре, отправки начались, больные в армии начались. 10 дней прошло на адаптацию, начинаются проблемы со здоровьем. Сейчас будет обратная волна, обратный отток тех ребят, с которыми что-то случилось в армии. Проблемы со служащими, проблемы с офицерами. Тоже страшно, когда офицерская дедовщина.
Владимир Кара-Мурза: Серьезная проблема то, что офицеры издеваются над солдатами?
Светлана Кузнецова: Бывает и такое. Может быть это из-за озлобленности, на ком-то выместить свою несостоявшуюся карьеру. Потому что ожидал одно. В советские времена, когда офицеры встречались, они отдавали честь. Сейчас нет. Я не видела, чтобы отдавали. Из-за своей неустроенности, может быть, вымещают злость на ребятах. Но это уже на совести офицеров, которые плохо себя ведут.
Владимир Кара-Мурза: Как вы думаете, окончательно ли похоронена идея Владимира Комоедова увеличить срок службы до полутора лет?
Светлана Кузнецова: Я очень боюсь, что нет. Боюсь, что это не окончательно, действительно был пробный вброс, посмотреть, как общество среагирует. Потому что действительно призывать некого. На контракт ребята не идут, не хотят, если кто приходит, они убегают оттуда. Призывать некого. Поэтому будут увеличивать срок службы, чтобы как-то восполнить ряды призывников армии.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, когда российская армия станет полностью контрактной?
Светлана Кузнецова: Я вам говорила, 33 года назад я ожидала, что она будет контрактной. Как-то у меня опасения и сомнения. Не хотят наши военные, не хотят наши правители. Это бесплатная рабочая сила. Я не понимаю, зачем они там нужны, зачем нужны в армии необученные мальчишки? Я не понимаю. Я боюсь, что в ближайшем будущем – вряд ли.
При этом в Главном организационно-мобилизационном управлении Генштаба поддержали его предложение и добавили, что никаких технических проблем с увеличением срока службы призывников не будет. Такая неясность продолжалась до вечера, когда в Кремле заявили об отсутствии планов менять сроки службы в армии. «По вопросу срока службы есть единая точка зрения – это введение срока службы в один год. Это было решение Путина, и никто не собирается его пересматривать», – сказал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.
О том, допустимо ли увеличение до полутора лет срока службы по призыву, мы беседуем с лидером общественной организации «Солдатские матери» Светланой Кузнецовой. Как по-вашему, было ли это нечто вроде пробного шара, который был пущен обществу для зондажа общественного мнения?
Светлана Кузнецова: Да, я с вами согласна, что в думе, в Министерстве обороны решили посмотреть, как народ на это среагирует. Среагировали на это отрицательно. Слушая сегодня все интервью, комментарии, я поняла, что люди не хотят служить полтора года.
Владимир Кара-Мурза: Насколько убедительна аргументация Комоедова?
Светлана Кузнецова: Я не знаю, насколько она убедительна, потому что действительно началась демографическая яма. Я вчера была в одном из московских военкоматов – военкомат пустой, хотя и огромный.
Владимир Кара-Мурза: Какой это район?
Светлана Кузнецова: Это Южный округ. Там очень много народа живет в этом районе, но призывать некого, ребят нет. И хуже всего, что многие ребята боятся идти в армию.
Владимир Кара-Мурза: Еще бы. Если идут, то какой это контингент?
Светлана Кузнецова: Идут разные ребята. Обиднее всего за тех ребят, которые хотят служить, они идут с удовольствием, а когда они попадают в армию, им дают по рукам, над ними начинают издеваться, вымогать деньги, они вынуждены служить в этой нашей «шикарной» форме, им там очень плохо. И через неделю-две они звонят родителям: мама, папа, помогите мне вырваться из этой ситуации. За этих ребят очень обидно.
Владимир Кара-Мурза: Почему Комоедов назвал профессиональную контрактную армию мыльным пузырем?
Светлана Кузнецова: Вот это я уже не знаю. Я не считаю, что это мыльный пузырь. Но на сегодняшний день заказ на контракт не выполняется. К 2017 году на контракт должны набрать больше 400 тысяч человек. Те ребята, которые были призваны, они бегут, потому что не выполняются условия контракта, не выплачиваются деньги, нет жилья, нет социалки, невозможно учиться. Многие хотят учиться даже заочно, но их не отпускают в учебные отпуска.
Владимир Кара-Мурза: Понизился ли образовательный и в целом интеллектуальный уровень призывного контингента?
Светлана Кузнецова: Я не думаю, что он понизился – это уже зависит от уровня нашего образования. Но, как мы видим, наши вузы даже не вошли в сотню лучших вузов мира, – думаю, что понизился.
Владимир Кара-Мурза: Какие отсрочки сейчас сохраняются для молодых?
