То, что птицы могут говорить, я понял еще в детстве. У них был не только свой язык, но и своя птичья валюта: "пиастры". И писатели у них были свои. Один из них, птичка-невеличка по имени Бианки, с небольшой высоты своего полета внимательно следила за жизнью себе подобных и подробно все описывала в лесной газете. До сих пор помню объявление скворцов: "Ищем квартиры". После, когда детство кончилось, я с такой же страстью, с какой любил птиц, полюбил поэзию. Но птиц не забыл: особенно мне нравились перекрестки, где встречались поэты и птицы. Я очень хорошо понимал романтика Перси Биша Шелли, который сравнивал поэта с соловьем, поющим во мраке, чтобы усладить свое одиночество благозвучными трелями.
Я вспомнил о Шелли и о птицах, читая книгу современного английского поэта Джона Бевиса "От ау-ау-ау до яу-яу-яу. Слова птиц". Джон Бевис к птицам относится практично. Он подслушивает их, а после на бумаге передает при помощи английского алфавита трели, гогот, кукование, воркование, стрекот, кряканье, клекот. В английском языке есть такое слово – birdwatching. Это устоявшееся понятие: его можно найти в словарях и энциклопедиях. На русский приблизительно его можно перевести как "наблюдение за птицами". Джон Бевис прошел краткий курс birdwatching в Дартингтонском колледже искусств графства Девон. Но и до этого он старательно наблюдал за птицами в парках, садах, болотистых местностях, на кладбищах и пустошах. Вот что он советует начинающим любителям-натуралистам: "В процессе работы следует подкрадываться, а не прохаживаться. Считайте себя частным детективом, держитесь в тени, резкие движения или шум могут вспугнуть добычу. И если вам повезет, вы сможете увидеть добычу перед тем, как она увидит вас и обратится в бегство". В свою книгу Джон Бевис включил язык более 1200 птиц Северной Америки, Великобритании и Северной Европы: от черного водореза и пеночки-таловки до гоголя и зеленушки. Из 143 страниц книги 75 занимает собственно словарь. Другие разделы посвящены акустической охоте на птиц в полевых условиях, особенностям транскрипции птичьих голосов, сопоставлению музыки и птичьего пения (Бевис считает непревзойденным мастером воспроизведения птичьего пения Рихарда Вагнера), имитаторам (от корыстных птицеловов до мастеров дудок и свистков), шарманкам и шарманщикам (особенно по душе автору книги картина Жана-Батиста Шардена "Шарманка"), играющим автоматам и настенным часам. К сожалению, перевести книгу на русский язык едва ли возможно. Джон Бевис признается, что его транскрипция – субъективна. Но дело не только в субъективности автора. У каждой нации – свой слух и свои фонетические традиции имитации тех или иных животных. Например, русская свинья говорит "хрю-хрю", английская "ойнк, ойнк", а немецкая "грунц, грунц". С языком птиц России достойно поработала не только птичка Бианки, но и русские писатели-натуралисты. Еще больше я люблю Велимира Хлебникова, сына орнитолога и первого директора Астраханского заповедника. В "Зангези" он заговорил языком сойки, славки, овсяночки... Пиу! Пиу! Беботэу-вевять! Кри-ти-ти-ти!
