Владимир Тольц: «Штази», передача четвертая. Как и предыдущие, она основана на моих записях, сделанных на семинаре в Федеральном ведомстве по изучению архивов МГБ ГДР.
Сегодня речь пойдет об оперативных подходах Штази, истории и особенностям которых посвятил свое выступление перед нами сотрудник научного отдела Федерального ведомства доктор Христиан Босс.
Христиан Босс: Для начала я хотел бы сказать, что многое, о чем здесь будет говориться хорошо известно уже по фильмам. Знаете фильм «Жизнь других»? По меньше мере часть его снималась здесь, в помещении нашего архивохранилища. (…) Я заговорил сейчас об этом фильме, вовсе не потому, что там я значусь в титрах. Вовсе нет! А потому, что подобные произведения весьма интенсивно формируют массовые представления о том, чем было Штази на самом деле. Ознакомившись со сценарием «Жизнь других», я прихожу к выводу, что многие реальные эпизоды там представлены куда выпуклее, куда реалистичнее, чем в случае, если бы делали документальную ленту об этих сюжетах. Но при этом кое-что, из увиденного нами, абсолютный художественный вымысел. Давайте попытаемся сейчас отделить его от реальности.
Владимир Тольц: Фильм «Жизнь других», о котором говорит Христиан Босс - первый полнометражный фильм молодого немецкого режиссера Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка – вышел на европейский экран в 2006. А в следующем, 2007 был удостоен Оскара как «Лучший фильм на иностранном языке». В том же году картина была дублирована на русский и показана в России.
Из аннотации содержания фильма «Жизнь других» на одном из российских сайтов – FILMIN.RU
Восточный Берлин, ноябрь 1984 года. За пять лет до своего низвержения восточногерманское правительство обеспечивает свои притязания на власть беспощадной системой контроля и сыска. Преданный партиец капитан Герд Вислер надеется подняться по служебной лестнице, выполняя работу по сбору улик против драматурга Георга Дрaймана и его подруги – знаменитой театральной актрисы Кристы-Марии Зиланд.
Однако он не ожидал, что погружение в мир объекта наблюдения меняет и самого сыскного агента. Погружение в жизнь других – в любовь, литературу, свободу мысли и слова – приводит Вислера к острому осознанию скудости его собственного существования и открывает ему совершенно новый образ жизни, противостоять которому становится все сложнее. Но когда система уже запущена, она не может быть остановлена. Опасная игра началась…
Действие начинается в следственной тюрьме Штази Хоеншёнхаузен. На допрос к капитану Вислеру, который кроме оперативной работы занят еще и преподаванием в школе Штази, ведут арестованного.
- Стоять, смотреть вниз. Продолжить движение.
(Следственная тюрьма Министерства государственной безопасности ГДР.)
- Обращаться «товарищ капитан».
- Войдите. Садитесь. Руки под себя ладонями вниз. Что вы нам расскажете?
- Я ничего не сделал, ничего не знаю.
- Вы ничего не сделали? По-вашему, мы просто так задерживаем невинных граждан лишь по своей прихоти?
- Нет, я…
- Если вы считаете, что наша гуманная система на такое способна, то тогда у нас точно есть право вас арестовать безосновательно. Мы поможем освежить вашу память, заключенный 227. Ваш друг и сосед некий Пирмасен Дитер 28 сентября совершил побег из ГДР, и у нас есть предположения, что ему помогли.
- Мне неизвестно об этом. Он ни слова не говорил, что хочет на Запад, я узнал об этом лишь на работе.
- Расскажите, пожалуйста, что вы делали 28 сентября.
- Но я уже написал все в протоколе.
- Придется повторить.
- Я гулял с детьми в парке у мемориала. Там я встретил моего давнего школьного друга Макса Кеснера. Мы вместе пошли к нему домой и до самого вечера слушали музыку. У него есть телефон, можете ему позвонить. Он может все подтвердить. Я могу дать вам его номер.
Владимир Тольц: Далее капитан Вислер показан уже читающим лекцию молодым штазистам. Он использует при этом магнитозапись допроса.
- Враги нашего государства самоуверенны – запомните это. Здесь надо лишь запастись терпением часов на 40.
(Высшая школа Штази).
- Промотаем немного вперед.
«- Я хочу спать. Доктор, прошу, дайте мне немного поспать.
- Руки под себя. Опишите мне еще раз, как вы провели 28 сентября.
- Хоть один час, лишь немного сна.
- Повторите еще раз, что вы делали в тот день».
- Почему вы так долго не даете ему спать? Это бесчеловечно!
- Невиновный заключенный каждый час, пока его там держат, злится все сильнее из-за чувства несправедливости, он кричит и бесится. Виновный же с каждым часом становится все спокойнее и молчит. Или плачет. Он ведь знает, что сидит за дело. Если хотите узнать, виновен кто-то или нет, нет лучшего способа, чем вести допрос до полного его изнеможения.
«- Был мой школьный друг Макс Кеснер, мы все вместе пошли к нему домой и до самого вечера слушали музыка. У него есть телефон, можете ему позвонить, он вам все подтвердит».
- Вас ничего не настораживает в его показаниях?
- Он говорит то же, что и в начале.
- Он говорит одно и то же, что и в начале, слово в слово. Говорящий правду может менять формулировки, что и делает, а вот лжец зазубривает определенные фразы, которые в стрессовой ситуации и повторяет. 227 лжет, мы имеем два признака лжи и можем усиливать интенсивность допроса.
«- Если вы не назовете имя пособника побега, я этой ночью арестую вашу жену, а ваши дети отправятся в детский дом. Хотите этого?
(Плачет)
- Кто организатор побега? Кто это?
- Глески.
- Повторите громче?
- Глески, Вербер Глески.
- Верно, Глески».
- Тихо, тихо! Прислушайтесь. Кто скажет, что это за звук? Это образец запаха для собак. Он собирается в обязательном порядке после каждого допроса подозреваемого. Не забывайте об этом. На допросах вы работаете с врагами социализма. Помните об этом всегда!
(Аплодисменты)
Владимир Тольц: Но вернемся к выступлению доктора Босса на берлинском семинаре
Христиан Босс: Итак, в фильме изображен некий писатель, который пишет воззвание для публикации на Запале,. Он окружен некоей культурной средой. И Штази старается выяснить, что же собственно происходит в этом кругу. Для этого и устанавливается наблюдение
(…) Одна из важных категорий для описания этого наблюдения, (как и остальная терминология это заимствовано из лексикона советского МГБ/КГБ, и мне лично поначалу непонятная) - «оперативный подход».
Так вот: что же делают с героем фильма? Подслушивание, установка для этого «жучков: (или клопов) визуальное наблюдение, перлюстрация, и фотографирование. Драматический момент киноповествования – вопрос о том, от кого приходит информация. В 50-х годах такие источники назывались «секретными сотрудниками», позднее – «неофициальными сотрудниками». Трагический момент фильма – «неофициальным сотрудником» является подруга героя-писателя, киноповествование завершается тем, что она кончает с собой, а он не может писать… Собственно это и являлось целью его оперативной разработки.
В 1950 годы цели таких разработок были несколько иными: уголовное преследование и последующий арест и посадка. В 70-80-е тоже были политзаключенные. (За год сажали 2-3 тысячи человек) в большинстве случаев за попытку побега на Запад. Это было примерно 70% политзаключенных. Диссидентов же обрабатывали иначе. Вы уже знакомы с этим термином – Zersetzung - оперативное личностное разложение.
Владимир Тольц: Давайте здесь, чтобы оценить демонстрируемый в «Жизни других» один из способов оперативного личностного разложения, вновь обратимся к сюжету фильма. Подруга и сожительница защищенного покровительством супруги первого секретаря ЦК СЕПГ Хонеккера успешного драматурга Георга Дрaймана – театральная актриса Криста-Мария Зиланд втайне от него является любовницей министра культуры ГДР Бруно Хемпфа. Не по любви, а из карьерных соображений. Чувствуя ее холодность, министр и «заказывает» Штази разработку своего соперника, полагая, что разрушив таким образом благополучие пары Драйман-Зиланд, он сможет крепче привязать к себе любовницу-актрису. Мотивация начинающейся оперативной разработки Драймана стандартна и стереотипна – тайное диссидентство и «сочувствие капиталистическому режиму ФРГ». Операция поручается главному герою фильма – капитану Вислеру и на первых своих стадиях включает круглосуточное прослушивание и наружное наблюдение. Тут-то штазист Вислер и выясняет, что Криста-Мария Зиланд тяготится своей тайной связью с министром и готова порвать с ним. А ее сожитель Драйман, потрясенный самоубийством своего старого друга и учителя, не вынесшего многолетний запрет на профессиональную деятельность, готовится написать для западногерманского журнала «Шпигель» статью о тайне самоубийств в ГДР. Несмотря на все усилия Штази статья Драймана под псевдонимом выходит в «Шпигеле». И вину за непредотвращение публикации руководство возлагает на Вислера, который по ходу прослушки и наблюдения начинает тайно симпатизировать объектам своей оперативной разработки.
