"По закону границ определения “политической деятельности” не существует" – Павел Чиков
В России законом об НКО – “иностранных агентах” фактически введен запрет на любую общественную деятельность, неугодную властям, заявил в интервью Радио Свобода Павел Чиков, руководитель Межрегиональной правозащитной организации “АГОРА”. Причем, по его словам, сделано это было сознательно.
Чиков, как и многие члены президентского Совета по правам человека, считает необходимым исключить из формулировок законодательства об НКО понятие “политическая деятельность”, а также отказаться от термина “иностранный агент”.
“Агора”, проанализировав претензии проверяющих органов к некоммерческим организациям, составила перечень видов деятельности, которые прокуратура и называет “политикой”. В нем – 55 пунктов:
– Фактически прокуратура признала “политической” любую деятельность неправительственных организаций. В Гражданском кодексе написано, что некоммерческие организации создаются в социально полезных целях. Собственно, тот список, который нам удалось свести, как раз охватывает все социально полезные виды деятельности, которые прокуратура совершенно внезапно и без каких-либо объяснений признала “политическими”.
Фактически, если сгруппировать, речь о том, что любые намеки в уставе и в деятельности таких организаций на какое-либо участие в избирательном процессе, любые попытки изменить существующее положение дел в любой сфере, будь то миграция, экология или произвол правоохранительных органов, – все политика!..
Любое упоминание слова “политика” и “политическое” в уставе, соглашениях, проектах, в издаваемой литературе – все, априори, политика. По крайней мере, так считает прокуратура.
Например, деятельность нашей организации, которая оказывает юридическую помощь гражданам, прокуратура тоже посчитала “политической” просто потому, что мы оказываем помощь, например, гражданским активистам. Видимо, оказывать бесплатную юридическую помощь кому-то вообще – это не политика, а вот защищать гражданских активистов – она и есть.
На днях Комитет солдатских матерей в Костромской области принял специальный документ, в котором отметил, что не занимается политической деятельностью, и направил в прокуратуру. Это тоже не спасает?
– Не спасает!.. Скажем, как только был принят этот закон осенью прошлого года, наша организация провела общее собрание и утвердила положение, в котором прописывается, что есть “политическое”, а что – “неполитическое”, указывается принцип неучастия в политике и т. д. Кстати – стандартная для иностранных некоммерческих организаций ситуация. Они пишут, что они – “неполитические”, что они не участвуют в какой бы то ни было деятельности, в каких бы то ни было партиях и т. д.
К сожалению, то определение, явочным порядком на практике сформированное, да еще в отсутствие четкой дефиниции в законе, для российской прокуратуры фактически не имеет границ. Достаточно лишь взглянуть на перечень видов деятельности, которые признаны “политическими”. А это означает, с юридической точки зрения, что сам этот термин абсурден, он противоречит общим принципам права. Его нельзя использовать.
В России смешиваются понятия “политическая” и “общественная” деятельность. В вашем понимании “политическая деятельность” – это что? Борьба за власть?
– Юридически дать четкое, конкретное определение “политической деятельности” в широком смысле невозможно. Американцы говорят, что политика – это все. Чем бы вы ни занимались, вы занимаетесь политикой.
Высказывая свое мнение о происходящем вокруг, вы участвуете в “политической” деятельности. В широком смысле, ее ведут даже любые коммерческие организации. Ведь они тоже формируют некую политику – например, торговую, внешнеэкономическую, какую-то иную...
В узком смысле политику, наоборот, определить легко – это борьба за власть, это сфера деятельности политических партий. У нас есть отдельный закон о политических партиях, где четко записано, какими видами деятельности эти организации занимаются. Вот в чем, собственно, коллизия.
Когда Государственная дума принимала этот закон, а президент его подписывал, наверное, юристы и эксперты понимали, что в нем нет такого определения и что могут возникнуть проблемы в применении этого закона на практике. На ваш взгляд – чиновничья неразбериха или это было сделано сознательно?
