Владимир Кара-Мурза: «Отдельное федеральное агентство может быть создано в России для решения проблем детей-сирот», – заявил уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. «Всякого рода комитеты и советы не смогут решить существующих проблем. Есть предложение от профильного комитета создать федеральное агентство, которое будет заниматься именно проблемами сиротства, оперативно решать эти проблемы», – сказал омбудсмен. По его словам, «новое федеральное агентство может появиться при Минобрнауки». С идеей создать ведомство выступил думский комитет по делам семьи, женщин и детей. Уполномоченный добавил, что «на данный момент в России нет единого ведомства, занимающегося сиротами, функции распределены между 19 федеральными ведомствами, и мне, как уполномоченному, приходится играть роль комиссара при президенте и решать все эти вопросы со штатом всего 20 человек», – отметил Астахов.
О том, нужно ли России агентство по делам сирот, мы беседуем с муниципальным депутатом района Зюзино, активистом Партии 5 декабря Константином Янкаускасом. Вы практически работаете на месте, как выглядит проблема усыновления в вашем муниципальном образовании?
Константин Янкаускас: Это типичный московский район, 120 тысяч жителей, есть роддом, показатели средние по городу, могу рассказать статистику. Опека и попечительство, не конкретно детские дома, но та структура, которая контролирует детские дома, школы-интернаты и сиротские приюты, то есть взаимодействует с людьми, – эти полномочия переданны муниципалитету от города. Буквально два месяца назад мы заслушивали по итогам 9 месяцев прошлого года отчет нашего отдела опеки. В среднем 45 детей ежегодно выявляются опекой как дети без попечения родителей, либо отказники, – их примерно половина, когда ребеночка родили в роддоме и отказались от него. Вторая половина – это какой-то несчастный случай, родители умерли, либо их лишили родительских прав, то есть депрессивные семьи, алкоголизм, наркомания. Итак: за 9 месяцев 45 новых детей появилось, только 20 детей либо в какой-то форме передаются под опеку, либо в приемную семью, то есть когда заключается договор между отделом опеки и семьей, получает за это деньги, грубо говоря, полупрофессиональное исполнение родительских обязанностей. Получается, 45 новых ребят остались без попечения родителей, из них 20 усыновили или опекают. Из этих 20 трех отказников взяли из роддома, а всего там 9 отказников, шесть детей пока не нашли свою семью. Что же плохого, если даже не каждый год, а раз в три года какой-то счастливый отказник нашел семью в Соединенных Штатах Америки!
За 23 года одного мальчика у нас в Зюзино лишили возможности, шанса иметь свою счастливую семью. Я это вижу своими глазами. Когда рассказывают руководители опеки все эти достаточно типичные истории, тяжело все это слушать. Опека порядка 300 детей имеет на контроле, из них 144 ребенка – это те, кто находится либо на попечительстве, на опеке, либо в усыновленных семьях, либо в приемных. 154 ребенка – это те, кто либо в школе-интернате, либо в сиротском приюте, откуда потом в интернат или детский дом распределяют детишек. Постоянно это число детей, которые в детских домах, в интернатах, ненамного увеличивается с каждым годом. Это результат депутатов от «Единой России». Пятилетняя политика «Единой России» в районе Зюзино конкретно видна – что число сирот растет.
То, что Астахов говорит про агентство, – просто человек не очень компетентен. Опека, попечительство, помощь сиротам – это региональный уровень, где-то, как в Москве, передается муниципалитетам. Сейчас это опять хотят централизовать, то есть создать отдельное ведомство со своей структурой, со своим штатом. Время уйдет на его внутренние регламенты, на то, как они будут взаимодействовать с региональными властями, потом они, может быть, захотят эту структуру унифицировать в регионах. То есть вместо реальной работы, которая могла бы быть через какую-то национальную программу по ликвидации массового сиротства, мы имеем очередные бюрократические и пиаровские вещи.
Владимир Кара-Мурза: Чем вы объясняете такую позицию Павла Астахова? Может, он просто мутит воду, чтобы затушевать проблему «закона Димы Яковлева»?
Константин Янкаускас: Я бы сказал, персональная ответственность лежит на нем, детский омбудсмен, скорее, теперь выглядит как псевдо-омбудсмен. То есть реально права ребенка конкретно нарушаются этим законом, а он его поддерживает. Теперь ему нельзя 46 детей лишить конкретных родителей, которые были вполне определены, дети их видели, нельзя просто так это сделать и дальше жить, как ни в чем ни бывало. Это именно его компетенция. Все остальные единороссы будут рассказывать про какие-то нацпроекты, еще что-нибудь придумают перед выборами, а Астахов конкретно за детей отвечает, поэтому он придумал такое громкое название – федеральное агентство. Это совершенно некомпетентный подход. Если он хочет заниматься, нужна какая-то национальная программа, в рамках этой программы регионам нужно передавать больше финансовых средств. Потому что это проблема более общая, вся социалка на регионах лежит, на муниципалитетах, все самые крупные налоги в федеральном бюджете. То есть обязательства у регионов, а денег на исполнение обязательств нет. Хотя бы по вопросу сирот исправьте эту ситуацию!
Второе: проблема сиротства – следствие общей социально-экономической ситуации. Половина – это отказники, а половина дети из неблагополучных семей. Это алкоголизм, это наркомания, просто бедность. Это уходит в общероссийские проблемы, по алкоголизму должна быть отдельная программа, как и по наркомании. Как мне кажется, мы в итоге упираемся в то, что Государственная дума не работает. Бедная опека в Зюзино пытается что-то сделать, где-то, кстати, они пытаются заработать на этом. Ко мне лично анонимные жалобы поступали от усыновителей, что у них откровенно вымогают деньги: хотите усыновить ребенка, а мы вам можем отказать, так что давайте, делитесь. То есть если бы у нас парламент работал, он бы занимался алкоголизмом, наркоманией, а не придумывал людоедские законы. Как следствие нормальной работы парламента у нас было бы и то, что количество сирот было бы меньше, чем сейчас.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от москвича Олега.
Слушатель: Добрый вечер. Объясните мне, раз отказываются от инвалидов наши семьи, почему американцам наших детей продают? Это же действительно нонсенс какой-то. Почему не отдавать бесплатно и еще спасибо говорить. И сразу не будет никакой коррупции, Исаев не будет возникать, что торговлей детьми занимаются те, кто вышел на марш, на котором я сам тоже был. Просто отдавать бесплатно – и все!
Константин Янкаускас: У нас чиновники на всем стараются заработать, на чем только можно. Почему продают, и не только продают, а вымогают деньги, в 90% с российских усыновителей, наших соотечественников, – потому что у нас все это коррумпировано и неподконтрольно. Здесь важная особенность: практически никто не собирается контролировать эту сферу опеки, попечительства, усыновления. По каким-то другим вопросам есть жесткий контроль, Чирикова, например, занимается экологией, Навальный занимается госзакупками, – и то Навальный по детскому дому поднял скандал, как воруют обувь у сирот. Правоохранительной системы нет. Пойдешь, напишешь в районный отдел, в прокуратуру, – там либо времени этим заниматься, либо все в сговоре. Находится детский дом на территории района, значит это хлебное место для начальника районного отдела полиции, он все эти места знает. Будут на него жаловаться – он вызовет директора, скажет: как, ты продаешь? Давай, за крышу плати! Мы упираемся в то, что система государственной власти, система правоохранительных органов полностью развалена, деградировала и бесплатно, даже если бы сам Путин сказал: «Давайте американцам бесплатно отдавать», – я думаю, все равно бы ничего исправить не получилось.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от Людмилы Ивановны из Смоленской области.
Слушательница: Добрый вечер. Как докричаться до власть имущих, как им сказать, что идиотическое управление страной уже привело по сути дела к краху! Я живу в деревне, по сегодняшней теме масса примеров: и топят ребенка в туалете, и зимой мама оставляет ребенка в нетопленой квартире, пожары – дети сгорают в домах. Дело в том, что вся Россия в неполадках, куда ни кинь – всюду клин. Черт их возьми, руководящих! У нас, у простых людей переполнена чаша, а у других раболепство сохраняется до предела. Путин – плохо, дума – плохо, но голосовать я буду только за Путина – речи такие я слышала, когда агитировала на выборах. Черт возьми, простите за эмоциональность, – неужели они не слышат, неужели наверх пробиваются только подлые и враги людей, целой страны?
