Иван Толстой: Российские компенсации бывшим советским республикам: возможно ли это? Ди-дос атаки на сайты Радио Свобода. Военный российско-грузинский конфликт. Смерть Александра Солженицына.
Начнем мы с несомненно главного события – мирового финансового кризиса, имеющего точную стартовую дату – 15-е сентября. Вот, что мы передавали в программе «Время Свободы». У микрофона Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Просуществовавший более 150 лет банк Lehman Brothers потерял миллиарды долларов из-за кризиса на ипотечном рынке США и объявил себя банкротом. Финансовые органы США и европейских стран предпринимают экстренные меры, чтобы сократить ущерб для мировой экономики. Другой инвестиционный банк - Merill Lynch - продан Bank of America. Рынки отреагировали на эти новости падением. Ситуация осложняется возможностью краха крупнейшей в мире страховой компании AIG. С американским экспертом о финансовом кризисе беседовал корреспондент Радио Свобода в Нью-Йорке Юрий Жигалкин.
Юрий Жигалкин: Каким образом два крупнейших инвестиционных банка оказались в подобной ситуации, и может ли их судьба стать предвестником усугубления кризиса на Уолл-стрит? На эти вопросы я попросил ответить Стивена Ханке, профессора университета Джонса Хопкинса, обозревателя журнала «Форбс».
Стивен Ханке: Самое главное - инвестиционные банки вышли далеко за пределы своих финансовых возможностей. Они в гигантских масштабах, совершенно не оправданных их финансовыми возможностями, скупали у банков ипотечные кредиты с тем, чтобы перепродать их инвесторам по частям в виде облигаций. Пока инвесторы покупали эти облигации, банки цвели. Когда инвесторы отказались покупать эти облигации, банки внезапно оказались с гигантскими долгами. "Лиман Бразерс", например, одолжил около 200 миллиардов только у "Ситигруп" и без возможности оплачивать эти долги, потому что никто не хочет покупать эти облигации. Так себя вели не только инвестиционные банки, но и нескольких коммерческих банков, которым сейчас угрожает банкротство. Как ни парадоксально, ситуация отчасти напоминает сценарий, предшествовавший крушению рубля в 1998 году. Российские банки брали огромные займы под минимальный капитал, скупали акции, компании - и все это работало до тех пор, пока цены акций поднимались. Но если этот рост тормозится, или хуже того, цены начинают падать, тогда вам грозят серьезные проблемы. В России результатом подобных акций был финансовый коллапс.
Вторая серьезнейшая проблема - вера Уолл-стрит в то, что Центральный банк нейтрализует последствия его беспечной игры. Весной федеральная резервная система гарантировала 29 миллиардов долларов долгов прогоревшего инвестиционного банка "Беар Стернс", это добавило решимости остальным продолжать свою рискованную игру. Уолл-стрит не ожидал, что сейчас Центральный банк откажется поддержать "Лиман Бразерс" - отсюда и паническое изумление инвесторов, падение рынков.
Юрий Жигалкин: Профессор, что же все-таки будет дальше, если попытки стабилизировать финансовую систему, предпринимаемые с начала года центральными банками разных стран, явно провалились?
Стивен Ханке: Если в этой ситуации можно отыскать хорошую новость, то она заключается в том, что власти, наконец-то, отказались от идеи поддержки безрассудных рыночных игроков. В последние дни центральный банк и министерство финансов взяли на себя гораздо более разумную, на мой взгляд, роль рыночных советников и координаторов, способных свести главных действующих лиц финансовых рынков и помочь им договориться о действиях, которые помогут стабилизировать рынки. Центральный банк будет продолжать предоставлять наличные средства для обеспечения нормального функционирования системы, но не будет никого выкупать. Я думаю, этот кризис продлится дольше, чем подозревают многие, его масштабы будут крупнее, чем предсказывают многие. Ситуация может, на мой взгляд, ухудшаться еще в течение года, то есть, полная нормализация ситуации затянется, скорее всего, на несколько лет.
Юрий Жигалкин: Таково предсказание Стивена Ханке, известного американского экономиста, профессора университета Джонса Хопкинса, обозревателя журнала «Форбс».
Иван Толстой: Еще одной важнейшей темой года была российско-грузинская война. В декабрьской программе «Время и мир» ее ведущая Ирина Лагунина показала, как можно снимать стресс от самых тяжелых сюжетов.
Ирина Лагунина
Ирина Лагунина: Говорит Радио Свобода. Время и мир. Аналитический журнал мирового юмора.Что бы ни происходило в мире – глобальный экономический кризис, война в Ираке, война в Афганистане, Пакистан вообще идет в тартарары, все валится – мир шутит. Шутит отчаянно и пронзительно. Отсмеялись, смахнули слезу, и дальше смеяться. Вместе с миром шутит Россия. Будет еще хуже! – кричат пессимисты. Да нет, хуже уже быть не может, - отвечают им оптимисты. Фейерверк международного юмора в программе «Время и мир». У микрофона Ирина Лагунина.
События 2008-го года в юморе. Война в Грузии. В России с шутками по этому поводу как-то не получилось. Ну, разве шуткой назвать само освещение этих событий. Стали только возрождаться старые советские анекдоты. Типа: Александр Македонский, Цезарь и Наполеон сидят на трибуне Красной Площади и принимают военный парад в качестве почетных гостей.
Александр Македонский говорит: Да, если бы у меня были российские танки, то я бы был непобедим.
Цезарь мечтательно: Да, а если бы у меня были российские самолеты, то я завоевал бы весь мир.
А Наполеон им в ответ: А если бы у меня было российское телевидение, то никто бы до сих пор не знал о моем поражении в Ватерлоо.
Зато мир от души подхватил тему. Комедийное шоу Джона Стюарта в Нью-Йорке, беседа с корреспондентом Джоном Оливье.
Джон Стюарт: Помните, в 2005 году президент Буш посетил Грузию и сказал следующее:
Джордж Буш: Дорога свободы, которую вы избрали, нелегкая. Но вы будете идти по этому пути не в одиночку.
Джон Стюарт: Но сегодня кажется, что Грузия будет идти по этому пути в одиночку.
Джон Оливье: Конечно же не одна! С ней - Россия. Она сталкивает ее с пути, путается на ее пути, ждет ее на пути, чтобы потом еще раз столкнуть.