– Абсолютно однозначно – это умышленные действия!.. Это – фиксирование в законе права на произвол. Сознательное введение заведомо неопределенного, и неопределяемого в принципе, термина в законодательство. Подвешивание Дамоклова меча над любым неугодным.
Это фактически дает право использовать карательные, репрессивные, принудительные меры в отношении любой организации – по выбору. Потому что генеральный прокурор дал задание... Потому что из администрации президента позвонили... Потому что на местном уровне губернатор региона решил кого-то наказать или кого-то прижать... Однозначно: сделано было именно для этого.
Можно ли говорить, что в России таким образом вводится частичный запрет на общественную деятельность? Или это – слишком радикальный вывод?
Я бы сказал, что это – самое точное определение того, что происходит. Говоря юридическим языком, общественная деятельность “криминализована” для определенных организаций. Пока речь идет только о тех, кто получает хотя бы рубль из-за рубежа.
Если мы говорим о Левада-Центре, у которого иностранное финансирование не превышает 10% от общего бюджета, то российским властям совершенно все равно, сколько именно. Если вы получаете хотя бы копейку, то подпадаете под запрет. Деятельность таких организаций де-факто запрещается.
Следующим шагом станет уголовное преследование руководителей, потому что есть соответствующая статья – новая, еще ни разу не использованная в Уголовном кодексе. А еще дальше – фактически запрет этой деятельности для любых нелояльных организаций.
Потому что речь будет идти не только о тех, кто напрямую получает средства из-за рубежа. Но и о тех, кто получает средства от российских юридических лиц, которые, в свою очередь, могут получать как-то деньги из-за рубежа.
А это уже – любые коммерческие организации, которые берут кредиты в банках или которые работают с иностранными контрагентами и т. д. Заведомо в законе заложена возможность для расширения этой репрессивной практики.
Правильно ли я понимаю, что "Агора" предлагает некий промежуточный выход из ситуации? Вы предложили уже как-то подкорректировать закон, убрать хотя бы само определение "политическая деятельность"?
– Это не столько наше предложение, это – предложение Совета по правам человека при Президенте РФ. Что-то вроде снижение градуса противостояния между обществом и властями. Предложение варианта, позволяющего сохранить лицо обеим сторонам.
Речь идет о том, чтобы упразднить термин "иностранный агент", который, безусловно, является стигмой, конфликтогенным. Чтобы вместо него ввести понятие "организации, финансируемые или получающие финансирование из-за рубежа". Никто из тех, кто его получает, этого отрицать не будет и возражать тоже не станет.
Далее. Убрать понятие "политическая деятельность", потому что прокуратура считает “политическим” все что угодно. И все организации, получающие деньги из-за рубежа, должны автоматически попадать в списки на соответствующей странице сайта Минюста, где все мы будем перечислены.
И пусть там будет и РПЦ, которая получает деньги от своих зарубежных представительств. Пусть там будут госкорпорации “Роснано”, “Ростехнологии” или, например, “Росвооружение”, которая получает деньги от экспорта российского оружия. Я совершенно не возражаю против того, чтобы оказаться в одном перечне с этими организациями на сайте Минюста.
Получается, что правозащитное сообщество готово пойти на компромисс. Видите ли вы какие-то намеки на то, что и власть готова снизить градус противостояния?
– Мне бы хотелось в это верить... Безусловно, всякие разговоры в кулуарах идут. Я не готов о них говорить. Но, скажем, таким сигналом можно считать организованную буквально позавчера Алексеем Кудриным, бывшим министром финансов, встречу с представителями неправительственных организаций. Кудрин очень хотел выяснить, что же реально происходит?.. Власти подчеркивают, президент подчеркивает, что он часто общается с Кудриным.
Сигналы и попытки найти достойный выход из сложившейся напряженной внутриполитической и внешнеполитической ситуации, связанной с массовыми проверками общественных организаций в России, существуют. Насколько власти будут готовы это предложение воспринять, мы, думаю, скоро увидим.
В противном случае осенью нас ожидает вторая волна. И это будут уже массовые административные, а некоторые – и уголовные, дела, а также закрытие десятков организаций, причем – наиболее известных в стране...