Светлана Кузнецова: Сейчас отсрочек очень мало. Очень обидно, что убрали массу социальных отсрочек, например, если мама, папа инвалиды второй группы, раньше эта отсрочка предоставлялась, теперь нет. К нам в прошлый призыв обратился папа, у него нет ноги, он инвалид второй группы, а мальчика призывают. Он говорит: как же я буду жить без сына? Летом я еще могу справиться, куда-то сходить, а зимой как? На что ему ответили: к вам придет социальный работник и вам поможет. Даже работники военкомата, кто призывает ребят, говорят: нам безумно стыдно за такой закон.
Владимир Кара-Мурза: Тем не менее, закон действует.
Светлана Кузнецова: Закон действует. Отменили отсрочку для отцов, если есть один ребенок. То есть если один ребенок, молодого человека забирают. Предположим, девочка родила, мужа забрали в армию, она получает сущие копейки, по-моему, 6 тысяч в месяц. Как можно на эти деньги прожить? И плюс когда ребенок рождается, он должен видеть обоих родителей. Первый год – это когда он должен чувствовать и маму, и папу, а у него нет папы. Он придет через год, может быть, здоровый, а может быть и нет. И когда молодой человек придет больным, не дай бог, он будет брошен на руки родителям. Он получает минимальную пенсию. Мне мама как-то написала: призвали мальчика, мальчик из армии вернулся без зубов. Она говорит: ну как же так, я его с зубами отдавала. Пришла в военкомат, ей говорят: а мы ничего не знаем. Ставьте сами. А сколько сейчас стоит зубы поставить? И таких очень много ребят, которые брошены на руки родителям, и как хотите, так и живите.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани от радиослушателя Валентина.
Слушатель: Здравствуйте. Насколько я знаю, современная техника в сколько-то значимых количествах в армию не поступает. Конечно, личное оружие – в неограниченном количестве. Тогда зачем увеличение числа служащих в нашей армии? На ум приходит только одно: для того, чтобы увеличить финансирование армии, для того, чтобы мягко осваивать эти средства.
Светлана Кузнецова: Даже не мягко, судя по последним скандалам – это далеко не мягко. Действительно, в армию поступает достаточно много современного вооружения, ребята должны быть хорошо обучены, должны быть инженерами, должны быть техниками. А когда молодой человек учился с высшим образованием на юриста или экономиста, как он может разобраться в высокотехнологичном оружии? Это и ракеты, и танки летающие, и истребители, профессионалы служат летчики, на кораблях. Ребята же по призыву служат.
Владимир Кара-Мурза: Как вы оцениваете скандал с пошивом формы от ведущих модельеров?
Светлана Кузнецова: Я так грустно вздохнула, потому что вчера или сегодня я прочитала, что новый министр обороны господин Шойгу уже собрался менять эту форму. А если посмотреть, сколько денег было потрачено на эту форму, – по-моему, 170 миллионов рублей. У нас в стране живет 140 миллионов человек. Представляете, какие колоссальные деньги были освоены, по-другому сказать не могу, и сколько опять будет потрачено на пошив новой формы. Форма действительно, мягко говоря, – плохая, хочется более жесткие слова сказать. Потому что зимой ребята мерзли – это синтетика, а летом было жарко. Представьте, синтетика, какие-то кроссы, пробежки, иногда даже учения бывают. А зимой, когда человек пробежится, встанет, остынет, от этого массовые простудные заболевания у нас. Каждый призыв слышим, что ребята заболели пневмонией. Погибают от чего? Мало того, что у нас армия экстерриториальная, из одного конца страны в другой человека направляют, естественно, и адаптации нет у него, плюс дурацкая форма. Я понимаю, что Юдашкин совершенно не при чем, Следственный комитет уже заявил, что виноваты чиновники Министерства обороны, которые удешевили ткань, убрали теплые подкладки, из-за этого бывало, что ребята гибли. Но почему за это никто не ответит, почему они все остаются на свободе? Пускай они вернут все наши деньги – это наши с вами деньги, из нашего кармана, мы платим налоги, а наши дети из-за них погибают.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Марины Николаевны.
Слушательница: Здравствуйте. Вопрос с армией волнует буквально каждого человека в нашей стране. Нельзя ли рассмотреть этот вопрос так: у нас раньше был налог на бездетность, куда-то деньги шли, а если провести референдум – согласны ли люди платить налог на профессиональную армию, а после этого ввести этот налог, но чтобы деньги контролировала ваша организация. Наверняка люди согласились бы платить деньги контрактникам из своих налогов.