Константин Янкаускас: Именно так, как вы сказали, так и есть. На самом деле говорить о том, как бы нам достучаться до власти, с моей точки зрения, не только бесполезно – это вредно. Нам нужно думать, как эту власть менять, всю систему власти. В частности, поэтому, когда появилась мизерная возможность зарегистрировать независимую, не подконтрольную Кремлю партию, мы с еще радом муниципальных депутатов, гражданских активистов, организаторов зимних протестных митингов решили создать Партию 5 декабря. Потому что я вижу: то, что я делаю на муниципальном уровне, все равно упирается в вертикаль власти, которая идет реально от президента до конкретного дворника, до конкретного директора сиротского приюта. Пытались до прошлого года создать систему безальтернативности, если власть плохая, за кого голосовать – за клоунов Зюганова, Жириновского и Миронова? Но сейчас вроде бы такая возможность есть, и поэтому появляется еще одна возможность для гражданской активности участвовать в новых политических партиях. Не только Партия 5 декабря, целый ряд партий появился, новых и перспективных. Участие в партиях – это тоже выход. И голосование, наблюдение на выборах, – в том числе для этого. Безусловно, акцию протеста 13 января я считаю сверхуспешной. Она достойная, всем низкий поклон, кто вышел на нее. Потому что, как я говорил, за сирот некому заступиться. Пенсионеры, вы помните, как выходили за свои льготы в 2005 году, студенты тоже, если объединяют вузы, не платят стипендии, протестуют. А кто за сирот заступится? Те, кто пришли, молодцы, а те, кто не пришли, наверное, должны задуматься и что-то сделать полезное против этого закона, чтобы его в итоге отменили.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Подмосковья от радиослушателя Виталия Евдокимовича.
Слушатель: Добрый вечер. Тема для меня очень болезненная по нескольким причинам. Во-первых, я многодетный отец, отец четырех детей, из которых трое по крови мои родные, один мною усыновлен, причем усыновлен инвалид. Мое мнение: весь этот шабаш, который сейчас идет, во многом спекулятивный, спекулируют на детях – это антиморально. Мое мнение, конечно, в чужую страну передавать здорового, нормального ребенка нельзя – это аморально. Я недавно слушал выступление Никонова, он привел в пример страны, которые имеют законы, запрещающие передачу детей в другие страны. Кстати, эти страны никем не критикуются, критикуется только Россия. Да, можно отдавать больных детей, инвалидов, которые в России не могут быть вылечены, а учитывая, что Америка и весь Запад имеют более развитую медицину, их можно отдавать. Но ни в коем случае, конечно, не продавать – это вообще верх цинизма и со стороны тех, кто продает, и со стороны тех, кто покупает. При этом ни в коем случае ребенок не должен терять свое гражданство, то есть он всегда должен иметь возможность вернуться в родную страну. Вопрос: почему критикуется Россия, почему не критикуются другие страны, а предложение я уже сказал – можно отдавать как исключение, без торговли.
Константин Янкаускас: Почему критикуется Россия? Я живу в России, я патриот свой страны, я критикую правительство, когда оно что-то делает неправильно. Чужой опыт лучше перенимать только хороший, мы живем в своей стране, давайте критиковать правительство, давайте хвалить, если оно делает что-то хорошо. Это один из самых ужасных законопроектов за всю историю «Единой России» и Путина. Что касается процедуры усыновления, ребенка позволяют усыновлять зарубежным гражданам, если не нашлось усыновителей в России. Как правило, это как раз американцы, они берут любых детишек, в том числе и очень больных, которых невозможно вылечить в России. У нас в конкретном районе 9 отказников, только треть усыновляют, а остальным вы предлагаете жить в детском доме в том состоянии, в котором они живут? Пусть берут, главное, чтобы ребенок был счастлив. Он потом будет благодарен стране за то, что она отдала, будет ее гражданином, будет жить на два дома, если будет у него шанс.
Я хочу сказать насчет того, что американцы покупают детей за деньги, как сказал депутат Федоров из «Единой России». Я специально поинтересовался, спрашивал у коллег, посмотрел в интернете, – ни одного запроса нет от депутата Федорова по поводу усыновления американцами за деньги. Ни от Федорова, ни от Исаева, ни от Баталиной. По Навальному куча запросов, по Удальцову куча запросов, по НКО, что все иностранные агенты. То есть ложь и демагогия с начала и до конца! Никаких фактов нет, никаких следственных действий не ведется, просто люди не отвечают за свои слова. Потому что они не депутаты, их никто не выбирал, они надеются, что через пять лет их опять так же на этих «каруселях», вбросах, фальсификациях втащат в думу, и они будут людям лапшу на уши вешать.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Татарстана от радиослушательницы Раисы.
Слушательница: Добрый вечер. Спасибо вам за передачу и спасибо Путину за такое постановление. Путин правильно делает, что не отдает детей. Я воспитала троих детей одна без мужа, все нормальные.
Константин Янкаускас: Раиса, а что делать с теми, кто в детских домах, кого не усыновляют ваши соседи?
Слушательница: Детские дома – туда деньги поступают. У нас поступление было в долларах, открыли посылку гуманитарную, там доллары были. Откуда они? Они скрыли, никому не сказали.
Константин Янкаускас: И вы предлагаете оставить детей в этих мафиозных группах.
Слушательница: Оставить детей у нас, никому не давать.
Константин Янкаускас: Вы говорите, что мафия в детских домах и предлагаете у этой мафии оставить детей. Вот тоже, кстати, позиция характерная: у нас все плохо, по уши в фекалиях, но лучше в родной стране, чем отдадим детей на Запад. Кто-то из великих сказал – где хорошо, там и родина. Надо создавать условия. Мы возвращаемся к тому, чтобы экономика была нормальная, чтобы люди не сидели без работы в средней полосе России, на юге, не спивались, чтобы не лишали родительских прав, не забирали детей. Парламент над этим не хочет работать. Я, как экономист по образованию, могу сказать, что в бюджете чудовищный дисбаланс между центром и регионами в налогах, дисбаланс между отдельными регионами, бюджет просто одобряется без всяких поправок, правительство что куда внесло, так и приняли. Вы посмотрите расходы на образование в Америке и в России! Если мы будем смотреть в процентах ВВП, в Америке в полтора раза выше, у них 5, почти 6%, у нас 4,2%. По здравоохранению у нас меньше 4% от ВВП, в Америке 16%, в четыре раза больше! Вот отсюда неравенство возможностей. В Америке простая семья мало того, что сама может встать на ноги, усыновляют не какие-то олигархи, не Бред Питт с Анжелиной Джоли, как Путину хотелось бы, – а это простые люди, средний класс. Они могут позволить себе потратить силы, время, усыновить ребенка в России. Потому что там государство вкладывается в равные возможности, в социальную сферу. У «Единой России» позиция такая: пусть дети сидят в детских домах. Это одно из самых жутких социальных учреждений.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Калининградской области от радиослушателя Александра.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Мне кажется, корни этой проблемы по усыновлению детей лежат в России далеко позади, где-то к 1917 году надо возвращаться. Я хотел бы заострить внимание на том, что нам не надо плодить детей, которые бы поступали немощными и покалеченными в дома. Мне кажется, что правительство, которое мы сейчас имеем, с 1917 года до сих пор нелегитимно. Ни одного часа с 1917 года у нас не было легитимного правительства, мы с этим правительством будем и дальше с этой проблемой сталкиваться, дальше у нас будет обезлюдено село, будут появляться дети неполноценные, и алкоголические семьи, наркомания и так далее. Я хочу, чтобы все радиослушатели Радио Свобода услышали, сколько было детей в среднем в крестьянских семьях в императорской России, и были ли среди них, конечно, были всякие, были ли они алкоголиками, наркоманами, были ли они калеками?
Владимир Кара-Мурза: Такой статистики ни у кого нет. Россия была аграрной страной, и воспроизводство сельского населения было расширено.
Константин Янкаускас: Сложно сравнивать, тогда и медицина была на другом уровне. Конечно, традиции были другие, была аграрная страна. Ряд исследователей высчитывали ряды и говорили, что 400 миллионов человек жило бы в конце ХХ века, если бы были прежние темпы рождаемости. Сиротство – это не проблема сама по себе, мы выходим на то, что сейчас действительно не могут вытянуть ребенка, на второго дают материнский капитал, ты его по назначению не используешь, он мизерный, квартиру на него не купишь.