В России законом об НКО – “иностранных агентах” фактически введен запрет на любую общественную деятельность, неугодную властям, заявил в интервью Радио Свобода Павел Чиков, руководитель Межрегиональной правозащитной организации “АГОРА”. Причем, по его словам, сделано это было сознательно.
Чиков, как и многие члены президентского Совета по правам человека, считает необходимым исключить из формулировок законодательства об НКО понятие “политическая деятельность”, а также отказаться от термина “иностранный агент”.
“Агора”, проанализировав претензии проверяющих органов к некоммерческим организациям, составила перечень видов деятельности, которые прокуратура и называет “политикой”. В нем – 55 пунктов:
– Фактически прокуратура признала “политической” любую деятельность неправительственных организаций. В Гражданском кодексе написано, что некоммерческие организации создаются в социально полезных целях. Собственно, тот список, который нам удалось свести, как раз охватывает все социально полезные виды деятельности, которые прокуратура совершенно внезапно и без каких-либо объяснений признала “политическими”.
Фактически, если сгруппировать, речь о том, что любые намеки в уставе и в деятельности таких организаций на какое-либо участие в избирательном процессе, любые попытки изменить существующее положение дел в любой сфере, будь то миграция, экология или произвол правоохранительных органов, – все политика!..
Любое упоминание слова “политика” и “политическое” в уставе, соглашениях, проектах, в издаваемой литературе – все, априори, политика. По крайней мере, так считает прокуратура.
Например, деятельность нашей организации, которая оказывает юридическую помощь гражданам, прокуратура тоже посчитала “политической” просто потому, что мы оказываем помощь, например, гражданским активистам. Видимо, оказывать бесплатную юридическую помощь кому-то вообще – это не политика, а вот защищать гражданских активистов – она и есть.
На днях Комитет солдатских матерей в Костромской области принял специальный документ, в котором отметил, что не занимается политической деятельностью, и направил в прокуратуру. Это тоже не спасает?
– Не спасает!.. Скажем, как только был принят этот закон осенью прошлого года, наша организация провела общее собрание и утвердила положение, в котором прописывается, что есть “политическое”, а что – “неполитическое”, указывается принцип неучастия в политике и т. д. Кстати – стандартная для иностранных некоммерческих организаций ситуация. Они пишут, что они – “неполитические”, что они не участвуют в какой бы то ни было деятельности, в каких бы то ни было партиях и т. д.
К сожалению, то определение, явочным порядком на практике сформированное, да еще в отсутствие четкой дефиниции в законе, для российской прокуратуры фактически не имеет границ. Достаточно лишь взглянуть на перечень видов деятельности, которые признаны “политическими”. А это означает, с юридической точки зрения, что сам этот термин абсурден, он противоречит общим принципам права. Его нельзя использовать.
В России смешиваются понятия “политическая” и “общественная” деятельность. В вашем понимании “политическая деятельность” – это что? Борьба за власть?
– Юридически дать четкое, конкретное определение “политической деятельности” в широком смысле невозможно. Американцы говорят, что политика – это все. Чем бы вы ни занимались, вы занимаетесь политикой.
Высказывая свое мнение о происходящем вокруг, вы участвуете в “политической” деятельности. В широком смысле, ее ведут даже любые коммерческие организации. Ведь они тоже формируют некую политику – например, торговую, внешнеэкономическую, какую-то иную...
В узком смысле политику, наоборот, определить легко – это борьба за власть, это сфера деятельности политических партий. У нас есть отдельный закон о политических партиях, где четко записано, какими видами деятельности эти организации занимаются. Вот в чем, собственно, коллизия.
Когда Государственная дума принимала этот закон, а президент его подписывал, наверное, юристы и эксперты понимали, что в нем нет такого определения и что могут возникнуть проблемы в применении этого закона на практике. На ваш взгляд – чиновничья неразбериха или это было сделано сознательно?