Следующая стадия операции – обыск квартиры Драймана с целью получения доказательств его авторства статьи в западногерманском журнале. (Ищут пишущую машинку, на которой была напечатана криминальная статья. И не находят.) А кроме того арест Кристы. Она уязвима – незаконное приобретение запрещенных в Восточной Германии медикаментов. Плюс страстное, во что бы то ни стало желание оставаться на сцене. А это – уже достаточное основание для вербовочного подхода.
Снова фрагмент русскоязычной фонограммы фильма:
- Так, товарищ Зиланд, конец блестящей карьеры? Вообще-то жаль, вы были хороши, даже очень хороши. Только недолго, верно? Вы присаживайтесь. А что же делает актер, когда не играет?
- Прошу, неужели я не могу сделать хоть что-то для вас? Для Госбезопасности?
- Для этого уже поздновато.
- Я знаю почти все о наших актерах, я могу многое о них разузнать.
- Охотно вам верю, но это не поможет.
- А может есть что-то, что я смогла бы сделать? Что-то, чтобы было приятно нам обоим?
- Я сожалею, но вы, как бы это сказать, нажили себе врага в лице влиятельного человека, поэтому я несколько связан, скажу честно.
- Есть хоть что-нибудь, что может меня спасти?
- Вряд ли, уважаемая. Хотя есть шанс. Раз вы так много общаетесь с литераторами, газетчиками, актерами, не знаете ли вы что-нибудь о статье, появившейся на прошлой неделе в «Шпигеле», случайно? Статья о самоубийствах в ГДР?
- Привязать заключенную?
- Теперь она агент-осведомитель, можете идти.
- Значит теперь я прикреплена к вам? Что ж, прикрепляйте.
- Осталось 10 часов. Нет, через 9 с половиной господин Рейсенг выйдет к зрителям и объявит, что в связи с плохим самочувствием вы не сможете играть в спектакле. Это произойдет в последний раз, когда о вас будут говорить в театральном мире. Хотите этого? Скажите нам, где в квартире спрятаны доказательства?
- Нет доказательств, нет печатной машинки, я все выдумала.
- Надеюсь, это не так, иначе придется вас здесь задержать. Дача ложных показаний приравнивается к лжесвидетельствованию, а это два года тюрьмы. Драйман так или иначе сядет, для этого хватит ваших показаний и отягощающего материала, найденного нами в его квартире. Спасите, по крайней мере, себя. Вы не поверите, сколько таких людей сидят в тюрьме из-за бессмысленного эгоизма. Подумайте о своем зрителе.
( Подумайте о своем зрителе. Замечательно сказал!)
- Вспомните, что государство делало для вас в течение всей жизни, теперь вы послужите ему, и оно не останется в долгу. Скажите мне, где спрятана машинка. Драйман никогда не узнает. Я выпущу вас немедленно, но если нет, останетесь здесь. Разыграете удивление, уверен, вы с этим справитесь, и уже вечером вы будете в театре, в своей стихии, перед своим зрителем. Скажите, где находится тайник? Где он?
- Тайник в квартире под дверным порогом между гостиной и прихожей. Его можно поднять.
Владимир Тольц: Далее все по законам кинодрамы. На втором обыске находят тайник. Но пишущей машинки там нет. Это «перековавшийся» под воздействием тайно наблюдаемой им жизни других опер Вислер успел ее оттуда вытащить и спрятать. Криста же, не в силах перенести своего предательства возлюбленного бросается под автомобиль и погибает. А оказавшегося под подозрением Вислера разжалуют из оперов в перлюстраторы писем… Операция по личностному разложению драматурга Драймана на этом завершается.
Доктор Босс, к докладу которого на берлинском семинаре мы сейчас возвращаемся, считает, что она завершилась для Штази успешно.
Христиан Босс: Итак, в данном случае он, драматург, настолько деморализован, что не может больше писать. Прекрасно! Цель достигнута! Он сидит в своей квартире и в связи с предательством и гибелью подруги находится в депрессии…
Подобный метод оперативного разложения в 1970-80 гг. был в известном смысле превращен в систему. К примеру, известный диссидент Хавеман находился под домашним арестом. Вольфу Бирману, выпустив его за границу, не разрешили вернуться… Оперативному разложению активно подвергались и менее известные за рубежом диссиденты и группы инакомыслящих. Методы применялись различные: кого-то призывали на армейскую службу, других выставляли в ФРГ, кого-то и сажали на короткое время, одновременно распространяя слух, что он агент Штази… Таким образом удавалось нейтрализовать многих, особенно в провинции. Одному моему другу прислали гроб, а другой знакомой регулярно вывинчивали ниппели из колес велосипеда. Из-за этого она всегда опаздывала на встречи. В какой-то момент, она высказала догадку, что это дело рук Штази, но все единодушно решили: бред, спятила!.. Однако позднее, читая свое дело, она выяснила, что догадка была верной. И в нашем архиве немало таких дел! Одни кодовые названия таких операций чего стоят: «Дефект», «Реакционер», «Сатана», «Тиран»… (Кстати, «Сатана» - один из моих друзей, рыжеволосый, возможно поэтому оперативная разработка и получила такое название). Общее тут – все кодовые имена сформулированы так или иначе негативно…Знаете, все, кто видел фильм «Жизнь других», первым делом подумали – ведь и на меня есть такое дело!…
Владимир Тольц: Еще в начале своего выступления доктор Босс спросил у нас: что вы думаете об этом фильме? И неожиданно для докладчика один из устроителей семинара германист и переводчик Борис Хлебников сказал: он мне не нравится. Тогда рассказать о своем отношении к «Жизни других» Хлебникову не довелось. Но сейчас я хочу предоставить ему такую возможность.
--Борис, оставляя в стороне художественные достоинства и недостатки оскароносной картины, насколько адекватно она, по вашему мнению, отражает оперативную реальность Штази?
Борис Хлебников: Вы знаете, очень неправдоподобно в фильме все это изображено. Все-таки в фильме вот какие люди изображены со стороны Штази – это бывший какой-то крупный начальник, который стал министром и членом ЦК, это начальник главного 20 отдела. Там прямо в фильме показаны документы 20 /7. 7 – это отдел культуры. И наконец, капитан этого отдела. Так вот специфика исследовательской ситуации такова, что все 170 человек, которые работали по 7 линии, то есть внутри линии культуры Штази, они поименно известны, как поименно известны все 400 человек неофициальных так называемых сотрудников – это их столько было на 89 год. Всего за годы службы было, конечно, побольше, но и они все поименно известны, изучены их биографии, все, все!..
Представьте себе, не было ни одного случая, ни одного-единственного, где сотрудника можно было бы заподозрить в каких-то симпатиях к тем объектам их разработок, не говоря о том, что некий Клеточников сидел и кого-то спасал. Совершенно невозможно. Спрашивается – почему? Я думаю потому, что происходил очень жесткий негативный отбор, и все люди попадали довольно одинаковые по психологическому складу и по политическим, психологическим характеристикам, и по взгляду, по всему. Так что не две разных группы людей, одни плохие вроде этого министра, который ради обслуживания своих сексуальных интересов, инстинктов готов был на всякие, в том числе противоправные с точки зрения его службы действия, а с другой стороны идеалисты, которые могут исправиться, с которыми в конце концов возможно примирение. Это не похоже на то, как обстояли дела.
Владимир Тольц: Ясно, что, конечно, молодой режиссер Доннерсмарк, делая фильм, такой мейнстрим, хотел, конечно, чтобы люди были лучше. И поэтому капитан Вислер, герой его картины, встает, как выражались раньше в Советском Союзе, на путь исправления. Но давайте вернемся все-таки к оперативной реальности. Сколь адекватно отражены способы слежки, то есть визуального наблюдения и тотальной прослушки квартир?
Борис Хлебников: У него были хорошие консультанты. Конкретным консультантом этого фильма был начальник группы сбора информации и аналитики. Начальник аналитического подразделения двадцатки был непосредственно консультантом. Очень интересно, он потом в двух-трех интервью, в статьях отзывался о фильме, отзывался о режиссере, о том, что, дескать, правда, дескать, неправда с точки зрения формально документальной достоверности. Так что здесь он старался. Больше того, это было не так просто сделать в 2004 году, когда начинались съемки, разыскать допотопную старую технику. Это все как раз похоже а правду, что тоже по-своему интересно.
Владимир Тольц: Надо сказать, что и исполнитель роли Вислера, как мы знаем по многочисленным публикациям в ФРГ, он ведь и сам оказался объектом разработки и оперативных действий со стороны Штази…
Борис Хлебников: Когда я говорю о том, что фильмы, на мой взгляд, вполне художественные, только выигрывали бы от того, что они талантливы, художественны, осмысляя некую реальность, я имею в виду те драмы, которые придумывает жизнь и которые никакое кино не придумает.