Светлана Кузнецова: Спасибо, во-первых, за то, что вы нам доверяете контролировать столь огромный бюджет. Наши думцы уже вносили такой законопроект, ЛДПР вносила единовременный налог в сумме миллион рублей. Для Москвы даже очень много, не все могут позволить такие большие деньги. И судя по тем коррупционным скандалам, которые мы все видим и слышим, какие деньги просто уплывают, мы только, что говорили про 170 миллионов на форму, я думаю, что на хорошую контрактную армию хватило бы этих денег, еще бы сдачи осталось.
Владимир Кара-Мурза: Конечно бы, хватило. Даже в скандале с Рособоронсервисом эпизод с формой еще не задействован?
Светлана Кузнецова: Еще нет. Все равно, я считаю, что это верхушка айсберга. Вы посмотрите, сказали, что по Москве пропало 700 квартир. Это сколько же денег? Сколько можно было содержать контрактников, сколько можно было сделать нормальных учебных центров, где бы контрактники нормально учились. Те ребята, которых сейчас призывают, они в учебке два месяца. Чему можно за два месяца научить с той техникой, которая сейчас по идее должна быть? Если нормально учиться на права на вождение легкового автомобиля – это минимум полгода. И то страховые компании страхуют на более крупную сумму человека, который только что отучился. Там должны нормально ребят учить минимум год, потом заключать контракты.
Владимир Кара-Мурза: Комоедов решил малой кровью решить эту проблему – просто увеличить количество призывников?
Светлана Кузнецова: А смысл? Зачем они нужны в нашей армии? Зачем нужны мальчишки 18-летние? Это дети не обученные. Помните последнюю нашу войну в Грузии: за 120 часов погибло 67 человек, пять дней – 67 жизней, из них 48 действительно погибли во время боя, 10 погибли из-за ДТП и 18 – по невыясненным причинам. 258 было ранено. Почему такие потери? Почему наши дети должны гибнуть? Значит, их недостаточно готовят. Тогда была учебка полгода, сейчас два месяца. Не дай бог, что-то случится, еще больше будут потери. Нормальные должны мужики в армии служить, нормальные деньги получать, нормальная социалка, нормальные офицеры. У нас же сократили огромное количество офицеров, потом обратно позвали в армию – сколько бесквартирных офицеров осталось! Ужасно больно. Я общаюсь с бывшими военными и сейчас, кто служит, ужасно за них обидно, горько.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Волгоградской области от радиослушателя Юрия Владимировича.
Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, в целом, как вы думаете, не стала ли армия жертвой антисоветской пропаганды, которая сейчас у нас? Неужели не понятно, что в советской армии ребята знали, за что служат, а за что служит нынешняя российская армия – за нефтяные интересы Запада и Соединенных Штатов Америки, за курс доллара? Самое главное понять, почему и кому служить – вот вопрос, курсу доллара или евро или родине?
Владимир Кара-Мурза: Юрий Владимирович, за что служили в советской армии в 70 годы? Когда распался Советский Союз, ни один из этих призывников не вышел на улицу защитить погибающую «империю зла». Поэтому вы тоже преувеличиваете.
Светлана Кузнецова: Афган ради чего? Чечня?
Владимир Кара-Мурза: Как сейчас морально мотивируют призывника или контрактника, за что ему класть голову?
Светлана Кузнецова: Призывника, – честно говоря, не знаю. Я в свое время сына не отдала в армию, он у меня единственный, я очень за него боялась. Я сказала, что в ту армию, которая есть, я своего ребенка не отдам – и не отдала. Я не знала законов, я не работала в Комитете солдатских матерей, я ничего не знала, но просто знала как мать, что у меня один ребенок, и его надо защитить. Я его защитила. А контрактник – это человек, который служит и работает на благо родины, он взрослый человек, он должен понимать, за что он служит. Офицеры тоже контрактники, тоже получают зарплату и ничего, нормально живут.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Рязанскую область, вопрос от радиослушателя Дмитрия.
Слушатель: Я хочу ответить на вопрос: в 70-е годы, кто за что служил в армии. Я как раз в 1975-77 годах служил в ВДВ, я служил за страну, за государство, за родину. Если бы сейчас меня призвали в армию, я бы за государство служить не стал, за страну служить не стал. Родина, осталась только одна родина, и то понятие растяжимое.
Светлана Кузнецова: Вообще страшно слушать такие высказывания от людей, которые прожили всю жизнь в своей стране и которые не хотят защищать то, что у нас сейчас есть.
