Президентский совет по правам человека (СПЧ) подготовил поправки в закон о некоммерческих организациях, которые будут представлены президенту России Владимиру Путину 4 сентября.
Члены Совета, например, в качестве одного из вариантов изменения закона предлагают вообще убрать из него понятие "иностранный агент". По закону об НКО, вступившему в силу в России в ноябре прошлого года, любая независимая некоммерческая организация, которая занимается политической деятельностью и получает иностранное финансирование, обязана регистрироваться в качестве "иностранного агента". Глава СПЧ Михаил Федотов говорит, что президенту будут предложены сразу три варианта возможных поправок, а словосочетание "иностранный агент" не дает, по его мнению, ясного определения, что такое "иностранный источник" и что такое политическая деятельность:
– Почему члены Совета предлагают убрать из закона понятие "иностранный агент"?
– Это лишь один из возможных вариантов корректировки закона о некоммерческих организациях. Мы представим президенту все возможные варианты и попросим его, чтобы он распорядился создать специальную рабочую группу, которая могла бы подготовить такой вариант закона, который бы всех устроил и который бы решал эту проблему максимально эффективно. Потому что ситуация, при которой понятие политической деятельности никак не определено – оно остается размытым, точно так же, как размытым остается понятие иностранного источника, – такая ситуация не может быть терпимой. Закон, который неконкретен, не может применяться. И на это обратили внимание не только члены Совета по правам человека, но и генеральная прокуратура. Генеральный прокурор, господин Чайка, выступая в Совете Федерации, прямо сказал: "Закон нуждается в уточнении, потому что определение организаций, выполняющих функции иностранных агентов, неконкретно". Нужно определить, в чем цель данного закона. Как сформулировал президент Владимир Путин, она состоит в том, чтобы защитить внутреннюю политику страны от влияния иностранных денег. Но одно дело – финансирование политических партий, а другое дело – финансирование правозащитных организаций. Совершенно очевидно, что правозащитные организации, как, например, Московская Хельсинкская группа, не занимаются политической деятельностью. Она занимается защитой прав человека, социально ориентированной деятельностью, которая соответствует российской конституции. Никакой политики здесь усматривать не следует. Но это мы с вами понимаем, а в законе никаких четких критериев нет.
– Вы упомянули, что президенту будут предложены несколько вариантов изменения закона...
– Три варианта. Вариант первый – самый простой, на мой взгляд, самый эффективный вариант – установить правило, согласно которому все некоммерческие организации, которые получают иностранное финансирование, должны называться "организациями, финансируемыми из иностранных источников" и должны отчитываться публично, из каких источников они эти средства получают и на что эти средства тратят. Так работают многие некоммерческие организации во многих странах мира. Публичная отчетность – это самое главное. И это будет точным ответом на вопрос, откуда пришли деньги и на что они потрачены.
Вариант второй предполагает введение принципа исключений и более четкое формулирование того, что такое политическая деятельность. При этом под политической деятельностью понимается участие в выборах, участие в политических акциях и содействие партиям, например, или кандидатам на выборах. Это второй возможный вариант – через уточнение понятия политической деятельности и через уточнение списка организаций, на которых этот принцип не распространяется. Я считаю, что в число таких исключений должны попасть все некоммерческие организации, которые получают финансирование из государственного бюджета, из местного бюджета, потому что, если организация получает финансирование из иностранных источников и одновременно получает финансирование, например, из федерального бюджета Российской Федерации, то спрашивается, она чей агент – иностранный или агент правительства?
И возможен, наконец, третий путь – сохранение понятия "иностранного агента", но исключительно в Гражданском кодексе Российской Федерации. Где под иностранным агентом будет пониматься лицо, организация, может быть, некоммерческая, может быть, коммерческая, может быть, и физическое лицо, которое заключает агентский договор с иностранным правительством и для этого иностранного правительства за его деньги, получая за это агентское вознаграждение, выполняет определенную работу. Это вполне соответствовало бы той модели агентских отношений, которая у нас уже сегодня прописана в Гражданском кодексе. Проблема заключается в том, что эта деятельность называется лоббизмом, и поэтому нам крайне было бы важно принять специальный федеральный закон – Закон о лоббизме.
– Члены совета единодушны во мнении, что в закон надо достаточно срочно вносить изменения?
– Рекомендации Совета на эту тему были приняты после голосования в мае этого года.
– И с тех пор мнения не менялись и споров внутри Совета не возникало?
– Нет. Есть сторонники разных концепций, разных моделей изменения закона, но все согласны с тем, что закон нуждается в изменении. Есть опыт работы и с Госдумой, и с Советом Федерации, и это, на мой взгляд, очень важно, что мы можем находить правильные решения.