– Абсолютно однозначно – это умышленные действия!.. Это – фиксирование в законе права на произвол. Сознательное введение заведомо неопределенного, и неопределяемого в принципе, термина в законодательство. Подвешивание Дамоклова меча над любым неугодным.
Это фактически дает право использовать карательные, репрессивные, принудительные меры в отношении любой организации – по выбору. Потому что генеральный прокурор дал задание... Потому что из администрации президента позвонили... Потому что на местном уровне губернатор региона решил кого-то наказать или кого-то прижать... Однозначно: сделано было именно для этого.
Можно ли говорить, что в России таким образом вводится частичный запрет на общественную деятельность? Или это – слишком радикальный вывод?
Я бы сказал, что это – самое точное определение того, что происходит. Говоря юридическим языком, общественная деятельность “криминализована” для определенных организаций. Пока речь идет только о тех, кто получает хотя бы рубль из-за рубежа.
Если мы говорим о Левада-Центре, у которого иностранное финансирование не превышает 10% от общего бюджета, то российским властям совершенно все равно, сколько именно. Если вы получаете хотя бы копейку, то подпадаете под запрет. Деятельность таких организаций де-факто запрещается.
Следующим шагом станет уголовное преследование руководителей, потому что есть соответствующая статья – новая, еще ни разу не использованная в Уголовном кодексе. А еще дальше – фактически запрет этой деятельности для любых нелояльных организаций.
Потому что речь будет идти не только о тех, кто напрямую получает средства из-за рубежа. Но и о тех, кто получает средства от российских юридических лиц, которые, в свою очередь, могут получать как-то деньги из-за рубежа.
А это уже – любые коммерческие организации, которые берут кредиты в банках или которые работают с иностранными контрагентами и т. д. Заведомо в законе заложена возможность для расширения этой репрессивной практики.
Правильно ли я понимаю, что "Агора" предлагает некий промежуточный выход из ситуации? Вы предложили уже как-то подкорректировать закон, убрать хотя бы само определение "политическая деятельность"?
– Это не столько наше предложение, это – предложение Совета по правам человека при Президенте РФ. Что-то вроде снижение градуса противостояния между обществом и властями. Предложение варианта, позволяющего сохранить лицо обеим сторонам.
Речь идет о том, чтобы упразднить термин "иностранный агент", который, безусловно, является стигмой, конфликтогенным. Чтобы вместо него ввести понятие "организации, финансируемые или получающие финансирование из-за рубежа". Никто из тех, кто его получает, этого отрицать не будет и возражать тоже не станет.
Далее. Убрать понятие "политическая деятельность", потому что прокуратура считает “политическим” все что угодно. И все организации, получающие деньги из-за рубежа, должны автоматически попадать в списки на соответствующей странице сайта Минюста, где все мы будем перечислены.
И пусть там будет и РПЦ, которая получает деньги от своих зарубежных представительств. Пусть там будут госкорпорации “Роснано”, “Ростехнологии” или, например, “Росвооружение”, которая получает деньги от экспорта российского оружия. Я совершенно не возражаю против того, чтобы оказаться в одном перечне с этими организациями на сайте Минюста.
Получается, что правозащитное сообщество готово пойти на компромисс. Видите ли вы какие-то намеки на то, что и власть готова снизить градус противостояния?
– Мне бы хотелось в это верить... Безусловно, всякие разговоры в кулуарах идут. Я не готов о них говорить. Но, скажем, таким сигналом можно считать организованную буквально позавчера Алексеем Кудриным, бывшим министром финансов, встречу с представителями неправительственных организаций. Кудрин очень хотел выяснить, что же реально происходит?.. Власти подчеркивают, президент подчеркивает, что он часто общается с Кудриным.
Сигналы и попытки найти достойный выход из сложившейся напряженной внутриполитической и внешнеполитической ситуации, связанной с массовыми проверками общественных организаций в России, существуют. Насколько власти будут готовы это предложение воспринять, мы, думаю, скоро увидим.
В противном случае осенью нас ожидает вторая волна. И это будут уже массовые административные, а некоторые – и уголовные, дела, а также закрытие десятков организаций, причем – наиболее известных в стране...