Владимир Кара-Мурза: Последние события в Министерстве обороны их только укрепили в этом убеждении, что их в бой вели, условно говоря, не совсем порядочные люди. Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. В Великой отечественной войне войну против фашистской Германии выиграл никакой ни Сталин и ни Жуков, а выиграл простой советский солдат. Мой отец 1921 года рождения, из этого года призыва всего двое вернулись живыми с фронта. И что получили солдаты, защитившие эту страну? Александр Солженицын и Виктор Некрасов получили лагеря, инвалиды, которые толпами были в Советском Союзе, приехали никому не нужными в Москву, вышли на Красную площадь или доползли с плакатами «За родину! За Сталина!». Получили колымские лагеря. Ветераны так и умерли в разваленных халупах, так и не дождавшись обещанного благоустроенного жилья от так называемого президента Медведева. Путинская Россия по отношению к человеку еще хуже, чем Советский Союз. У меня вопрос: а вообще стоит ли защищать такую страну, для которой граждане – это мусор, песок и дорожная пыль?
Светлана Кузнецова: Вопрос, конечно, странный. Все равно надо защищать – это наша страна, наша родина. Какая бы она ни была, она наша.
Владимир Кара-Мурза: Виктор Некрасов не был в лагерях, он был выслан в эмиграцию и работал на Радио Свобода, остальное вы правильно сказали. Слушаем Владимира, радиослушателя из Новгородской области.
Слушатель: Добрый вечер. В начале октября мы с женой ездили в Москву, в купе с нами была обезумевшая женщина, мать. Она ехала в Тверскую область, там в госпитале солдату хотели резекцию желудка делать, плохо что-то с желудком. У меня вопрос: неужели до сих пор кормят собачьими консервами?
Светлана Кузнецова: По поводу собачьих консервов – история непонятная, темная, не будем обсуждать. Вы знаете, где нормально кормят, где нет. К сожалению, Сердюков убил военную медицину, ее не стало. Специфическая медицина, сейчас этого ничему не учат. И отношение к ребятам в госпиталях просто страшное. С мальчиком я переписываюсь месяца четыре-пять, он периодически лежит в госпитале, у него проблемы со здоровьем. Он обратился к главврачу отделения: будут проводить врачебную комиссию по поводу комиссации или нет? Врач на него наорал, сказал, что ты купил все документы, если будешь вякать, я на тебя возбужу уголовное дело, скажу, что ты сбежал и так далее. Вот это отношение к нашим солдатам, к нашим ребятам в нашей армии.
Владимир Кара-Мурза: По-моему, начальника военно-медицинского главного управления посадили на 8 лет, генерал-полковника. Он томографы покупал. Так что тут нечему удивляться. Как по-вашему, на каких путях надо искать выход из тех проблем, которые мы перечислили сейчас?
Светлана Кузнецова: Во-первых, я пример маленький приведу. У меня была съемочная группа, по-моему, из какой-то южноамериканской страны. Я спросила: какая у вас армия? Профессиональная. А как же вы так добились, исхитрились? Мы хотим, у нас никак не получается. Так случилось, что в призывной армии погиб мальчик в мирное время, и вся страна встала, и на второй день сделали профессиональную армию. Я всем родителям, которые к нам приходят, говорю: встаньте, это же ваши дети. Почему вы все молчите, мне плачетесь, приходите, – а почему вы не встаете и не говорите: мы не дадим детей в эту армию, мы не хотим получить назад искалеченного ребенка, который будет у меня на руках, который никому не нужен, государству не нужен. До смешного доходит, ребят, когда призывают в армию, все нормально, их перевозят к месту назначения, все замечательно. Обратно море звонков – нет денег, чтобы их отправить домой. Родители, естественно, хотят, чтобы дети быстрее приехали домой, либо деньги высылают, либо еще что-то, хоть как добирайся. Почему все молчат? Надо встать и сказать: мы не отдадим своих детей в эту армию. И на следующий день и Министерство обороны, и наш главнокомандующий, голову почешут, скажут: наверное, надо переходить.
Владимир Кара-Мурза: Куда уж большая дискредитация армии, чем этот скандал, который еще не закончился, и то никто не вышел и ничего не сказал.
Светлана Кузнецова: Тут касается денег, а это касается твоей кровинушки, твоего ребенка. Вы смотрите сами, вы все взрослые. Я говорила в начале передачи, мне очень жалко и больно за тех ребят, которые хотят служить. Но когда попадают в армию, им там так плохо, что они звонят и говорят: мама, папа, заберите меня или переведите в другую часть. А это не детский сад и не пионерский лагерь, когда можно забрать и перевести, как хочешь. Слава богу, у нас сейчас военная прокуратура хорошо, прокурор работает, разбирается со всеми проблемами. Но это не детский сад, ты попал – ты будешь там служить. Знаете, дорогие радиослушатели, хочу всех предупредить: когда вам в военкомате говорят, что молодой человек будет служить рядом с домом, не верьте никому. Через два месяца учебки его отправят туда, куда родина отправит. И отправить могут куда угодно, и Дагестан, и Чечня, и Дальний Восток, куда хотите. А очень многие этому верят, нам звонят и спрашивают: а почему моего сына отправили, а мне обещали? Я ничего не могу сказать – это не я обещала. За себя я могу и то иногда сомневаюсь. Не верьте, пожалуйста.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Новочеркасска от радиослушателя Бориса Павловича.