Ирина Лагунина: Но больше всех повеселилась группа помощников конгрессменов. Несколько лет назад они основали собственное комедийное шоу «Ступеньки Капитолия», что оказалось намного более прибыльным и привлекательным, чем помощь законодателям.
Диктор:
Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Владимир Путин и я пришел сюда, чтобы почтить самого себя. Благодаря моей мощной поддержке у нас сегодня есть новый российский президент Дмитрий Медведев. И он поставил российский избирательный рекорд – 115 процентов голосов избирателей. Я также хотел бы поблагодарить господина Медведева за плавный переход президентских полномочий. Кстати, как ни странно, мы во всем друг с другом согласны. И чтобы это продемонстрировать, я решил провести следующий номер.
Песня:
Гори – это слишком много для этого человека. Так что я думаю, мне надо вернуться и выяснить, что осталось от холодной войны, войны, которую оставил не так уж давно. Так что я ухожу в ночной рейд в Грузию. Я ухожу в рейд и, может быть, начну маленькую войну. И они будут со мной после этого ночного рейда в Грузии. Им лучше жить в моем мире, а не в вашем.
США надеются, что я не зайду слишком далеко. Но Джордж Буш на собственной шкуре узнает, что надежды не сбываются. Так что посмотрите мне в глаза, и вы увидите в моей душе, что вы никогда не сможете остановить меня, если я чего-то задумал. А иначе я отправлюсь ночным самолетом к Джорджу Бушу, чтобы убедить США, что я наведу порядок. /…/ Я возвращаюсь в Грузию. И может быть, приберу и маленькую Польшу тоже. Я возвращаюсь в Грузию.
Ирина Лагунина: Рядом со мной в студии директор грузинской редакции Радио Свобода Давид Какабадзе. Давид, вот в России все так рьяно бросились под знамена, что шуток по поводу собственной агрессии как-то не получилось. А в Грузии кому больше всего от анекдотов досталось?
Давид Какабадзе: Досталось всем, я думаю. Главным образом все-таки, мне кажется, грузинскому правительству. Шутят о себе больше, чем о России.
Ирина Лагунина: Ну это вообще очень характерно для всех стран, на самом деле. Это в России шутят, например, единственная шутка достойная, которую я нашла, это то, что бедный Ортего, он практически 30 лет сидел в Никарагуа и думал, что ничего лучше Брежнева не будет, а вот нет-таки, есть. Но тем не менее, давайте говорить о ваших шутках. Правительству досталось – хорошо. Я так понимаю, что Саакашвили досталось.
Давид Какабадзе: Ну да. Одна из самых популярных шуток, это Саакашвили заходит в магазин галстуков и просит дать ему какой-то галстук, который он выбрал. Продавец его спрашивает: вам здесь или завернуть? Вот это самая, мне кажется, популярная шутка. Есть и другие, конечно.
Ирина Лагунина: Об армии шутят? Знаете, почему-то в России шуток об армии российской во время этой операции так и не появилось. И у меня есть своя теория, что может быть это из-за того, что само поведение армии было иногда шуточным. Как, например, пропали «Хаммеры» и сначала грузинская сторона говорит, что неплохо было бы вернуть, потом американцы, кому принадлежали «Хаммеры», говорят, что как-то не очень красиво получается. И российские генералы на голубом глазу отвечают: великая держава Россия военные трофеи не отдает. И удивительное сочетание целей армии и народа. То есть народ думает, что он живет в великой державе, а «Хаммеры» в хозяйстве не повредят.
Давид Какабадзе: О «Хаммерах» я шуток не слышал, честно говоря. Но слышал шутки, например, о бомбежках. Говорят, что гурийцы были очень оскорблены тем, что на Гурию ни одна бомба не была сброшена. И гурийцы очень амбициозный народ, в свое время весь Центральный комитет Коммунистической партии состоял из гурийцев на процентов 80.
Ирина Лагунина: Здоровые амбиции.
Давид Какабадзе: Шеварднадзе тоже гуриец. И гурийцы, говорят, были очень оскорблены тем, что неужели мы недостойны одной паршивой бомбы, чтобы на нас сбросили? Даже такие шутки ходили. Что касается бомбежек, есть еще одна шутка: почему Кутаиси не бомбили? Они собирались, оказывается, но когда пролетали над Кутаиси и посмотрели сверху на город, они подумали, что город уже разбомблен. Это сами кутаисцы шутят о своем городе, что там очень плохое состояние в этом смысле, что здания в очень убогом состоянии находятся, что никто не заботится о городе и так далее. Так они выразили вот это положение.
Ирина Лагунина: А я во время войны слышала такую историю, что в Гори как бы люди, у них не было истории конфликта большого с российскими войсками, поэтому они в принципе достаточно доброжелательно встречали россиян. И если условно переводить с грузинского на русский, то бабушки говорили: милок, давай я тебя накормлю. А в Поти у людей другая история, они прошли через противостояние и встреча была намного более жесткой. Не дожидаясь, пока кто-нибудь скажет «милок, давай накормлю», российские военные зашли на сосисочную фабрику и съели все сосиски. Это шутка или это правда?
Давид Какабадзе: Это правда. Это случилось два раза даже.
Ирина Лагунина: Когда успели сосиски произвести.
Давид Какабадзе: Дело в том, что там есть такая компания «Никора», и она один из примеров успешного бизнеса местного значения. «Никора» - компания по мясным продуктам, она производит мясные продукты. И один из филиалов этой компании находится как раз в Поти. И недалеко от того места, где российские военные устроили один из своих блокпостов. Когда у них, видимо, вышли все продукты, когда не осталось ничего съедобного, они решили просто войти на территорию этого завода, если можно так сказать, или мясной фабрики и просто зашли, они не оскорбляли никого, не били, не избивали, просто взяли все, что могли и исчезли. Они заехали туда на БТР. И спустя неделю, видимо, опять съели все, что взяли, и зашли второй раз.
Ирина Лагунина: Хорошая продукция в Поти производится.
Давид Какабадзе: Видимо, да.
