Поверх барьеров с Игорем Померанцевым
В передаче Joseph Brodsky русский поэт Иосиф Бродский читает стихи по-английски. Бродский хорошо знал и любил английский язык. Но отвечал ли ему английский взаимностью?
The world's made of nakedness and of foldings.
Still, the latter's richer with love than a face, that's certain.
Thus an opera tenor's so sweet to follow
since he yields invariably to a curtain.
«Книжники Тбилиси»
У слова "книжник" несколько значений. Есть совсем простые — любитель книг, торговец книгами, даже разносчик книг. Есть значения романтичные, как в стихах Сергея Гандлевского:
Разговоры опасные, дождь проливной,
Запрещённые книжки, окурки в жестянке.
Стало быть, продолжается диспут ночной
Чернокнижников Кракова и Саламанки.
Чернокнижниками называли волшебников-книгочеев. Но наши герои — книжники Тбилиси—кажется, ближе всего к учёным людям, знавшим толк в Святом Писании, к толкователям закона, открывающим ученикам тайные премудрости.
«Мои любимые пластинки» с московским музыкальным критиком Артёмием Троицким
The world's made of nakedness and of foldings.
Still, the latter's richer with love than a face, that's certain.
Thus an opera tenor's so sweet to follow
since he yields invariably to a curtain.
«Книжники Тбилиси»
У слова "книжник" несколько значений. Есть совсем простые — любитель книг, торговец книгами, даже разносчик книг. Есть значения романтичные, как в стихах Сергея Гандлевского:
Разговоры опасные, дождь проливной,
Запрещённые книжки, окурки в жестянке.
Стало быть, продолжается диспут ночной
Чернокнижников Кракова и Саламанки.
Чернокнижниками называли волшебников-книгочеев. Но наши герои — книжники Тбилиси—кажется, ближе всего к учёным людям, знавшим толк в Святом Писании, к толкователям закона, открывающим ученикам тайные премудрости.
«Мои любимые пластинки» с московским музыкальным критиком Артёмием Троицким
Ваш браузер не поддерживает HTML5