Слушатель: Здравствуйте. Тут был вопрос, за что служили в советской армии во времена социализма? Я сам служил в армии, солдаты рядом со мной служили, я был командиром взвода. Как только солдат приходит в армию, он сразу начинает считать дни до дембеля. В армию шли для того, чтобы не попасть в тюрьму, и больше ничего. Остальные долги и прочее, всем было все понятно. В стране тотального вранья люди по-другому не могли себя вести, все придурялись и мимикрировали. Это ответ особо озабоченным патриотам. И сейчас то же самое. Я, например, не вижу разницы между тем, что было, и тем, что сейчас, просто сейчас скрытые язвы вылезли наружу, а так же было – и обогащение, и воровство в той же армии, все это я видел, все это я знаю.
Светлана Кузнецова: Все это правда. У меня муж служил с 1979 по 1981 год в советские времена, и после того, как он пришел, я решила, что мой ребенок не пойдет в армию. Потому что кормили их козлятиной со щетиной, иногда просто забывали принести поесть.
Владимир Кара-Мурза: Мы помним, когда была война с Грузией, та часть, которая пошла за перевал, ее кормили потом грузинские «оккупанты», а не наши. Что сейчас грозит тем, кто уклоняется от призыва?
Светлана Кузнецова: Во-первых, 328 статью уголовного кодекса никто не отменял. Это до двух лет тюрьмы, как правило, штрафуют. Если молодой человек получил повестку на отправку в войска, не явился без уважительной причины.
Владимир Кара-Мурза: Какие меры сейчас есть – облавы?
Светлана Кузнецова: Уже начались облавы потихонечку. Нам звонили из одного из вузов, пришли в общежитие, ребят собрали, повестки раздали. Слава богу облав с отправкой в один день нет, но это будет к концу призыва. Насколько я знаю, Москва план не выполняет. Некого призывать, нет ребят.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани, от радиослушателя Дмитрия.
Слушатель: Здравствуйте. Кого там кормили козлятиной, я не знаю, нас кормили отлично: 200 грамм мяса, не считая рыбы, 300 грамм масла, хлеба полтора килограмма, круп, не говорю, сколько кормили нас на убой. Я сейчас гораздо хуже ем в вашей стране. Я работаю, получаю 7 тысяч рублей. В то время я считал, что государство защищал и страну, сейчас если бы снова в армию, я бы в нее не пошел. А в то время я с большим удовольствием пошел в армию, и не от тюрьмы и от сумы. Сейчас в армию идут служить мои дети, которые нищие, и кого защищать? Буржуев. Я их защищать не хочу. Моего государства не стало
Светлана Кузнецова: Какое-никакое, но наше государство, наша страна.
Владимир Кара-Мурза: С вами спорила не Светлана, спорил ваш же ровесник, который сказал, что он боялся тюрьмы. Светлана просто сказала, чем питался ее муж.
Светлана Кузнецова: Было и такое было, что по два-три дня не присылали еды в советские времена.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Татарстан, радиослушательницу Раису.
Слушательница: Добрый вечер. У меня внук поступил в артиллерийское училище. Чего только ни возили, тряпки половые, швабры. А кормить, не знаю, как кормили, но тоже возили туда еду. Он уже пятый год несет службу. Дай бог ему здоровья. Если отправят в Дагестан, конечно, это плохо. Солдаты, которых собираются отправлять, я не знаю, как они будут служить. Россия должна отвечать за своих солдат. Сколько денег, показывают по телевизору, ужас. Вот у нас оборонка где, я ума не приложу.
Светлана Кузнецова: Оборонка у нас непонятно где.
Владимир Кара-Мурза: Расформированных училищ сейчас много?
Светлана Кузнецова: Достаточно много расформировали. И расформировывают, и как-то объединяют, укрупняют, что-то непонятное происходит.
Владимир Кара-Мурза: Чем-то это объясняют военные?
Светлана Кузнецова: Перепроизводство, что много офицеров было. У нас много сократили офицерских должностей, армия уменьшается. У нас был миллион человек, а теперь 700 тысяч призывников.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Геннадия Сергеевича, радиослушателя из Смоленской области.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, мне страшно слышать то, что вы говорите – это говорят все. Но мое мнение такое: если бы мы жили в демократической стране, и в нашей конституции, как в американской, было бы записано, что в случае нарушения гражданских прав народ имеет право на восстание... Если бы это было написано, наши мальчишки уже бы взяли Кремль. И вот на это я надеюсь.