Вот такова личная драма Ульриха Мюэ и его супруги Дженни Грелльман. Дело в том, что они считались самой красивой, самой интересной парой в гэдээровском кино. Ульрих Мюэ вообще был гэдээровским Смоктуновским, чрезвычайно ярким, интересным актером. И потом вдруг обнаружилось в 2002 году, что Дженни Грелльман с 79 по 89 год была осведомительницей Штази. К этому времени после 90 года они и так разошлись, тем не менее, Ульрих Мюэ почувствовал себя обманутым. Поэтому он в одном из интервью резко высказался по поводу жены, в свою очередь жену это очень задело. Два мужа до Ульриха Мюэ были, между прочим, внештатными сотрудниками Штази. Какая-то тяжелая ситуация.
Надо сказать, что вместе с тем на Ульриха Мюэ она не доносила и вообще она под присягой на суде, а она затеяла процесс первый, сказала, что она не работала на Штази, что было правда, потому что сотрудники Штази часто выдавали себя за полицейских, за какие-то другие силовые ведомства и службы, которые якобы с наркомафией борются или с контрабандистами или еще с чем-то, под этой ширмой собирали сведения.
Надо сказать, что к моменту ключевого процесса у нее был рак, и тут опять ситуация непримиримости той самой, которая в фильме преодолевается, что примирение такое возможно, они помириться не могли. Умерла Дженни Грелльман. Ульрих Мюэ прямо в день получения Оскара узнал, что и он смертельно болен. А процессы продолжались, потому что новый муж Дженни Грелльман, защищая честь своей жены, продолжал судебный процесс. Ульрих Мюэ тоже вскоре через несколько месяцев умер, но его жена продолжала судебные процессы. Судебные процессы так и не привели к примирению сторон. А фильм, тут очень важна история фильма.
Вообще сюжет фильма пришел в голову режиссера, когда он вспомнил очерк Горького о Ленине, как Ленин слушал «Аппассионату» и говорил, что это невыносимо нечеловеческая музыка, ее невыносимо слушать, потому что хочется гладить людей по голове, а по голове их надо бить ради всеобщего счастья. Центральная идея фильма была, что высокое искусство может вполне исправить человека, даже сильно заблуждающегося. Оказывается, среди 170 сотрудников центрального отдела, окружных, районных отделов, которые занимались культурой, такого принципиально не нашлось. И среди 400 осведомителей не нашлось людей, которые хотя бы раскаялись потом или в другой форме осмыслили новую реальность и действительность. Нет таких.
Владимир Тольц: Что ж, жизнь, это я уже многократно повторял, жизнь жестче, чем литературные придумки или выдумки в кино, даже если они увенчаны премией Оскара.
***
Владимир Тольц: В нашей серии «Как у Дюма…» мы продолжаем сегодня разговор о событиях 60-летней давности и их последствиях. О смерти Сталина в начале марта 53 года и выходе в эфир радиостанции «Освобождение», позднее получившей имя Радио Свобода.
Архивная запись: В эфире третья передача, из цикла РОДИНА СЛЫШИТ, посвященного истории западного радиовещания на Советский Союз и страны Восточной Европы. - "113 дней после похорон"
Родина слышит, Родина знает,
Где в облаках ее сын пролетает.
С дружеской лаской, нежной любовью
Алыми звездами башен московских
Башен кремлевских
Смотрит она за тобою,
Смотрит она за тобою!
"Родина слышит"
(муз.Д.Шостаковича, сл.Е.Долматовского, 1950г.)
... Последний известный мне радиоперехват, направленный Сталину, датирован 18-м февраля 53 года. Это - запись вышедшей накануне в эфир передачи "Голоса Америки" "О смерти советского сановника Льва Мехлиса".
Московское радио сообщило о смерти и торжественном погребении крупного советского сановника, когда-то близко стоявшего к Сталину, - Льва Мехлиса.
Когда в любой свободной стране появляется сообщение о смерти какого-нибудь видного человека, никто не сомневается в том, что он действительно умер от указанной причины.
Этого нельзя сказать о смерти советских сановников. Может быть, Мехлис и умер от разрыва сердца или от какой-либо другой причины. Возможно, что медицинское заключение на страницах московских газет, подписанное какими-то важными советскими врачами, соответствует действительности. А может быть и не соответствует.
Владимир Тольц: Смерть придворного сталинского еврея Мехлиса трактовалась "Голосом Америки" в контексте развернувшихся в СССР под занавес жизни Вождя народов новых антисемитских гонений, апофеозом которых было дело "кремлевских" врачей, обвиненных во "вредительском" лечении советской верхушки и связях с "мировым сионизмом" и иностранными разведками.
Люди задают себе разные вопросы. Не убили ли Мехлиса в Москве? Не отравили ли его с тем, чтобы потом обвинить в убийстве врачей, подписавших медицинское заключение о его смерти?
Кремлевские правители приучили весь мир к таким вопросам. Никто никогда не знает, от чего умирает тот или другой советский сановник. Ни один советский сановник не знает, будет ли соответствовать действительности медицинское заключение о его смерти. Ведь о ложности некоторых медицинских заключений уже несколько раз, иногда через много лет, оповещало советское правительство.
Возможно также, что пышные похороны Мехлиса были устроены для отвода глаз, чтобы хоть слегка замаскировать всем уже ясный антисемитизм сталинского режима.
В стране, находящейся под коммунистическим господством, все возможно.
Владимир Тольц: Через пару недель в том же ключе, - "все возможно", - "Голос Америки" сообщал, а в Кремле читали о другой смерти:
Лондон, 7 марта. Корреспондент агентства "Рейтер" передает из Нью-Йорка: (...)"Голос Америки" утверждает, (...) что Маршал Сталин умер раньше, чем это было объявлено, и что его смерть скрывалась для того, чтобы создать подобие единства. "Как бы ни отразилась смерть Сталина на советской правящей касте и на русском народе, одно исторически бесспорно: тоталитарная система, оставленная в наследие Сталиным, рухнет в один прекрасный день из-за своей собственной внутренней слабости. Это единодушный вывод историков, задача которых заключается в том, чтобы изучать и оценивать уроки мировой истории".
Владимир Тольц: Не стану в который уже раз рассказывать сейчас как потрясла советских людей кончина кремлевского диктатора и какие разнообразные чувства она в советском народе породила. Скажу лишь о крохотной его части - о специально отобранных и особо проверенных людях, которым поручено было слушать "вражьи голоса", записывать и, если нужно, переводить их на русский, а затем в виде совершенно секретных ОЗП ("особых закрытых писем", о которых я рассказывал в первой передаче из цикла "Родина слышит...") пересылать их Самому. Когда Хозяина не стало, и из двух адресатов ОЗП в живых остался лишь Маленков, "особо проверенных" из 4-го Отдела ТАССа и его руководителя охватила растерянность: кому теперь посылать "радиоперехват" и прочую, как они писали в заголовках своих транскриптов, "злобную клевету"? В Кремле было не до них - там делили власть и готовили похороны Отца Народов; оттуда - никаких директив. И через несколько часов после объявления о смерти Сталина ТАССовские слухачи, подобно остальному миру еще не знавшие, как поделена уже высшая власть в СССР, составили уникальное ОЗП, уникальное тем, что оно было адресовано лишь одному человеку - Георгию Маленкову.
Совершенно секретно
Парижское радио о высказываниях Смита и Дэвиса
(Париж, вещание на балканские страны, французский яз., 5 марта, 23 часа, проток[ольная] запись).
Триумвират в составе Молотова, Маленкова и Берия возьмет на себя руководство Советским Союзом. Таково мнение бывшего посла США в Москве генерала Смита. Таково также мнение Дэвиса, который был первым американским послом в Советском Союзе.
Владимир Тольц: Показательно, что бывшие американские послы в СССР, как, впрочем, и остальные западные аналитики не оценили в этот момент политического потенциала Никиты Хрущева. (О нем даже и не вспомнили в этот день.) Показательно и то, что в этом перечислении новых советских иерархов Молотов - на первом месте. На Западе ведь не знали, что молотовская жена под арестом, а сам он вытолкнут Сталиным из его "ближнего круга" и подозревался им, чуть ли не в шпионаже... На Западе, как, впрочем, и в Советском Союзе довольно приблизительно представляли себе кремлевскую подковерную борьбу за власть. О многом скорее догадывались. И все это - и догадки, и приблизительность знания предмета - находило свое прямое отражение в тогдашних радиопередачах на Советский Союз и его страны-сателлиты.
