1 марта исполнилось 150 лет со дня рождения Федора Сологуба (1863–1927) – писателя, проклинавшего жизнь
Творчество Федора Кузьмича Сологуба заметно выделяется из русской литературной традиции, которая привычно связывается с нравственными поисками, с форсированным народолюбием, прогрессистской общественной направленностью отечественных писателей. Хотя в тех редких случаях, когда Сологуб откликался на злобу дня (чаще всего в стихах), эти отклики шли в привычном либеральном русле, но при желании его можно назвать реакционным писателем. Или, несколько смягчая, писателем эпохи реакции. Действительно, свою литературную деятельность Сологуб начинал в 90-е годы XIX века, после краха народовольческого революционного движения, а расцвет его творчества пришелся как раз на период реакции после поражения первой русской революции 1905–07 гг. Но не будем забывать, что у этой эпохи – конец XIX – начало XX вв. – было и другое название: русский Серебряный век, эпоха русского религиозно-культурного ренессанса, великая эпоха. Ее отличительной чертой как раз и было необыкновенное расширение культурных тем и поисков. И расцвет русского искусства в это время был настолько могуч, что утратила всякий смысл прежняя номенклатура литературно-общественных движений. Не злодеяния царизма и страдания народа стали темой новой литературы, а Бог и дьявол, красота и мораль, жизнь и смерть. Примат общественных тем и либеральная цензура перестали быть направляющими линиями русской литературы, русской художественной жизни вообще, вернувшейся к вечным человеческим темам.
И на этом новом фоне особенно ярко выделялись пряно-ядовитые цветы Федора Сологуба. Если кого-то из русских писателей той замечательной эпохи можно назвать декадентом, то в первую очередь именно Сологуба. Его творчество – "нездоровое", отмеченное печатью чрезмерной фантастичности, изысками болезненного воображения. В нем нет золотой середины, он весь на полюсах. И полюсов, как и положено, два: жизнь и смерть. Своеобразие и небывалое новаторство Сологуба в том, что жизнь он проклинает, а смерть прославляет. Враг Сологуба – Солнце, солнечный свет, он называет его Драконом, Змием. А любит Сологуб лунный свет, причудливые ночные тени, прохладу ночи и холод могил.
Сологуб писал и стихи, и прозу, причем очень неровные, в его творчестве есть и вершины, но встречаются и провалы. Шедевр Сологуба – его роман "Мелкий бес", сочинение, не поддающееся никакой стандартной классификации: реализм это или мистика, реакционно это или прогрессивно. Роман имел колоссальный успех, но обязанный отчасти недоразумению: главный герой романа учитель гимназии Передонов "левой" критикой воспринимался как сатира на реакционный уклад российской жизни. Между тем в Передонове нет ничего жизненно достоверного, это гротеск, чудовище, рожденное болезненным воображением и само страдающее от бесовских наваждений. Его мучает "недотыкомка", принимающая причудливые образы то ли пыльного столба, то ли игры теней, то ли птицы-одноглаза, то ли кота, которого измученный Передонов ведет брить в парикмахерскую. Ну какой это "реализм", какая "сатира"?
Прикинется котом
Испуганная нежить.
А что она потом
Затеет – мучить, нежить?
Приписывать "Мелкому бесу" сатирический уклон – значит непомерно исказить произведение. Не российская темная действительность представлена Передоновым, а некий минус бытия, сказать проще – ад. И подлинный размах роман Сологуба приобретает, когда он в противовес передоновскому аду строит Рай. Это линия гимназиста Саши Пыльникова и девушки Людмилочки, ведущих любовные игры какого-то сверхэротического характера. Это не эрос, это видение утраченного Рая, невинные дети в Божьем саду. Это уже не роман, а скорее некая средневековая мистерия. "Грудь мою пронзили семь мечей счастья!" – вот какие слова произносит героиня Сологуба. И смешно было бы с высоты (или из низин) нашего нынешнего знания как-то "интерпретировать" этих героев, эту книгу, этого автора. Любая интерпретация ведется и вводит в рамки пространства и времени, а Сологуб за эти рамки выводит. Никакой "Фрейд" ничего не прибавит Сологубу и ничего от него не убавит, каким бы смешноватым нам ни представлялся тогдашний "модерн".
Сологуб придал этой философии новый и необычный смысл, наделив эту слепую бытийную волю индивидуальностью, самосознающим "я". И тогда творцом бытия, вернее, иллюзий и обманов бытия стал у него отец лжи – Дьявол, этот главный герой сологубовской лирики.
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: "Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, –
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней".
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
И там нашел я пару весел,
И серый парус, и скамью.
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
И верен я, Отец мой Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю
И, соблазняя, соблазню.
Федор Сологуб – большой писатель и поэт, и судить о нем следует по строго эстетическим линиям, не привнося в его сложное творчество прямолинейных оценок внехудожественного порядка. Сологуб-художник переживет любые сторонние суждения, как он уже пережил большевиков, почти полностью запретивших его книги. Когда в начале 60-х годов одно провинциальное издательство (кажется, в Иванове) выпустило новое издание "Мелкого беса", последовали оргвыводы, инициатива издателей была осуждена в высших инстанциях. Но времена менялись, и в 1975 году в престижном издании "Библиотеки поэта" вышел представительный том стихов Сологуба. Сейчас все его книги переизданы и вполне доступны – нашелся бы только читатель.