Алкоголизм был и в царской России, еще Некрасов писал: «до смерти работает, до полусмерти пьет». Нужно бороться с этим. Алкоголизм – это должна быть национальная программа, национальный проект, спивается нация, спивается деревня. У нас наоборот – в процентном отношении поднимали акцизы на пиво, если пересчитывать, получается, что на спирт в пиве подтягивали к акцизам на водку. Получается, пиво в какой-то момент дорожало быстрее, чем водка. Господин Мединский, бывший депутат Государственной думы, все помнят, чем он занимался, как он дорабатывал закон о рекламе крепкого алкоголя, этой рекламы не было в печатных СМИ, а потом она туда вернулась. То есть, пожалуйста, тоже политика: на словах они говорят, что за сирот, а на деле алкоголизм – одна из причин того, что люди спиваются, бьют детей, плохо с ними обращаются, дети голодные. Нам рассказывали, что ребенок-отказник живет в детском доме, а тут просто детей из полузвериной норы вытаскивают, они не знают, как есть ножом и вилкой, не знают, что такое спать на чистом белье. Господин Мединский принял такой закон о рекламе, и его в качестве поощрения назначают министром культуры. Это для меня совершенно непонятные вещи, непонятные решения, непонятная кадровая политика.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Наталью, радиослушательницу из Иркутска.
Слушательница: Здравствуйте. Меня в вопросах усыновления детей, пристраивания их куда-то, волнует – а почему россияне не усыновляют, почему дается возможность за рубеж отправить наших родных русских детей. Почему в этой сети целая цепочка выстроилась – соцзащита, органы опеки, дома малюток. Моя мама работала в приюте, по пять-шесть детей из семей поступают. Эти мамы теперь уже приходят за материнским капиталом. Почему им позволяют рожать, плодиться, действительно, и оставлять детей? Отказники – какое страшное слово. Я сама инвалид по зрению первой группы, мы живем в семье, хотя к нам приходили с вопросом: зачем вам дети? Мы их стараемся воспитать людьми, я за своего ребенка не знаю, что сделаю, если вдруг его обидят. Стараюсь изо всех сил воспитать полноценных членов общества. Почему у нас не прослеживается этот вопрос в неблагополучных семьях?
Константин Янкаускас: Потому что социалка, на которой постоянно экономят, – это самый постоянно срезаемый уровень. У нас в районе бюджет на 2013 год принимали, идет субвенция из правительства Москвы, из городского бюджета на 10,6 миллионов рублей. Если пересчитать этот бюджет опеки на одного ребенка, – грубо говоря, три тысячи рублей на ребенка в месяц. Это определенный показатель. Как пишется в документах, опека выявляет детей, оказывает им необходимую помощь, следит за ними в приютах. На сто тысяч жителей района приходится всего полтора десятка сотрудников опеки. Сейчас мы обратились в правительство Москвы, чтобы штат увеличили. Принимает бюджет тоже «Единая Россия», а у нее еще более подавляющее в Мосгордуме представительство, чем в Госдуме.
Сейчас присоединили Новую Москву – это была Московская область, была своя территориальная система детских домов, приютов и так далее. Присоединили 250 тысяч жителей вместе с сиротами, вместе с неблагополучными семьями к Москве. У нас в Юго-Западном округе один социальный приют, из которого потом детей распределяют в интернат, в детский дом, – опять получается в этот приют. Бюджет не увеличили, штат не увеличили, а нагрузка выросла. Они вести эту профилактику, отслеживать неблагополучные семьи просто физически не могут. Надо еще сотрудников полиции привлекать. Сотрудникам полиции ходить к алкоголикам не хлебно, не прибыльно. Не хватает времени. Нет никакого системного подхода, есть заявления, декларации и этот чудовищный закон. Он чуть-чуть еще увеличит нагрузку на наши детские дома. Как бы цинично ни звучало, система не обвалится от этого, но ситуацию еще хуже делаем, чем она могла бы быть, если бы этого закона не было.
Я с этим сталкиваюсь, видна непродуманность решений. Например, надо децентрализовать, передать часть налоговых полномочий муниципалитетам, чтобы они как-то сами решали, насколько можно увеличить штат, – они этого не могут. Они боятся, как бы чего не вышло, если дадут полномочия муниципалитету, таким активным, независимым от администрации людям, как я, которые что-то делают для района. Все идет централизованно. Сделают это агентство, и ситуация ухудшится, еще тяжелее будут приниматься решения, например, даже в конкретный район двух дополнительных сотрудников опеки добавить.
Владимир Кара-Мурза: Вы считаете, что услышат вашу просьбу наверху?
Константин Янкаускас: Я считаю, что нужно делать то, что должно. Я ходил на митинг 13 января, у моей мамы, которая воспитала двух детей, был юбилей, 50 лет исполнилось, и она тоже в свой день рождения, пошла на митинг. Мы обращаемся в правительство Москвы: на сирот денег нет, на опеку, на попечительство денег нет, зато 16 миллионов рублей они выделили на мониторинг деятельности муниципальных депутатов в интернете. Коллега Кичанова написала замечательный материал, как были выделены деньги, никаких собеседований с депутатами, ни опросов депутатов, ничего не сделали. Мы говорим не о 16 миллионах рублей, надо 150-200 тысяч рублей, чтобы нанять двух дополнительных сотрудников. Поэтому если нас не слышат, есть альтернативный вариант – поменять власть. Будем ходить на митинги, если понадобится. Все говорят, в фонтане Удальцов купался, надо – искупаемся в фонтане и зимой, и летом. Будут выборы в Мосгордуму, будем участвовать с этой позицией конкретно – децентрализация, передача муниципалитетам налоговых полномочий, чтобы они самостоятельно занимались опекой и попечительством. Будем делать все, что от нас зависит. Кроме нас никто не может ничего сделать.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Смоленскую область, вопрос Геннадия Сергеевича.
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете о том, что в Америке нет закона о лишении родительских прав. За ущемление прав ребенка родители, если такое происходит, надолго садятся в тюрьму. Поэтому там дети все обеспечены, и живут по несколько детей в семьях. Что нужно делать сейчас? Вы можете бегать на митинг, но кремлевская мафия уничтожает народ, так подумайте лучше, как эту мафию свергнуть. Я готов объяснить, если вы не знаете, как это делалось в России, позвоните мне.
Константин Янкаускас: По поводу Америки мне нечего добавить, там и суд есть. Когда институты демократического общества работают нормально, нет необходимости в каких-то дополнительных бюрократических структурах. А по поводу свержения власти, я считаю, что когда социальное требование увязывается с роспуском думы – это абсолютно правильно. Когда мы выходили 5 декабря на Чистые пруды первый раз, говорили, что у нас украли выборы, у нас украли наших депутатов, наши голоса. И все последующие законы, мне кажется, как раз нужно привязывать к тому, что дума нелегитимна. Был Гудков, мы конкретно с ним «карусель» разоблачили, и по иронии судьбы он в Зюзино входил в городскую корзину «Справедливой России». За него действительно голосовали, у себя в районе фальсификации отбивали, его лишили мандата. А Москву представляет Ресин – вот результат украденных голосов. Поэтому власть надо менять массовыми действиями, и первое – это перевыборы думы.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Махачкалы от радиослушателя Амирхана.
Слушатель: Добрый вечер. Ваш гость сказал, что родина там, где хорошо, но есть еще одна пословица: «Хорошо там, где нас нет». Во время второй чеченской войны у меня жили беженцы, из них одна бездетная чета была. Когда босоногими, грязными, неумытыми детьми был полон Грозный, много людей погибло, в эти дни они не могли усыновить ребенка. Я не помню порядок цифр, с них запросили такую несусветную взятку, что им это было явно непосильно, хотя они хотели детей. Честно говоря, эту неуемную энергию, которую подняли вокруг этого вопроса, надо направить на решение других вопросов. Которые не хотят усыновлять – это одно, но сколько людей, которые хотят, но которым препятствуют! Еще одно: те деньги, которые по официальной информации тратятся в детдомах на ребенка, – я больше чем уверен, если хотя бы половину этих денег давали семьям, мне кажется, адекватные нормальные семьи с удовольствием брали бы детей. Потому что материальная часть не на последнем месте, особенно, что касается жилья для молодых людей. Эта энергия пошла бы на хорошее дело. Отправить наших детей далеко – не проблема, а вырастить здесь – это трудно. Мы же растим своих детей, это тоже наши дети и хотелось бы, чтобы они выросли здесь.