Контроль за информацией являлся одной из важнейших ипостасей советской власти. Именно поэтому с него и начал Маленков. Вечером 10 марта, на следующий день после похорон Сталина, он собрал Президиум ЦК. На заседание были приглашены цековские секретари Суслов и Поспелов, а также главный редактор "Правды" Шепилов. На него-то и обрушил свой гнев новоявленный Предсовмина. Маленкову, мягко выражаясь, не понравилось освещение правдой всесоюзных траурных дней и похорон Сталина: то, что его - Маленкова - речь на траурном митинге газета напечатала отдельно от речей "других товарищей", что некоторых из них при перечислении "почетного караула" вообще забыли упомянуть, а тех, кого упомянули противопоставили друг другу (одних именовали "верными учениками и соратниками великого Сталина", а других просто "продолжателями дела" и "товарищами"... А помещенный "Правдой" фотомонтаж "Товарищи И.В.Сталин, Мао Цзедун и Г.М.Маленков" он вообще назвал "провокацией"... Теперь-то мы знаем: именно тогда, 10 марта из уст того же Маленкова впервые в новом политическом контексте прозвучало выражение "культ личности", оказавшееся одним из краеугольных камней в гробнице мирового коммунизма.
Но ничего этого западные аналитики, чьи рассуждения тогда передавались вещавшими на Восточную Европу "голосами", тогда не знали, а фотофальшивки в "Правде" не заметили. Позднее ее описал в своей книге выступавший по Би-Би-Си профессор Леонард Шапиро, заслуживший у получателей ОЗП особое уважение: для них на него в ЦК была составлена специальная биографическая справка, а книга его ("История Коммунистической партии Советского Союза") была секретно переведена на русский и распространена среди особо избранных. Но все это - позднее. А пока четверка получателей "радиоперехвата" продолжала слушание "голосов"...
Некоторое время после смерти Сталина составители радиоперехвата продолжали по инерции особенно внимательно отслеживать темы, особо интересовавшие в последние месяцы жизни уже мертвого теперь диктатора ("еврейскую проблему" и советско-израильские отношения, радиопередачи так или иначе связанные с Югославией). Традиционно продолжала освещаться в радиоперехватах и интересовавшая Сталина тема перебежчиков и разоблаченных шпионов. Вот лишь некоторые примеры сообщений такого рода, полученных Маленковым, Берия, Молотовым и Хрущевым:
13 мая 1953 г.
Совершенно секретно
Провокационная антисоветская пропаганда радиостанции Франкфурта-на-Майне
(Франкфурт-на-Майне, немецкий яз., 12 мая, 19 ч. 45 м., проток[ольная] запись).
Берлин. 5 советских офицеров, бежавших на Запад, обратились к западным державам с призывом использовать ослабление советского режима в связи со смертью Сталина для широкого психологического наступления с целью свержения большевистского господства. Красную Армию вполне можно рассматривать как борца за освобождение России. Она представляет собой величайшую силу и до сих пор еще вызывает у большевистских властителей чувство страха. Запад должен разъяснить советским солдатам, что они рассматриваются не как орудие Советского правительства, а как будущий союзник в борьбе за общую свободу.
17 июня 1953 г.
Совершенно секретно
К отсрочке казни супругов Розенберг
(Нью-Йорк, английский яз., 17 июня, 19 ч. 15 м., проток[ольная] запись)
Член Верховного суда США Дуглас объявил об отсрочке приведения в исполнение приговора двум атомным шпионам-супругам Розенберг. Они должны были быть казнены завтра на электрическом стуле за передачу атомных секретов Советскому Союзу.
Вчера в течение 13 часов Дуглас изучал юридические документы и слушал доводы адвоката Розенбергов, который просил об отсрочке казни.
Любой член Верховного суда США может объявить об отсрочке казни, беря ответственность на себя. Заседание всех членов Верховного суда будет созвано позже, для того, чтобы решить, согласится ли он рассмотреть новую апелляцию.
21 июня 1953 г.
Совершенно секретно
Пропаганда Нью-Йоркского радио
(Нью-Йорк, "Голос США", русский яз., 20 июня, 17 ч. 15 м., проток[ольная] запись).
Вена. Два бойца советской оккупационной армии Яков Гузенко и Владимир Сломов, бежавшие из Советского сектора в Западную Австрию, получили от американских властей в Австрии право политического убежища.
Владимир Тольц: Следует отметить, что некоторые традиционные по тематике со сталинских времен подборки радиоперехвата и публикаций западной прессы обрели для новых получателей ОЗП новый политический смысл. Ведь они пытались решить старые проблемы по-своему. И наиболее активным здесь оказался Берия. Заручившись согласием Президиума ЦК, он через месяц после смерти Сталина опубликовал сообщение о невиновности "кремлевских" врачей и выпустил их на волю. В ответ Израиль начал через своих представителей в Скандинавии и Болгарии зондировать вопрос о восстановлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Смещенный после смерти Сталина с поста министра иностранных дел Вышинский с оглядкой на позицию представителей арабских стран в ООН советовал не торопиться. Однако западные публикации, которые теперь в ОЗП получали Берия и новый министр иностранных дел Молотов говорили о другом:
Возобновление дипломатических отношений между Иерусалимом и Москвой рассматривается как благоприятное предзнаменование для двух миллионов евреев по ту сторону железного занавеса.
Владимир Тольц: Политически такое "предзнаменование" Советскому Союзу было в ту пору весьма выгодно и стоило не дорого. - В декабре дипотношения были восстановлены. Да только Берия к тому времени сидел уже не в Кремле и вскоре был расстрелян.
Ему в частности была вменены в вину и попытки нового решения других внешнеполитических проблем, постоянно освещавшихся в получаемом кремлевской верхушкой радиоперехвате - югославского вопроса и проблемы Германии. Причем решения, близкими ему агентурными способами. Если Сталин планировал решить югославскую проблему убийством Тито, - для этого и выбран был Григулевич, о котором я рассказал в первой передаче цикла "Родина слышит", то Берия решил превратить этого профессионального убийцу в миротворца. Лучше других осведомленный в планах Берия Павел Судоплатов вспоминал:
"План Берии предусматривал использование немецких контактов Ольги Чеховой, князя Януша Радзивилла и связи Григулевича: в Ватикане они должны были пустить слух, что Советский Союз готов пойти на компромисс по вопросу объединения Германии. Нам необходимо было прощупать реакцию Ватикана и политических кругов Америки, а также влиятельных людей из окружения канцлера Западной Германии Конрада Аденауэра. После такого зондажа Берия надеялся начать переговоры с западными державами".
Владимир Тольц: Ничего из этого Берия совершить уже не удалось. В июне 53-го восстали рабочие Восточного Берлина.
25 июня в Кремль поступил первый радиоперехват новой радиостанции Освобождение.
Гнусная американская радиопропаганда
(Радиостанция "Освобождение", русский яз., 24 июня, 0 ч. 15 м., проток[ольная] запись).
(Начало передачи не принято по техническим причинам).
Солдаты и офицеры группы оккупационных войск. Вас посылали усмирять восставших немецких трудящихся. Возвращайтесь в казармы, рассказывайте товарищам, как рабочие борются за свои права. Восстание берлинских рабочих, их мужество должны стать примером для Советской Армии.
* * *
Жены советских офицеров и солдат, рассказывайте вашим мужьям, советским офицерам и солдатам, о том, что становится известно вам от знакомых немцев, соседей, уборщиц, шоферов, квартирных хозяек. Показывайте местным жителям, что ваши симпатии на стороне восставших и бастующих рабочих. Рассказывайте им, что наш народ глубоко сочувствует их мужественной борьбе.
* * *
Говорит новая радиостанция, говорит радиостанция координационного центра антибольшевистской борьбы. Слушайте радиостанцию "Освобождение".
Владимир Тольц: Так в истории западного радиовещания на Советский Союз начался новый этап. Надо сказать, что с начала Берлинского восстания количество получателей радиоперехвата резко возросло. Этот, как я уже сказал в прошлой передаче получило 25 человек - члены президиума и секретари ЦК, некоторые ответственные мидовцы, шестеро чекистов, связанных с внешней разведкой (среди них Василий Степанович Рясной - один из авторов плана убийства Тито Григулевичем)... Ну, и конечно, кроме них - один из первых - Лаврентий Берия. Это был последний его "радиоперхват". На следующий день Лаврентия Павловича арестовали...
Родина узнала об этом из западных голосов...
Сегодня речь пойдет об оперативных подходах Штази, истории и особенностям которых посвятил свое выступление перед нами сотрудник научного отдела Федерального ведомства доктор Христиан Босс.
Христиан Босс: Для начала я хотел бы сказать, что многое, о чем здесь будет говориться хорошо известно уже по фильмам. Знаете фильм «Жизнь других»? По меньше мере часть его снималась здесь, в помещении нашего архивохранилища. (…) Я заговорил сейчас об этом фильме, вовсе не потому, что там я значусь в титрах. Вовсе нет! А потому, что подобные произведения весьма интенсивно формируют массовые представления о том, чем было Штази на самом деле. Ознакомившись со сценарием «Жизнь других», я прихожу к выводу, что многие реальные эпизоды там представлены куда выпуклее, куда реалистичнее, чем в случае, если бы делали документальную ленту об этих сюжетах. Но при этом кое-что, из увиденного нами, абсолютный художественный вымысел. Давайте попытаемся сейчас отделить его от реальности.
