Радио «Свобода». У микрофона Анатолий Стреляный с передачей «Ваши письма».
Сразу после Нового года я попросил одну время от времени пишущую нам жительницу Риги, русскую, описать новогодний стол в её доме. Вот, наконец, её письмо передо мной. Читаю: «Мы с мужем – одинокие старики-программисты, муж, слава Богу, ещё работает, я – только пенсионерка. Пока не бедствуем. Новый год встречали дома вдвоём, но готовила много всего. Раз вам интересно, перечислю. Были салаты – фасоль в томате, свёкла с орехами и чесноком, салат оливье с креветками и праздничный пирог (с яблоками и клюквой, которую сами собирали осенью). Из деликатесов была малосольная лососина, и были заготовлены пельмени, но есть их ночью муж категорически отказался. Разговоры наши были о друзьях, о подарках. Я ему подарила дорогой шёлковый галстук, а он мне колечко ценой в три с лишним галстука! Ну, а рубашку, как я выразилась, “самую дорогую в Риге, но со скидкой”, я купила заранее, и всё это было положено под ёлочку, и ещё в корзиночке были халва, фиги и финики – подарок из Израиля. Под Новый год мы пережили “салют Москве”, вся Рига салютовала русскому Новому году. Потом мы красиво оделись и сели закусывать и пить хорошее шампанское. А потом над Ригой и вокруг нас началсЯ такой салют, что даже к нам на террасу тринадцатого этажа сыпались остатки петард. Никакие “Огоньки” мы не смотрели, нашли какой-то отличный джазовый концерт из Парижа, и были очень довольны».
Спасибо, Наталья Сергеевна! Я пожалел о своей дурацкой привычке не отмечать никаких праздников, никаких дат, никаких событий, будь то в общественной или личной жизни, спать ложусь за два-три часа до Нового года. Много их у нас, глупых привычек, сами не знаем, куда от них деваться.
Пишет Антон Ерёменко: «В одной из своих передач вы обсуждали прилагательное «русский». По поводу этого прилагательного и его аналогов в других европейских языках - маленькое примечание. Немцы называют русских, в отличие от себя самих, как раз существительным: der Russe, die Russin - соответственно в мужском и женском роде. Прилагательное russisch используется только в собственной грамматической категории, в том числе для обозначения русского языка. Зная вашу любовь к этно-филологическим изюминкам, дарю еще парочку. Уверен - пригодится, чтобы ввернуть при случае. Пруссия – историческое государство, а по-русски прусак - черный таракан. На это немцы отвечают русским редкостной филологической взаимностью. В их языке слово "Russe" – это тоже таракан. Кроме того, der Russ (вот так, с обрезанным окончанием) в Баварии - пиво пополам с лимонадом, хотя логичнее было бы, конечно, применить это обозначение к пиву с водкой, которой смесью в молодые годы баловался и автор этих строк, дабы по полной использовать высокую удельную (относительно цены) убойную силу этого дивного напитка. В той же Баварии есть "русский факел" (russische Fakel, в немецком языке именно женского рода): пенёк диаметром от полуметра. Сверху в нём делается крестообразный распил в глубину, туда заливается бензин (думаю, разведенный машинным маслом) и поджигается. Давая тепло и свет, сгорает вместе с пеньком очень аккуратно, время от времени надо только подливать горючее. Антон Еременко».
Спасибо за письмо, Антон. Может быть, пиво с лимонадом в одной кружке напоминает немцам русский квас, поэтому они и дали этому пойлу название der Russ. Будь моя воля, я бы запретил это издевательство как над пивом, так и над лимонадом. А пиво с водкой в одной ёмкости подлежит не только запрету, но и вечному проклятию. Такое неуважение и к пиву, и к водке не заслуживает прощения. А то, что русские называют таракана прусаком, а немцы – русаком, связано, по-моему, всего-навсего с тем, что у обоих слов один корень: рус. Сказалось, наверное, и то, что и прусак, и русак – оба русые, а у прусака ко всему - рыжие усы. Ну, как не назвать таракана прусаком!
Иногда я думаю: как было бы хорошо, если бы все письма на радио «Свобода» носили такой вот безобидный характер! Но мало ли чего нам хочется.
