Кто бы сомневался – законопроект, направленный на искоренение нецензурной брани в средствах массовой информации, наделал много шума. С тех пор, как этот документ был принят в первом чтении Государственной думой, журналисты не устают донимать депутатов и экспертов специфическими вопросами. К примеру, до какой степени должно быть «запикано» или искажено неприличное слово, чтобы оно перестало быть узнаваемым? Достаточно ли при этом изменить одну букву или этого мало? Наконец, какие именно слова считать нецензурными? Далее не без смакования припоминаются конкретные лексемы, связанные с обозначением телесного низа, физиологических отправлений и секса.
С матом все просто. В русском языке есть всего несколько базовых слов, относящихся к этому пласту лексики. Правда, язык породил также и бессчетное количество производных. Если к известным корням присоединять разные приставки и суффиксы, то получаются универсальные глаголы, существительные, прилагательные и даже наречия, пригодные для обозначения всего на свете. Как бы то ни было, никому нет нужды объяснять, что употребление всех этих слов в публичном пространстве нарушает правила элементарных приличий. С какой целью они нарушаются говорящим – иной вопрос. В каждом конкретном случае цели разные. Достаточно сказать, что исследователь табуированной лексики Владимир Жельвис насчитал 27 функций русского мата, где первое – это средство выражения профанного начала, противопоставленное началу сакральному, а последнее – использование в качестве междометия.
Казалось бы, чего проще? Прозвучало в теле- или радиоэфире такое словцо – виновного тут же штрафуют. Благо депутаты предусмотрели, кого и на сколько. Однако проблема в том, что мат – это только сегмент обсценной лексики. Есть много других чрезвычайно грубых слов. В справочной литературе они обычно сопровождаются пометами «вульгарное» или «грубо просторечное», только далеко не всегда. Чаще слово становится оскорбительным в определенном контексте и даже при определенной интонации. Пошлейшим может оказаться самое нейтральное слово, в зависимости от сути речевого сообщения. Грань зыбка. Списки не составишь. На каждый случай экспертов не напасешься. Да и эксперты не единодушны. К примеру, вслед за автором книги «Русский язык на грани нервного срыва» Максимом Кронгаузом, многие лингвисты признают, что болезненно реагируют на широко распространившийся эвфемизм «блин», который служит заменой матерному слову, тоже начинающемуся с буквы «б». Другие же к какому-нибудь «ёлы-палы» куда более лояльны.
Никакими запретами и уж тем более законами сквернословие не уничтожить. У него свое предназначение и свои важные функции. При этом следует помнить: если бранью злоупотреблять и бездумно расширять сферу ее применения, она перестает быть сильнодействующим средством. Так к нашим дням во многих языках практически погибли многие яркие ругательства. Нет, сами слова не исчезли, но они стали обыденными и затертыми, то есть утратили свою экспрессивность. Русскому языку до такой катастрофы пока далеко, и все же бесспорно: в СМИ существует мода на крепкие выражения. Противостоять этому могут только такие мало востребованные категории, как вкус, чувство меры и чувство родного языка.
А законодатель? Законодатель по большому счету тут бессилен.
С матом все просто. В русском языке есть всего несколько базовых слов, относящихся к этому пласту лексики. Правда, язык породил также и бессчетное количество производных. Если к известным корням присоединять разные приставки и суффиксы, то получаются универсальные глаголы, существительные, прилагательные и даже наречия, пригодные для обозначения всего на свете. Как бы то ни было, никому нет нужды объяснять, что употребление всех этих слов в публичном пространстве нарушает правила элементарных приличий. С какой целью они нарушаются говорящим – иной вопрос. В каждом конкретном случае цели разные. Достаточно сказать, что исследователь табуированной лексики Владимир Жельвис насчитал 27 функций русского мата, где первое – это средство выражения профанного начала, противопоставленное началу сакральному, а последнее – использование в качестве междометия.
Казалось бы, чего проще? Прозвучало в теле- или радиоэфире такое словцо – виновного тут же штрафуют. Благо депутаты предусмотрели, кого и на сколько. Однако проблема в том, что мат – это только сегмент обсценной лексики. Есть много других чрезвычайно грубых слов. В справочной литературе они обычно сопровождаются пометами «вульгарное» или «грубо просторечное», только далеко не всегда. Чаще слово становится оскорбительным в определенном контексте и даже при определенной интонации. Пошлейшим может оказаться самое нейтральное слово, в зависимости от сути речевого сообщения. Грань зыбка. Списки не составишь. На каждый случай экспертов не напасешься. Да и эксперты не единодушны. К примеру, вслед за автором книги «Русский язык на грани нервного срыва» Максимом Кронгаузом, многие лингвисты признают, что болезненно реагируют на широко распространившийся эвфемизм «блин», который служит заменой матерному слову, тоже начинающемуся с буквы «б». Другие же к какому-нибудь «ёлы-палы» куда более лояльны.
Никакими запретами и уж тем более законами сквернословие не уничтожить. У него свое предназначение и свои важные функции. При этом следует помнить: если бранью злоупотреблять и бездумно расширять сферу ее применения, она перестает быть сильнодействующим средством. Так к нашим дням во многих языках практически погибли многие яркие ругательства. Нет, сами слова не исчезли, но они стали обыденными и затертыми, то есть утратили свою экспрессивность. Русскому языку до такой катастрофы пока далеко, и все же бесспорно: в СМИ существует мода на крепкие выражения. Противостоять этому могут только такие мало востребованные категории, как вкус, чувство меры и чувство родного языка.
А законодатель? Законодатель по большому счету тут бессилен.