Иван Толстой: Реалистично ли требовать от России компенсаций за годы насажденного коммунистического режима? Такой вопрос обсуждался в одной из программ «Время Свободы», которую вел Андрей Шарый:
Андрей Шарый
Андрей Шарый: В Латвии подведены очередные итоги работы правительственной комиссии «По подсчету убытков, нанесенных тоталитарным коммунистическим режимом СССР». По-прежнему не названа сумма конкретных финансовых претензий к России как к правопреемнику Советского Союза. Однако обнародованы данные о числе жителей страны, пострадавших, как здесь говорят, от советской оккупации. И обсуждается, будут ли Латвией предъявлены официальные претензии к России, как об этом говорят некоторые латвийские политики. Из Риги передает корреспондент Радио Свобода Михаил Бомбин.Михаил Бомбин: На работу комиссии из госказны ежегодно выделяется по 450 тысяч долларов. Однако в отличие от соседней Литвы, где нанесенный советским присутствием ущерб оценили в 278 миллиардов долларов, здесь конкретных сумм пока не называют. И, как заявил председатель комиссии Эдмунд Станкевич, "мы всего лишь на полпути. Об окончательных результатах можно будет говорить лишь к следующему году". В 8-страничном отчете конкретика лишь по двум сталинским депортациям - 1941 и 1949 годов. Всего 578975 сосланных.
В разделе "Экономика, демография и окружающая среда" говорится лишь, что оккупационный режим СССР нанес существенный ущерб экономике Латвии. В качестве примеров - Чернобыль и Афганистан, имеется в виду подневольное участие в тех событиях граждан Латвии.
Эдмунд Станкевич: Мы пока еще о цифрах не говорим, потому что работа продолжается. Я не думаю, что мы сейчас можем на чем-то спекулировать. Главное - не денежные расчеты. У нас есть задачи, которые касаются людей. Нужно определить число жертв - репрессированных и депортированных. Это для нас первоочередная задача. Но это не означает, что мы не работаем и над экономическими задачами.
Михаил Бомбин: Что касается экономики. Ваши оппоненты из русскоязычных левых фракций утверждают, что в советское время здесь, наоборот, как бы была поднята инфраструктура, были построены заводы и фабрики и так далее. Что вы можете, собственно, на это возразить?
Эдмунд Станкевич: Я могу сказать, что из Римского права мы знаем, что незаконные действия не дают права. Если вы совершили незаконные действия, вам никаких прав не дает. Оккупация - это противоправное действие, это против международного права. Исходя из этого принципа, мы и руководствуемся.
С точки зрения экономического взгляда, здесь просто инвестировались деньги, да, но они и отрабатывались. Потому что здесь была хорошая отдача балтийских стран. Здесь инвестированный рубль очень быстро окупался. Так что, с экономического взгляда все, что здесь было инвестировано, уже давно оплатили. Сейчас мы сталкиваемся с проблемой, что надо это все или, как говорится, содержать все это хозяйство, или оно бесполезно. Потому что в рыночной экономике эти гипертрофированные предприятия, которые производили неконкурентоспособную продукцию, никому не нужны.
Михаил Бомбин: Сообщил председатель комиссии по подсчету нанесенных советской оккупацией убытков Эдмунд Станкевич.
Андрей Шарый: О подоплеке работы комиссии правительства Латвии и возможных дальнейших шагах Риги и Москвы размышляет российский историк Елена Зубкова.
Елена Зубкова: Понятно, что эти, так называемые, бои за историю, которые ведет Россия в виртуальном пространстве и вполне реально со странами Балтии, уже продолжаются не один год. К сожалению, пока, в общем-то, процесс стоит буквально в мертвой точке. Одна из причин этого положения - это как раз практика выставления подобных исков. Что по этому поводу сказать? Конечно, безусловно, знать историю своей страны надо. И подсчитать во что, в конце концов, обошелся сталинский эксперимент по восстановлению империи, тоже совершенно необходимо. Необходимо подсчитать до последнего человека. В этом смысле Латвия, конечно, может дать очень хороший пример России, потому что в этом смысле в России пока еще предстоит сделать очень большую работу. Все это как будто бы и правильно, и нужно было сделать. Но когда вот это знание движется только по одному, заранее заданному жертвенному вектору, это все-таки уже не знание, это не путь к познанию. Это уже заказ. И неважно кто сделал этот заказ, и с какой целью этот заказ выполняется. Он, в конце концов, имеет очень отдаленное отношение к тому, что мы называем познанием своего прошлого. Такой путь, между прочим, отнюдь не безобиден. Потому что, как мне кажется, он закрепляет в собственном национальном сознании комплекс жертвы, комплекс жертвенности, когда все и вся объясняется присутствием чужой и, безусловно, конечно, злой воли.
Да, советская власть была установлена в Латвии силой. Это доказано, опубликованы документы. Этот вопрос, как мне кажется, бесполезно совершенно дискутировать. Но держалась советская власть в Латвии не только благодаря насилию, и, тем более, не благодаря насилию извне. И вот в этом разобраться, разобраться в этом прошлом, мне кажется, очень важная задача.
И вот работала комиссия, серьезная комиссия, в которой работали, в том числе, историки, копали в архивах. И что получилось? А получилось, по большому счету, я говорю, как историк, а не как экономист, что гора родила мышь. Вот теперь мы имеем новый иск, теперь уже со стороны Латвии. Составление подобных исков - это, вообще, путь не конструктивный и, по большой части, конечно, тупиковый по разным причинам. Во-первых, непонятно, почему за советские, а, тем более, сталинские долги должна отвечать современная Россия? Да, Россия - правопреемник Советского Союза. Но Россия не может считаться политическим преемником сталинизма, сталинского режима. Каток сталинизма прошелся по всем народам, населявшим когда-то страну под названием Советский Союз. Сейчас предположить, что Россия вдруг бы взялась платить по этим выставленным счетам, то получилось, что платить пришлось бы наследникам или потомкам тех самых репрессированных граждан Советского Союза, Российской Федерации, Украины, всех республик. Такой путь тупиковый еще по одной причине, потому что он вызовет обратную реакцию. Я думаю, что если бы не было еще пока дано задание, то оно, несомненно, поступит, составлять встречный иск. Этот иск будет составлен. Туда будет вписано много чего, начиная, допустим, с тех же латышских стрелков, которые спасли большевистский режим в июне 1918 года, и заканчивая заводами и пароходами. Все это будет.
Иван Толстой: В 2008 году вышел новый роман (так было обозначено на титульном листе первого издания) «Сахарный Кремль». С его автором, Владимиром Сорокиным, беседовала Елена Фанайлова.