Владимир Тольц: Фильм «Жизнь других», о котором говорит Христиан Босс - первый полнометражный фильм молодого немецкого режиссера Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка – вышел на европейский экран в 2006. А в следующем, 2007 был удостоен Оскара как «Лучший фильм на иностранном языке». В том же году картина была дублирована на русский и показана в России.
Из аннотации содержания фильма «Жизнь других» на одном из российских сайтов – FILMIN.RU
Восточный Берлин, ноябрь 1984 года. За пять лет до своего низвержения восточногерманское правительство обеспечивает свои притязания на власть беспощадной системой контроля и сыска. Преданный партиец капитан Герд Вислер надеется подняться по служебной лестнице, выполняя работу по сбору улик против драматурга Георга Дрaймана и его подруги – знаменитой театральной актрисы Кристы-Марии Зиланд.
Однако он не ожидал, что погружение в мир объекта наблюдения меняет и самого сыскного агента. Погружение в жизнь других – в любовь, литературу, свободу мысли и слова – приводит Вислера к острому осознанию скудости его собственного существования и открывает ему совершенно новый образ жизни, противостоять которому становится все сложнее. Но когда система уже запущена, она не может быть остановлена. Опасная игра началась…
Кадр из фильма “Жизнь других”
Владимир Тольц: А теперь, чтобы напомнить фильм тем, кто его видел, и пояснить, о чем идет речь, тем, кто не видел, несколько коротких фрагментов русскоязычной фонограммы пролога.Действие начинается в следственной тюрьме Штази Хоеншёнхаузен. На допрос к капитану Вислеру, который кроме оперативной работы занят еще и преподаванием в школе Штази, ведут арестованного.
- Стоять, смотреть вниз. Продолжить движение.
(Следственная тюрьма Министерства государственной безопасности ГДР.)
- Обращаться «товарищ капитан».
- Войдите. Садитесь. Руки под себя ладонями вниз. Что вы нам расскажете?
- Я ничего не сделал, ничего не знаю.
- Вы ничего не сделали? По-вашему, мы просто так задерживаем невинных граждан лишь по своей прихоти?
- Нет, я…
- Если вы считаете, что наша гуманная система на такое способна, то тогда у нас точно есть право вас арестовать безосновательно. Мы поможем освежить вашу память, заключенный 227. Ваш друг и сосед некий Пирмасен Дитер 28 сентября совершил побег из ГДР, и у нас есть предположения, что ему помогли.
- Мне неизвестно об этом. Он ни слова не говорил, что хочет на Запад, я узнал об этом лишь на работе.
- Расскажите, пожалуйста, что вы делали 28 сентября.
- Но я уже написал все в протоколе.
- Придется повторить.
- Я гулял с детьми в парке у мемориала. Там я встретил моего давнего школьного друга Макса Кеснера. Мы вместе пошли к нему домой и до самого вечера слушали музыку. У него есть телефон, можете ему позвонить. Он может все подтвердить. Я могу дать вам его номер.
Владимир Тольц: Далее капитан Вислер показан уже читающим лекцию молодым штазистам. Он использует при этом магнитозапись допроса.
- Враги нашего государства самоуверенны – запомните это. Здесь надо лишь запастись терпением часов на 40.
(Высшая школа Штази).
- Промотаем немного вперед.
«- Я хочу спать. Доктор, прошу, дайте мне немного поспать.
- Руки под себя. Опишите мне еще раз, как вы провели 28 сентября.
- Хоть один час, лишь немного сна.
- Повторите еще раз, что вы делали в тот день».
- Почему вы так долго не даете ему спать? Это бесчеловечно!
- Невиновный заключенный каждый час, пока его там держат, злится все сильнее из-за чувства несправедливости, он кричит и бесится. Виновный же с каждым часом становится все спокойнее и молчит. Или плачет. Он ведь знает, что сидит за дело. Если хотите узнать, виновен кто-то или нет, нет лучшего способа, чем вести допрос до полного его изнеможения.
«- Был мой школьный друг Макс Кеснер, мы все вместе пошли к нему домой и до самого вечера слушали музыка. У него есть телефон, можете ему позвонить, он вам все подтвердит».
- Вас ничего не настораживает в его показаниях?
- Он говорит то же, что и в начале.
- Он говорит одно и то же, что и в начале, слово в слово. Говорящий правду может менять формулировки, что и делает, а вот лжец зазубривает определенные фразы, которые в стрессовой ситуации и повторяет. 227 лжет, мы имеем два признака лжи и можем усиливать интенсивность допроса.
«- Если вы не назовете имя пособника побега, я этой ночью арестую вашу жену, а ваши дети отправятся в детский дом. Хотите этого?
(Плачет)
- Кто организатор побега? Кто это?
- Глески.
- Повторите громче?
- Глески, Вербер Глески.
- Верно, Глески».
- Тихо, тихо! Прислушайтесь. Кто скажет, что это за звук? Это образец запаха для собак. Он собирается в обязательном порядке после каждого допроса подозреваемого. Не забывайте об этом. На допросах вы работаете с врагами социализма. Помните об этом всегда!
(Аплодисменты)
Владимир Тольц: Но вернемся к выступлению доктора Босса на берлинском семинаре
Христиан Босс: Итак, в фильме изображен некий писатель, который пишет воззвание для публикации на Запале,. Он окружен некоей культурной средой. И Штази старается выяснить, что же собственно происходит в этом кругу. Для этого и устанавливается наблюдение
(…) Одна из важных категорий для описания этого наблюдения, (как и остальная терминология это заимствовано из лексикона советского МГБ/КГБ, и мне лично поначалу непонятная) - «оперативный подход».
Так вот: что же делают с героем фильма? Подслушивание, установка для этого «жучков: (или клопов) визуальное наблюдение, перлюстрация, и фотографирование. Драматический момент киноповествования – вопрос о том, от кого приходит информация. В 50-х годах такие источники назывались «секретными сотрудниками», позднее – «неофициальными сотрудниками». Трагический момент фильма – «неофициальным сотрудником» является подруга героя-писателя, киноповествование завершается тем, что она кончает с собой, а он не может писать… Собственно это и являлось целью его оперативной разработки.
В 1950 годы цели таких разработок были несколько иными: уголовное преследование и последующий арест и посадка. В 70-80-е тоже были политзаключенные. (За год сажали 2-3 тысячи человек) в большинстве случаев за попытку побега на Запад. Это было примерно 70% политзаключенных. Диссидентов же обрабатывали иначе. Вы уже знакомы с этим термином – Zersetzung - оперативное личностное разложение.
Владимир Тольц: Давайте здесь, чтобы оценить демонстрируемый в «Жизни других» один из способов оперативного личностного разложения, вновь обратимся к сюжету фильма. Подруга и сожительница защищенного покровительством супруги первого секретаря ЦК СЕПГ Хонеккера успешного драматурга Георга Дрaймана – театральная актриса Криста-Мария Зиланд втайне от него является любовницей министра культуры ГДР Бруно Хемпфа. Не по любви, а из карьерных соображений. Чувствуя ее холодность, министр и «заказывает» Штази разработку своего соперника, полагая, что разрушив таким образом благополучие пары Драйман-Зиланд, он сможет крепче привязать к себе любовницу-актрису. Мотивация начинающейся оперативной разработки Драймана стандартна и стереотипна – тайное диссидентство и «сочувствие капиталистическому режиму ФРГ». Операция поручается главному герою фильма – капитану Вислеру и на первых своих стадиях включает круглосуточное прослушивание и наружное наблюдение. Тут-то штазист Вислер и выясняет, что Криста-Мария Зиланд тяготится своей тайной связью с министром и готова порвать с ним. А ее сожитель Драйман, потрясенный самоубийством своего старого друга и учителя, не вынесшего многолетний запрет на профессиональную деятельность, готовится написать для западногерманского журнала «Шпигель» статью о тайне самоубийств в ГДР. Несмотря на все усилия Штази статья Драймана под псевдонимом выходит в «Шпигеле». И вину за непредотвращение публикации руководство возлагает на Вислера, который по ходу прослушки и наблюдения начинает тайно симпатизировать объектам своей оперативной разработки.
Следующая стадия операции – обыск квартиры Драймана с целью получения доказательств его авторства статьи в западногерманском журнале. (Ищут пишущую машинку, на которой была напечатана криминальная статья. И не находят.) А кроме того арест Кристы. Она уязвима – незаконное приобретение запрещенных в Восточной Германии медикаментов. Плюс страстное, во что бы то ни стало желание оставаться на сцене. А это – уже достаточное основание для вербовочного подхода.