Светлана Кузнецова: Да, не хотят мальчишки Кремль брать, да и родители, к сожалению, не хотят за своих детей бороться. И смех, и грех, я маме одной говорю: надо бороться. На что мама мне ответила: а мне хуже не будет? Не мальчику, а мне. Я за своего ребенка готова глотку перегрызть.
Владимир Кара-Мурза: Какие есть ресурсы борьбы родителей за благополучие своих детей в армии?
Светлана Кузнецова: Знать закон. Если у вас родился мальчик, только родился, я в свое время, когда родила, думала: до 18 лет сделают профессиональную армию. Сыну сейчас 33, ее до сих пор нет, я так думаю, не скоро будет, судя по предмету нашей встречи сегодня, по заявлениям наших депутатов. Просто надо изучать закон. Родили мальчика, домой приехали, отдохнули, открывайте закон о воинской обязанности, открывайте расписание болезней и изучайте.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, были ли закупки иностранного вооружения оправданы с точки зрения экономической или оборонной, например, когда вертолетоносцы «Мистраль» пытались закупить?
Светлана Кузнецова: Я считаю, что это абсолютно неоправданно. Потому что надо возрождать свой военно-промышленный комплекс, который у нас убит, кстати, его практически нет. Мы все слышим, что спутники у нас падают, ракеты куда-то падают, что-то не работает. А то, что закупается за огромные деньги, – зачем? Года два назад купили, давно, и что-то мы про них ничего не слышали, как они плавают, защищают, вертолеты на них какие, в учениях участвуют ли, я не слышала, честно.
Владимир Кара-Мурза: Я слышал, что наш авианесущий крейсер продали в Индию, но он не дошел, у него сгорел мотор. Единственное, что было отечественного производства, приходится доделывать. Как вам кажется, то поколение офицеров и военачальников, которое во главе вооруженных сил и во главе Генштаба, отвечает современным задачам вооруженных сил?
Светлана Кузнецова: Там очень много грамотных военных, умных военных, которые знают и стратегию, тактику, все умеют. Только, к сожалению, при бывшем министре обороны им не давали работать, как я понимаю.
Владимир Кара-Мурза: Наверное, даже многие уволились.
Светлана Кузнецова: Уволились, ушли, их уволили. Много проблем было. Я надеюсь, что нынешний министр обороны, который у нас сейчас появился, может быть, спасет нашу армию.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, верно ли подобрана кандидатура на пост преемника Сердюкова?
Светлана Кузнецова: Я не хочу обидеть господина Шойгу, но я думаю, что неверно, потому что должен быть настоящий военный. Он военный, спасает в каких-то чрезвычайных ситуациях. Но то, что мы видели в Крымске, когда случилась беда, как-то МЧС не очень сработало. Видимо, у структуры какие-то проблемы есть. Я думаю, что не надо было этого делать.
Владимир Кара-Мурза: Видите, кадровый голод, скамейка короткая.
Светлана Кузнецова: У нас получается, что все дыры затыкает Шойгу. Следующая какая дыра будет? Полгода он здесь сейчас послужит, а потом, не дай бог, что-то случится, еще его куда-то? Министром экономики? Куда его? Так и будут его передвигать, он не будет успевать ничего сделать. Что можно сделать в огромном ведомстве за полгода? Что он сделал за полгода в Подмосковье? Я думаю, что надо подбирать человека, который там служил, который хочет служить, который умеет это делать, а не человека из скамейки запасных.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Калининградской области от радиослушателя Александра.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Я не вопрос хочу задать, а небольшую реплику по поводу Шойгу и по поводу прежнего министра. Я думаю, что вряд ли нам стоит на что-то хорошее рассчитывать при новом министре Шойгу – это бывший партаппаратчик.
Светлана Кузнецова: Почти наши мнения сошлись.
Владимир Кара-Мурза: Комсомольский был работник. Сейчас, кстати, должны солдаты, как раньше, учить биографию нового министра обороны.
Светлана Кузнецова: Я не слышала.
Владимир Кара-Мурза: Сейчас позвонят ветераны советских вооруженных сил, которые учили биографию Гречко, Устинова и так далее. Слушаем вопрос из Владимира от радиослушателя Владимира Сергеевича.