Члены Совета, например, в качестве одного из вариантов изменения закона предлагают вообще убрать из него понятие "иностранный агент". По закону об НКО, вступившему в силу в России в ноябре прошлого года, любая независимая некоммерческая организация, которая занимается политической деятельностью и получает иностранное финансирование, обязана регистрироваться в качестве "иностранного агента". Глава СПЧ Михаил Федотов говорит, что президенту будут предложены сразу три варианта возможных поправок, а словосочетание "иностранный агент" не дает, по его мнению, ясного определения, что такое "иностранный источник" и что такое политическая деятельность:
– Почему члены Совета предлагают убрать из закона понятие "иностранный агент"?
– Это лишь один из возможных вариантов корректировки закона о некоммерческих организациях. Мы представим президенту все возможные варианты и попросим его, чтобы он распорядился создать специальную рабочую группу, которая могла бы подготовить такой вариант закона, который бы всех устроил и который бы решал эту проблему максимально эффективно. Потому что ситуация, при которой понятие политической деятельности никак не определено – оно остается размытым, точно так же, как размытым остается понятие иностранного источника, – такая ситуация не может быть терпимой. Закон, который неконкретен, не может применяться. И на это обратили внимание не только члены Совета по правам человека, но и генеральная прокуратура. Генеральный прокурор, господин Чайка, выступая в Совете Федерации, прямо сказал: "Закон нуждается в уточнении, потому что определение организаций, выполняющих функции иностранных агентов, неконкретно". Нужно определить, в чем цель данного закона. Как сформулировал президент Владимир Путин, она состоит в том, чтобы защитить внутреннюю политику страны от влияния иностранных денег. Но одно дело – финансирование политических партий, а другое дело – финансирование правозащитных организаций. Совершенно очевидно, что правозащитные организации, как, например, Московская Хельсинкская группа, не занимаются политической деятельностью. Она занимается защитой прав человека, социально ориентированной деятельностью, которая соответствует российской конституции. Никакой политики здесь усматривать не следует. Но это мы с вами понимаем, а в законе никаких четких критериев нет.
Михаил Федотов и глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева
– Вы упомянули, что президенту будут предложены несколько вариантов изменения закона...
– Три варианта. Вариант первый – самый простой, на мой взгляд, самый эффективный вариант – установить правило, согласно которому все некоммерческие организации, которые получают иностранное финансирование, должны называться "организациями, финансируемыми из иностранных источников" и должны отчитываться публично, из каких источников они эти средства получают и на что эти средства тратят. Так работают многие некоммерческие организации во многих странах мира. Публичная отчетность – это самое главное. И это будет точным ответом на вопрос, откуда пришли деньги и на что они потрачены.
Вариант второй предполагает введение принципа исключений и более четкое формулирование того, что такое политическая деятельность. При этом под политической деятельностью понимается участие в выборах, участие в политических акциях и содействие партиям, например, или кандидатам на выборах. Это второй возможный вариант – через уточнение понятия политической деятельности и через уточнение списка организаций, на которых этот принцип не распространяется. Я считаю, что в число таких исключений должны попасть все некоммерческие организации, которые получают финансирование из государственного бюджета, из местного бюджета, потому что, если организация получает финансирование из иностранных источников и одновременно получает финансирование, например, из федерального бюджета Российской Федерации, то спрашивается, она чей агент – иностранный или агент правительства?
И возможен, наконец, третий путь – сохранение понятия "иностранного агента", но исключительно в Гражданском кодексе Российской Федерации. Где под иностранным агентом будет пониматься лицо, организация, может быть, некоммерческая, может быть, коммерческая, может быть, и физическое лицо, которое заключает агентский договор с иностранным правительством и для этого иностранного правительства за его деньги, получая за это агентское вознаграждение, выполняет определенную работу. Это вполне соответствовало бы той модели агентских отношений, которая у нас уже сегодня прописана в Гражданском кодексе. Проблема заключается в том, что эта деятельность называется лоббизмом, и поэтому нам крайне было бы важно принять специальный федеральный закон – Закон о лоббизме.
– Члены совета единодушны во мнении, что в закон надо достаточно срочно вносить изменения?
– Рекомендации Совета на эту тему были приняты после голосования в мае этого года.
– И с тех пор мнения не менялись и споров внутри Совета не возникало?
– Нет. Есть сторонники разных концепций, разных моделей изменения закона, но все согласны с тем, что закон нуждается в изменении. Есть опыт работы и с Госдумой, и с Советом Федерации, и это, на мой взгляд, очень важно, что мы можем находить правильные решения.