Владимир Сорокин
Владимир Сорокин: Как вы знаете, самая распространенная русская фамилия – не Иванов, а Смирнов, и это многое объясняет. Наши смирные люди до какого-то предела все это перенесут, хотя все может быть.Елена Фанайлова: А если не перенесут? «Сахарный Кремль» заканчивается как раз на такой тревожной ноте, когда один опричник убивает другого, когда в Кремле явно назревают какие-то события…
Владимир Сорокин: Смирновы Смирновыми, да, люди смирные, но они смирные до какого-то предела. Когда наступает этот предел, когда раствор социального долготерпения становится уже перенасыщенным, и образуются кристаллы, тогда уже, собственно, делать нечего, и тогда народ будет представлять эту самую волну, собственно, которая будет надвигаться. Когда русский народ выходит на улицу, то правительству останется лишь, переодевшись в женское платье, как Керенский, просто бежать. С этого начинаются все революции.
Елена Фанайлова: Описанные вами опричники с довольно большим успехом подавляют первые ростки таких движений. Я имею в виду «Марши несогласных», которые прихлопываются с такой силой…
Владимир Сорокин: В этой жестокости, собственно, в этой стрельбе из пушки по воробьям я вижу, конечно же, страх и возрастающую паранойю власти, естественную, потому что она знает все-таки нашу историю. В России, к сожалению, история повторяется не только в виде фарса. Я думаю, что если что-то будет происходить, это будет связано не с «Маршами несогласных», а это будут уже совсем другие волны, совсем другие люди. Приход этих людей и этих волн может быть стремительным, может многих ошеломить.
Елена Фанайлова: Вы имеете в виду «коричневых» или «красно-коричневых»?
Владимир Сорокин: Речь даже идет не об их цвете, собственно, а о новой энергии. Это энергия не столичного розлива.
Елена Фанайлова: В книге «Сахарный Кремль» есть одна центральная метафора – сама этот сахарный Кремль, кусочки которого оказываются в каждой из новелл у разных героев, героев самых разных социальных слоев. С одной стороны, он сладкий, белый, прекрасный, а с другой стороны, он раздроблен, он раскалывается на куски. Вот как вы эту метафору объясните?
Владимир Сорокин: Ну, объяснять, трактовать собственную книгу, конечно, неблаговидное занятие. Могу лишь сказать, что мне хотелось выделить некий вкусовой эквивалент нынешней власти как бы. Собственно, даже не нынешней, а вообще власти, которая, может быть, грядет, вот на вкус что это такое. Мне кажется, что это должно быть что-то приторное до горечи, чего, собственно, много не съешь. С другой стороны, в сознании народа это сладкое должно быть, то есть этим можно подсластить жизнь многочисленным Смирновым. Образ сахарного Кремля, он такой многоплановый, как Кубик Рубика. Белый – то есть чистый, это некая чистота как бы в осознании этой власти народом, это нечто как бы над нами. С другой стороны, он очень хрупкий, он может разбиться. Но с третьей стороны, он увесист как некий кирпич. А если это все падает с неба, то он может и убить, собственно. В общем, там есть и сладость, и горечь, и хрупкость, и угроза.
Иван Толстой: Большие и малые события 2008 года. С краткой хроникой – Ярослав Шимов.
Ярослав Шимов:
Согласно решению ООН, 2008-й – Международный год планеты Земля, год картофеля, лягушки, языков и санитарии.
1-го января Мальта, Кипр, а также Акротири и Декелия (две британские военные базы на Кипре) ввели у себя валюту евро.
4-го января Ралли «Дакар-2008» отменено из-за политической международной напряжённости и убийства 4 французских туристов а Мавритании.
14-го января Зонд «Messenger» впервые пролетел вблизи Меркурия, но на орбиту планеты он смог выйти только через три года.
17-го февраля автономный край Косово и Метохия в одностороннем порядке провозгласили свою независимость от Сербии.
19-го февраля Фидель Кастро подал в отставку с постов главы Госсовета и главнокомандующего армией Кубы.
21-го февраля — демонстрации в Белграде против провозглашения независимости Косово, окончившиеся массовыми беспорядками и погромами посольств тех стран, которые признали косовскую независимость.
2-го марта на выборах президента России победил Дмитрий Медведев.
17-е марта. Масштабные уличные столкновения в городе Косовска-Митровица между войсками НАТО и ООН, с одной стороны, и местными жителями — с другой. Ранены десятки военнослужащих международных сил.
20-го марта между Россией и Израилем подписан договор об отмене визового режима.
30-го марта еще 9 стран вступили в Шенгенскую зону, отменив друг с другом визовый режим, - Венгрия, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония.
9-го апреля на границе между Афганистаном и Пакистаном скончался один из лидеров «Аль-Каиды» Абу аль-Обаида аль-Масри, организатор терактов в Лондоне 7 июля 2005 года.
8-го мая Владимир Путин утвержден на пост премьер-министра России.
9-го мая, в День Победы, по Красной площади, после 17-летнего перерыва, прошла тяжёлая военная техника.
11-го мая на досрочных парламентских выборах в Сербии победу одержал блок «За европейскую Сербию» Бориса Тадича.
14-го мая петербургский «Зенит» завоевал Кубок УЕФА, победив шотландский «Рейнджерс» со счётом 2:0.
18-го мая сборная Россия завоевала золото на Чемпионате мира по хоккею с шайбой в Канаде.
19-го мая русская Википедия, обогнав шведскую, вошла в первую десятку Википедий по объёму информации.
24-го мая в Белграде в финале песенного конкурса «Евровидение», с композицией «Believe» победил российский певец Дима Билан.
1-го июня международные авиакассы перешли на электронные билеты.
15-го июня в Севастополе открыт памятник императрице Екатерине Великой.
2-го июля во время спецоперации в колумбийских лесах освобождена Ингрид Бетанкур (бывший кандидат в президенты страны). Она провела в плену 6 лет.
22-го июля арестован бывший лидер боснийских сербов Радован Караджич.
8-го августа в зоне грузино-южноосетинского конфликта начались активные боевые действия. Россия официально присоединилась к конфликту на стороне Южной Осетии.
В этот же день в Пекине открылись XXIX летние Олимпийские игры.
26-го августа президент России Дмитрий Медведев подписал указ о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Через несколько дней этот указ будет осужден на экстренном саммите Евросоюза.
31-го августа погиб ингушский политик, владелец сайта Ингушетия.ру Магомед Евлоев. Он получил огнестрельное ранение в голову при задержании сотрудниками милиции.
19-го сентября, вскоре после пуска, произошла авария на Большом адронном коллайдере в Швейцарии.