Письмо из Чехии: «Вычитал интересный факт: по опросам населения, тридцать два процента чехов считает, что коммунистический режим был лучше нынешнего, двадцать два процента - что два сапога пара и только сорок шесть процентов - что хуже. При этом количество тех, кто считает, что при коммунистах было лучше, увеличилось с шестого года на тринадцать процентов. Из этого очевидно следует, что речь не идет о ностальгии пенсионеров. Более того, я это наблюдаю и из разговоров с людьми. Например, коллега Вашек сидел при коммунистах три года за то, что помог жене с ребенком бежать в Германию (сам тоже хотел, но не успел). Однако и он говорит: «Коммунистов я терпеть не мог, но сейчас вижу, что нынешняя власть ещё хуже». Какова причина такого настроения людей? Причина, по моему скромному мнению, в том, что при коммунистах действительно многое было лучше. Да, реальный уровень жизни с восемьдесят девятого вырос. Но все-таки это не мерило счастья. Не всем нравится гонка и стресс. А человеку, желающему просто спокойно жить, при коммунистах было неплохо. Потом, действительно были намного лучше продукты, не использовались суррогаты, все, как, кстати, и в СССР, было натуральное и очень вкусное. Фактически ведь действительно, если брать с моей обывательской точки зрения, единственным реальным недостатком тех лет была ограниченная возможность поездок на море и в далекие южные страны. Хотя, впрочем, на ту же Кубу, если постараться, можно ведь было съездить», - говорится в этом письме. В те времена я любил говорить, что социализм очень выгоден для каждого в отдельности и очень невыгоден для всех вместе. Не знаю, нужно ли расшифровывать, что это значило. Вернее, знаю, что нужно расшифровывать, нужно, но надоело, хочется иной раз и отдохнуть.
Правда, автор следующего письма против этого, он не хочет, чтобы мы отдыхали, убирали ладони со лба, так сказать, он пишет: «Нет, дорогой Анатолий Иванович, соскочить не получится, не должно получиться. Если вы ничего не сделаете тут, то и "Война и Мир" девальвируется в обозримое время. В мемуарах Роберта Пенн Уоррена рассказывается, что когда он, молодым преподавателем Шекспира, лежал в лучшей в мире больнице, созданной Хью Лонгом (не Вилли Старком), то главный хирург, зайдя к нему в палату и увидев на столике "Войну и Мир", сказал: "Тех, кто читает Толстого, я лечу бесплатно». Вот так, Анатолий Иванович! Не хотите же вы, чтобы в мире некого было лечить бесплатно?». Не хочу, Олег (так зовут этого слушателя, Олег Колобов из Минска), очень не хочу, тем более, что упоминанием Шекспира вы оживили для меня его шестьдесят шестой сонет – бессмертный «Сонет усталости»: «Измучась всем, не стал бы жить и дня,/ да другу трудно будет без меня».
«Одна ваша слушательница, - следующее письмо, - пишет, как она пошла перед Новым годом на базар купить еловых веток, а там - одни сосновые. Дальше она замечает, что на площадях городов теперь стали выставлять даже не сосны, а пластиковые конусы и заключает: мы живем в век подделок - поддельных прав человека, поддельных феминисток (борющихся с месячными) и поддельных защитников природы. Не соглашусь с этим задором отрицания современности. Все эти измены традициям не от современности, а от бедности. А в городах, еще и от большой скученности населения. Где, скажИте, теперь взять десятиметровую настоящую елку для площади? Как ее на эту площадь доставить, где взять игрушки нужного размера, и кто за все это будет платить? Я, сельский житель в богатой стране, где елки (и, кстати, сосны) выращивают на плантациях специально к Рождеству. Любой может приехать, спилить и увезти домой понравившееся дерево. Словом, цивилизация не погибнет, если живое временно, от бедности, заменят пластиком. Кстати, и феминистки правильно делают, что ведут борьбу против месячных. Архинужны болеутоляющие лекарства, которые облегчили бы жизнь половине человечества, а заодно и другой его половине. Мы над этим работаем, - автор письма исследователь-биолог. - У советского поэта Леонида Мартынова есть стихотворение с названием "Старина". Об овчине, о лучине, о квасе, о русской бане. О том, что еще каких-то сто лет назад только один из трех доживал до того возраста, который позволил бы оценить все эти прелести. Упразднение месячных на повестке дня пока не стоит. Это, кстати, было бы вредно для женского здоровья. А поиски новых мощных обезболивающих средств без серьезных побочных эффектов - это перспективное направление», - под конец у автора этого письма испортилось настроение, и сейчас вы услышите его наболевшее. Кому-то из старшего поколения это напомнит шумную дискуссию шестидесятых годов, вызванную