Константин Янкаускас: Я практически со всем согласен. У нас получается: решения принимает государство людоедские, а потом государственные мужи выступают и говорят: а проблему будем решать всем обществом. То есть мы приняли решение, мы ухудшили ситуацию, а теперь давайте ее решать все вместе. То есть мы не в ответе за это. Жилье аварийное не ремонтируют, банковская система не развита, проценты по ипотеке огромные. Квартирный вопрос тоже влияет на ситуацию с детьми. У меня коллега, депутат второй созыв, Наталья Чернышова, она замечательное сравнение привела. Она не состояла ни в «Солидарности», ни в какой оппозиционной партии. Знаешь, говорят, я поняла, кто такой муниципальный депутат. Дом, течет крыша, я бегаю с тазиком, один поставила, в другом углу потекло, в третьем. Первый убрала, снова потекло. Я поняла, что тазиков все равно не хватит, надо пойти наверх и крышу поменять. Да, надо менять всю крышу, менять систему государственного устройства, и тогда все позитивное, что мы обсуждали сегодня, можно будет реализовать. Потому что нормальная власть, будет прислушиваться к тем импульсам, которые идут от гражданского общества.
Владимир Кара-Мурза: Какие еще проблемы вы на муниципальном уровне заметили и нашли выход для их решения?
Константин Янкаускас: Проблемы решаем, начиная от поликлиники для жителей района и заканчивая горячей водой в отдельно взятой квартире. Конечно, людей волнует жилищный вопрос, особенно тех, кто постарше. У нас в районе частично дома 70-х годов, которые правительство Москвы делит на сносимые или не сносимые, часть сносимых делается не сносимыми, количество сносимых сокращается, а не сносимых растет. Хотя когда Хрущев их строил, говорил, на 25 лет, – а они уже стоят больше. Конечно, очень волнует экология, Москва сверхуплотнена. В жару высокая смертность была, потому что люди оказались в каменной бане, очень мало зеленых зон. Битцевский лес, который рядом с нами, – там строят метро, прорубают просеки, огромные куски леса вырубают. Вот эти вопросы нас волнуют. Волнует, что к людям относятся как к футбольным мячам. Они приходят в ту же управу, в префектуру – а их отфутболивают, вместо того, чтобы объяснить: у тебя такая проблема, ты обратись туда, там человек за 7 дней решит. Такого же нет! Людей пинают: зачем ты ко мне пришел, иди к заму. Откуда люди знают, если нигде это не написано. Очень чувствуется раздражение от проблем. Мы пресекли на два миллиона рублей коррупционных по ЖКХ. Пыталась управляющая компания заработать эти деньги с дома на обслуживании лифта. Кстати, жители сами активные, они все это поняли, обратились ко мне, и решили этот вопрос.
Мы упираемся в то, что центр решения сконцентрирован наверху, а наверх все доходит в искаженной форме, вниз спускаются какие-то отговорки, мантры. Допустим, реформа здравоохранения: в Москве объединили поликлиники вокруг единого диагностического центра, бабушка раньше ездила две остановки на троллейбусе до поликлиники, теперь ей нужно ехать на метро и потом еще на троллейбусе. Даже не пришло в голову сделать прямой троллейбусный маршрут до поликлиники. Конкретно мы занимаемся тем, что пробиваем прямой маршрут. Вы не можете отменить свою дурацкую реформу, хотя бы сделайте, чтобы удобно было ездить. То есть ради каких-то частных проблем выходишь на городской, на федеральный уровень. Нужно менять систему, законы и, конечно, нужно менять исполнителей. Есть много норм и в уголовном кодексе, и в административном, но они не работают. Не привлечешь к ответственности исполнителей, потому что правоохранительные органы и суды тоже не работают. Поэтому мы ходим на митинги, регистрируем партию, потому что надо менять крышу, а с тазиками я сколько угодно буду бегать...
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. Судя по тому, как ведут себя управляющие компании ЖКХ, они ничем иным, как кормушкой для местных администраций являться не могут. Я не могу понять, это же полностью находится под контролем уголовных элементов, все об этом знают. Разве они созданы для того, чтобы разрушить остатки жилищного фонда и снабдить дополнительными деньгами администрацию? Иначе ни для чего другого они не предназначены. Эти управляющие компании – даже не колониальные образования, они хуже, даже колонизаторы что-то делали. А эти сборы все время растущих платежей – я вообще от них не вижу никакого толка! Объясните, кто их курирует, кто их крышует, кто их создал и для каких целей.
Константин Янкаускас: Все правильно вы сказали, это действительно кормушка для администрации, рынок-то неконкурентный, непрозрачный. Хотя, казалось бы, сделать компанию, которая будет убирать двор, нанять дворников, – в принципе, должна быть конкуренция, цены должны снижаться, и люди должны платить меньше за уборку двора. За счет того, что рынок коррумпирован, монополизирован, в каждом районе есть свой зампрефекта и замглавы управы по ЖКХ, с ним эти компании аффилированы, бывает, что на соседа зарегистрированы. В районе Сокол был брат Тельмана Исмаилова заместителем префекта, его друг был глава управы, а мама – главой управляющей компании. Просто конфликт интересов. Открываем уголовный кодекс – превышение служебных полномочий. Правоохранительные органы бездействуют. Действительно, такие компании созданы для обогащения. Их курируют управы и префектуры, с которыми они работают в связке. А депутатов в Москве городских всего 35, один депутат на 6 районов, он просто физически не может это контролировать. Местные депутаты тоже не могут контролировать. Если бы муниципалитет хотя бы заключал с ними контракты, я мог бы эти деньги, эти потоки как депутат своим обращением депутатским контролировать, было бы проще. Естественно, «Единая Россия» не заинтересована в этом, потому что все префекты – руководители окружных ячеек «Единой России». Кто же сам себе обрубит источник финансирования!
Владимир Кара-Мурза: Партия 5 декабря готова выйти на городской уровень и бороться за места в Мосгордуме?
Константин Янкаускас: Безусловно, у нас будут сильные кандидаты-одномандатники. Самая главная задача не только нашей партии, но всех реально оппозиционных партий – договориться, чтобы мы сами себе не отдавили ноги в этой борьбе. В нашем городе, как видно по опросам, большинство жителей поддерживает оппозицию, Нужно цивилизованно договориться. Идеально, конечно, было бы сделать общий список по партийной квоте и иметь кандидатов-мажоритарников. Я, безусловно, для себя не исключаю возможности баллотироваться. Мы платим какое-то количество налогов, 90% уходит в городской бюджет, потом наш район получает значительно меньше, чем мы платим. А так, условно говоря, платишь и муниципальное собрание и большей частью своих налогов распоряжается. Ты видишь прямую взаимосвязь между тем, что заплатил деньги, и собрание работает или не работает. Это может поменять только Мосгордума своим законом. Поэтому мы готовимся к выборам, мы работаем по местным проблемам. Кстати, мы работаем по той же проблеме образования, член нашей партии организовывал научно-образовательную колонну на Марше миллионов, очень успешная была инициатива. Конечно, мы готовы этими проблемами заниматься на уровне города, не только в Москве, но и в других регионах есть у нас активные ребята.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, теряет ли авторитет партия власти, которая узурпировала власть в столице?
Константин Янкаускас: Безусловно, особенно с уходом Лужкова «Единая Россия» начала терять, надбавки «лужковскими» назывались, хотя эти решения принимала Мосгордума. Сейчас идет кадровая чехарда, проблемы не решаются никакие. Правда, Собянин много делает по транспорту. Рейтинг колеблется в районе 25-30%. Мы еще в 2009 году, когда закрыли наблюдателями весь Гагаринский район от «Солидарности», от «Яблока», там тогда «Единая Россия» набрала 30%, а КПРФ и «Яблоко» в сумме 45% – при том, что у «Единой России» по Москве было 66% наворованных голосов. Рейтинг колеблется, они держатся за счет каких-то махинаций. Можно спокойно и аккуратно отдать власть, у людей терпение заканчивается. Как я говорю: приходите, беритесь за руки, не расходитесь от префектуры, пока не решат ваши проблемы. Может быть и такой сценарий, когда авторитет власти низко упадет. Поэтому я призываю чиновников мэрии задуматься. Других москвичей не будет. Путин вас может поменять, у него будут другие кандидаты в мэры, а если вы пойдете на выборы с такой программой, у вас других москвичей не будет, вам москвичи на выборах, на митингах покажут свое «фи».