Снова фрагмент русскоязычной фонограммы фильма:
- Так, товарищ Зиланд, конец блестящей карьеры? Вообще-то жаль, вы были хороши, даже очень хороши. Только недолго, верно? Вы присаживайтесь. А что же делает актер, когда не играет?
- Прошу, неужели я не могу сделать хоть что-то для вас? Для Госбезопасности?
- Для этого уже поздновато.
- Я знаю почти все о наших актерах, я могу многое о них разузнать.
- Охотно вам верю, но это не поможет.
- А может есть что-то, что я смогла бы сделать? Что-то, чтобы было приятно нам обоим?
- Я сожалею, но вы, как бы это сказать, нажили себе врага в лице влиятельного человека, поэтому я несколько связан, скажу честно.
- Есть хоть что-нибудь, что может меня спасти?
- Вряд ли, уважаемая. Хотя есть шанс. Раз вы так много общаетесь с литераторами, газетчиками, актерами, не знаете ли вы что-нибудь о статье, появившейся на прошлой неделе в «Шпигеле», случайно? Статья о самоубийствах в ГДР?
Кадр из фильма “Жизнь других”
Владимир Тольц: Криста Зиланд соглашается стать осведомителем. И дает показания, что Драйман является автором публикации в «Шпигеле». Однако, где хранится вещественное доказательство его «преступления» (пишущая машинка) утаивает. И тогда допрос ее поручается капитану Вислеру.- Привязать заключенную?
- Теперь она агент-осведомитель, можете идти.
- Значит теперь я прикреплена к вам? Что ж, прикрепляйте.
- Осталось 10 часов. Нет, через 9 с половиной господин Рейсенг выйдет к зрителям и объявит, что в связи с плохим самочувствием вы не сможете играть в спектакле. Это произойдет в последний раз, когда о вас будут говорить в театральном мире. Хотите этого? Скажите нам, где в квартире спрятаны доказательства?
- Нет доказательств, нет печатной машинки, я все выдумала.
- Надеюсь, это не так, иначе придется вас здесь задержать. Дача ложных показаний приравнивается к лжесвидетельствованию, а это два года тюрьмы. Драйман так или иначе сядет, для этого хватит ваших показаний и отягощающего материала, найденного нами в его квартире. Спасите, по крайней мере, себя. Вы не поверите, сколько таких людей сидят в тюрьме из-за бессмысленного эгоизма. Подумайте о своем зрителе.
( Подумайте о своем зрителе. Замечательно сказал!)
- Вспомните, что государство делало для вас в течение всей жизни, теперь вы послужите ему, и оно не останется в долгу. Скажите мне, где спрятана машинка. Драйман никогда не узнает. Я выпущу вас немедленно, но если нет, останетесь здесь. Разыграете удивление, уверен, вы с этим справитесь, и уже вечером вы будете в театре, в своей стихии, перед своим зрителем. Скажите, где находится тайник? Где он?
- Тайник в квартире под дверным порогом между гостиной и прихожей. Его можно поднять.
Владимир Тольц: Далее все по законам кинодрамы. На втором обыске находят тайник. Но пишущей машинки там нет. Это «перековавшийся» под воздействием тайно наблюдаемой им жизни других опер Вислер успел ее оттуда вытащить и спрятать. Криста же, не в силах перенести своего предательства возлюбленного бросается под автомобиль и погибает. А оказавшегося под подозрением Вислера разжалуют из оперов в перлюстраторы писем… Операция по личностному разложению драматурга Драймана на этом завершается.
Доктор Босс, к докладу которого на берлинском семинаре мы сейчас возвращаемся, считает, что она завершилась для Штази успешно.
Христиан Босс: Итак, в данном случае он, драматург, настолько деморализован, что не может больше писать. Прекрасно! Цель достигнута! Он сидит в своей квартире и в связи с предательством и гибелью подруги находится в депрессии…
Подобный метод оперативного разложения в 1970-80 гг. был в известном смысле превращен в систему. К примеру, известный диссидент Хавеман находился под домашним арестом. Вольфу Бирману, выпустив его за границу, не разрешили вернуться… Оперативному разложению активно подвергались и менее известные за рубежом диссиденты и группы инакомыслящих. Методы применялись различные: кого-то призывали на армейскую службу, других выставляли в ФРГ, кого-то и сажали на короткое время, одновременно распространяя слух, что он агент Штази… Таким образом удавалось нейтрализовать многих, особенно в провинции. Одному моему другу прислали гроб, а другой знакомой регулярно вывинчивали ниппели из колес велосипеда. Из-за этого она всегда опаздывала на встречи. В какой-то момент, она высказала догадку, что это дело рук Штази, но все единодушно решили: бред, спятила!.. Однако позднее, читая свое дело, она выяснила, что догадка была верной. И в нашем архиве немало таких дел! Одни кодовые названия таких операций чего стоят: «Дефект», «Реакционер», «Сатана», «Тиран»… (Кстати, «Сатана» - один из моих друзей, рыжеволосый, возможно поэтому оперативная разработка и получила такое название). Общее тут – все кодовые имена сформулированы так или иначе негативно…Знаете, все, кто видел фильм «Жизнь других», первым делом подумали – ведь и на меня есть такое дело!…
Владимир Тольц: Еще в начале своего выступления доктор Босс спросил у нас: что вы думаете об этом фильме? И неожиданно для докладчика один из устроителей семинара германист и переводчик Борис Хлебников сказал: он мне не нравится. Тогда рассказать о своем отношении к «Жизни других» Хлебникову не довелось. Но сейчас я хочу предоставить ему такую возможность.
--Борис, оставляя в стороне художественные достоинства и недостатки оскароносной картины, насколько адекватно она, по вашему мнению, отражает оперативную реальность Штази?
Борис Хлебников: Вы знаете, очень неправдоподобно в фильме все это изображено. Все-таки в фильме вот какие люди изображены со стороны Штази – это бывший какой-то крупный начальник, который стал министром и членом ЦК, это начальник главного 20 отдела. Там прямо в фильме показаны документы 20 /7. 7 – это отдел культуры. И наконец, капитан этого отдела. Так вот специфика исследовательской ситуации такова, что все 170 человек, которые работали по 7 линии, то есть внутри линии культуры Штази, они поименно известны, как поименно известны все 400 человек неофициальных так называемых сотрудников – это их столько было на 89 год. Всего за годы службы было, конечно, побольше, но и они все поименно известны, изучены их биографии, все, все!..
Представьте себе, не было ни одного случая, ни одного-единственного, где сотрудника можно было бы заподозрить в каких-то симпатиях к тем объектам их разработок, не говоря о том, что некий Клеточников сидел и кого-то спасал. Совершенно невозможно. Спрашивается – почему? Я думаю потому, что происходил очень жесткий негативный отбор, и все люди попадали довольно одинаковые по психологическому складу и по политическим, психологическим характеристикам, и по взгляду, по всему. Так что не две разных группы людей, одни плохие вроде этого министра, который ради обслуживания своих сексуальных интересов, инстинктов готов был на всякие, в том числе противоправные с точки зрения его службы действия, а с другой стороны идеалисты, которые могут исправиться, с которыми в конце концов возможно примирение. Это не похоже на то, как обстояли дела.
Владимир Тольц: Ясно, что, конечно, молодой режиссер Доннерсмарк, делая фильм, такой мейнстрим, хотел, конечно, чтобы люди были лучше. И поэтому капитан Вислер, герой его картины, встает, как выражались раньше в Советском Союзе, на путь исправления. Но давайте вернемся все-таки к оперативной реальности. Сколь адекватно отражены способы слежки, то есть визуального наблюдения и тотальной прослушки квартир?
Борис Хлебников: У него были хорошие консультанты. Конкретным консультантом этого фильма был начальник группы сбора информации и аналитики. Начальник аналитического подразделения двадцатки был непосредственно консультантом. Очень интересно, он потом в двух-трех интервью, в статьях отзывался о фильме, отзывался о режиссере, о том, что, дескать, правда, дескать, неправда с точки зрения формально документальной достоверности. Так что здесь он старался. Больше того, это было не так просто сделать в 2004 году, когда начинались съемки, разыскать допотопную старую технику. Это все как раз похоже а правду, что тоже по-своему интересно.
Владимир Тольц: Надо сказать, что и исполнитель роли Вислера, как мы знаем по многочисленным публикациям в ФРГ, он ведь и сам оказался объектом разработки и оперативных действий со стороны Штази…
Борис Хлебников: Когда я говорю о том, что фильмы, на мой взгляд, вполне художественные, только выигрывали бы от того, что они талантливы, художественны, осмысляя некую реальность, я имею в виду те драмы, которые придумывает жизнь и которые никакое кино не придумает.