стихотворением Бориса Слуцкого «Физики и лирики». Там был такой крик литераторской души: «Что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне». - Пишут, пишут, пишут. Годами пишут. Потом издают книжки. Выступают по радио. Семинарят. Особо удачливые сценарят на актуальные темы. Приварка от этих удач хватает на целую жизнь с хвостиком. И славы, и популярности в узких кругах тоже хватает. Не то у нас, - автор, напомню, - научный работник, биолог. - Работаем, как лошади, всю жизнь. Боремся с людскими болезнями, изобретаем лекарства, а иногда и бомбы. Вы знаете только о наших начальниках - не о нас. Но заметим, что это не ваши, а наши корабли бороздят просторы Вселенной. Мы моложе. Знаем немного больше (или, если хотите, немного дальше), чем вы, хотя, и не так глубоко. Стоило бы прислушаться к нашему шуму, прежде чем разбирать наши письма». В утешение этому человеку скажу, что крик его души был услышан примерно за сотню лет до его рождения – вот на что способны лирики! Антон Павлович Чехов написал рассказ под названием «Пассажир первого класса». Инженер-мостостроитель, после хорошего обеда в вагоне-ресторане, зычно горюет перед попутчиком о своей судьбе: построил сколько-то прекрасных мостов, а никто в обществе его не знает, тогда как его любовницу, бездарную, но смазливую актрисулю, которую он завёл в городе, где строил последний из своих мостов, - знают все, газеты о ней помещают целые полосы, а его не назвали даже в заметке о торжественном открытии его детища. Перечитайте этот рассказ, не пожалеете, я для этой передачи раскрыл его и не заметил, как прочитал себе от начала до конца, вслух, с выражением, так сказать.
В одной из предыдущих передач я прочитал письмо на суржике – в порядке эксперимента: что скажут слушатели? Недовольства пока что высказано не было, как, впрочем, и удовлетворения, из чего заключаю, что приняли как должное. Читаю ещё одно – только потому что оно есть, а не потому что хочу ввести суржик в обиход радио «Свобода»: «Була в дружествіній теплій країні Мексика. Мене чо-то обрадувало, шо коли ми добирались з аеропОрта в курорт - так як наче по Дніпропетрівській області їдеш: сміття, - мусор, - над дорогою, рівчаки, бурьяни, побілені стовбури дерев, обшарпані хати з пристройками. Я даже як-то запанікувала. Забери пальми, постав замість них верби і акації - і не отлічиш. А на базарі - так то вопще наче нікуди не виїжжала з району: ті самі реалізаторши з такими самими мордами продають такі самі банани і апельсини, рядом розвішані труси, футболки, сумки, барсєтки - вот ето всьо. Туалєт - така сама бабушка сидить, бере з тебе еквівалєнт вісімдесят центів і відмотує туалєтной бомаги. Но ліцо в неї не виража при етом мисль: "Коли ви вже, блять, всі насцитесь!", а наоборот -доброзичливе, - доброжелательное, - і довольне. Унітаз так само без кришки, як і в нас, кстаті. Думаю, я аж подивлюсь індекс якості, - качества, - життя Мексики і України, інтересно порівнять, бо шо-то все однакове. І шо? Мексика плюс тридцять, Україна – мінус чотирнадцять. B них же, сука, діти на вулиці жебракують, - нищенствуют, - наркомафія руба людей на капусту за неосторожне слово в інторнеті, тротуари такі самі розбиті подобно нашим на районі, - як так може буть, Мікола Яновічь, га, шо даже при такой парадігмі в них якість життя рівно в три рази вища?», - тут я заканчиваю суржик. Мікола Яновіч – это украинский премьер-министр, потешает Украину тем, что не может, хотя, по его словам, старается, выучить украинский язык лет уже как бы не тридцать. У меня с ним вышла промашка. Он долго был министром, заместителем председателя правительства, и я однажды сказал, что если вечером он будет назначен премьер-министром, то к утру заговорит по-украински так, что будет любо послушать. И вот он уже несколько лет, как премьер-министр, а своим украинским языком смешит людей, как и раньше. Россию на свой лад смешил незабвенный Черномырдин, а Украину – Азаров. Правительство он получил от оранжевых, и на все претензии к нему стал отвечать, и никак не остановится, что во всём виноваты его предшественники, по-украински попэрэдныкы, но произносит он не попэрэдныкы, как нужно, а на русский манер – попередники. Украинцы покатываются со смеху, и многие теперь называют его попередником. Под этим именем он, похоже, и войдёт в украинскую историю: Попередник Азаров, хотя на самом деле он преемник... «Язык мой – враг мой». Беспощадная штука. И страшно коварная. Неправильным произношением одного-единственного слова человек выбил из рук своей партии важнейший пропагандистский козырь, лишил её возможности оправдывать свои неудачи промахами предшественников.