О том, нужно ли России агентство по делам сирот, мы беседуем с муниципальным депутатом района Зюзино, активистом Партии 5 декабря Константином Янкаускасом. Вы практически работаете на месте, как выглядит проблема усыновления в вашем муниципальном образовании?
Константин Янкаускас: Это типичный московский район, 120 тысяч жителей, есть роддом, показатели средние по городу, могу рассказать статистику. Опека и попечительство, не конкретно детские дома, но та структура, которая контролирует детские дома, школы-интернаты и сиротские приюты, то есть взаимодействует с людьми, – эти полномочия переданны муниципалитету от города. Буквально два месяца назад мы заслушивали по итогам 9 месяцев прошлого года отчет нашего отдела опеки. В среднем 45 детей ежегодно выявляются опекой как дети без попечения родителей, либо отказники, – их примерно половина, когда ребеночка родили в роддоме и отказались от него. Вторая половина – это какой-то несчастный случай, родители умерли, либо их лишили родительских прав, то есть депрессивные семьи, алкоголизм, наркомания. Итак: за 9 месяцев 45 новых детей появилось, только 20 детей либо в какой-то форме передаются под опеку, либо в приемную семью, то есть когда заключается договор между отделом опеки и семьей, получает за это деньги, грубо говоря, полупрофессиональное исполнение родительских обязанностей. Получается, 45 новых ребят остались без попечения родителей, из них 20 усыновили или опекают. Из этих 20 трех отказников взяли из роддома, а всего там 9 отказников, шесть детей пока не нашли свою семью. Что же плохого, если даже не каждый год, а раз в три года какой-то счастливый отказник нашел семью в Соединенных Штатах Америки!
За 23 года одного мальчика у нас в Зюзино лишили возможности, шанса иметь свою счастливую семью. Я это вижу своими глазами. Когда рассказывают руководители опеки все эти достаточно типичные истории, тяжело все это слушать. Опека порядка 300 детей имеет на контроле, из них 144 ребенка – это те, кто находится либо на попечительстве, на опеке, либо в усыновленных семьях, либо в приемных. 154 ребенка – это те, кто либо в школе-интернате, либо в сиротском приюте, откуда потом в интернат или детский дом распределяют детишек. Постоянно это число детей, которые в детских домах, в интернатах, ненамного увеличивается с каждым годом. Это результат депутатов от «Единой России». Пятилетняя политика «Единой России» в районе Зюзино конкретно видна – что число сирот растет.
То, что Астахов говорит про агентство, – просто человек не очень компетентен. Опека, попечительство, помощь сиротам – это региональный уровень, где-то, как в Москве, передается муниципалитетам. Сейчас это опять хотят централизовать, то есть создать отдельное ведомство со своей структурой, со своим штатом. Время уйдет на его внутренние регламенты, на то, как они будут взаимодействовать с региональными властями, потом они, может быть, захотят эту структуру унифицировать в регионах. То есть вместо реальной работы, которая могла бы быть через какую-то национальную программу по ликвидации массового сиротства, мы имеем очередные бюрократические и пиаровские вещи.
Владимир Кара-Мурза: Чем вы объясняете такую позицию Павла Астахова? Может, он просто мутит воду, чтобы затушевать проблему «закона Димы Яковлева»?
Константин Янкаускас: Я бы сказал, персональная ответственность лежит на нем, детский омбудсмен, скорее, теперь выглядит как псевдо-омбудсмен. То есть реально права ребенка конкретно нарушаются этим законом, а он его поддерживает. Теперь ему нельзя 46 детей лишить конкретных родителей, которые были вполне определены, дети их видели, нельзя просто так это сделать и дальше жить, как ни в чем ни бывало. Это именно его компетенция. Все остальные единороссы будут рассказывать про какие-то нацпроекты, еще что-нибудь придумают перед выборами, а Астахов конкретно за детей отвечает, поэтому он придумал такое громкое название – федеральное агентство. Это совершенно некомпетентный подход. Если он хочет заниматься, нужна какая-то национальная программа, в рамках этой программы регионам нужно передавать больше финансовых средств. Потому что это проблема более общая, вся социалка на регионах лежит, на муниципалитетах, все самые крупные налоги в федеральном бюджете. То есть обязательства у регионов, а денег на исполнение обязательств нет. Хотя бы по вопросу сирот исправьте эту ситуацию!
Второе: проблема сиротства – следствие общей социально-экономической ситуации. Половина – это отказники, а половина дети из неблагополучных семей. Это алкоголизм, это наркомания, просто бедность. Это уходит в общероссийские проблемы, по алкоголизму должна быть отдельная программа, как и по наркомании. Как мне кажется, мы в итоге упираемся в то, что Государственная дума не работает. Бедная опека в Зюзино пытается что-то сделать, где-то, кстати, они пытаются заработать на этом. Ко мне лично анонимные жалобы поступали от усыновителей, что у них откровенно вымогают деньги: хотите усыновить ребенка, а мы вам можем отказать, так что давайте, делитесь. То есть если бы у нас парламент работал, он бы занимался алкоголизмом, наркоманией, а не придумывал людоедские законы. Как следствие нормальной работы парламента у нас было бы и то, что количество сирот было бы меньше, чем сейчас.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от москвича Олега.
Слушатель: Добрый вечер. Объясните мне, раз отказываются от инвалидов наши семьи, почему американцам наших детей продают? Это же действительно нонсенс какой-то. Почему не отдавать бесплатно и еще спасибо говорить. И сразу не будет никакой коррупции, Исаев не будет возникать, что торговлей детьми занимаются те, кто вышел на марш, на котором я сам тоже был. Просто отдавать бесплатно – и все!
Константин Янкаускас: У нас чиновники на всем стараются заработать, на чем только можно. Почему продают, и не только продают, а вымогают деньги, в 90% с российских усыновителей, наших соотечественников, – потому что у нас все это коррумпировано и неподконтрольно. Здесь важная особенность: практически никто не собирается контролировать эту сферу опеки, попечительства, усыновления. По каким-то другим вопросам есть жесткий контроль, Чирикова, например, занимается экологией, Навальный занимается госзакупками, – и то Навальный по детскому дому поднял скандал, как воруют обувь у сирот. Правоохранительной системы нет. Пойдешь, напишешь в районный отдел, в прокуратуру, – там либо времени этим заниматься, либо все в сговоре. Находится детский дом на территории района, значит это хлебное место для начальника районного отдела полиции, он все эти места знает. Будут на него жаловаться – он вызовет директора, скажет: как, ты продаешь? Давай, за крышу плати! Мы упираемся в то, что система государственной власти, система правоохранительных органов полностью развалена, деградировала и бесплатно, даже если бы сам Путин сказал: «Давайте американцам бесплатно отдавать», – я думаю, все равно бы ничего исправить не получилось.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос от Людмилы Ивановны из Смоленской области.
Слушательница: Добрый вечер. Как докричаться до власть имущих, как им сказать, что идиотическое управление страной уже привело по сути дела к краху! Я живу в деревне, по сегодняшней теме масса примеров: и топят ребенка в туалете, и зимой мама оставляет ребенка в нетопленой квартире, пожары – дети сгорают в домах. Дело в том, что вся Россия в неполадках, куда ни кинь – всюду клин. Черт их возьми, руководящих! У нас, у простых людей переполнена чаша, а у других раболепство сохраняется до предела. Путин – плохо, дума – плохо, но голосовать я буду только за Путина – речи такие я слышала, когда агитировала на выборах. Черт возьми, простите за эмоциональность, – неужели они не слышат, неужели наверх пробиваются только подлые и враги людей, целой страны?