Слушатель: Добрый вечер. В ответ на реплику одного радиослушателя, что нечего защищать в нашем сегодняшнем отечестве, ваша гостья сказала, что есть родина, ее надо в любом случае защищать. По поводу того, что есть родина. Древние греки говорили, что родина – это то место, где нам хорошо. Там, где хорошо, там и родина. В советское время для Украины, других народов союзных республик была малая родина и была большая родина. Пока была вера в правительство большой советской родины, готовы были защитить и умирать. На каком-то моменте в кризисной ситуации 70-х отношение стало меняться, и большая родина развалилась. Я вспоминаю, что в 1240 году, когда на Русь напал Тевтонский орден – это было католическое военизированное подразделение, защищать русские земли нам, русским людям, помогали татары. И тогда Русь входила в состав Золотой орды, Золотая орда была родиной для наших предков сегодняшних. Не кажется ли вашей гостье, что родина – это не то, где мы родились, а родина – это место, которое соответствует неким идеалам людей, живущих сегодня, и она может находиться в совершенно другом месте и в иных границах, чем то государство, в котором мы живем?
Светлана Кузнецова: Конечно, родина там, где тебя любят, страна любит своих людей, страна уважает своих людей, страна защищает своих людей, где страна, которой нужны свои люди. А у нас получается, что наши дети не нужны нашей стране. К сожалению, мы живем в той стране, где мы живем. Посмотрите, сколько сейчас уезжает талантливой молодежи. Недавно я слышала, не помню фамилию, по-моему, какой-то пианист, молодой человек просто уехал из страны, потому что ему грозил призыв. А помните Евгения Кисина?
Владимир Кара-Мурза: Он так и не вернулся, пока ему 27 лет не исполнилось.
Светлана Кузнецова: И сколько ребят таких бежит талантливых, не только творческих, но и интеллектуальных, программистов. Вы представляете, призвали парня, у нас настолько быстро электроника, все меняется, течет, он просто упустит, потеряет все, чему он научился. То же самое пианист: год не играет, у него пальцы загрубеют, он же не сможет это делать. Скрипач, танцор, неважно, кто. Ребята просто будут бежать из той страны, которая их не любит. Вот такая у нас родина. Но мы должны с вами сделать так, чтобы родина нас любила, кроме нас этого никто не сделает. Мы сами должны встать и сказать: мы хотим, чтобы армия была профессиональная.
Владимир Кара-Мурза: Еще в свое время министр обороны Иванов сказал: нам наплевать на талантливых балалаечников, нам нужны солдаты.
Светлана Кузнецова: Как вы знаете, один военком сказал маме: вы счастливая мама – у вас больной ребенок. Представляете, счастье, радоваться родителям, когда у них больной ребенок…
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Алексея Александровича.
Слушатель: Добрый вечер. Мое мнение такое: штатским людям никогда нельзя доверять пост министра обороны. И то же самое, наоборот, военным людям нельзя доверять штатские должности. На это есть прекрасные примеры, например, Громов стал губернатором Московской области. Что стало с областью? Разворовали, растащили, она обнищала. Шаманов стал губернатором Ульяновской области, что стало с областью? И Шойгу – это человек сугубо штатский, я думаю, что он никак не годится на должность министра обороны. Тем более, что в нашей стране столько прекрасных образованных военачальников, светлые головы. Почему же их нельзя назначить министром обороны? Например, генерал Ивашов, я слушаю всегда с удовольствием, как лекцию, когда он выступает.
Светлана Кузнецова: Слушатель практически подтвердил то, что я говорила, что должны быть профессионалы, которые умеют, хотят, тактику знают. Кстати, я не помню, где, в каких странах, даже есть женщина – министр обороны. Они поставили женщину суровую, строгую, чтобы не воровала и не давала воровать.
Владимир Кара-Мурза: Мы позавчера вспоминали Галину Старовойтову, была дата ее памяти, она претендовала на пост министра обороны.
Светлана Кузнецова: Думаю, что замечательная была бы министр обороны. Есть же Генштаб, который может разрабатывать операции, учения и все остальное. Мы посмотрели по Сердюкову – это хозяйственник, да, у него были хорошие вещи, начинал какие-то реформы. Но это таким пшиком большим закончилось. Видимо, не смог устоять.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвичку Ларису Дмитриевну.
Слушательница: Добрый вечер. Я не согласна с тем, что должен быть военный министр обороны, для этого есть профессионал – начальник Генерального штаба. По-моему, в последнее время в цивилизованных странах нет профессиональных военных. Насколько я знаю, сейчас новая тенденция. Между прочим, я дочь ветерана войны, дядя погиб на подводной лодке во время войны, так что эта тема очень близка мне. Вопрос такой: насколько я читала о знаменитой академии в Вест-Пойнт, там одна из лучших в мире кафедр античной истории. Во-вторых, чтобы попасть туда, нужно двух сенаторов отзыв хороший. Сейчас, насколько я слышала, теория бесконтактных войн, чего же мальчиков губить? Каждый мальчик – это ценность. Надо только профессиональную армию, кто хочет, кто мечтает об этой службе. И ни в коем случае военный не должен руководить. Тем более, что сейчас в Южном округе в департаменте образования вместо дамы Минько, очень похожей на Валентину Матвиенко, бывший политрук Коваленко. Прямо великая русская литература – как Скалозуб говорил: «Фельдфебеля в Вольтеры дам».