11-го октября в Пензе открыт памятник историку Василию Ключевскому.
4-го ноября Барак Обама победил на президентских выборах в США.
5-го декабря скончался патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
12-го декабря Швейцария в рамках Шенгенского соглашения отменяет визы.
16-го декабря в Израиле недалеко от города Эйлат упал в пропасть автобус с туристами из Петербурга.
Человеком года по версии журнала Time назван Барак Обама.
В 2008 году скончались:
Актеры Александр Абдулов, Игорь Дмитриев, Андрей Толубеев, Надежда Румянцева, Нонна Мордюкова, Михаил Пуговкин, Вия Артмане, Софико Чиаурели, Хит Леджер, Пол Скофилд.
Писатель и кинорежиссер Ален Роб-Грийе, создатель литературного направления «новый роман».
Новозеландский альпинист Эдмунд Хиллари, первый покоритель Эвереста.
Шахматист Бобби Фишер.
Многолетний президент Индонезии Сухарто.
Бизнесмен Бадри Патаркацишвили.
Французский певец Анри Сальвадор.
Балерины Наталья Бессмертнова и Ольга Лепешинская
Лидер группы «Гражданская оборона» Егор Летов.
Поэт-песенник Михаил Исаевич Танич.
Швейцарский химик Альберт Хофманн, создатель ЛСД.
Кинорежиссер Сидни Поллак.
Модельер Ив Сен-Лоран.
Писатели Чингиз Айтматов, Анатолий Приставкин, Гарольд Пинтер.
Нейрофизиолог Наталья Бехтерева.
Хирург Фёдор Углов.
Карикатурист Борис Ефимов
Хоккеист клуба «Авангард» Алексей Черепанов - от внезапной остановки сердца во время матча.
Тележурналист Урмас Отт.
Певец Муслим Магомаев.
Швейцарский исследователь и путешественник Жак Пикар, первый человек достигший дна Марианской впадины.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Социолог и политолог Самюэль Хантингтон.
Нобелевской премии по литературе удостоен Жан-Мари Гюстав Леклезио.
Премии мира — бывший президент Финляндии Мартти Ахтисаари.
Иван Толстой: По решению американской Киноакадемии лучшей песней 2008 года признана песня «Jai Ho» из фильма «Миллионер из трущоб». Музыка Рахмана, слова Гюльзар.
В 2008 году несколько сайтов разных языковых служб Радио Свобода испытали мощную хакерскую атаку. Анализ произошедшего – в программе Андрея Шарого «Время Свободы».
Андрей Шарый: После мощной хакерской атаки, которой подверглись интернет-сайты сразу нескольких служб Радио Свобода - Радио Свободная Европа, работа нашего сетевого ресурса восстановлена. Нападение началось в минувшую 26 апреля, и первоначально было нацелено только на Белорусскую службу радиостанции. Потом проблемы распространились и на другие сайты, в том числе и на сайт Русской службы, однако мы пострадали меньше. В Минске и других белорусских городах в этот день проходили акции протеста оппозиции, связанные с очередной годовщиной Чернобыльской трагедии. Средство, которое избрали хакеры в этом случае, называется «Отказ в обслуживании» или DoS. Подвергшийся такой атаке сайт перестает быть доступным для пользователя. Подобного рода кибер-атаки в последние годы заметно участились и мишенями все чаще становятся правительственные институты или крупные корпорации. У микрофона с разъяснениями научный обозреватель Радио Свобода Владимир Губайловский.
Владимир Губайловский
Владимир Губайловский: DoS-атака, которая прошла на сайты Радио Свобода, была исключительно интенсивной. Каждую секунду сервер получал 50 тысяч требований на загрузку страницы. Это привело к тому, что сайты не справились с нагрузкой и перестали отвечать на запросы пользователей.Атака на сайты РС относится к типу распределенных DoS-атак. Такая атака использует т.н. зомби-сеть. Она состоит из обычных пользовательских компьютеров, зараженных троянской программой. Троян молчит и слушает интернет. Когда в определенном чате появляется команда, содержащая имя сайта, троян ловит команду и начинает формировать запросы к сайту. В зомби-сети могут быть десятки тысяч компьютеров, поэтому количество запросов очень велико. И тогда сайт падает. Именно это и произошло с сайтами Радио Свободы.
С DoS-атакой трудно бороться, потому что «мусорные» запросы необходимо отличать от реального запроса пользователя. Сегодня есть программы, которые могут оперативно выделять мусорные адреса из общего трафика и помогают отражать DoS-атаку. Как говорят разработчики систем защиты, главное - перехватить атаку на ранней стадии, например, на уровне провайдера, который предоставляет доступ, или даже на маршрутизаторе магистрального канала. При этом приходится признать, что существующие технологии защиты от DoS-атак недостаточно эффективны.
DoS-атака стоит совсем не дорого. Для того чтобы на сутки парализовать доступ к сайту, нужно заплатить владельцу зомби-сети порядка тысячи долларов.
Поймать злоумышленника нелегко. Атака происходит с компьютеров, которые принадлежат неосторожным пользователям. На них-то выйти можно. Но это не помогает, потому что работал троян, а вот откуда он взялся, неизвестно.
В России DoS-атака все чаще становится методом политического давления. Весной прошлого года прошли атаки на сайты «Маршей несогласных», потом были атакованы сайты эстонского правительства, в мае несколько дней не работали сайты «Эха Москвы» и «Коммерсанта». В марте текущего года опять на несколько часов был парализован сайт «Коммерсанта». Для DoS-атаки на сайт не нужно строить мощные «глушилки», которые перекрывают целый радиодиапазон. Все просто и дешево. А ведь иногда достаточно прервать работу сайта на несколько часов, чтобы нейтрализовать воздействие размещенной на нем информации.
Иван Толстой: Чтобы подвести политический итог году я воспользовался фрагментом из информационно-аналитической программы Андрея Шарого, вышедшей в эфир в последний день 2008-го.
Андрей Шарый: О своих ощущениях от 2008-го говорит правозащитник и политик Владимир Буковский. Он пытался баллотироваться на пост президента России, однако даже не был зарегистрирован.
Какой вы увидели Россию в 2008 году?
