Геннадий Костров о МШНК и консервативной революции
Как добиться консервативной революции с помощью визуального рассказывает продюсер, ректор Московской школы нового кино Геннадий Костров.
Геннадий Костров: Жизнь такая штука, что в ней всегда все уравновешено, просто вопрос в точке зрения. Страна находится в своей ситуации: армия примерно соответствует стране, киносрез, в свою очередь, соответствует всему тому, что происходит вокруг.
Тамара Ляленкова: Вам, будучи продюсером, надо все-таки опираться на какие-то понятные, конкретные вещи, разве нет?
Геннадий Костров: Если рассматривать продюсирование применительно к нашей школе, то надо опираться именно на те вещи, которые дают нужный результат. Действительно, сейчас появились воспитанные на хороших фильмах режиссеры. На основании опыта, который приобрели где-то, насмотревшись правильных, хороших фильмов, они и пытаются делать свое кино. Возможно, именно это и приводит, в том числе, к кризису, потому что кино – тончайшая вещь, в него входят почти все виды искусств, которые существуют. И возникает противоречие языка и существующей вокруг реальности. У нас, например, язык сохранился со времен Советского Союза, почти не изменился, а живем мы в эпоху развитого госкапитализма - колоссальная языковая пропасть. И требуются большие усилия, чтобы совладать с нынешней реальностью и сделать ее кинематографической.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Новая школа кино
Все смотрят сейчас на Голливуд, в том числе другие школы, они приглашают режиссеров, которые снимают кассовые фильмы, берут лучших менеджеров, которые умеют организовать процесс обучения, и считают, что обеспечили нормальные условия для работы их заведения. Но это вовсе не так. Если говорить про тот же Голливуд, смотреть надо не на современный Голливуд, а на Голливуд 20-30-х годов, где есть энергия плюс архетипы. Именно тогда пришли идейные люди, которые заложили Голливуд, а сейчас там работают менеджеры, и мы видим менеджерский Голливуд.
И если смотреть на Голливуд в рамках школы, надо смотреть на Голливуд 20-40-х годов. Именно то, что в те годы было заложено, и привело Америку к сегодняшнему состоянию, сформировало идейные принципы. И если в России делать правильные вещи, то мы тоже сможем сдвинуть эту ситуацию. И тогда ребята, помимо того, что они смотрят хороших режиссеров, будут еще чувствовать жизнь, понимать проблематику языка, иметь собственный взгляд, тактильность, возможность вычленить красоту.
Тамара Ляленкова: Первое высшее образование у вас, Геннадий, - прикладная математика. Вы как-то обязаны ему нынешними успехами и знаниями?
Геннадий Костров: Я, еще учась в институте, попал в Академию наук, Институт космических исследований, это аналог американского НАСА, и я работал на верхней планке науки. Просто наступил период, когда это стало никому не нужно, неактуально. Но я общался с великими людьми – Зельдовичем, Авдеевым, Галеевым, это светила верхнего уровня русской науки, и это оставляет след колоссальный. Вообще, заниматься проблематикой знаний – это очень интересно. У меня основная специальность – прикладная математика, и в математике есть огромный сектор, который занимается тем, что изучает какие-то знания. Ведь можно научить чему-то конкретному, а можно научить овладевать знаниями. И мы пытаемся подобные вещи внедрять в нашей школе.
Тамара Ляленкова: Расскажите об этом подробнее…
Геннадий Костров: Мы придумывали, и придумывали достаточно давно, и еще масса придумок существует, мы их извлекаем потихоньку. Мы считаем, что в школе должны обязательно присутствовать следующие направления: школа должна существовать как учебное заведение, обязательно школа должна существовать как продакшен-компания, то есть в школе должен быть полный цикл производства. Также школа должна быть научным заведением, то есть она должна изучать науку, именно из того сегмента, которым занимается. У нас есть дальние планы – через какое-то время открыть философский факультет, психологический. Фактически через какое-то время мы построим новый университет. То есть, решая образовательную задачу, мы для всех, кто участвует в этом образовательном проекте, решаем задачу периферии – внутри большой страны строим свою маленькую страну.
И еще о том, зачем и почему школа. Если говорить про визуальный контент, который сейчас существует, с другой стороны, через наличие гаджетов, интернета и каких-то супертехнологий, то очевидно проявляется мощь и воздействие визуального на все иные процессы. И в современных условиях экономисты, банкиры, специалисты из разных профессий будут соревноваться именно в визуальном. Потому что каждый ребенок фактически уже имеет гаджет, и через визуальное будут расставляться приоритеты. Поэтому визуальное выходит на первый план, и, собственно, через визуальное задается основной лоботомийный сегмент, потому что очень много визуального, которое калечит людей, это видно и по ухудшающемуся русскому языку, и по семантике, она считывается именно через визуальный контент. И мы ставим перед собой задачу – создать парадигму нового визуального, пространство, среду, выйдя из которого студенты смогут попадать в индустрию и быть профессионалами, но не будут заниматься лоботомией. Вот наша такая гиперзадача.
Мне кажется, мы создали феноменальное пространство, которое, я уверен, в этом году у нас усилится, потому что пришли новые ребята. Знаете, на сайте школы мы пишем о вещах, которые противоречат правилам набора, и к нам идут учиться особые люди. В прошлом году мы подумали, что разбудили мертвецов, - пришли ребята, которые не пошли бы никуда учиться, на мой взгляд, если бы школа не появились.
Я хочу сказать, что мы занимаемся консервативной революцией, то есть революцией, которая происходит в мозгах, самой важной и самой реальной из всех революций. И наши студенты, когда они освоят свои специальности, будут бойцами этой консервативной революции за счет того, что они работают с визуальным, а в будущем визуальное будет иметь влияние на головы людей еще больше.