Вот такова личная драма Ульриха Мюэ и его супруги Дженни Грелльман. Дело в том, что они считались самой красивой, самой интересной парой в гэдээровском кино. Ульрих Мюэ вообще был гэдээровским Смоктуновским, чрезвычайно ярким, интересным актером. И потом вдруг обнаружилось в 2002 году, что Дженни Грелльман с 79 по 89 год была осведомительницей Штази. К этому времени после 90 года они и так разошлись, тем не менее, Ульрих Мюэ почувствовал себя обманутым. Поэтому он в одном из интервью резко высказался по поводу жены, в свою очередь жену это очень задело. Два мужа до Ульриха Мюэ были, между прочим, внештатными сотрудниками Штази. Какая-то тяжелая ситуация.
Надо сказать, что вместе с тем на Ульриха Мюэ она не доносила и вообще она под присягой на суде, а она затеяла процесс первый, сказала, что она не работала на Штази, что было правда, потому что сотрудники Штази часто выдавали себя за полицейских, за какие-то другие силовые ведомства и службы, которые якобы с наркомафией борются или с контрабандистами или еще с чем-то, под этой ширмой собирали сведения.
Надо сказать, что к моменту ключевого процесса у нее был рак, и тут опять ситуация непримиримости той самой, которая в фильме преодолевается, что примирение такое возможно, они помириться не могли. Умерла Дженни Грелльман. Ульрих Мюэ прямо в день получения Оскара узнал, что и он смертельно болен. А процессы продолжались, потому что новый муж Дженни Грелльман, защищая честь своей жены, продолжал судебный процесс. Ульрих Мюэ тоже вскоре через несколько месяцев умер, но его жена продолжала судебные процессы. Судебные процессы так и не привели к примирению сторон. А фильм, тут очень важна история фильма.
Вообще сюжет фильма пришел в голову режиссера, когда он вспомнил очерк Горького о Ленине, как Ленин слушал «Аппассионату» и говорил, что это невыносимо нечеловеческая музыка, ее невыносимо слушать, потому что хочется гладить людей по голове, а по голове их надо бить ради всеобщего счастья. Центральная идея фильма была, что высокое искусство может вполне исправить человека, даже сильно заблуждающегося. Оказывается, среди 170 сотрудников центрального отдела, окружных, районных отделов, которые занимались культурой, такого принципиально не нашлось. И среди 400 осведомителей не нашлось людей, которые хотя бы раскаялись потом или в другой форме осмыслили новую реальность и действительность. Нет таких.
Владимир Тольц: Что ж, жизнь, это я уже многократно повторял, жизнь жестче, чем литературные придумки или выдумки в кино, даже если они увенчаны премией Оскара.
***
Владимир Тольц: В нашей серии «Как у Дюма…» мы продолжаем сегодня разговор о событиях 60-летней давности и их последствиях. О смерти Сталина в начале марта 53 года и выходе в эфир радиостанции «Освобождение», позднее получившей имя Радио Свобода.
Родина слышит, Родина знает,
Где в облаках ее сын пролетает.
С дружеской лаской, нежной любовью
Алыми звездами башен московских
Башен кремлевских
Смотрит она за тобою,
Смотрит она за тобою!
"Родина слышит"
(муз.Д.Шостаковича, сл.Е.Долматовского, 1950г.)
... Последний известный мне радиоперехват, направленный Сталину, датирован 18-м февраля 53 года. Это - запись вышедшей накануне в эфир передачи "Голоса Америки" "О смерти советского сановника Льва Мехлиса".
Московское радио сообщило о смерти и торжественном погребении крупного советского сановника, когда-то близко стоявшего к Сталину, - Льва Мехлиса.
Когда в любой свободной стране появляется сообщение о смерти какого-нибудь видного человека, никто не сомневается в том, что он действительно умер от указанной причины.
Этого нельзя сказать о смерти советских сановников. Может быть, Мехлис и умер от разрыва сердца или от какой-либо другой причины. Возможно, что медицинское заключение на страницах московских газет, подписанное какими-то важными советскими врачами, соответствует действительности. А может быть и не соответствует.
Владимир Тольц: Смерть придворного сталинского еврея Мехлиса трактовалась "Голосом Америки" в контексте развернувшихся в СССР под занавес жизни Вождя народов новых антисемитских гонений, апофеозом которых было дело "кремлевских" врачей, обвиненных во "вредительском" лечении советской верхушки и связях с "мировым сионизмом" и иностранными разведками.
Люди задают себе разные вопросы. Не убили ли Мехлиса в Москве? Не отравили ли его с тем, чтобы потом обвинить в убийстве врачей, подписавших медицинское заключение о его смерти?
Кремлевские правители приучили весь мир к таким вопросам. Никто никогда не знает, от чего умирает тот или другой советский сановник. Ни один советский сановник не знает, будет ли соответствовать действительности медицинское заключение о его смерти. Ведь о ложности некоторых медицинских заключений уже несколько раз, иногда через много лет, оповещало советское правительство.
Возможно также, что пышные похороны Мехлиса были устроены для отвода глаз, чтобы хоть слегка замаскировать всем уже ясный антисемитизм сталинского режима.
В стране, находящейся под коммунистическим господством, все возможно.
Владимир Тольц: Через пару недель в том же ключе, - "все возможно", - "Голос Америки" сообщал, а в Кремле читали о другой смерти:
Лондон, 7 марта. Корреспондент агентства "Рейтер" передает из Нью-Йорка: (...)"Голос Америки" утверждает, (...) что Маршал Сталин умер раньше, чем это было объявлено, и что его смерть скрывалась для того, чтобы создать подобие единства. "Как бы ни отразилась смерть Сталина на советской правящей касте и на русском народе, одно исторически бесспорно: тоталитарная система, оставленная в наследие Сталиным, рухнет в один прекрасный день из-за своей собственной внутренней слабости. Это единодушный вывод историков, задача которых заключается в том, чтобы изучать и оценивать уроки мировой истории".
Владимир Тольц: Не стану в который уже раз рассказывать сейчас как потрясла советских людей кончина кремлевского диктатора и какие разнообразные чувства она в советском народе породила. Скажу лишь о крохотной его части - о специально отобранных и особо проверенных людях, которым поручено было слушать "вражьи голоса", записывать и, если нужно, переводить их на русский, а затем в виде совершенно секретных ОЗП ("особых закрытых писем", о которых я рассказывал в первой передаче из цикла "Родина слышит...") пересылать их Самому. Когда Хозяина не стало, и из двух адресатов ОЗП в живых остался лишь Маленков, "особо проверенных" из 4-го Отдела ТАССа и его руководителя охватила растерянность: кому теперь посылать "радиоперехват" и прочую, как они писали в заголовках своих транскриптов, "злобную клевету"? В Кремле было не до них - там делили власть и готовили похороны Отца Народов; оттуда - никаких директив. И через несколько часов после объявления о смерти Сталина ТАССовские слухачи, подобно остальному миру еще не знавшие, как поделена уже высшая власть в СССР, составили уникальное ОЗП, уникальное тем, что оно было адресовано лишь одному человеку - Георгию Маленкову.
Совершенно секретно
Парижское радио о высказываниях Смита и Дэвиса
(Париж, вещание на балканские страны, французский яз., 5 марта, 23 часа, проток[ольная] запись).
Триумвират в составе Молотова, Маленкова и Берия возьмет на себя руководство Советским Союзом. Таково мнение бывшего посла США в Москве генерала Смита. Таково также мнение Дэвиса, который был первым американским послом в Советском Союзе.
Владимир Тольц: Показательно, что бывшие американские послы в СССР, как, впрочем, и остальные западные аналитики не оценили в этот момент политического потенциала Никиты Хрущева. (О нем даже и не вспомнили в этот день.) Показательно и то, что в этом перечислении новых советских иерархов Молотов - на первом месте. На Западе ведь не знали, что молотовская жена под арестом, а сам он вытолкнут Сталиным из его "ближнего круга" и подозревался им, чуть ли не в шпионаже... На Западе, как, впрочем, и в Советском Союзе довольно приблизительно представляли себе кремлевскую подковерную борьбу за власть. О многом скорее догадывались. И все это - и догадки, и приблизительность знания предмета - находило свое прямое отражение в тогдашних радиопередачах на Советский Союз и его страны-сателлиты.
Похороны Сталина. На снимке: (слева направо) В. М. Молотов, Н. А. Булганин, Л. М. Коганович, К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Н. М. Шверник, Чжоу Эньлай, Л. П. Берия, А. И. Микоян, Н. С. Хрущев, П. Ф Юдин проходят по Охотному ряду за гробом с телом И. В.Сталина. Фото РГАКФД /Фотохроника ТАСС.