Владимир Буковский
Владимир Буковский: Вы знаете, печальное у меня было ощущение от моих поездок. Печальное в том смысле, что ощущение, будто мало какие уроки истории усвоены, и есть тенденция повторять заведомо уже известные ошибки и не верить в то, что результате будет опять таким же. Вот эта неспособность обучаться, например, в истории, она, конечно, типичная для людей не только в России, но в России это уж очень заметно. Единственное, что мне пришло в голову, это известное выражение по поводу Бурбонов, вернувшихся во Францию, о том, что они ничему не научились и ничего не забыли. Нынешняя власть себе ведет примерно как Бурбоны времен реставрации.Андрей Шарый: Есть довольно популярная сейчас в России среди либеральной или бывшей либеральной интеллигенции, элиты, как угодно ее называйте, максима о том, что для того, чтобы власть стала демократичной, она сначала должна стать сильной. Вот теперь, сейчас, когда все командные позиции заняты, когда всего добились, чего хотели, можно потихонечку вот от этого ручного управления отказываться, допускать до власти оппозиционеров, каким-то образом либерализировать самих себя. Как вы к такой теории относитесь?
Владимир Буковский: Я думаю, что это порочная теория. Власть сама по себе добровольно никогда не отдает своих привилегий, своих возможностей, своего контроля. Демократия возникает в процессе борьбы общественных сил, она не возникает по доброй воле кого-то, будь то даже верховный правитель и так далее. Сверху такие вещи делать практически невозможно. Тем более что природа власти такова, знаете, она как удав, она заглатывает, но назад не выплевывает. Так что это наивное предположение. Демократичной власть становится не от того, что она может это себе позволить, а от того, что общественные силы заставляют ее считаться с собой. И в этом смысле сильная власть гораздо хуже, чем власть слабая. Если вы посмотрите, например, в историю, скажем, «Магна Карта» в Англии возникла именно потому, что король был слаб, а бароны сильные. Слабая власть скорее уступает и дает возможность каким-то демократическим институциям получить влияние в обществе. То же самое вы увидите в нашей истории, скажем, на примере 1905 года, когда именно слабость монархии сподвигла ее на первую конституцию, на первый парламент за нашу историю. Это не было от силы сделано, это было сделано от слабости.
Андрей Шарый: Мне кажется, я прихожу к такому выводу, что очень многое из того, что в России в последние годы происходит, происходит в соответствии с традициями ее многовековой истории и в соответствии с народными ожиданиями, с народным характером, и что это такое естественное развитие событий, с которым справиться просто нельзя, а единственное, что можно сделать, это пытаться более-менее держать этот процесс в каких-то рамках, что западные страны и пытаются делать в последние годы, не будучи в силах влиять существенно на выбор пути России. Я ошибаюсь, на ваш взгляд?
Владимир Буковский: Ну, это не новая точка зрения, вы знаете, она бытовала еще и в 60-е годы, думаю, и до того. Если вы вспомните знаменитый фильм Тарковского Андрей Рублев, так он ведь об этом. Да, конечно, очень многое определяется и нашими традициями, и нашим национальным характером, так же как и в других странах. Но только поправка тут очень простая: а что, это обязательно навечно? И что, нет из этого выхода, это детерминировано? Ну, а тогда почему в других странах произошло несколько иное развитие? Если бы это было детерминировано генетически, исторически, традиционно, тогда и нигде в мире не возникло бы демократии. Однако вот возникает.
Андрей Шарый: Так или иначе, эту власть, как бы мы ее с вами ни называли, демократической или антидемократической, поддерживает, судя по всему, большинство населения. Достаточно поговорить с людьми, и их, кажется, устраивает то, что эта власть не вмешивается в их частную жизнь, в отличие от советской власти, а живут они не в понятиях исторического детерминизма, о которых мы сейчас с вами беседуем, а здесь и сейчас.
Владимир Буковский: Как самооправдание звучит замечательно, но напомню вам, что и при советской власти, когда вмешивались в личную жизнь, семейную жизнь столь же энергично, как и в общественную, эти люди тоже не протестовали, и они тоже голосовали за блок коммунистов и беспартийных – 90 с лишним процентов, если верить официальной статистике. Само по себе это не значит, что людям это нравится. Люди просто не видят из этого выхода и не видят смысла в противостоянии. Поэтому они не столько голосуют, не столько отвечают на вопросы общественного мнения, на вопрос, что они хотят, сколько на вопрос, а что будет. И это довольно типично для российских опросов. Человек в России до сих пор не очень понимает, насколько от его мнения зависит будущее, он считает, что такой зависимости нет.
Андрей Шарый: Как сейчас в западном мире относятся к России? 10 лет назад, 15 лет назад было такое ощущение или надежда, что ее воспримут как равную в клубе западных держав, в европейской цивилизации. А сейчас эти настроения меняются?
Владимир Буковский: Действительно, это настроение было, и была огромная благожелательность, желание увидеть успех всего этого. И поэтому очень охотно, как вы помните, давались и кредиты, и всяческая помощь оказывалась. Российских лидеров пригласили и сделали «большую восьмерку» из «большой семерки» вовсе не потому, что Россия достигла уже необходимых критериев, а просто в надежде, что членство в этом престижном клубе поможет России сдвинуться еще дальше. Сегодня, конечно, большое разочарование, не вышло этого, не получилось, досада. У некоторых остается все еще надежда, что как-нибудь вот выкарабкается. Это типично для западных настроений – надеяться, иметь иллюзии. В России пытаются сделать вид, что Запад нас ненавидит, что он нам хочет зла. Ничего подобного. Я здесь живу 32 года, и никогда в жизни здесь никто реально зла России не хотел.
Андрей Шарый: На ваш взгляд, россиян воспринимают в полной мере этого слова в США, в Великобритании, в старой Европе как равных себе, как европейцев?
Владимир Буковский: К России, к русским относятся хорошо, в принципе, и к русской культуре, она осталась популярной. Расстраиваются, что так вот, как заколдованный круг, такой порочный круг, что Россия ходит, как тот слепой ослик, по кругу и движет колесо истории. Здесь по этому поводу просто печаль, разочарование. А к русским как таковым отношение прекрасное. Я живу в маленьком городке Кембридже, население – 100 тысяч примерно. Меня здесь знает очень много народу. И когда в России стало все идти вспять, появились первые репрессии, наезды на свободные медиа и прочее, мне все выражали только сочувствие, причем самые неожиданные люди – и шоферы такси, и продавцы на рынке, и просто люди, которых я встречаю на улице.