Константин Янкаускас: Именно так, как вы сказали, так и есть. На самом деле говорить о том, как бы нам достучаться до власти, с моей точки зрения, не только бесполезно – это вредно. Нам нужно думать, как эту власть менять, всю систему власти. В частности, поэтому, когда появилась мизерная возможность зарегистрировать независимую, не подконтрольную Кремлю партию, мы с еще радом муниципальных депутатов, гражданских активистов, организаторов зимних протестных митингов решили создать Партию 5 декабря. Потому что я вижу: то, что я делаю на муниципальном уровне, все равно упирается в вертикаль власти, которая идет реально от президента до конкретного дворника, до конкретного директора сиротского приюта. Пытались до прошлого года создать систему безальтернативности, если власть плохая, за кого голосовать – за клоунов Зюганова, Жириновского и Миронова? Но сейчас вроде бы такая возможность есть, и поэтому появляется еще одна возможность для гражданской активности участвовать в новых политических партиях. Не только Партия 5 декабря, целый ряд партий появился, новых и перспективных. Участие в партиях – это тоже выход. И голосование, наблюдение на выборах, – в том числе для этого. Безусловно, акцию протеста 13 января я считаю сверхуспешной. Она достойная, всем низкий поклон, кто вышел на нее. Потому что, как я говорил, за сирот некому заступиться. Пенсионеры, вы помните, как выходили за свои льготы в 2005 году, студенты тоже, если объединяют вузы, не платят стипендии, протестуют. А кто за сирот заступится? Те, кто пришли, молодцы, а те, кто не пришли, наверное, должны задуматься и что-то сделать полезное против этого закона, чтобы его в итоге отменили.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Подмосковья от радиослушателя Виталия Евдокимовича.
Слушатель: Добрый вечер. Тема для меня очень болезненная по нескольким причинам. Во-первых, я многодетный отец, отец четырех детей, из которых трое по крови мои родные, один мною усыновлен, причем усыновлен инвалид. Мое мнение: весь этот шабаш, который сейчас идет, во многом спекулятивный, спекулируют на детях – это антиморально. Мое мнение, конечно, в чужую страну передавать здорового, нормального ребенка нельзя – это аморально. Я недавно слушал выступление Никонова, он привел в пример страны, которые имеют законы, запрещающие передачу детей в другие страны. Кстати, эти страны никем не критикуются, критикуется только Россия. Да, можно отдавать больных детей, инвалидов, которые в России не могут быть вылечены, а учитывая, что Америка и весь Запад имеют более развитую медицину, их можно отдавать. Но ни в коем случае, конечно, не продавать – это вообще верх цинизма и со стороны тех, кто продает, и со стороны тех, кто покупает. При этом ни в коем случае ребенок не должен терять свое гражданство, то есть он всегда должен иметь возможность вернуться в родную страну. Вопрос: почему критикуется Россия, почему не критикуются другие страны, а предложение я уже сказал – можно отдавать как исключение, без торговли.
Константин Янкаускас: Почему критикуется Россия? Я живу в России, я патриот свой страны, я критикую правительство, когда оно что-то делает неправильно. Чужой опыт лучше перенимать только хороший, мы живем в своей стране, давайте критиковать правительство, давайте хвалить, если оно делает что-то хорошо. Это один из самых ужасных законопроектов за всю историю «Единой России» и Путина. Что касается процедуры усыновления, ребенка позволяют усыновлять зарубежным гражданам, если не нашлось усыновителей в России. Как правило, это как раз американцы, они берут любых детишек, в том числе и очень больных, которых невозможно вылечить в России. У нас в конкретном районе 9 отказников, только треть усыновляют, а остальным вы предлагаете жить в детском доме в том состоянии, в котором они живут? Пусть берут, главное, чтобы ребенок был счастлив. Он потом будет благодарен стране за то, что она отдала, будет ее гражданином, будет жить на два дома, если будет у него шанс.
Я хочу сказать насчет того, что американцы покупают детей за деньги, как сказал депутат Федоров из «Единой России». Я специально поинтересовался, спрашивал у коллег, посмотрел в интернете, – ни одного запроса нет от депутата Федорова по поводу усыновления американцами за деньги. Ни от Федорова, ни от Исаева, ни от Баталиной. По Навальному куча запросов, по Удальцову куча запросов, по НКО, что все иностранные агенты. То есть ложь и демагогия с начала и до конца! Никаких фактов нет, никаких следственных действий не ведется, просто люди не отвечают за свои слова. Потому что они не депутаты, их никто не выбирал, они надеются, что через пять лет их опять так же на этих «каруселях», вбросах, фальсификациях втащат в думу, и они будут людям лапшу на уши вешать.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Татарстана от радиослушательницы Раисы.
Слушательница: Добрый вечер. Спасибо вам за передачу и спасибо Путину за такое постановление. Путин правильно делает, что не отдает детей. Я воспитала троих детей одна без мужа, все нормальные.
Константин Янкаускас: Раиса, а что делать с теми, кто в детских домах, кого не усыновляют ваши соседи?
Слушательница: Детские дома – туда деньги поступают. У нас поступление было в долларах, открыли посылку гуманитарную, там доллары были. Откуда они? Они скрыли, никому не сказали.
Константин Янкаускас: И вы предлагаете оставить детей в этих мафиозных группах.
Слушательница: Оставить детей у нас, никому не давать.
Константин Янкаускас: Вы говорите, что мафия в детских домах и предлагаете у этой мафии оставить детей. Вот тоже, кстати, позиция характерная: у нас все плохо, по уши в фекалиях, но лучше в родной стране, чем отдадим детей на Запад. Кто-то из великих сказал – где хорошо, там и родина. Надо создавать условия. Мы возвращаемся к тому, чтобы экономика была нормальная, чтобы люди не сидели без работы в средней полосе России, на юге, не спивались, чтобы не лишали родительских прав, не забирали детей. Парламент над этим не хочет работать. Я, как экономист по образованию, могу сказать, что в бюджете чудовищный дисбаланс между центром и регионами в налогах, дисбаланс между отдельными регионами, бюджет просто одобряется без всяких поправок, правительство что куда внесло, так и приняли. Вы посмотрите расходы на образование в Америке и в России! Если мы будем смотреть в процентах ВВП, в Америке в полтора раза выше, у них 5, почти 6%, у нас 4,2%. По здравоохранению у нас меньше 4% от ВВП, в Америке 16%, в четыре раза больше! Вот отсюда неравенство возможностей. В Америке простая семья мало того, что сама может встать на ноги, усыновляют не какие-то олигархи, не Бред Питт с Анжелиной Джоли, как Путину хотелось бы, – а это простые люди, средний класс. Они могут позволить себе потратить силы, время, усыновить ребенка в России. Потому что там государство вкладывается в равные возможности, в социальную сферу. У «Единой России» позиция такая: пусть дети сидят в детских домах. Это одно из самых жутких социальных учреждений.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Калининградской области от радиослушателя Александра.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Мне кажется, корни этой проблемы по усыновлению детей лежат в России далеко позади, где-то к 1917 году надо возвращаться. Я хотел бы заострить внимание на том, что нам не надо плодить детей, которые бы поступали немощными и покалеченными в дома. Мне кажется, что правительство, которое мы сейчас имеем, с 1917 года до сих пор нелегитимно. Ни одного часа с 1917 года у нас не было легитимного правительства, мы с этим правительством будем и дальше с этой проблемой сталкиваться, дальше у нас будет обезлюдено село, будут появляться дети неполноценные, и алкоголические семьи, наркомания и так далее. Я хочу, чтобы все радиослушатели Радио Свобода услышали, сколько было детей в среднем в крестьянских семьях в императорской России, и были ли среди них, конечно, были всякие, были ли они алкоголиками, наркоманами, были ли они калеками?
Владимир Кара-Мурза: Такой статистики ни у кого нет. Россия была аграрной страной, и воспроизводство сельского населения было расширено.
Константин Янкаускас: Сложно сравнивать, тогда и медицина была на другом уровне. Конечно, традиции были другие, была аграрная страна. Ряд исследователей высчитывали ряды и говорили, что 400 миллионов человек жило бы в конце ХХ века, если бы были прежние темпы рождаемости. Сиротство – это не проблема сама по себе, мы выходим на то, что сейчас действительно не могут вытянуть ребенка, на второго дают материнский капитал, ты его по назначению не используешь, он мизерный, квартиру на него не купишь.