8 марта 53-го, в канун сталинских похорон, установился новый список получателей "радиоперехвата". В этом просуществовавшем до июня коротком списке загадок больше, чем имен. Его открывает Маленков, унаследовавший 5 марта сталинский пост Председателя Совета Министров. Далее два (из 4-х) его первых заместителей - Берия и Молотов. И Хрущев, 5 марта государственных должностей не получивший (ему приписано было "сосредоточиться на работе в ЦК"). Все! - Нет, ни остальных первых замов Маленкова (Булганина и Кагановича), ни других членов сложившейся в день смерти Сталина высшей "десятки". Мне пока не ясно, кто составил и утвердил этот список, весьма неустойчивой, как оказалось, послесталинской кремлевской пирамиды. В таком виде она просуществовала сто... дней. И с самого их начала оказавшийся наверху пирамиды власти Маленков имел все основания опасаться тех, кто был ниже, включая и тройку допущенных к засекречиваемой Кремлем информации, свободно распространявшейся западными радиостанциями.Контроль за информацией являлся одной из важнейших ипостасей советской власти. Именно поэтому с него и начал Маленков. Вечером 10 марта, на следующий день после похорон Сталина, он собрал Президиум ЦК. На заседание были приглашены цековские секретари Суслов и Поспелов, а также главный редактор "Правды" Шепилов. На него-то и обрушил свой гнев новоявленный Предсовмина. Маленкову, мягко выражаясь, не понравилось освещение правдой всесоюзных траурных дней и похорон Сталина: то, что его - Маленкова - речь на траурном митинге газета напечатала отдельно от речей "других товарищей", что некоторых из них при перечислении "почетного караула" вообще забыли упомянуть, а тех, кого упомянули противопоставили друг другу (одних именовали "верными учениками и соратниками великого Сталина", а других просто "продолжателями дела" и "товарищами"... А помещенный "Правдой" фотомонтаж "Товарищи И.В.Сталин, Мао Цзедун и Г.М.Маленков" он вообще назвал "провокацией"... Теперь-то мы знаем: именно тогда, 10 марта из уст того же Маленкова впервые в новом политическом контексте прозвучало выражение "культ личности", оказавшееся одним из краеугольных камней в гробнице мирового коммунизма.
Но ничего этого западные аналитики, чьи рассуждения тогда передавались вещавшими на Восточную Европу "голосами", тогда не знали, а фотофальшивки в "Правде" не заметили. Позднее ее описал в своей книге выступавший по Би-Би-Си профессор Леонард Шапиро, заслуживший у получателей ОЗП особое уважение: для них на него в ЦК была составлена специальная биографическая справка, а книга его ("История Коммунистической партии Советского Союза") была секретно переведена на русский и распространена среди особо избранных. Но все это - позднее. А пока четверка получателей "радиоперехвата" продолжала слушание "голосов"...
Некоторое время после смерти Сталина составители радиоперехвата продолжали по инерции особенно внимательно отслеживать темы, особо интересовавшие в последние месяцы жизни уже мертвого теперь диктатора ("еврейскую проблему" и советско-израильские отношения, радиопередачи так или иначе связанные с Югославией). Традиционно продолжала освещаться в радиоперехватах и интересовавшая Сталина тема перебежчиков и разоблаченных шпионов. Вот лишь некоторые примеры сообщений такого рода, полученных Маленковым, Берия, Молотовым и Хрущевым:
13 мая 1953 г.
Совершенно секретно
Провокационная антисоветская пропаганда радиостанции Франкфурта-на-Майне
(Франкфурт-на-Майне, немецкий яз., 12 мая, 19 ч. 45 м., проток[ольная] запись).
Берлин. 5 советских офицеров, бежавших на Запад, обратились к западным державам с призывом использовать ослабление советского режима в связи со смертью Сталина для широкого психологического наступления с целью свержения большевистского господства. Красную Армию вполне можно рассматривать как борца за освобождение России. Она представляет собой величайшую силу и до сих пор еще вызывает у большевистских властителей чувство страха. Запад должен разъяснить советским солдатам, что они рассматриваются не как орудие Советского правительства, а как будущий союзник в борьбе за общую свободу.
17 июня 1953 г.
Совершенно секретно
К отсрочке казни супругов Розенберг
(Нью-Йорк, английский яз., 17 июня, 19 ч. 15 м., проток[ольная] запись)
Член Верховного суда США Дуглас объявил об отсрочке приведения в исполнение приговора двум атомным шпионам-супругам Розенберг. Они должны были быть казнены завтра на электрическом стуле за передачу атомных секретов Советскому Союзу.
Вчера в течение 13 часов Дуглас изучал юридические документы и слушал доводы адвоката Розенбергов, который просил об отсрочке казни.
Любой член Верховного суда США может объявить об отсрочке казни, беря ответственность на себя. Заседание всех членов Верховного суда будет созвано позже, для того, чтобы решить, согласится ли он рассмотреть новую апелляцию.
21 июня 1953 г.
Совершенно секретно
Пропаганда Нью-Йоркского радио
(Нью-Йорк, "Голос США", русский яз., 20 июня, 17 ч. 15 м., проток[ольная] запись).
Вена. Два бойца советской оккупационной армии Яков Гузенко и Владимир Сломов, бежавшие из Советского сектора в Западную Австрию, получили от американских властей в Австрии право политического убежища.
Владимир Тольц: Следует отметить, что некоторые традиционные по тематике со сталинских времен подборки радиоперехвата и публикаций западной прессы обрели для новых получателей ОЗП новый политический смысл. Ведь они пытались решить старые проблемы по-своему. И наиболее активным здесь оказался Берия. Заручившись согласием Президиума ЦК, он через месяц после смерти Сталина опубликовал сообщение о невиновности "кремлевских" врачей и выпустил их на волю. В ответ Израиль начал через своих представителей в Скандинавии и Болгарии зондировать вопрос о восстановлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Смещенный после смерти Сталина с поста министра иностранных дел Вышинский с оглядкой на позицию представителей арабских стран в ООН советовал не торопиться. Однако западные публикации, которые теперь в ОЗП получали Берия и новый министр иностранных дел Молотов говорили о другом:
Возобновление дипломатических отношений между Иерусалимом и Москвой рассматривается как благоприятное предзнаменование для двух миллионов евреев по ту сторону железного занавеса.
Владимир Тольц: Политически такое "предзнаменование" Советскому Союзу было в ту пору весьма выгодно и стоило не дорого. - В декабре дипотношения были восстановлены. Да только Берия к тому времени сидел уже не в Кремле и вскоре был расстрелян.
Ему в частности была вменены в вину и попытки нового решения других внешнеполитических проблем, постоянно освещавшихся в получаемом кремлевской верхушкой радиоперехвате - югославского вопроса и проблемы Германии. Причем решения, близкими ему агентурными способами. Если Сталин планировал решить югославскую проблему убийством Тито, - для этого и выбран был Григулевич, о котором я рассказал в первой передаче цикла "Родина слышит", то Берия решил превратить этого профессионального убийцу в миротворца. Лучше других осведомленный в планах Берия Павел Судоплатов вспоминал:
"План Берии предусматривал использование немецких контактов Ольги Чеховой, князя Януша Радзивилла и связи Григулевича: в Ватикане они должны были пустить слух, что Советский Союз готов пойти на компромисс по вопросу объединения Германии. Нам необходимо было прощупать реакцию Ватикана и политических кругов Америки, а также влиятельных людей из окружения канцлера Западной Германии Конрада Аденауэра. После такого зондажа Берия надеялся начать переговоры с западными державами".
Владимир Тольц: Ничего из этого Берия совершить уже не удалось. В июне 53-го восстали рабочие Восточного Берлина.
25 июня в Кремль поступил первый радиоперехват новой радиостанции Освобождение.
Гнусная американская радиопропаганда
(Радиостанция "Освобождение", русский яз., 24 июня, 0 ч. 15 м., проток[ольная] запись).
(Начало передачи не принято по техническим причинам).
Солдаты и офицеры группы оккупационных войск. Вас посылали усмирять восставших немецких трудящихся. Возвращайтесь в казармы, рассказывайте товарищам, как рабочие борются за свои права. Восстание берлинских рабочих, их мужество должны стать примером для Советской Армии.
* * *
Жены советских офицеров и солдат, рассказывайте вашим мужьям, советским офицерам и солдатам, о том, что становится известно вам от знакомых немцев, соседей, уборщиц, шоферов, квартирных хозяек. Показывайте местным жителям, что ваши симпатии на стороне восставших и бастующих рабочих. Рассказывайте им, что наш народ глубоко сочувствует их мужественной борьбе.
* * *
Говорит новая радиостанция, говорит радиостанция координационного центра антибольшевистской борьбы. Слушайте радиостанцию "Освобождение".
Владимир Тольц: Так в истории западного радиовещания на Советский Союз начался новый этап. Надо сказать, что с начала Берлинского восстания количество получателей радиоперехвата резко возросло. Этот, как я уже сказал в прошлой передаче получило 25 человек - члены президиума и секретари ЦК, некоторые ответственные мидовцы, шестеро чекистов, связанных с внешней разведкой (среди них Василий Степанович Рясной - один из авторов плана убийства Тито Григулевичем)... Ну, и конечно, кроме них - один из первых - Лаврентий Берия. Это был последний его "радиоперхват". На следующий день Лаврентия Павловича арестовали...
Родина узнала об этом из западных голосов...