Уже можно, наверное, сказать, под каким именем войдёт в историю и новый российский министр обороны. Он, как известно, упразднил портянки. Странный, однако, русский человек: он уже называет этого министра портяночным министром, что было бы объяснимо, если бы тот не упразднил портянки, а ввёл их. Что бы дальше ни сделал Шойгу, портянки, уверен, останутся главным его подвигом (то есть, победа над портянками). В интернете поймали и прислали на «Свободу» замечательную статейку на эту тему. Пишет директор лесопилки и преподаватель богословия Илья Аронович Забежинский. Прочитаю пару мест. «По нынешней военной концепции получается, что военные должны теперь только воевать… Обслуживать их должны гражданские лица... Наемники готовят кашу и борщ. Наемники стирают одежду и драят туалеты. Наемники чистят картошку, убирают снег, ставят палатки и заготавливают дрова. А профессионалы — профессионально воюют… Итак, война.
Шёл отряд по берегу,
Шёл издалека,
Шёл под красным знаменем
Командир полка.
Голова обвязана,
Кровь на рукаве,
След кровавый стелется
По сырой траве.
Кровь на рукаве. Это нас немножечко только постреляли. Потому что мы еще идем строем. И командир у нас еще живой. Но тут вдруг налет… Современные штурмовики нависают и мочат наш отряд почем зря… Тут же артиллерийский обстрел... Солдаты прячутся, зарываются, всюду кровь… Корежатся пушки... Валятся деревья. Дрожит земля… Пошел дождь. Обувь промокла. Обмундирование - тоже... Ну, тут все понимают, что нужно разжечь костер. Есть пара поваленных деревьев. Мы бы и рады их поджечь научно-техническими спичками. Но целиком деревья почему-то не поджигаются. На дачу нам дрова привозили всегда колотые… Вот это подстава… И опять бомбежка... Ну, вы сами понимаете, что наиболее правдоподобным разрешением этой ситуации будет такое. Под пулями и бомбами, в соответствии с подписанным трудовым договором, из-за леса выедет экипаж полевой кухни с дымящейся кашей и борщом. Под перекрестным артогнем они станут наполнять миски из современных композитных материалов и, не страшась обстрелов, разносить их лежащим в ямах и воронках бойцам. О, это бравые ребята, понимаем мы. Они не бросят нас. Ведь они в конце месяца получат свою заслуженную заработную плату, за которую они и рискуют своими жизнями в соответствии все с тем же трудовым договором. Следом за кухней подоспеет баня. А за баней - прачечная… Какое-то, - продолжает автор, бывший младший сержант, - если хотите, историческое чутье подсказывает, что кухня не приедет и баня не подойдет. И прачечная заблудится, и нанодомики не соберутся… Оказался среди всех один деревенский. Про «Гугл» ничего не знает, но попросили его быть старшим. Наломали веток, как умели. Даже костер разожгли. То, что накопали на поле, говорит, оказалось картошкой и морковкой. Набрали в реке воды. Сварили. Научил, как из палочек сделать стойки, как котелок повесить. Варим. Дождь кончился. Воткнули еще стойки. Стали одежду сушить. Ботинки сняли. А там мокрые рваные… В общем, там в ботинках — носки… Портянки у нас отменили. А портянка легко стирается и быстро сохнет, подходит к ноге любого взрослого человека, её можно кипятить и гладить в целях дезинфекции, портянки можно стирать централизованно, в отличие от носков, их не нужно разбирать на пары, портянку можно изготовить из любого имеющегося под рукой куска ткани, портянка прочнее носка, особенно шерстяного, портянка, наконец, позволяет плотно посадить на ногу обувь большего размера... Многие, топтавшие солдатские сапоги конечностями, обернутыми в портянки, своими не набитыми мозолями и не обмороженными пальцами под каждым из этих пунктов, я думаю, подпишутся. Война ведется в условиях перманентного хаоса и борьбы с ним, - объясняет кому это неясно бывший младший сержант Забежинский. - Когда снабжение армии носками затруднено погодными условиями или прорвавшимся неприятелем, наши солдаты должны уметь в первом попавшемся доме потребовать у хозяйки обычную простыню, разорвать ее на полосы, обмотать (профессионально, заученными за время службы движениями) свои многострадальные от ношения носков ноги. И идти дальше Родину защищать. Все. Товарищ генерал, Сергей Кожугетович! Верните портянки. Вряд ли без них победим», - так пишет директор лесопилки и преподаватель богословия Илья Аронович Забежинский, бывший младший сержант.