Алкоголизм был и в царской России, еще Некрасов писал: «до смерти работает, до полусмерти пьет». Нужно бороться с этим. Алкоголизм – это должна быть национальная программа, национальный проект, спивается нация, спивается деревня. У нас наоборот – в процентном отношении поднимали акцизы на пиво, если пересчитывать, получается, что на спирт в пиве подтягивали к акцизам на водку. Получается, пиво в какой-то момент дорожало быстрее, чем водка. Господин Мединский, бывший депутат Государственной думы, все помнят, чем он занимался, как он дорабатывал закон о рекламе крепкого алкоголя, этой рекламы не было в печатных СМИ, а потом она туда вернулась. То есть, пожалуйста, тоже политика: на словах они говорят, что за сирот, а на деле алкоголизм – одна из причин того, что люди спиваются, бьют детей, плохо с ними обращаются, дети голодные. Нам рассказывали, что ребенок-отказник живет в детском доме, а тут просто детей из полузвериной норы вытаскивают, они не знают, как есть ножом и вилкой, не знают, что такое спать на чистом белье. Господин Мединский принял такой закон о рекламе, и его в качестве поощрения назначают министром культуры. Это для меня совершенно непонятные вещи, непонятные решения, непонятная кадровая политика.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Наталью, радиослушательницу из Иркутска.
Слушательница: Здравствуйте. Меня в вопросах усыновления детей, пристраивания их куда-то, волнует – а почему россияне не усыновляют, почему дается возможность за рубеж отправить наших родных русских детей. Почему в этой сети целая цепочка выстроилась – соцзащита, органы опеки, дома малюток. Моя мама работала в приюте, по пять-шесть детей из семей поступают. Эти мамы теперь уже приходят за материнским капиталом. Почему им позволяют рожать, плодиться, действительно, и оставлять детей? Отказники – какое страшное слово. Я сама инвалид по зрению первой группы, мы живем в семье, хотя к нам приходили с вопросом: зачем вам дети? Мы их стараемся воспитать людьми, я за своего ребенка не знаю, что сделаю, если вдруг его обидят. Стараюсь изо всех сил воспитать полноценных членов общества. Почему у нас не прослеживается этот вопрос в неблагополучных семьях?
Константин Янкаускас: Потому что социалка, на которой постоянно экономят, – это самый постоянно срезаемый уровень. У нас в районе бюджет на 2013 год принимали, идет субвенция из правительства Москвы, из городского бюджета на 10,6 миллионов рублей. Если пересчитать этот бюджет опеки на одного ребенка, – грубо говоря, три тысячи рублей на ребенка в месяц. Это определенный показатель. Как пишется в документах, опека выявляет детей, оказывает им необходимую помощь, следит за ними в приютах. На сто тысяч жителей района приходится всего полтора десятка сотрудников опеки. Сейчас мы обратились в правительство Москвы, чтобы штат увеличили. Принимает бюджет тоже «Единая Россия», а у нее еще более подавляющее в Мосгордуме представительство, чем в Госдуме.
Сейчас присоединили Новую Москву – это была Московская область, была своя территориальная система детских домов, приютов и так далее. Присоединили 250 тысяч жителей вместе с сиротами, вместе с неблагополучными семьями к Москве. У нас в Юго-Западном округе один социальный приют, из которого потом детей распределяют в интернат, в детский дом, – опять получается в этот приют. Бюджет не увеличили, штат не увеличили, а нагрузка выросла. Они вести эту профилактику, отслеживать неблагополучные семьи просто физически не могут. Надо еще сотрудников полиции привлекать. Сотрудникам полиции ходить к алкоголикам не хлебно, не прибыльно. Не хватает времени. Нет никакого системного подхода, есть заявления, декларации и этот чудовищный закон. Он чуть-чуть еще увеличит нагрузку на наши детские дома. Как бы цинично ни звучало, система не обвалится от этого, но ситуацию еще хуже делаем, чем она могла бы быть, если бы этого закона не было.
Я с этим сталкиваюсь, видна непродуманность решений. Например, надо децентрализовать, передать часть налоговых полномочий муниципалитетам, чтобы они как-то сами решали, насколько можно увеличить штат, – они этого не могут. Они боятся, как бы чего не вышло, если дадут полномочия муниципалитету, таким активным, независимым от администрации людям, как я, которые что-то делают для района. Все идет централизованно. Сделают это агентство, и ситуация ухудшится, еще тяжелее будут приниматься решения, например, даже в конкретный район двух дополнительных сотрудников опеки добавить.
Владимир Кара-Мурза: Вы считаете, что услышат вашу просьбу наверху?
Константин Янкаускас: Я считаю, что нужно делать то, что должно. Я ходил на митинг 13 января, у моей мамы, которая воспитала двух детей, был юбилей, 50 лет исполнилось, и она тоже в свой день рождения, пошла на митинг. Мы обращаемся в правительство Москвы: на сирот денег нет, на опеку, на попечительство денег нет, зато 16 миллионов рублей они выделили на мониторинг деятельности муниципальных депутатов в интернете. Коллега Кичанова написала замечательный материал, как были выделены деньги, никаких собеседований с депутатами, ни опросов депутатов, ничего не сделали. Мы говорим не о 16 миллионах рублей, надо 150-200 тысяч рублей, чтобы нанять двух дополнительных сотрудников. Поэтому если нас не слышат, есть альтернативный вариант – поменять власть. Будем ходить на митинги, если понадобится. Все говорят, в фонтане Удальцов купался, надо – искупаемся в фонтане и зимой, и летом. Будут выборы в Мосгордуму, будем участвовать с этой позицией конкретно – децентрализация, передача муниципалитетам налоговых полномочий, чтобы они самостоятельно занимались опекой и попечительством. Будем делать все, что от нас зависит. Кроме нас никто не может ничего сделать.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Смоленскую область, вопрос Геннадия Сергеевича.
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете о том, что в Америке нет закона о лишении родительских прав. За ущемление прав ребенка родители, если такое происходит, надолго садятся в тюрьму. Поэтому там дети все обеспечены, и живут по несколько детей в семьях. Что нужно делать сейчас? Вы можете бегать на митинг, но кремлевская мафия уничтожает народ, так подумайте лучше, как эту мафию свергнуть. Я готов объяснить, если вы не знаете, как это делалось в России, позвоните мне.
Константин Янкаускас: По поводу Америки мне нечего добавить, там и суд есть. Когда институты демократического общества работают нормально, нет необходимости в каких-то дополнительных бюрократических структурах. А по поводу свержения власти, я считаю, что когда социальное требование увязывается с роспуском думы – это абсолютно правильно. Когда мы выходили 5 декабря на Чистые пруды первый раз, говорили, что у нас украли выборы, у нас украли наших депутатов, наши голоса. И все последующие законы, мне кажется, как раз нужно привязывать к тому, что дума нелегитимна. Был Гудков, мы конкретно с ним «карусель» разоблачили, и по иронии судьбы он в Зюзино входил в городскую корзину «Справедливой России». За него действительно голосовали, у себя в районе фальсификации отбивали, его лишили мандата. А Москву представляет Ресин – вот результат украденных голосов. Поэтому власть надо менять массовыми действиями, и первое – это перевыборы думы.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Махачкалы от радиослушателя Амирхана.
Слушатель: Добрый вечер. Ваш гость сказал, что родина там, где хорошо, но есть еще одна пословица: «Хорошо там, где нас нет». Во время второй чеченской войны у меня жили беженцы, из них одна бездетная чета была. Когда босоногими, грязными, неумытыми детьми был полон Грозный, много людей погибло, в эти дни они не могли усыновить ребенка. Я не помню порядок цифр, с них запросили такую несусветную взятку, что им это было явно непосильно, хотя они хотели детей. Честно говоря, эту неуемную энергию, которую подняли вокруг этого вопроса, надо направить на решение других вопросов. Которые не хотят усыновлять – это одно, но сколько людей, которые хотят, но которым препятствуют! Еще одно: те деньги, которые по официальной информации тратятся в детдомах на ребенка, – я больше чем уверен, если хотя бы половину этих денег давали семьям, мне кажется, адекватные нормальные семьи с удовольствием брали бы детей. Потому что материальная часть не на последнем месте, особенно, что касается жилья для молодых людей. Эта энергия пошла бы на хорошее дело. Отправить наших детей далеко – не проблема, а вырастить здесь – это трудно. Мы же растим своих детей, это тоже наши дети и хотелось бы, чтобы они выросли здесь.