Светлана Кузнецова: Действительно, очень много офицеров, которых уволили, которых надо куда-то пристраивать, так вот и пристраивают. Слушательница опять же повторяет наши с вами слова.
Владимир Кара-Мурза: Как вам кажется, не отражают ли звонки наших слушателей в целом недоверие населения к собственной армии?
Светлана Кузнецова: Не только к армии, но и к власти. Там же все взаимосвязано. Прекрасно с вами понимаем, что просто так, снять проворовавшегося министра обороны и не завести на него уголовное дело – просто колоссальные деньги пропали. Куда они пропали, где они, кто будет за это отвечать? С той же формой – 170 миллионов потрачено, были ребята, которые погибли из-за этого, кто за это ответил?
Владимир Кара-Мурза: Там продавали побережье морское, пансионаты под частную собственность.
Светлана Кузнецова: Много чего продавали. У Министерства обороны много земель, целые городки. Городок в Приморье передают муниципалитету, раньше продавали. Только куда деньги шли? Лучше бы они шли на мирные цели, на контрактную армию нормальную.
Владимир Кара-Мурза: Какие сейчас главные проблемы у вашей общественной организации «Солдатские матери»?
Светлана Кузнецова: Таких проблем особых нет, только научить людей отстаивать свои права, самое главное, чтобы ориентировались.
Владимир Кара-Мурза: А призывников научить?
Светлана Кузнецова: Пытаемся учить. Но очень многие действительно боятся – хуже будет, еще что-то. Главное, я всех призываю: не бегайте, Христа ради, от военкомата, если положена отсрочка – сходите, оформите, если положено освобождение по здоровью – сходите, оформите. Беготня до добра не доводит. У нас, к сожалению, призывы одного дня еще существуют, и боюсь, что будут существовать, пока будет призывная армия. За один день призовут, и ты ничего не сделаешь, будешь год доказывать, что ты больной, или студент, или у тебя дети есть.
Владимир Кара-Мурза: Установлен ли у вас рабочий контакт с вашими контрагентами – военкомами?
Светлана Кузнецова: Да, мы очень хорошо общаемся. Мы знаем, когда военкомы нарушают закон, кстати, сейчас в военкоматах нет военных, сейчас только гражданские, всех распогонили. Бывшие военкомы называются начальники отдела призыва. Нормально общаемся, доказываем, что они виноваты, что они не правы, они соглашаются, исправляют свои ошибки, слава богу. Это хорошо, когда к нам попадают люди, мы можем помочь. Но зачастую они не знают своих прав. Им говорят обязанности, а о правах ничего не говорят.
Владимир Кара-Мурза: Какие у вас опасения в связи с начавшимся призывом, что ждет потенциальных призывников?
Светлана Кузнецова: Призыв уже в разгаре, отправки начались, больные в армии начались. 10 дней прошло на адаптацию, начинаются проблемы со здоровьем. Сейчас будет обратная волна, обратный отток тех ребят, с которыми что-то случилось в армии. Проблемы со служащими, проблемы с офицерами. Тоже страшно, когда офицерская дедовщина.
Владимир Кара-Мурза: Серьезная проблема то, что офицеры издеваются над солдатами?
Светлана Кузнецова: Бывает и такое. Может быть это из-за озлобленности, на ком-то выместить свою несостоявшуюся карьеру. Потому что ожидал одно. В советские времена, когда офицеры встречались, они отдавали честь. Сейчас нет. Я не видела, чтобы отдавали. Из-за своей неустроенности, может быть, вымещают злость на ребятах. Но это уже на совести офицеров, которые плохо себя ведут.
Владимир Кара-Мурза: Как вы думаете, окончательно ли похоронена идея Владимира Комоедова увеличить срок службы до полутора лет?
Светлана Кузнецова: Я очень боюсь, что нет. Боюсь, что это не окончательно, действительно был пробный вброс, посмотреть, как общество среагирует. Потому что действительно призывать некого. На контракт ребята не идут, не хотят, если кто приходит, они убегают оттуда. Призывать некого. Поэтому будут увеличивать срок службы, чтобы как-то восполнить ряды призывников армии.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, когда российская армия станет полностью контрактной?
Светлана Кузнецова: Я вам говорила, 33 года назад я ожидала, что она будет контрактной. Как-то у меня опасения и сомнения. Не хотят наши военные, не хотят наши правители. Это бесплатная рабочая сила. Я не понимаю, зачем они там нужны, зачем нужны в армии необученные мальчишки? Я не понимаю. Я боюсь, что в ближайшем будущем – вряд ли.