И на этом новом фоне особенно ярко выделялись пряно-ядовитые цветы Федора Сологуба. Если кого-то из русских писателей той замечательной эпохи можно назвать декадентом, то в первую очередь именно Сологуба. Его творчество – "нездоровое", отмеченное печатью чрезмерной фантастичности, изысками болезненного воображения. В нем нет золотой середины, он весь на полюсах. И полюсов, как и положено, два: жизнь и смерть. Своеобразие и небывалое новаторство Сологуба в том, что жизнь он проклинает, а смерть прославляет. Враг Сологуба – Солнце, солнечный свет, он называет его Драконом, Змием. А любит Сологуб лунный свет, причудливые ночные тени, прохладу ночи и холод могил.
Сологуб писал и стихи, и прозу, причем очень неровные, в его творчестве есть и вершины, но встречаются и провалы. Шедевр Сологуба – его роман "Мелкий бес", сочинение, не поддающееся никакой стандартной классификации: реализм это или мистика, реакционно это или прогрессивно. Роман имел колоссальный успех, но обязанный отчасти недоразумению: главный герой романа учитель гимназии Передонов "левой" критикой воспринимался как сатира на реакционный уклад российской жизни. Между тем в Передонове нет ничего жизненно достоверного, это гротеск, чудовище, рожденное болезненным воображением и само страдающее от бесовских наваждений. Его мучает "недотыкомка", принимающая причудливые образы то ли пыльного столба, то ли игры теней, то ли птицы-одноглаза, то ли кота, которого измученный Передонов ведет брить в парикмахерскую. Ну какой это "реализм", какая "сатира"?
Прикинется котом
Испуганная нежить.
А что она потом
Затеет – мучить, нежить?
Приписывать "Мелкому бесу" сатирический уклон – значит непомерно исказить произведение. Не российская темная действительность представлена Передоновым, а некий минус бытия, сказать проще – ад. И подлинный размах роман Сологуба приобретает, когда он в противовес передоновскому аду строит Рай. Это линия гимназиста Саши Пыльникова и девушки Людмилочки, ведущих любовные игры какого-то сверхэротического характера. Это не эрос, это видение утраченного Рая, невинные дети в Божьем саду. Это уже не роман, а скорее некая средневековая мистерия. "Грудь мою пронзили семь мечей счастья!" – вот какие слова произносит героиня Сологуба. И смешно было бы с высоты (или из низин) нашего нынешнего знания как-то "интерпретировать" этих героев, эту книгу, этого автора. Любая интерпретация ведется и вводит в рамки пространства и времени, а Сологуб за эти рамки выводит. Никакой "Фрейд" ничего не прибавит Сологубу и ничего от него не убавит, каким бы смешноватым нам ни представлялся тогдашний "модерн".
Писатель Федор Кузьмич Сологуб
Конечно, такая заостренность тем Сологуба, как и разработка этих тем порой вызывали недоумение даже у широко мыслящих современников. Аким Волынский назвал Сологуба "подвальным Шопенгауэром". Между тем Шопенгауэр у Сологуба вполне адекватный, он не только правильно понимал эту философию пессимизма, но и очень искусно ее транспонировал. У Шопенгауэра главный принцип бытия, "вещь в себе", искомая философами, – это слепая жизненная воля, "хотение", как говорили на старом философском языке. Главное ее свойство – безличность, даже вражда к личности как к индивидуализированным ликам бытия. Индивидуальность, личность, человек – иллюзорны, понять этот бытийный обман – значит выйти за пределы сознания, уйти в ничто, погасить солнце и звезды. К этому и зовет подлинная мудрость.Сологуб придал этой философии новый и необычный смысл, наделив эту слепую бытийную волю индивидуальностью, самосознающим "я". И тогда творцом бытия, вернее, иллюзий и обманов бытия стал у него отец лжи – Дьявол, этот главный герой сологубовской лирики.
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: "Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, –
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней".
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
И там нашел я пару весел,
И серый парус, и скамью.
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
И верен я, Отец мой Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю
И, соблазняя, соблазню.
Федор Сологуб – большой писатель и поэт, и судить о нем следует по строго эстетическим линиям, не привнося в его сложное творчество прямолинейных оценок внехудожественного порядка. Сологуб-художник переживет любые сторонние суждения, как он уже пережил большевиков, почти полностью запретивших его книги. Когда в начале 60-х годов одно провинциальное издательство (кажется, в Иванове) выпустило новое издание "Мелкого беса", последовали оргвыводы, инициатива издателей была осуждена в высших инстанциях. Но времена менялись, и в 1975 году в престижном издании "Библиотеки поэта" вышел представительный том стихов Сологуба. Сейчас все его книги переизданы и вполне доступны – нашелся бы только читатель.