Константин Янкаускас: Я практически со всем согласен. У нас получается: решения принимает государство людоедские, а потом государственные мужи выступают и говорят: а проблему будем решать всем обществом. То есть мы приняли решение, мы ухудшили ситуацию, а теперь давайте ее решать все вместе. То есть мы не в ответе за это. Жилье аварийное не ремонтируют, банковская система не развита, проценты по ипотеке огромные. Квартирный вопрос тоже влияет на ситуацию с детьми. У меня коллега, депутат второй созыв, Наталья Чернышова, она замечательное сравнение привела. Она не состояла ни в «Солидарности», ни в какой оппозиционной партии. Знаешь, говорят, я поняла, кто такой муниципальный депутат. Дом, течет крыша, я бегаю с тазиком, один поставила, в другом углу потекло, в третьем. Первый убрала, снова потекло. Я поняла, что тазиков все равно не хватит, надо пойти наверх и крышу поменять. Да, надо менять всю крышу, менять систему государственного устройства, и тогда все позитивное, что мы обсуждали сегодня, можно будет реализовать. Потому что нормальная власть, будет прислушиваться к тем импульсам, которые идут от гражданского общества.
Владимир Кара-Мурза: Какие еще проблемы вы на муниципальном уровне заметили и нашли выход для их решения?
Константин Янкаускас: Проблемы решаем, начиная от поликлиники для жителей района и заканчивая горячей водой в отдельно взятой квартире. Конечно, людей волнует жилищный вопрос, особенно тех, кто постарше. У нас в районе частично дома 70-х годов, которые правительство Москвы делит на сносимые или не сносимые, часть сносимых делается не сносимыми, количество сносимых сокращается, а не сносимых растет. Хотя когда Хрущев их строил, говорил, на 25 лет, – а они уже стоят больше. Конечно, очень волнует экология, Москва сверхуплотнена. В жару высокая смертность была, потому что люди оказались в каменной бане, очень мало зеленых зон. Битцевский лес, который рядом с нами, – там строят метро, прорубают просеки, огромные куски леса вырубают. Вот эти вопросы нас волнуют. Волнует, что к людям относятся как к футбольным мячам. Они приходят в ту же управу, в префектуру – а их отфутболивают, вместо того, чтобы объяснить: у тебя такая проблема, ты обратись туда, там человек за 7 дней решит. Такого же нет! Людей пинают: зачем ты ко мне пришел, иди к заму. Откуда люди знают, если нигде это не написано. Очень чувствуется раздражение от проблем. Мы пресекли на два миллиона рублей коррупционных по ЖКХ. Пыталась управляющая компания заработать эти деньги с дома на обслуживании лифта. Кстати, жители сами активные, они все это поняли, обратились ко мне, и решили этот вопрос.
Мы упираемся в то, что центр решения сконцентрирован наверху, а наверх все доходит в искаженной форме, вниз спускаются какие-то отговорки, мантры. Допустим, реформа здравоохранения: в Москве объединили поликлиники вокруг единого диагностического центра, бабушка раньше ездила две остановки на троллейбусе до поликлиники, теперь ей нужно ехать на метро и потом еще на троллейбусе. Даже не пришло в голову сделать прямой троллейбусный маршрут до поликлиники. Конкретно мы занимаемся тем, что пробиваем прямой маршрут. Вы не можете отменить свою дурацкую реформу, хотя бы сделайте, чтобы удобно было ездить. То есть ради каких-то частных проблем выходишь на городской, на федеральный уровень. Нужно менять систему, законы и, конечно, нужно менять исполнителей. Есть много норм и в уголовном кодексе, и в административном, но они не работают. Не привлечешь к ответственности исполнителей, потому что правоохранительные органы и суды тоже не работают. Поэтому мы ходим на митинги, регистрируем партию, потому что надо менять крышу, а с тазиками я сколько угодно буду бегать...
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. Судя по тому, как ведут себя управляющие компании ЖКХ, они ничем иным, как кормушкой для местных администраций являться не могут. Я не могу понять, это же полностью находится под контролем уголовных элементов, все об этом знают. Разве они созданы для того, чтобы разрушить остатки жилищного фонда и снабдить дополнительными деньгами администрацию? Иначе ни для чего другого они не предназначены. Эти управляющие компании – даже не колониальные образования, они хуже, даже колонизаторы что-то делали. А эти сборы все время растущих платежей – я вообще от них не вижу никакого толка! Объясните, кто их курирует, кто их крышует, кто их создал и для каких целей.
Константин Янкаускас: Все правильно вы сказали, это действительно кормушка для администрации, рынок-то неконкурентный, непрозрачный. Хотя, казалось бы, сделать компанию, которая будет убирать двор, нанять дворников, – в принципе, должна быть конкуренция, цены должны снижаться, и люди должны платить меньше за уборку двора. За счет того, что рынок коррумпирован, монополизирован, в каждом районе есть свой зампрефекта и замглавы управы по ЖКХ, с ним эти компании аффилированы, бывает, что на соседа зарегистрированы. В районе Сокол был брат Тельмана Исмаилова заместителем префекта, его друг был глава управы, а мама – главой управляющей компании. Просто конфликт интересов. Открываем уголовный кодекс – превышение служебных полномочий. Правоохранительные органы бездействуют. Действительно, такие компании созданы для обогащения. Их курируют управы и префектуры, с которыми они работают в связке. А депутатов в Москве городских всего 35, один депутат на 6 районов, он просто физически не может это контролировать. Местные депутаты тоже не могут контролировать. Если бы муниципалитет хотя бы заключал с ними контракты, я мог бы эти деньги, эти потоки как депутат своим обращением депутатским контролировать, было бы проще. Естественно, «Единая Россия» не заинтересована в этом, потому что все префекты – руководители окружных ячеек «Единой России». Кто же сам себе обрубит источник финансирования!
Владимир Кара-Мурза: Партия 5 декабря готова выйти на городской уровень и бороться за места в Мосгордуме?
Константин Янкаускас: Безусловно, у нас будут сильные кандидаты-одномандатники. Самая главная задача не только нашей партии, но всех реально оппозиционных партий – договориться, чтобы мы сами себе не отдавили ноги в этой борьбе. В нашем городе, как видно по опросам, большинство жителей поддерживает оппозицию, Нужно цивилизованно договориться. Идеально, конечно, было бы сделать общий список по партийной квоте и иметь кандидатов-мажоритарников. Я, безусловно, для себя не исключаю возможности баллотироваться. Мы платим какое-то количество налогов, 90% уходит в городской бюджет, потом наш район получает значительно меньше, чем мы платим. А так, условно говоря, платишь и муниципальное собрание и большей частью своих налогов распоряжается. Ты видишь прямую взаимосвязь между тем, что заплатил деньги, и собрание работает или не работает. Это может поменять только Мосгордума своим законом. Поэтому мы готовимся к выборам, мы работаем по местным проблемам. Кстати, мы работаем по той же проблеме образования, член нашей партии организовывал научно-образовательную колонну на Марше миллионов, очень успешная была инициатива. Конечно, мы готовы этими проблемами заниматься на уровне города, не только в Москве, но и в других регионах есть у нас активные ребята.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, теряет ли авторитет партия власти, которая узурпировала власть в столице?
Константин Янкаускас: Безусловно, особенно с уходом Лужкова «Единая Россия» начала терять, надбавки «лужковскими» назывались, хотя эти решения принимала Мосгордума. Сейчас идет кадровая чехарда, проблемы не решаются никакие. Правда, Собянин много делает по транспорту. Рейтинг колеблется в районе 25-30%. Мы еще в 2009 году, когда закрыли наблюдателями весь Гагаринский район от «Солидарности», от «Яблока», там тогда «Единая Россия» набрала 30%, а КПРФ и «Яблоко» в сумме 45% – при том, что у «Единой России» по Москве было 66% наворованных голосов. Рейтинг колеблется, они держатся за счет каких-то махинаций. Можно спокойно и аккуратно отдать власть, у людей терпение заканчивается. Как я говорю: приходите, беритесь за руки, не расходитесь от префектуры, пока не решат ваши проблемы. Может быть и такой сценарий, когда авторитет власти низко упадет. Поэтому я призываю чиновников мэрии задуматься. Других москвичей не будет. Путин вас может поменять, у него будут другие кандидаты в мэры, а если вы пойдете на выборы с такой программой, у вас других москвичей не будет, вам москвичи на выборах, на митингах покажут свое «фи».