Андрей Шарый: Вы сказали о том, что Россия, как ослик, ходит по кругу. Это движение не изменить или история все равно потом поправит, рано или поздно?
Владимир Буковский: Здесь выбора-то большого нет: или история это поправит, или страна исчезнет. Не может страна ходить, как слепой ослик, по кругу всегда. Все меняется, ситуация развивается, идет дальше. Из-за советской системы, из-за советского эксперимента мы и так отстали где-то лет на 100 в общественном развитии, мы были как бы спящей страной, в то время как мир развивался. Неслучайно сегодня добрая половина терминов в общественных отношениях не имеет эквивалента в русском языке, и поэтому в свое английской транскрипции приходит в русский язык. Это потому что мы 100 лет не развивались, у нас этих явлений не было. И что же теперь? Еще сто лет будем ждать и еще на сто лет отстанем? Так не бывает, в конечном итоге страна просто исчезает, если она не в состоянии жить на уровне требований современности.
Иван Толстой: Правозащитник и писатель Владимир Буковский. Из всех культурных утрат 2008 года, несомненно, самой значительной была кончина Александра Солженицына. В программе «Американский час» Александр Генис предложил взгляд на фигуру и значение Солженицына в американском ракурсе, что интересно уже хотя бы потому, что Александр Исаевич провел в Соединенных Штатах почти 20 плодотворных лет.
Александр Генис: С Солженицыным Америка попрощалась сдержанно: «Была без радости любовь, разлука будет без печали».
В давно заготовленном, двухполосном - размером с брошюру - некрологе в «Нью-Йорк Таймс» говорилось все, что положено. Но в самом конце автор, нарочито бесстрастно, сообщает читателю, что Солженицын, принципиально отказавшийся принять Государственную премию из рук Горбачева и Ельцина, сделавших возможным его возращение на родину, согласился получить награду от Путина.
В другом, менее официальном материале мемуарного характера Солженицына вспоминает бывший корреспондент этой газеты в Советском Союзе Сергей Шмеман, который знал писателя еще по Москве. В Новом Свете журналист возил Солженицына к своему отцу Александру Шмеману на дачу в окрестностях Квебека. Шмеман–младший катал русского классика на машине, жарил ему картошку с луком и слушал долгие разговоры о русской истории. С удовольствием и даже нежностью вспоминая эти первые дни Солженицына в Западном полушарии, Шмеман пишет, что, по его мнению, следующие 20 лет мало что прибавили к американскому опыту писателя.
Диктор: «Солженицын боялся, что всякая вовлеченность в окружающую его новую жизнь может разбавить ту одержимость священной миссией, которую он видел в спасении России. Солженицын стремился постоянно поддерживать в себе дух морального сопротивления. За все годы в Вермонте он редко выбирался в мир, но когда это все же делал, то лишь для того, чтобы обвинить Запад в аморальности, консюмеризме и декадансе. При этом его инвективы обнаруживали крайне незначительное знание предмета».
Александр Солженицын
Александр Генис: Все это очень похоже на правду. Солженицын действительно жил не в Америке, а у себя дома, не обращая внимания на окружающий мир. В первую очередь тот, в котором жили другие выходцы из России. За исключением узкого круга приближенных, он не общался с Третьей волной. Когда в «Новом американце» мы, собирая антологию нового русского рассказа, попросили Солженицына разрешить нам перепечатку и его новеллы, писатель через жену ответил категорическим отказом. Тем не менее, Довлатов каждую свою книгу неизменно посылал Солженицыну. Прочел он их - как говорят, с удовольствием - только вернувшись в Россию.Такое отношение к эмиграции многим казалось странным. Особенно в сравнении с другими русскими «нобелями». Бунин, как рассказывал мне его секретарь и редактор «Нового Русского Слова» Андрей Седых, хоть и считался сухим человеком, много помогал нуждающимся литераторам, пока сам не стал таким. Про отзывчивость Бродского знали все, кто жил рядом с ним в Америке. Не удивительно, что позиция Солженицына провоцировала остряков. Хуже всех был, конечно, Бахчанян, не только придумавший лозунг «Всеми правдами и неправдами жить не по лжи», но и выпустивший альбом «Однофамильцы Солженицына».
Однако за всем этим ёрничеством стояло непоколебимое чувство признательности, ощущение гордости за нашу литературу и еще - надежда в один прекрасный день увидеть памятник Солженицыну на Красной площади.
В конце концов, все мы знали, что Солженицыну не место в Америке. Но только он сам верил в то, что вернется на родину, причем - живым.
Нашу беседу о том, как Америка вспоминает Солженицына, продолжит вашингтонский корреспондент «Американского часа» Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Что значило имя и дело Александра Солженицына для американцев? Об этом я говорил с журналистом и политологом Дэвидом Саттером. Российская публика знает его по двум изданным по-русски книгам, посвященным современной России – «Тьма на рассвете» и «Век безумия». Дэвид говорит, что, еще будучи школьником, обсуждал тему сталинских репрессий со своим отцом, который симпатизировал Советскому Союзу, а впоследствии, в студенческие годы, прочел все доступные ему произведения Солженицына. Откуда взялся этот интерес?
Дэвид Саттер: Ответ очень простой. Во-первых, это превосходно написано. Во-вторых, эти произведения посвящены важнейшим вопросам, с которыми сталкивался мир в то время. Советский Союз и Соединенные Штаты пребывали в состоянии конфронтации, боролись, если угодно, за глобальное доминирование. Существовало две системы ценностей, противостоявших друг другу. И было важно понять, что представляет собой система, противостоявшая Соединенным Штатам: что в ней хорошего, что плохого, есть ли в ней что-то, заслуживающее сочувствия? Для множества американцев, даже для тех, кто интересовался Советским Союзом, он был чем-то вроде обратной стороны Луны. Собственно, именно так называлась одна из книг воспоминаний о сталинских лагерях. Это очень подходящее выражение, потому что многого мы просто не могли понять. Почему советской пропаганде так легко удавалось дурачить людей здесь, на Западе? Одна из причин состоит в том, что Советский Союз был закрытым обществом. В то же время пропаганда была очень агрессивной. Когда иностранцы, в том числе иностранные журналисты, приезжали в Советский Союз, им показывали только фасад, Потемкинские деревни. Но дело еще и в том, что люди не видели реальной картины потому, что они видели лишь то, что хотели видеть. И их угол зрения определялся их местом в американской политической системе. Те, кто принадлежал к правому крылу и исповедовал консервативные взгляды, критиковали СССР за уничтожение частного предпринимательства и насаждение социализма. Либералы, напротив, смотрели на Советский Союз благожелательно, как на эксперимент, который было бы неплохо повторить и в Америке, но не заходить слишком далеко. Опять-таки вспоминаю своего отца - он считал советских коммунистов идеалистами. Ну, что-то вроде: «Они, быть может, не во всем правы, но, во всяком случае, у них были благие намерения». Солженицын своей книгой о ГУЛАГе и своими романами помог нам увидеть Советский Союз таким, каким он был в действительности - не отражением наших собственных представлений о мире, но как страну, существующую в перевернутой реальности, страну, которую нельзя судить по меркам американского опыта. Солженицын внес неоценимый вклад в этот процесс прозрения – я считаю, главным образом благодаря своему таланту художника, нежели своим политическим убеждениям.