С ним согласен автор следующего письма, российский гражданин, служил во Франции. Читаю: «Этот лесопильщик и богослов совершенно прав. Согласен с ним на все сто процентов. Вспоминаю свой опыт службы во Французском легионе. В носках и ботинках – ну, в них было жутко холодно уже при нуле. О том, что стало бы с ногами легионеров при минус тридцати, не хочется даже думать... Вообще, вот когда ругают русскую армию, я всегда вспоминаю свою службу. Ведь мы во Франции зимой постоянно мерзли, хотя было обычно от нуля до плюс десяти, иногда несколько градусов мороза ночью. А почему мерзли? Потому что во французской армии зимней формы не было как таковой, вообще не было. Была куртка «парка» на дерьмовом искусственном меху, которую можно было назвать в лучшем случае осенней, но и ее одевать разрешалось ночью в караул или вне части, да и то не всегда. А так ходили в той же форме, что и летом. Гениально, да? Вот в связи с чем вспоминается мне поведение нас, русских, в Двенадцатом году и тогда же – испанцев, испанских мужиков, которые показали корсиканцу, что такое народная война. Точно не знаю, но думаю, Анатолий Иванович, что оба мужика – и русский, и испанец – били его не в носках, как о том теперь, наверное, жалеет теперешний, извините за выражение, военный министр России», - пишет автор этого письма, человек, как вы слышали, опытный и сведущий, хотя и не совсем политкорректный. Вообще, милая история. Тянемся к Европе, стараемся делать по-европейски, но не всё, не главное, а что попроще, что создаёт видимость.
Прочитаю из последнего на сегодня письмо о портяночном подвиге нового военного министра: «Это очень хорошая новость, уважаемый Анатолий Иванович! Она свидетельствует о том, что Россия не намерена воевать в принципе. Даже если на неё нападут». Это пишет полковник запаса Зародов. В связи с этим у меня есть вопрос к тем слушателям «Свободы», которые могут выступить в роли экспертов по следующему предмету. Что можно считать подобием портянок в ракетно-ядерном щите России? Какую такую мелочь там может упразднить генерал Шойгу, чтобы этот щит перестал иметь практическое значение? Может, там есть какая-то смазка, которая ему покажется… ну, например, слишком вонючей? Ну, как-то не так пахнет, понимаете? – не по-европейски, и он решит заменить её чем-то душистым – таким душистым, как прикиды девушек его предшественника – девушек на генеральских должностях? А полковник пишет ещё вот что: «Вы недавно хвалили Сердюкова за закупку передовых вооружений на Западе. А в реальности подлинно передовые технологии типа истребителей «Стелс» никто не продает. А что решил закупить Сердюков? Например, вертолетоносцы «Мистраль» у Франции. Но это ведь чисто коррупционная сделка - ради откатов. Что такое вертолетоносец «Мистраль»? Десантный корабль, стоимостью в щестьсот миллионов евро без начинки, способный нести четыреста пятьдесят человек десанта и шестнадцать вертолетов. Какова боевая мощь оного десанта, даже если он будет целиком состоять из самых лучших спецназовцев? Как он поможет в войне с Китаем или НАТО? Умники-правозащитники пафосно возмущались, что вот, мол, «Мистраль» поможет зловредному путинизму напасть на Грузию или Эстонию. Однако, ясно, что с Грузией или Эстонией Россия справится и без «Мистраля». А если в Батуми или Таллинне будет развернута хотя бы бригада НАТО, то понятно, что ждет высаженную с корабля горстку десантников. В реальности этот корабль предназначен для проведения операций в слаборазвитых, не способных к серьезному сопротивлению отдаленных странах типа Сомали или Берега Слоновой Кости. Россия такие операции не проводила, не проводит и, очевидно, в обозримом будущем проводить не будет», - пишет полковник Зародов.