Всплеск уличной активности гражданских активистов, начавшийся после митинга в поддержку политзаключенных 6 мая и продолжающийся попытками запустить бессрочную акцию протеста в Москве, а также кадровые перестановки в политических верхах (прежде всего отставка Владислава Суркова с поста вице-премьера правительства) вызвали дискуссию в экспертном сообществе о перспективе общественных перемен. В частности, обсуждается возможность раскола в окружении Владимира Путина – или в Кремле в целом – и связанных с этим политических реформ. Собеседник РС – профессор Европейского университета в Петербурге Григорий Голосов.
– В 1980-е годы политические эксперты, в основном на латиноамериканском материале, разработали теорию транзитологии. Утверждалось, что раскол элит является ключевым условием успешной демократизации, при этом не утверждалось, что этот раскол является единственно возможным условием такой демократизации. Считается, что демократизация в любой стране проходит оптимальным способом, если ей предшествует раскол элит. Для того чтобы этот раскол произошел, нужно выполнение нескольких ключевых условий. Одним из этих ключевых условий является то, чтобы люди, которые входят в правящую группу, образовали коалицию, строящуюся на хотя бы относительно равноправных основаниях. Иными словами, у каждого из членов этой коалиции должны быть собственные политические ресурсы, за счет которых они могли бы отстаивать собственные политические позиции.
И вот в ходе такой дискуссии некоторая часть правящей группы может заключить, что ей выгоднее сотрудничать скорее с оппозицией, чем с другими, более агрессивными, консервативными (или как угодно их назовите по-другому) членами правящей группы. Так происходит раскол элиты, который и ведет к демократизации. Давайте посмотрим на то, что сейчас имеет место в России: это ключевое условие не выполняется. В составе правящей группы наблюдается колоссальный дисбаланс политических ресурсов и влияний между Владимиром Путиным, который возглавляет эту группу, и всеми остальными ее членами, которые обязаны тем, что находятся у власти, именно Путину. Теоретически говоря, раскол элит является не только единственно возможным, но и наиболее вероятным способом демократизации в России. Другое дело, что нужно думать, каким образом оптимизировать процесс, ведь от нас, таких вот "думателей", оптимизация не зависит, она определяется объективной конфигурацией политических сил в России, конфигурацией персоналистской диктатуры. В персоналистских диктатурах раскол элит не играет такого значения, как у военных режимов, которые описывали в свое время транзитологи.
– В контексте того, о чем вы говорите: как следует рассматривать отбраковку созданной Путиным системой (в которую входят и Медведев, и силовики, и другие группы влияния) тех или иных членов этой элиты, скажем, Алексея Кудрина или Владислава Суркова?
– Если лидер и создатель этой системы время от времени не будет осуществлять чистку своих подчиненных, он постепенно растратит политическое влияние. Естественно, любой такого рода лидер, в том числе Владимир Путин, это понимает. Периодическое освобождение от должности тех или иных чиновников – по политическим ли основаниям, или по основаниям профессиональной пригодности – является естественным аспектом функционирования персоналистской диктатуры. С другой стороны, даже в системах столь же дисбалансированных, как российская, существует соперничество между отдельными кланами в составе правящей группировки. Это проявляется и в кадровой политике. Но нужно видеть: в данном случае имеет место не столько раскол внутри элиты, который мог бы привести к изменению политической системы, сколько элементарное соперничество между группировками – за влияние, поощрение, позиции. Все это может предоставить только один человек, Владимир Путин. Поэтому я бы не стал драматизировать события, они совершенно естественны и как таковые о расколе внутри правящей группы, конечно, не свидетельствуют.
– Некоторые ваши коллеги, довольно уважаемые политологи, говорят, что существует два способа изменения политической ситуации в России. Первая – это мирная народная революция, для успеха которой необходимо вывести на улицу по крайней мере полмиллиона человек. Но это сейчас невозможно, говорят эти политологи. Другой вариант – раскол внутри правящей элиты: если бы 50–70 чиновников из администрации президента, правительства или еще откуда-то вдруг консолидировались и образовали какую-то свою группу влияния. Что вы думаете об этом?
– Я бы сейчас сказал, что первый вариант значительно более вероятен, чем второй. Но нужно понимать: если сейчас в России сохраняется относительная экономическая стабильность, то это значит, что отсутствуют стимулы для серьезного народного возмущения. Однако в случае, если эта экономическая стабильность не то чтобы всерьез нарушится, но поколеблется, возникнет новая ситуация в общественных настроениях и, соответственно, в расстановке политических сил. С другой стороны, вариант с коалицией чиновников мне представляется маловероятным, потому что в российской системе мы имеем дело с организацией власти по вертикальному принципу. Отсутствует ресурсная почва для того, чтобы такой раскол произошел. Существующий в России политический режим таков, что именно этот вариант кажется достаточно маловероятным.
– Как тогда в этой связи вы оцениваете перспективы протестного движения? Оно не то чтобы особенно активно, но живо. Это показали события 6 мая на Болотной площади в Москве и в других городах. Сейчас в Москве группа молодежи пытается завести новую кампанию "ОккупайАбай" или "ОккупайГорький"…
– Чем меньше правящая группа способна к реформированию системы, тем скорее возникнут объективные условия для протестного движения. Потому что сейчас масса людей ощущает себя отстраненными от процесса принятия сколько-нибудь значимых решений в стране. Эти люди составляют актив протестного движения, сформировавшийся в ходе протестов 11-12 года, и он в значительной своей степени сохраняется. Важно, чтобы имелось эффективное руководство протестным движением для того, чтобы его поддерживать. Объективные условия для того, чтобы это движение осталось в виде актива, сложились. Нужны серьезные провалы лидеров протестного движения или серьезные репрессии со стороны власти, чтобы устранить этот фактор. Но вот для того, чтобы протестное движение стало массовым, нужно изменение общественных настроений в стране в целом. Высоко вероятно, что все, включая Владимира Путина, понимают: в течение предстоящего года экономическая ситуация в стране изменится таким образом, что массовые настроения общества могут также измениться. Но произойдет ли это? Это отдельный вопрос, ответ на который мало зависит и от действий властей, и от действий лидеров самого протестного движения. Поддерживая нынешний уровень протестного движения, его лидеры делают важное дело: достаточно высоко вероятно, что это движение окажется необходимым в обозримом будущем.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