Владимир Абаринов: Когда после выхода на Западе книги «Архипелаг ГУЛАГ» над Александром Солженицыным нависла угроза расправы, лучшие американские писатели выступили в его защиту. Артур Миллер, Джон Апдайк, Труман Капотэ, Курт Воннегут подписывали петиции вместе с Грэмом Грином, Гюнтером Грассом и Юкио Мисимой. Из всех стран, готовых предоставить ему убежище, изгнанник выбрал Соединенные Штаты. Он поселился близ деревни Кавендиш в штате Вермонт и жил там затворником почти 18 лет. Соседи уважали его уединение. Многие вывесили на своих домах табличку с предупреждением: «Дорогу к Солженицыну не показываем». В то же время президент Джеральд Форд воздержался от приглашения Солженицына в Белый Дом. Совет уклониться от встречи дал ему тогдашний госсекретарь Генри Киссинджер. «Солженицын – значительный писатель, - сообщал он президенту в служебной записке, - однако его политических взглядов стесняются даже его товарищи-диссиденты».
В 1978 году Солженицын нарушил свое затворничество. Он принял приглашение Гарвардского университета выступить на выпускной церемонии. И сразу стало ясно, чего опасались Киссинджер и Форд. Вот что писал об этой речи выдающийся американский историк и политический мыслитель Артур Шлезингер.
Диктор: «То, что прозвучало в Гарварде в 1978 году, не удивило бы и самых первых выпускников университета. Ибо Александр Солженицын возобновил старую, хотя и забыт y ю ныне в этих местах традицию апокалипсических пророчеств. B течение первых ста лет существования университета наиглавнейшей темой выступлений проповедников Новой Англии была иеремиада — стенания о слабости человека и вырождении общества, призывы к смирению и покаянию. Это было очень-очень давно. Но на выпускной церемонии 1978 года Солженицын, не только говоривший, но и выглядевший как персонаж Ветхого Завета, прочитал страстную проповедь в духе былых времен, предупреждая Америку o том, что зло наступает и что Судный День близок, призывая американцев покаяться в своих грехах, отринуть своих идолов и пасть ниц перед Наивысшим Совершенным Божеством».
Владимир Абаринов: Как ни удивительно, на первый взгляд, самые гневные свои филиппики Солженицын, книги которого были запрещены на родине, направил против свободы слова.
Александр Солженицын: Какая у журналиста и газеты ответственность перед читающей публикой или перед историей? Необходимость дать мгновенную авторитетную информацию заставляет заполнять пустоты догадками, собирая слухи и предположения, которые потом никогда не опровергнутся, но осядут в памяти масс. Сколько поспешных, опрометчивых, незрелых, заблудительных суждений высказывается ежедневно, заморочивает мозги читателей — и так застывает! Пресса имеет возможность и симулировать общественное мнение, и воспитать его извращённо. То создаётся геростратова слава террористам, то раскрываются даже оборонные тайны своей страны, то беззастенчиво вмешиваются в личную жизнь известных лиц под лозунгом: «все имеют право всё знать». Ложный лозунг ложного века: много выше утерянное право людей не знать, не забивать своей божественной души — сплетнями, суесловием, праздной чепухой. Поверхностность и поспешность — психическая болезнь XX века — более всего и выражена в прессе. Прессе противопоказано войти в глубину проблемы, это не в природе её, она лишь выхватывает сенсационные формулировки. А между тем: по какому избирательному закону она избрана и перед кем отчитывается? Если на коммунистическом Востоке журналист откровенно назначается как государственный чиновник, то кто выбирал западных журналистов в их состояние власти? на какой срок и с какими полномочиями?
Владимир Абаринов: Гарвардскую речь Солженицына комментирует Дэвид Саттер.
Дэвид Саттер: Когда Солженицын покинул Советский Союз и оказался на Западе, он продемонстрировал в очень наглядной форме все те слабости, которые, в конечном счете, на склоне лет, привели его в стан сторонников Путина. Я имею в виду его догматизм, национализм, нетерпимость к чужому мнению, его склонность безапелляционно судить о предметах, которых он не понимает. Он приехал в Соединенные Штаты, ничего не зная об этой стране, кроме той дико искаженной картины, которую можно было получить в Советском Союзе. Тем не менее, он вскоре начал поучать американцев, рассказывать им, что они живут в мире ложных ценностей. Гарвардская речь – это печальный пример, с одной стороны, помпезной риторики, с другой – упорного нежелания вникать в логику другого общества. Иными словами, он продемонстрировал все те качества, за которые он, будучи в Советском Союзе, критиковал Запад. Он обвинял Запад в том, что в своем отношении к Советскому Союзу он упрощает картину, не видит существа проблем, подходит к советской действительности со своей западной меркой. Он приехал на Запад и стал делать ровно то же самое в отношении Запада. С той, правда, существенной разницей, что здесь ему предоставили такую трибуну, как кафедра Гарвардского университета.
Иван Толстой: Дэвил Саттер, Владимир Абаринов и Александр Генис – Солженицын в американском ракурсе.
Множество больших и малых событий года мы в один радиочас уместить не могли. Например, Пекинскую Олимпиаду – не только с ее рекордами, но и разнообразными нарушениями правд человека, отключениями интернета для самих китайцев, жульничеством с возрастом гимнасток и фальшивым фейерверком по телевизору. Мы надеемся на великодушное понимание наших слушателей и заканчиваем программу из цикла Новое десятилетие, приуроченную к 60-й годовщине Радио Свобода и посвященной сегодня 2008-му году.